210 ДМБовский аттестат Часть 2 12 10 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 210. Северное море. БПК «Свирепый». ДМБовский аттестат. Часть 2. Форменное достоинство. 12.10.1973 г.


Фотоиллюстрация из фотоальбома автора: Калининград. Рейд СБР. Подъём Военно-Морского Флага на БПК «Свирепый». «День Рождения корабля». 12.08.1972 г.

На фото первый экипаж БПК «Свирепый» периода март 1972 г. – август 1972 г.

(Слева-направо) Высокий офицер в левом краю снимка – заместитель командира корабля, капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин.

Перед ним со сложенными руками – командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров.

За матросом (Фёдоров Виктор Петрович, будет командиром отделения мотористов, дата призыва 12.11.1970 г.) стоит ответственный сдатчик корабля Л.Я. Змачинский.

За ним выглядывает Командующий Дважды Краснознамённым Балтийским Военно-Морским Флотом, адмирал Владимир Васильевич Михайлин.

Между адмиралами в самом центре фотографии в приседе двое матросов: повыше Юрий Васильевич Казённов, радиотелеграфист, дата призыва 16.11.1970 г., перед ним, Иван Саввович Донич, будет командиром отделения механиков БП ЗАС, дата призыва 13.05.1971 г.

Остальные офицеры и гражданские на фото – это конструкторы, строители, сдатчики БПК «Свирепый», командиры ВМБ «Балтийск».

Труба с «пятаком» и консолями (мешает мне фотографировать ребят) – это монтажные конструкции (не успели убрать, нужны были).

Обратите внимание: у моряков-матросов белые чехлы на бескозырках натянуты также туго, как на фуражках высших офицеров и все матросы и старшины, без исключения, имеют бравый, достойный внешний вид…


В предыдущем:

Я с радостью вспомнил, как в мае-июне 1973 года на строевом смотре (в рамках сдачи курсовых задач) экипажей кораблей 128-й бригады 12-ё дивизии ракетных кораблей ДКБ ВМФ экипаж БПК «Свирепый» получил оценку «отлично». Майские «ДМБовские годки» тогда ушли с корабля максимально довольные, красивые и достойные.

Вот как это было…

Это было в преддверии «майских праздников» 1973 года (1 мая День солидарности трудящихся и 9 мая День Победы).

Обычно в эти дни моряки Балтийского флота, особенно экипажи новостроящихся и ремонтируемых кораблей, строем в парадно-выходной форме одежды «гуляют» по улицам городов и военно-морских баз, радуя своей выправкой, красотой и чёткостью выполнения команд местных жителей.

Так, например, шагали строем мы, экипаж новостроящегося БПК «Свирепый» в мае 1972 года по улицам Калининграда и девушки с восхищением смотрели на нас – на бравых молодых моряков.

Тогда ещё бытовал свежий анекдот:

Внучка спрашивает бабушку: «У тебя была первая настоящая любовь?».

- Да, - отвечает бабушка.

- И кто это был? – лукаво спрашивает внучка.

- Моряки, - со вздохом отвечает бабушка.

Правда внешне мы сами себе не нравились, потому что вся наша военная форма была строго уставная, то есть широченные в бёдрах трубообразные суконные чёрные брюки, мешковатые свободные форменки, блинообразные бескозырки и ботинки с широким кантом…

Правда и то, что всё это было вычищено, наглажено, отутюжено и даже обработано паром. Бляхи на чёрных ремнях блестели, как маленькие солнца. Сине-голубые воротники с белыми полосками, как положено, имели чёткие складочки. Брюки, хотя и мешковатые, но были отутюжены с мылом, поэтому ряды матросов в строю имели острые, как форштевни кораблей, складки.

Проходя улицами вблизи ПСЗ «Янтарь», где достраивался наш БПК «Свиерпый», особенно твёрдо и дружно вышагивая мимо общежитий, в которых жили молодые работницы судостроительного завода, мы старательно расправляли плечи, выпячивали грудь, активно махали руками, старались не смотреть себе под ноги, а высматривали смеющиеся восхищённые девичьи глаза и лица.

При этом мы были не прочь и самим посмеяться над самими собой.

Передняя шеренга, в которой я был из-за своего роста (182 см) правофланговым, особенно красиво шла коротким строевым шагом (чтобы успевали задние). Офицер, командовавший каре из матросов, шествовал сбоку, поэтому он не вовремя давал команду обойти какое-либо препятствие на нашем пути.

Без приказа мы не могли свернуть или повернуть с дороги, поэтому мы просто перешагивали через гранитные валуны, лежавшие на нашем пути, строительный мусор, оставленные кем-то детские велосипеды и т.д.

