VI. Недостойное поведение

Примерно я рассказываю о 1996 годе. Третий класс (нулевки еще не практиковались). Урок чтения. Что-то носовское про семью трудолюбивых автомобильчиков. Смешное. И Ольга Константиновна с нами улыбалась.
Послышались крики из коридора. Сначала приглушенные, они набирали остроту. Однако разобрать слов пока нельзя было. Звуки отличались от тех, которые издают особо шумные ребята, и Ольга Константиновна обеспокоенно выглянула за двери. Окрика не последовало. Наш классный руководитель, достаточно опытная женщина, сразу смекнула, что всякие подобные меры бесполезны и даже могут повредить. Не одна она молча наблюдала за происходящим, но находились и такие, кто не желал оставаться в стороне и словесно старался повлиять на события.
Через минуту Ольга Константиновна вернулась. Урок сорван: даже самый усидчивый поддался общему настроению нежданной свободы, а любопытство разжигала неизвестность.
Учитель удрученно, с перерывами, размашисто поведала о том, что в школу проникла девочка (или девушка – сколько лет ей было, не знаю, но что ученица старших классов – это точно), «которая сильно шаталась и от нее пахло спиртным». Техничка на вахте отказалась пропустить ее в таком состоянии. Не долго думая, подогретая алкоголем, девица влепила смачную пощечину обидчице. Естественно, та не смогла стерпеть оскорбления и, привлекая внимание громким разговором, вытолкала пьяную вон.
Тут как раз звонок возвестил об окончании занятия. Самые смелые из нас бросились к выходу и, кто через окно, кто воочию, смотрели на Ту, которая Сильно Шаталась. Бунтовщица полулежала на грязных ступенях лестницы и плакала. Большего мальчишкам и девчонкам увидеть не позволили: воспитатели разогнали их по кабинетам ввиду «явного антиморального воздействия такого зрелища».
Я, как один из наиболее застенчивых, так никогда и не увидел виновницу переполоха, но, следуя своей впечатлительной натуре, принял все близко к сердцу: воображение услужливо набросало портрет этой незнакомой мне девушки. Вот она склонилась вниз, лица не видно, волосы непричесанны, руки мокры и дрожат, теребят одежду, колготки порваны.
(она-сама-виновата-не-переживай)
(но-может-ее-заставили-принудили?)
(виновата-сама-виновата-вино)
Она растеряна, не знает, что делать. Я должен набраться мужества посмотреть ей в глаза, помочь ей. Как ей должно быть противно под наблюдением. Над ней смеются, ее презирают.
Оглушительный звон битого стекла прервал мои терзания.
(в-ней-нет-веры-нет-веры)
«Все-таки разбила стекло», – проговорила Ольга Константиновна. Вызвали две бригады: милицейскую и скорую. Рассказывали, что порезалась хулиганка здорово, вся рука в крови. Самое интересное, что она из другой школы к нам забрела, девушка-то эта. Зеленый змий подшутил. Родители у нее добросовестные, не только новое окно поставили, еще и решетку к нему, чтоб неповадно было. Что за суд родные устроили над дочерью, история умалчивает, но органы правопорядка авантюристку на учет поставили как несовершеннолетнюю. Хотя она себя больше покалечила, чем окружающих.

2004