4. Хранитель ключей

БУМ! — в дверь продолжали стучать. Дадли проснулся и спросил с глупым видом:

— Где пушка?

Раздался грохот, и в комнату к мальчикам ввалился дядя Вернон. В руках он держал ружьё. Так вот что было в том длинном тонком свёртке.

— Кто там? — крикнул он. — Предупреждаю: я вооружён!

На мгновение стало тихо. Как вдруг…

БАМ!

От мощного удара дверь слетела с петель и грохнулась на пол.

На пороге стоял человек исполинского сложения. Его лицо почти полностью скрывала всклокоченная борода и длинная косматая грива, в гуще которой поблёскивали чёрные, похожие на жуков глаза.

Гигант протиснулся в лачугу, согнувшись так, чтобы голова едва задевала потолок. Он наклонился, поднял дверь и легко вставил обратно в проём. Шум бури снаружи немного стих. Исполин повернулся.

— Может, чайку, а? Это вам не прогулочка на яхте…

Он шагнул к дивану, на котором сидел парализованный страхом Дадли.

— Подвинься, здоровяк, — сказал незнакомец.

Дадли пискнул и бросился за спину матери, которая, в свою очередь, в ужасе сжалась в комок за дядей Верноном.

— А вот и Гарри! — произнёс великан.

Гарри глянул в свирепое, дикое, заросшее лицо и увидел, что глаза-жуки щурятся в улыбке.

— Когда я в последний раз видел тебя, ты был совсем мальком, — сказал великан. — Сейчас вылитый отец, но глаза мамины, да.

Дядя Вернон издал смешной скрежещущий звук.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули дом, сэр! — сказал он. — Вы незаконно вломились!

— Да заткнись ты, Дурсль, зануда, — гигант выдернул из рук дяди Вернона ружьё, завязал узлом так легко, будто оно было резиновым, и швырнул в угол комнаты.

Дядя Вернон снова смешно пискнул, словно мышь, на которую наступили.

— Кстати, Гарри, — сказал великан, поворачиваясь к Дурслям спиной, — пресчастливого дня рождения тебе. У меня тут есть кой-чего для тебя. Я вроде как сел на него, но вкус-то в порядке.

Из внутреннего кармана чёрного пальто он извлёк слегка помятую коробку. Гарри открыл её дрожащими пальцами. Внутри оказался большой торт, политый шоколадной глазурью. Зелёными буквами было выведено: «С днём рождения, Гарри!».

Гарри поднял глаза на великана. Он хотел поблагодарить, но слова застряли в горле, и вместо этого он вымолвил:

— Кто вы?

Великан усмехнулся.

— Твоя правда, я ж не представился. Рубеус Хагрид, хранитель ключей и земель Хогвартса.

Он протянул громадную ручищу и пожал руку Гарри, которая полностью утонула в ладони великана.

— Так что насчёт чаю, а? — сказал великан, потирая руки. — Вообще-то я б не отказался и от чего покрепче, если есть.

Его взгляд упал на пустой камин со съёжившимися пакетиками из-под чипсов. Великан фыркнул и склонился над ним. Не было видно, что делает гигант, но, когда он выпрямился, в камине пылал огонь. Сырая лачуга вмиг озарилась дрожащим светом, и Гарри почувствовал, как тепло окутывает его с ног до головы, как если бы он погрузился в горячую ванну.

Великан снова сел на диван, прогнувшийся под его тяжестью, и начал вытаскивать из карманов пальто различные предметы: медный чайник, помятую упаковку сарделек, кочергу, заварочный чайник, несколько щербатых кружек и бутыль с какой-то янтарной жидкостью, к которой незваный гость приложился, прежде чем готовить чай. Вскоре лачуга наполнилась манящим ароматом скворчащих сарделек. Никто не проронил и слова, пока гигант был занят готовкой, но, когда он снял с кочерги первые шесть жирных, сочных, поджаренных сарделек, Дадли заёрзал. Дядя Вернон резко сказал сыну:

— Что бы он ни дал тебе, Дадли, я запрещаю тебе брать это.