Естественно, те, кто находился внутри строя каре, не видел препятствия. Возникала неизбежная смешная суматоха, спотыкания и затыки. Такие заторы особенно остро смешили и радовали зрителей, ребят и девчонок, молодых гражданских ребят и бывших моряков. Женщины и бабушки в такие минуты нас жалели…

И всё же мы были «чертовски недовольны» своим уставным внешним видом, поэтому «годки» старались изменить свою форму так, чтобы выглядеть в ней мужественно.

Для этого форменки ушивались по бокам так, чтобы тело еле-еле втискивалось в суконные тёмно-синие или белые рубахи. Брюки по бокам также ушивались до точного размера бёдер, а штанины снизу распарывались по внутреннему шву и в разрез вшивались суконные клинья.

Особенно годки старались «подогнать» под себя «беску», то есть бескозырку. У настоящего «годка», а тем более у «ДМБовские годки» бескозырка должна была не плотно «сидеть» на голове, обнимая своим обручем лоб, виски и затылок, а находиться на голове сверху и чуть-чуть впереди, как бы с наклоном вперёд.

В таком положении бескозырка почти не держалась на макушке, но зато это было красиво…

Кстати, бескозырка для матроса почти то же самое, что ковбойская шляпа для ковбоя…

Что-либо делать с формой одежды негласно разрешалось только «годкам», особенно «ДМБовским годкам». Нам, молодым матросам и «салагам» об этом можно было только мечтать, поэтому мы с горечью напяливали на себя не брюки и рубахи, а «мешки» и в строю на смотре выглядели охламонами, то есть неопрятными, неряшливо одетыми людьми.

Вот почему наш первый старший помощник командира корабля, капитан-лейтенант Александр Андреевич Сальников, который был образцовым офицером не только по службе, но и по внешнему виду, грозно сердился и требовал от командиров боевых частей «привести в порядок этих охламонов», чтобы «не позорить флот и боевой корабль» - БПК «Свирепый».

Да, в мае 1973 года строевой смотр нашего экипажа и сдача экзамена по строевой подготовке был на грани срыва, потому что от нашего внешнего вида и походка матросов была охламонская, да и культура поведения – тоже…

Вот почему массово во всех боевых частях началась подгонка формы одежды под фигуры матросов. Командиры боевых частей и мичманы – командиры команд и боевых постов, да и сами годки (только не «ДМБовские годки»), начали усиленно меняться вещами, а помощники по снабжению всеми правдами и неправдами стали добывать новые комплекты матросских аттестатов, предетов военной формы одежды, снаряжения и военных знаков различия.

Так как я фактически жил и работал один в «ленкаюте», то я как-то выпал из общего потока и никак не мог «вклиниться» со своим аттестатом в очередь к баталёру. Он, бедный, день и ночь в авральном режиме строчил и строчил на единственной корабельной швейной машинке сотни брюк, рубах, бескозырок, воротников и т.д.

Я попробовал сам, своими руками, иголками, нитками и напёрстком что-то сделать со своей одеждой, но вскоре опасно исколол все пальцы. Вот тогда во мне и прозвучал спокойный и рассудительный голос моей мамы, Нины Васильевны Суворовой…

- Зачем тебе мучиться, сыночек, - сказала во мне моя мама. – Есть в городе вашем ателье, в котором швеи-профессионалы ушьют и подгонят под тебя всю твою форму. У тебя денежки есть?

Деньги у меня были, потому что я ещё со школы принципиально не пил, не курил и не тратил деньги на «продажную любовь». Поэтому я немедленно, не вдаваясь в подробности, сославшись на необходимость подачи заявки на музыкальные инструменты для вокально-инструментального ансамбля корабля, вытребовал увольнительную в город.

Чтобы не попадаться на глаза патрулям комендатуры, я выбрал ателье по ремонту одежды на проспекте Ленина, дом 65 (за собором Александра Невского). Это ателье было совсем недалеко от входа в Военную гавань ВМБ «Балтийск».

В опрятной, старой, но насквозь уставной форме одежды, я явился в это ателье с большим свёртком своего форменного аттестата (брюки, форменки, бушлат) и сразу же официально попросил вызвать директора этого ателье.

Я заранее всё обдумал и решил сказать директору, что я «комсорг БПК «Свирепый», что пришёл в увольнение неофициально, но с официальной просьбой-предложением на мне попробовать подогнать мою форменную одежду по фигуре так, чтобы внешне я выглядел образцово (как на картинке в ателье), примерно подтянуто, стройно, аккуратно и красиво».

