Ах, Адам!

                "В историях Библии столько любви, что
                когда мы их переживаем заново и
                по-своему, то становимся только лучше."

                Серафим Кор
 
                *

      Утомлённые блаженством, мы шли по шёлковой травке, взявшись за руки. Нежно пели яркие пёстрые птицы, лазурь неба светилась сквозь изумрудные резные листочки деревьев; алая ягода под ногами была сладка, белые грибы пахли взбитыми коровьими сливками и оттеняли своей пресностью лёгкую кислинку ежевики.

     Чудесный мир открывался нашим взорам, где полосатые тигры и золотые львы играли с нами, как большие котята; обезьяны приносили фрукты, спускаясь по лианам; ночи, как и дни, можно было включать и отключать по желанию, щёлкнув пальцами.

     Время не летело, а двигалось бесконечно; мы не старели; и всё новое, что попадалось на пути, через мгновение становилось обыденным.

     Но однажды в вечерних сумерках, навеянных ласковым северным ветром, мы увидели кудрявое зелёное деревце с единственным румяным шаром на веточке, и, ощутив незнакомый нам голод, обнявшись, пошли под его сень. Вдруг, любимая, оттолкнула мою руку и, вырвавшись, подбежала к тонкому стволу, замерла, затаив дыхание, от восхищения, протянув навстречу раскрытые ладони. Её золотые волосы волнами падали на плечи, то вспыхивая искорками, то сияя так, что невозможно было смотреть от боли в глазах.

     Сбоку хрустнул старый сук, кто-то тихо кашлянул и хрипло с шипением засмеялся:
     - Ну, ш-што, молодые люди, обратите внимание на прел-лестное яблоко, которое словно бы светится само по с-себе. Видели вы ш-што-нибудь прекраснее на свете?

     На обломанном сером сучке лежал змей, обвив его, и говорил с нами:
     - О, драгоценные мои-и, - поучительно произнёс он, тщательно выговаривая слова, сменив положение и мелькнув серебристым узором на чёрных боках, - слащ-ще этих плодов вы наверняка никогда не пробовали, вот уже больше месяца я питаюсь ими и грущ-щу об одном, ш-што не с-с кем обсудить их вкус-с...

     Однако, скажу вам, огромное самомнение было у этого говорящего змея, вряд ли понимающего, что мы тогда ещё не умели понимать.

     - Ну, ш-што, дорогие, - продолжал речь змей, - попробуйте-попробуйте, и мы наконец-то смож-жем поведать разницу и с-схожесть наш-ших вкус-сов друг друж-жке...

     К моему ужасу, моя половинка, не обращая внимания ни на змея, ни на меня, сорвала плод необыкновенной красоты и с любопытством разглядывала его, вертя в тонких пальцах. Я попытался вырвать его у неё, но она озорно засмеялась, словно серебряный колокольчик, отпрыгнула в сторону, тут же надкусив так, что брызнул сок. Я обиженно и растерянно смотрел на своё отражение в её шальных зрачках.
     - О, как вкусно! - сказала она и протянула половинку мне.

     Что мне несчастному влюблённому оставалось делать? Одиночество даже в райском саду - это не хухры-мухры!

     Надо сказать, что яблоко стоило того, чтобы съесть. В нём была сладость мёда, кислинка зелёного винограда и хмель поздней вишни.

     Но тут неожиданно я догадался, что змей, соблазняющий нас, опасен, и поэтому ударил его палкой. Шипя и ругаясь на чём свет стоит, он свалился под корни дерева и без раздумий скрылся в зарослях жгучей крапивы, с той поры затаив на человека яд обиды.

     Я посмотрел на Еву и понял, что она нага, и, увы, не столь обворожительна, как мне всегда казалось. К тому же смеялась и говорила она без умолку. Мы быстренько прикрылись фиговыми листьями, но она вопреки голой правде всё-таки зачем-то ухитрилась воткнуть в свои рыжие волосы какой-то жалкий бледненький цветочек...

     Подул ветер и воцарилась тишина.
     Чей-то печальный голос прогремел, как гром:
     - Ах, Адам, Адам! Ах, Ева, Ева!
     И снова стало тихо-тихо!..

     И только спустя некоторое время вместо пения прекрасных птиц закаркал ворон. Ледяная буря ударила в наши лица. Хлынул первый осенний дождь на Земле...

(31.07.16)