Великан мрачно усмехнулся.

— Не трясись, Дурсль, твой сын-пузан и так хорошо откормлен.

Он передал сардельки Гарри. Тот был так голоден, что они показались ему самой вкусной едой на свете. Уминая сардельки, Гарри не сводил глаз с великана. Поскольку других объяснений не последовало, он вымолвил:

— Прошу прощения, но я всё ещё не знаю, кто вы такой.

Великан сделал глоток чая и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Зови меня просто — Хагрид, — сказал он. — Так все зовут. И давай на ты. Как я уже сказал, я хранитель ключей Хогвартса. Конечно, ты всё знаешь о Хогвартсе.

— Э-э… нет, — произнёс Гарри.

Хагрид выглядел потрясённым.

— Прошу прощения, — быстро сказал Гарри.

— Просишь прощения?! — рявкнул Хагрид, поворачиваясь к Дурслям, которые в ужасе отшатнулись. — Это они должны просить прощения! Я знал, что ты не получаешь писем, но что вообще не слыхал о Хогвартсе… Разрази меня гром! А тебе разве не было любопытно, где твои родители обучились всему этому?

— Чему этому? — не понимал Гарри.

— ЧЕМУ?! — взревел Хагрид. — Ну, погодите!

Он вскочил на ноги. Великан выглядел так грозно, что, казалось, он заполнил собой всю лачугу. Дурсли вжались в стену.

— То есть вы хотите сказать, — рычал он на Дурслей, — что этот мальчик — этот мальчик! — ничего не знает… вообще НИ О ЧЁМ?!

Гарри решил, что это чересчур. В конце концов, он ходил в школу, и его оценки не были такими уж плохими.

— Ну, кое-что я знаю, — промолвил он. — Например, математику и другие предметы.

Но Хагрид только махнул рукой и сказал:

— Да я ж не об этом. А о нашем мире. Твоём мире. Моём мире. Мире твоих родителей.

— Каком мире?

Казалось, Хагрид готов взорваться.

— ДУРСЛЬ! — прогремел великан.

Дядя Вернон, белый как полотно, пролепетал что-то нечленораздельное. Хагрид диким взглядом уставился на Гарри.

— Но ты ведь наверняка знаешь о своих родителях, — сказал он. — В смысле, что они знамениты. Что ты знаменит.

— Что? Мои… Мои родители были знаменитостями?..

— Ты не знаешь… не знаешь… — Хагрид запустил пальцы в гриву волос, растерянно глядя на Гарри.

— Но ты же знаешь, кто ты такой? — выдавил он наконец.

Дядя Вернон внезапно обрёл дар речи.

— Прекратите! — закричал он. — Сейчас же замолчите. Я запрещаю вам рассказывать ему что-либо!

Хагрид глянул на него так свирепо, что и более храбрый человек, чем Вернон Дурсль, дрогнул бы. Когда великан заговорил, его голос звенел от ярости.

— Вы не рассказали ему?! Никогда не говорили, что было в письме, которое Дамблдор оставил для него? Я был там! И видел своими глазами, как Дамблдор оставил письмо! Дурсли! Все эти годы вы скрывали от него?!

— Скрывали что? — нетерпеливо спросил Гарри.

— ПРЕКРАТИТЕ! Я ЗАПРЕЩАЮ ВАМ! — исступлённо вопил дядя Вернон.

Тётя Петуния задохнулась от ужаса.

— Да идите вы к чёрту, оба, — отвернулся от них Хагрид. — Гарри, ты волшебник.

В хижине воцарилась тишина. Слышно было только, как бушует море и свищет ветер.

— Я — кто? — ахнул Гарри.

— Волшебник, конечно, — ответил Хагрид, вновь опускаясь на диван, который со стоном просел ещё ниже. — И бьюсь об заклад, даровитый — нужно только выучиться. С такими родителями, как у тебя, кем ещё ты мог быть? И вообще, прочитай-ка уже своё письмо.

