VIII. Избранный
Как из-под земли передо мной и Инной Богдановной вырос молодой человек в штатской одежде: рубаха просторного размера, рукава засучены; облегающие штаны, не стесняющие движений; короткая стрижка без оттенка на индивидуальность; достаточно плотная фигура.
Незнакомец скрестил на груди руки. Наверное, он какое-то время за нами, как-то очень уж заинтересованно, следил и лишь в данный момент показался. У меня возникло ощущение, что главный объект – это я. И поплотнее прижался к бабушке.
Мужчина так и не проговорил ни слова, хотя прошло уже полминуты загадочного стояния. Обескураженные, мы тоже не решались нарушить тягостное молчание.
Я не знал, куда девать свои глаза: переводил их с крестообразных шпилей на летний, почтительно ухоженный газон и обратно, описывал взглядом причудливые восьмерки, обследовал угловое зрение, предполагая, что может быть позади. Инна Богдановна усиленно раз за разом поправляла кофточку, дергала кистью, словно пытаясь выхватить ловким вывертом ее, но я не отпускал и только настойчивее прощупывал вздувшиеся вены.
Нарушитель спокойствия резко обратил свой взор на Инну Богдановну. Впечатление сложилось, что не она привлекала его внимание, а нечто, находящееся в пространстве, растворенное в нем. Когда б такое абстрактное понятие, как «смятение» обладало бы видимыми свойствами, я мог бы с уверенностью утверждать, что именно ими, флюидами растерянности, упивался сей вампирически настроенный субъект, так некорректно прервавший течение мыслей, до этого благотворное и оптимистичное.
Странный тип воровато улыбнулся.
(достаточно?или?продолжать?еще?достаточно?ил)
– Что вы, в конце концов, от нас хотите… – возмутилась бабушка. Но возражение это сделалось слабым и безжизненным, потеряв обычную для Инны Богдановны артистичность и звонкость, лишь только облеклось в незатейливое предложение. – Мне шестьдесят три года и не вижу смысла…
– Он избранный, – перебил грубиян, не представившись и указывая на меня. – Ему предстоит выполнить миссию на Земле…
Что дальше плел этот полоумный, стерлось из памяти,
(ты-еще-не-готов-к-этому-не-готов-но-скоро)
но тревога не покинула меня. Было ли что-либо более материальное в словах этого чужого, чем ощущение постоянной напряженности, конечности, близости к запредельному, от которого мурашки по коже? Было ли что-нибудь сильнее желаемым, чем его, чуждого прохожего, исчезновение, чем скорее, тем лучше? Случалось ли воспринимать что-то более настораживающее, нежели акцент, на котором изъяснялся этот странник?
Не знаю.
Но как только что-то извне, постороннее, помешало проповеднику «миссионерствовать», он отдалился и сломя голову рванулся бежать.
Его преследовали!
И легко стало на сердце, не жалостно, но свободно. Как загнанный зверь, травленый озирался, далеко ли враги. И все кружил недалеко от нас за кустами, словно привязан к этому участку. В очередной раз он скрылся, и больше не показался никогда. Облегчение неописуемое.
Это был, несомненно, человек, но кто? Религиозный фанатик? Но такие контактируют со строго определенным кругом лиц, целым обществом, а не с первым встречным.
Сумасшедший? Слишком продуманно действовал, выдерживал паузы, многозначительно наклеивал улыбку. Останавливаюсь на мнении – сектант-гипнотизер, цель которого – навязать опасную идеологию, подчинив себе волю человека, сделав его машиной в руках управленцев. Ведь он завлекал, предлагал, соблазнял.
Хитрец вел беседу (нет, скорее, монолог) к тому, что мы ему что-то обязаны, сулил, но требовал взамен…
Неприятности нарушили план действий.
И это нас с Инной Богдановной спасло.
Добро вдруг протянуло руку навстречу.
2005
Свидетельство о публикации №216073100953
И благо великое, что добром закончилась.
С уважением к автору,
Марина Клименченко 12.06.2019 06:48 Заявить о нарушении
Владимир Еремин 14.06.2019 15:39 Заявить о нарушении