Ещё раз о герое

О герое Бога. Герое Будущего общества – государства, кратко – «бога». – Уважаемые члены клуба «Молоток», пишу вам как друг вашего «волшебника» - сторожа Д.К. Я и он ведём «Дед- шоу». Оно в чём – то похожее на ваше.  Он рассказал мне о том, что вы отвергли кандидатуру Казановы на «должность» героя вашего, именно вашего, времени. Правильно сделали! Он слаб духовно для этого, хотя и сильнее, выше Дон – Жуана. Тот оставлял «своих» женщин униженными, а этот – возвышенными. Но оба паразиты общества. Ну не паразиты, так бесполезные для него, точно.  По привычке советского человека: быть, в меру сил, полезным людям, предлагаю рассмотреть в вашем клубе кандидатуру Стендаля с героями его трёх романов: «Красное и чёрное», «Люсьен Левен», «Пармская обитель». Этим трём романам Флобер давал одно заглавие – «Воспитание чувства». «Юноши – герои этих романов, сын крестьянина, изнеженный маркиз и сын банкира, вступают в своё холодное столетие с пылким и безмерным идеализмом, грезят геройскими подвигами, величием, свободой; все они поначалу, в избытке чувства, ищут форм более высоких, тонких и окрылённых, чем те, в которых воплощается действительная жизнь. Все они несут навстречу женщине смятенное и нетронутое сердце, полное затаённой страсти, романтику юности, не угасшую от соприкосновения с пошлым жизненным расчётом. И все трое горестно пробуждаются от внезапного сознания того, что в этом ледяном, враждебном мире нужно таить пыл своего сердца, подавлять свои грёзы, извращать свою истинную сущность; их чистый порыв разбивается, столкнувшись с плебейским духом эпохи, всецело посвятившей себя наживе, мелочностью и мещанской трусостью «других», этих извечных врагов Стендаля. Понемногу они постигают уловки своих противников, их искушенность в мелких кознях, их хитрые расчёты, искусство в интригах; они становятся изощрёнными, лживыми, холодно – светскими. Или ещё хуже: они становятся хитрыми, расчётливыми и опытными эгоистами… короче, они входят в сделку с действительностью и приспосабливаются к ней, сознают себя изгнанными из мира юности и чистого идеализма». Будет о чём вам говорить, если начнёте обсуждать эту кандидатуру! «В тридцать лет Стендаль впервые начинает подозревать, что он вовсе не неудачник, а скорее принадлежащий к редкой расе тех существ привилегированных, которые встречаются во всех странах, у всех племён и народов, вкраплённых в них, как благородные камни в простую породу. Счастливым меньшинством… с тех пор, как он научился презрению, какое ему дело до шумной, громкоголосой черни, которой бросаются в глаза только яркие, грубо намалёванные плакаты, которой по вкусу только жирное и пересоленное? Он хвалился своей отстранённостью и вызывающе именовал её новым словом «эготизм». Эготизм не следует смешивать с эгоизмом. Эгоизм хочет забрать себе всё, что принадлежит другим; у него алчные руки и искаженное гримасой лицо…  Эготизм ни от кого ничего не хочет, он с аристократической надменностью оставляет корыстным – их деньги, тщеславным – их власть, карьеристам – их ордена и ленточки, литераторам – мыльные пузыри их славы: пусть блаженствуют! Эготизм Стендаля – это лишь страстная защита своего я: он не проникает в чужие владения, но и на свой порог не пускает никого… хорошим он называет только то, что ему нравится, правильным – то, что он считает уместным, презренным – то, что он презирает, и его нисколько не беспокоит возможность остаться одному при своём мнении, наоборот, одиночество льстит ему, усиливает его самоуверенность… оппозиция – его стихия, самоутверждение – его страсть.  Так написано в книге «Три певца своей жизни» Стефана Цвейга. Мне герой Стендаля не очень нравится, если честно. Мне герой Толстого больше нравится, но об этом в следующий раз.  В. Лоб.