Гарри протянул руку, чтобы взять, наконец, вожделенный желтоватый конверт. Теперь на нём зелёными чернилами было выведено: «Мистеру Г. Поттеру, пол, лачуга на скале, море». Гарри вынул письмо и прочитал:

«Школа чародейства и волшебства “Хогвартс”
Директор: Альбус Дамблдор
(кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, президент Международной конфедерации магов)

Уважаемый мистер Поттер!
Рады сообщить Вам, что Вы приняты в школу чародейства и волшебства “Хогвартс”. Прикладываем список учебников и необходимых предметов.
Занятия начнутся 1 сентября. Ждём Вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,
Минерва МакГонагалл,
заместитель директора»

Миллион вопросов вихрем проносились в голове Гарри, заставляя её гудеть, и он не мог решить, что спросить сначала. Через несколько минут он, запинаясь, вымолвил:

— Что значит — они ждут мою сову?

— Горгона ветрогона! Совсем запамятовал, — Хагрид хлопнул себя по лбу с такой силой, с какой можно опрокинуть лошадиную повозку, и вытащил из кармана пальто сову — настоящую, живую, взъерошенную сову, — длинное гусиное перо и свиток пергамента. Высунув от старания кончик языка, великан нацарапал записку. Гарри мог видеть написанное:

«Уважаемый профессор Дамблдор!
Отдал Гарри письмо.
Завтра сходим по магазинам.
Погода ужасная. Надеюсь, вы в порядке.
Хагрид»

Великан свернул записку, подал сове, которая зажала её в клюве, вышел за дверь и зашвырнул птицу прямо в шторм. Затем вернулся и сел на диван. И всё это он проделал с таким видом, как если бы просто поговорил по телефону.

Гарри понял, что таращится с открытым ртом, и быстро захлопнул его.

— На чём это я остановился? — сказал Хагрид, но в этот момент дядя Вернон, с искажённым от ярости, пепельно-серым лицом, решительно шагнул вперёд.

— Он никуда не поедет, — сказал дядя.

Хагрид хмыкнул:

— Хотел бы я посмотреть, как такой супермагл, как ты, остановит его.

— Супер… кто? — озадаченно спросил Гарри.

— Магл, — ответил Хагрид. — Так мы называем немагическое население вроде них. И тебе жутко не повезло, что ты рос в семье самых закостенелых маглов на моей памяти.

— Когда мы взяли его в свою семью, то поклялись покончить со всей этой ерундой, — сказал дядя Вернон. — Поклялись выбить из него дурь! Тоже мне волшебник!

— Так вы знали? — вопросил Гарри. — Знали, что я — волшебник?

— Знали?! — вскричала тётя Петуния внезапно. — ЗНАЛИ! Конечно же, мы знали! Как ты мог не быть им, если моя проклятая сестрица была такой же? О, она тоже получила такое же письмо и постоянно пропадала в этой самой школе, приезжая домой на каникулы с карманами, набитыми лягушачьей икрой, и превращая чашки в крыс. Только я видела её истинную сущность, понимая, что она — урод! Но наши родители так не думали, нет, они вечно носились с ней, Лили то, Лили сё — они гордились, что в их семье растёт ведьма!

Тётя Петуния остановилась, чтобы набрать в лёгкие воздуха, и поток слов продолжился. Казалось, она долгие годы ждала момента, чтобы выговориться.

— Потом она познакомилась в школе с этим Поттером. Окончив учёбу, они поженились, и у них родился ты. Конечно же, я знала, что ты будешь таким же странным, таким же… ненормальным. Затем, представьте себе, она взорвалась, и нам подбросили тебя!

Кровь отлила от лица Гарри. Когда он, наконец, смог говорить, то сказал:

— Взорвалась? Вы сказали, что они погибли в автокатастрофе!