Наш разговор и мои слова слушали-подслушивали швеи-мастерицы и работницы ателье…

- Мы сейчас заняты пошивом кителей и шинелей для офицеров и мичманов БДК (большого десантного корабля), - сказала виновато директриса. – Девочки заняты так, что уходят домой только поздно вечером.

- Понимаю, - сказал я и кивнул головой. – Всем хочется заработать больше, чем возможно. Поэтому я пришёл не с пустыми руками, а с возможностью подзаработать вашим девочкам на простейших операциях – ушить, подшить без кройки и шитья.

Директриса опешила, услышав от меня профессиональные слова и сленг швей и закройщиков…

Через полчаса мы уже на примере моего аттестата договорились что, где и какие операции мы будем делать с нашей одеждой.

Для того, чтобы подшить (укоротить или отпустить) штанины нужно было измерить длину ног от пояса до щиколотки, тогда брюки бы не сборили и не висели «обрубками», а были бы точно, как на картинке.

Чтобы слегка (в пределах уставных размеров) учить мешкообразные форменки, нужно было измерить талию, грудь, спину.

Чтобы подогнать бескозырки по размеру, нужно было также измерить длину окружности черепа головы с учётом густоты волос.

Все эти мерки и размеры, смесь и слегка подшучивая надо мной, девушки и женщины сняли с меня. При этом они выставили меня в одних трусах и в тельняшке на специальный топчан для клиентов…

Я вытерпел всё и стойко отвечал на шутки-шуточки возбуждённых женщин, а те, забыв об обеденном перерыве (я специально пришёл перед началом обеденного перерыва, чтобы застать их свободными от работы), споро ушивали и подгоняли по мне весь мой комплект формы.

Через час я за занавесками кабинки для переодевания оделся в обновлённую форму, взглянул на себя в зеркало и гордо вышел к людям…

Девушки и женщины, сама директриса ателье ахнули, всплеснули руками, загалдели, заохали и стали наперебой говорить, что «Александр Сергеевич, который не Пушкин, а Суворов, совершенно преобразился, стал стройным красавцем, настоящим комсомольцем, матросиком с картинки»…

Да, преображение было разительным, я совершенно был ошеломлён, потому что никак не ожидал. Что я могу быть таким красивым с виду…

Мои брюки (самое моё стойкое недовольство), плотно облегали мои худые бёдра и стройные длинные ноги. Их длина была ровно такой, какая должна быть для того, чтобы стрелки на брюках были идеально ровными, без складок и морщин.

Моя форменка облегала мой торс так, что я чувствовал ссебя, как рука в тонкой лайковой перчатке, то есть благородно, достойно, свободно и прочно.

Мой ремень теперь не резал больно мне бока на талии, а находился ровно на том месте, где должен быть, - на боках.

В обновлённой форме я чувствовал себя достойным человеком, моряком, военмором-краснофлотцем…

Директриса сама подала мне мой ушитый бушлат, и я опять вместе со всеми работницами ателье поразился перемене моего облика. Я был настоящим революционным матросом Балтики - строгим, стройным, сильным, красивым…

Сказать, что я был ошарашен и доволен, - это мало, я был потрясён изменением в моём облике…

Мне немедленно захотелось показаться командиру корабля, замполиту, командиру БЧ-1, ребятам. Надо было срочно сказать им, что есть такое ателье по ремонту одежды, которое может сделать нас из убогих охламонов героями…

Я щедро заплатил директрисе всю сумму, которую она, смущаясь и оглядываясь, предложила мне заплатить девочкам. Я заплатил не торгуясь…

Мы договорились с директрисой, что наши ребята с БПК «Свирепый» будут приходить в ателье небольшими группками по три-четыре человека практически каждый день (на деле получилось, что надо было приходить по пять-семь человек в течение недели почти каждые полтора-два часа…).

Также мы договорились, что это ателье больше не будет брать подобных заказов на переделку или подгонку форменной одежды от матросов и экипажей других кораблей (соревнование есть соревнование…).

В момент возвращения из увольнения, когда я шёл вместе с моими товарищами-матросами к пирсу, где стоял на швартовах БПК «Свирепый», я слушал хвалебные рассказы моряков о том, как они провели время в увольнении.

- Ну, а ты, Суворов, - спросил меня одни из матросов. – Ты что в увольнении делал? Книжки в библиотеке читал?

- Нет, - ответил я. – Я тут к одной знакомой женщине зашёл, она мне форму ушила и подогнала по мне.

Эффект был потрясающий!