— АВТОКАТАСТРОФА?! — взревел Хагрид и вскочил на ноги с таким грозным видом, что Дурсли отпрянули обратно в угол. — Как автокатастрофа могла убить Лили и Джеймса?! Грязные враки! Беспредел! Гарри Поттер не знает своего прошлого, а в нашем мире каждый ребёнок слышит его имя с пелёнок!

— Но почему? Что произошло? — допытывался Гарри.

Выражение лица Хагрида внезапно сменилось с разъярённого на озабоченное.

— Чего-чего, а этого я не ждал, — сказал он глухим, взволнованным голосом. — Когда Дамблдор отправил меня за тобой и сказал, что могут быть проблемы, почём мне было знать, что ты вообще ничего не знаешь. Эх, Гарри, вряд ли я тот, кто должен рассказать тебе. Но кто-то же должен… Ты же не можешь поехать в Хогвартс, не зная вообще ничего…

Он кинул на Дурслей недобрый взгляд.

— Ну… Лучше, если я расскажу побольше… Хотя вообще всё объяснить не получится… Эта история — тайна, покрытая мраком. Поэтому то, что знаю…

Великан сел и, на несколько секунд задержав взгляд на плясавшем в камине пламени, сказал:

— Началось это всё, думается, с… с одного человека. Поверить не могу, что ты не слышал о нём — в нашем мире его имя знает каждый…

— Чьё имя?

— Ну, я не люблю называть его, негоже это. Никто не любит.

— Но почему?

— Разорви меня горгулья, Гарри, люди до сих пор боятся. Чёрт возьми, это трудно. Понимаешь, это волшебник, который… был плохим. Очень плохим. Хуже, чем можно помыслить. Намного хуже. Его звали…

Хагрид открыл рот, но не вымолвил ни слова.

— Может, напишешь его имя? — предложил Гарри.

— Не, я не знаю, как оно пишется. Ладно — Волдеморт, — Хагрид содрогнулся. — И не проси повторять. В общем, этот… этот волшебник примерно 20 лет назад начал искать себе сторонников. И у него получалось: кто-то переходил к нему, потому что трусил, кто-то просто хотел урвать кусочек славы — этот колдун становился всё сильнее. Настали чёрные деньки, Гарри. Никто никому не доверял и сторонился незнакомых волшебников и волшебниц… Происходили страшные вещи. Ему всё было мало. Конечно, бывали те, кто восставал против, — он убивал их. Ужасно. Мало где было по-настоящему безопасно, и Хогвартс — как раз такое место. Без шуток, Дамблдор — единственный, кого Сам-Знаешь-Кто боялся. И не пытался захватить школу, ни разу.

А твои родители были самыми башковитыми волшебниками на моей памяти. Старосты школы! Шут его знает, почему Сам-Знаешь-Кто никогда не пытался переманить их… Может, знал, что они заодно с Дамблдором и не станут иметь дел с Тёмной Стороной.

Может, он думал, что всё-таки уговорит их перейти… А может, просто хотел убрать с дороги. Знаю лишь, что он явился в деревню, где вы жили, на Хэллоуин десять лет назад. Тебе был всего год. Он зашёл в дом и… и…

Хагрид вытащил очень грязный, заляпанный носовой платок и высморкался с трубным звуком.

— Извиняюсь, — сказал он. — Так горько… Я знал твоих родителей, и таких хороших людей ещё поискать…

— Сам-Знаешь-Кто убил их, — продолжил рассказ Хагрид. — А затем — и это самая большая загадка — он попытался убить тебя. Казалось бы, на кой леший ему это сдалось? Может, любил чистую работу или ему просто нравилось убивать. Но не смог сделать это. Ты никогда не задумывался, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не просто какая-то там ранка. Такая отметина появляется, когда насылают мощнейшее проклятие, на смерть. Оно сразило твоих родителей и  разрушило ваш дом, но оставило тебя в целости и сохранности. Поэтому ты знаменит, Гарри. Никто не выживал после смертоносного проклятия Сам-Знаешь-Кого. Никто — кроме тебя. Пало столько сильных волшебников — МакКинноны, Боунсы, Прюйетты... А ты был всего-то ребёнком, и выжил.

Голова Гарри раскалывалась от боли. Когда рассказ Хагрида подошёл к концу, Гарри вновь увидел ослепительную вспышку зелёного света — отчётливее, чем когда-либо. И впервые в памяти всплыло кое-что ещё: высокий, холодный, жестокий смех.

Хагрид с грустью смотрел на него.

— Я забрал тебя из разрушенного дома по приказу Дамблдора. И доставил к этим…

— Полная чушь, — сказал дядя Вернон. Гарри даже подпрыгнул от неожиданности: он совсем забыл, что Дурсли тоже здесь. Казалось, к дяде Вернону вернулось мужество. Сжав кулаки, он смотрел Хагриду прямо в глаза.

— Теперь послушай меня, малец, — прорычал дядя Вернон, обращаясь к Гарри. — Я допускаю, что с тобой что-то не так, хотя, возможно, хорошая взбучка выбила бы из тебя дурь. Что же до твоих родителей — они были теми ещё психами, чего греха таить, и по мне, мир стал гораздо лучше без них. Они сами напросились, якшаясь с этими волшебными типчиками. Это было предсказуемо. Я всегда знал, что они плохо кончат…

Хагрид вскочил с дивана и рванул из-за пазухи потрёпанный розовый зонт. Направив его на дядю Вернона, словно шпагу, великан отчётливо проговорил:

— Я предупреждаю тебя, Дурсль. Я предупреждаю — ещё одно слово…

При виде бородатого великана, готового нанизать его на остриё зонтика, как на вертел, дядя Вернон вновь утратил мужество. Он вжался в стену и затих.

— Так-то лучше, — сказал Хагрид, тяжело дыша и снова опускаясь на диван, который на этот раз просел до самого пола.

У Гарри в голове вертелся миллион вопросов, и ему не терпелось задать их все.

— А что случилось с Вол… прости, с Сам-Знаешь-Кем?

— Хороший вопрос, Гарри. Он сгинул. Исчез. В ту самую ночь, когда попытался убить тебя. Что, кстати, делает тебя ещё знаменитее. Это самая большая загадка… Смекаешь? Он становился всё сильнее, с чего бы ему вдруг сгинуть?

Одни говорят, что он помер. По мне, чушь собачья. Вряд ли в нём осталось что-то человеческое, чтобы он просто откинулся, как обычный смертный. Другие считают, что он где-то рядом и всего-то выжидает время, — по мне, тоже брехня. Маги, которые были на его стороне, перешли к нам обратно. Сам-Знаешь-Кто околдовал их, а без него они очнулись. Вряд ли б у них это вышло, будь он где-то рядом.

Хотя большинство всё-таки думает, что он всё ещё где-то есть, но потерял силу. Слишком слаб, чтобы продолжать свои злодейства. Что-то в тебе, Гарри, остановило его. В ту ночь произошло что-то, — не знаю, что именно, и никто не знает, — чего он не ожидал, что повергло его, так-то.

Хагрид тепло смотрел на Гарри, в его глазах светилось уважение. Но Гарри не чувствовал никакой гордости или довольства собой — он был совершенно уверен, что произошла ужасная ошибка. Волшебник? Он? Да как он может быть им? Он всю свою жизнь получал затрещины от Дадли и терпел издевательства тёти Петунии и дяди Вернона. Если он действительно волшебник, почему они не превращались в склизких жаб каждый раз, когда запирали его в чулане? Если он когда-то победил величайшего колдуна в мире, почему Дадли запросто гонял его пинками, словно мяч по футбольному полю?

— Хагрид, — сказал Гарри тихо, — я думаю, ты ошибся. Я не могу быть волшебником.

К его удивлению, Хагрид усмехнулся.

— Не волшебник, а? И с тобой никогда не бывало ничего этакого, когда ты злился или пугался?