Ребята воззрились на меня, оглядели со всех сторон, обошли, обежали и даже обкрутили меня на месте. Потом они стали орать, что я «выгляжу как на картинке», что я «опять обошёл всех на повороте», что я выгляжу «как ДМБовский годок, хоть и молодой».

Все немедленно загорелись желанием-хотением немедленно познакомиться с моей «дамой» и ушить, подогнать у неё их «форменный аттестат».

- Она хоть и «моя дама», - сказал я веско, - но ей около сорока лет и она сделала это мне за деньги. Немалые деньги…

Это немного охладило пыл моих товарищей, но только совсем немного. Желание выглядеть «таким, как Суворов» овладело всеми, кто встречался на нашем пути.

До самой каюты замполита я шёл в сопровождении группы-толпы ребят-матросов…

Я всё без утайки рассказал и показал заместителю командира корабля, капитану 3 ранга Дмитрию Васильевичу Бородавкину, в том числе и содержание наших договорённостей с директрисой ателье.

- Что ты предлагаешь? – спросил меня Дмитрий Васильевич, хотя уже сам обо всём догадался.

- Я предлагаю тайно направить в это ателье всех наших моряков, - сказал я, - и ушить, перешить и подогнать весь наш форменный аттестат по фигурам, по размерам и по ростам каждого из них. Когда мы выйдем на смотр формы одежды и строевой смотр, вот увидите, - мы будем первыми и лучшими.

- А деньги? – сказал задумчиво Бородавкин. – Деньги-то немалые…

- У каждого матроса есть немного денег, - сказал я, - но придётся всем скинуться по максимуму, в том числе офицерам и мичманам. Дело-то общее…

- Пойдём, - решительно приказал мне замполит. – Покажешься командиру и всё ему расскажешь, как мне рассказывал.

Командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров был занят, что-то читал и что-то писал (по моему конспект какого-то доклада), поэтому он очень рассердился на нас с Бородавкиным, что мы ему помешали.

Потом он сильно потёр ладонями уставшее лицо и вдруг сказал, что я «как-то странно выгляжу»…

- Ты же был как вешалка в прихожей, - сказал насмешливо и сердито Евгений Петрович, - а теперь, как манекен. В чём дело?

Путаясь и сбиваясь, поправляемый замполитом, я рассказал Назарову о своих приключениях в ателье и о нашей задумке «ушить весь экипаж БПК «Свирепый».

Евгений Петрович сначала бездумно смотрел мимо нас куда-то в пространство, а потом вдруг весело встрепенулся и заявил, что «это дело нужно делать в строжайшей тайне, как оперативную операцию на море».

После нашего ухода к командиру поспешили баталёры, помощники по снабжению, командиры боевых частей, а потом даже некоторые из «ДМБовских годков».

На следующий день в увольнение под разными предлогами, в том числе «со срочными заданиями», со свёртками, сумками и даже чемоданами в руках, в город стали уходить и возвращаться матросы, старшины, мичманы.

Особенно повезло «годкам» и «ДМБовским годкам», потому что девушки-мастерицы из ателье отпарили их старые («любимые») шинели и бушлаты, брюки и форменки, превратили их в образцово-показательную парадно-выходную форму.

Дело в ателье по ремонту одежды наладилось даже так, что мы смогли ушить и подогнать по размерам, ростам и фигурам не только ту форму, в которой вышли на строевой смотр, но и вообще всю форму – летнюю и зимнюю. Правда, зимний аттестат уже приводили в порядок не все, а только те, кто мог себе это позволить по деньгам.

Но «тропку» к образцово-показательному военно-морскому достойному внешнему виду мы «протоптали»…

Строевой экзамен курсовой задачи и смотр внешнего вида мы сдали на «отлично» и это событие добавило нам законной гордости. Перед первой БС (боевой службой) мы уже полностью ощущали себя «свиреповцами» - единым, сплочённым, дружным экипажем БПК «Свирепый».

А всего-то надо было просто организовать: тщательную подгонку предметов обмундирования при выдаче их в носку матросам срочной службы; обеспечить своевременный ремонт, химическую чистку и стирку предметов обмундирования, парадной и рабочей одежды; устранить обезличку в пользовании вещами; закрепить за матросами и старшинами все выдаваемые им в личное пользование предметы обмундирования, то есть сделать форму одежды достойной личности человека.

Что и было сделано командиром корабля, капитаном 3 ранга Е.П. Назаровым и заместителем командира корабля, капитаном 3 ранга Д.В. Бородавкиным, командирами боевых частей, офицерами и мичманами БПК «Свирепый», которые не пожалели своих месячных окладов на это общее благое дело – форменное достоинство матросов.