Гарри уставился на огонь. А ведь точно, все необъяснимые вещи, которые ужасно злили дядю и тётю, происходили с ним, когда он, Гарри, был расстроен или зол… Когда банда Дадли преследовала его, он каким-то образом оказался вне зоны досягаемости… Или когда он страшился идти в школу с той безобразной стрижкой, он сумел сделать так, чтобы его волосы отросли снова… И самый последний случай: разве он не отомстил ударившему его Дадли, когда, сам не осознавая, напустил на него удава?

Гарри, улыбаясь, глянул на Хагрида. Тот с ласковой усмешкой смотрел на него.

— Ну? — сказал Хагрид. — Понял теперь? Гарри Поттер — и не волшебник вдруг, ага… Погоди, ты ещё прославишь Хогвартс.

Но дядя Вернон не собирался сдаваться без боя.

— Разве я не сказал, что он никуда не поедет? — прошипел дядя. — Он пойдёт в «Стоунволл Хай» и будет очень благодарен за это. Я читал эти письма, и там требуют купить всякое фуфло — книги заклинаний, волшебные палочки и…

— Если он захочет поехать, даже такой супермагл, как ты, не остановит его, — прорычал Хагрид. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттера учиться в Хогвартсе! Да ты рехнулся. Его имя в списках учащихся с самого рождения. Он будет учиться в лучшей в мире школе чародейства и волшебства! Семь лет там — и он не узнает себя. И наконец-то будет вместе с такими, как он, под началом величайшего директора Хогвартса всех времён — Альбуса Дамбл…

— Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПЛАТИТЬ КАКОМУ-ТО ЧОКНУТОМУ СТАРОМУ ДУРНЮ ЗА ТО, ЧТОБЫ ОН ОБУЧАЛ СВОИМ ФОКУСАМ! — закричал дядя Вернон.

Это было уже слишком. Хагрид выхватил зонт и начал раскручивать его над головой.

— НИКОГДА, — гремел он. — НЕ ОСКОРБЛЯЙ. АЛЬБУСА. ДАМБЛДОРА. В МОЁМ. ПРИСУТСТВИИ!

Зонт просвистел в воздухе и указал на Дадли. Мелькнула фиолетовая вспышка, раздался звук взорвавшейся петарды и пронзительный визг. Дадли пританцовывал на месте, схватившись за свой жирный зад, и вопил от боли. Когда он повернулся спиной, Гарри увидел поросячий хвостик, пробивший дырку в брюках и вылезший наружу.

Дядя Вернон заорал, схватил тётю Петунию и Дадли и утащил их в соседнюю комнату, бросив на Хагрида полный ужаса взгляд. Дверь за ними с треском захлопнулась.

Хагрид посмотрел на зонтик и задумчиво пригладил бороду.

— Не след мне было яриться, — сокрушённо проговорил он. — Всё равно не работает как надо. Хотел превратить мальчишку в поросёнка, но, видать, он и так почти свинья.

Хагрид искоса поглядел на Гарри из-под густых бровей.

— Буду благодарен, если в Хогвартсе об этом не узнают, — сказал он. — Я, кхм, не должен колдовать, честно тебе скажу. Мне разрешили применить чуток волшебства, чтобы добраться до тебя, доставить письма и купить всё для школы. Поэтому ещё я вызвался на это дело.

— Почему тебе нельзя колдовать? — спросил Гарри.

— Эм-м, ну… Я учился в Хогвартсе, но, кхм, меня исключили, по правде сказать. Я был на третьем курсе. Мою палочку сломали пополам, и всё. Но Дамблдор разрешил остаться в Хогвартсе лесничим. Великий человек Дамблдор.

— Почему тебя исключили?

— Поздно уже, а нам завтра много дел нужно переделать, — сказал Хагрид громко. — Поедем в город и купим тебе учебники и всё остальное.

Он снял толстое чёрное пальто и бросил его Гарри.

— Можешь спать под этим, — сказал он. — Не пугайся, если оно шевелиться начнёт, — в каком-то кармане я забыл парочку мышей.