Настя

Я познакомился с ней старым добрым способом - по объявлению в газете. Она писала, что ищет друга для переписки по SMS. Начиналось наше общение вполне заурядно. Например: 

«Привет, как дела?» 

«Все хорошо. А у тебя? Что делаешь?» 

«Загораю на даче. А ты?»

«Читаю Кафку»

«Кафка? Не слышала… Про что пишет?»

«В двух словах не объяснишь. Мой любимый писатель. А твой?»

«Я мало читаю»

«А что любишь?»

«Слушать музыку. Менять шмотки. Развлекаться в веселых компаниях»

«Знаешь, у нас с тобой разные увлечения»

«Это что-то меняет?» 

На третий день общения она прислала мне несколько фотографий. Почти идеальная фигура. Черные волосы до плеч. Лицом напоминает Лали Меньян из любимого мною в детстве сериала «Элен и ребята».

«Позвони мне» - написала она, когда я отослал ей свою фотографию. Я прикурил сигарету, затянулся, медленно выдохнул и нажал на вызов.

- Алло? 

От ее голоса по спине пробежал озноб.

- Настя?

- Привет, Денис.

- Здравствуй.

- Ну вот и созвонились.

- Ага…

- Что скажешь?

- Что я скажу про твой голос?

- Да.

- Он мне снился. Когда-то давно. Но я до сих пор его помню.

- Ой, только не надо мне заливать…

- Это правда. Я не вру. Да и зачем мне врать?

- Известно зачем…

- Ты про секс? Нет… Сексом я с тобой заниматься не буду.

- …

- Это что-то меняет?

- Придурок!

Она бросила трубку. Я затушил окурок. Улыбнулся.

Настя позвонила вечером того же дня. И началось…

Каждый день в восемь вечера я набирал ее номер, и мы говорили - по два, по три, по четыре часа… говорили на самые разные темы, перебивали друг друга, смеялись, флиртовали, играли словами и смыслами.

Я рассказывал о себе, ничего не скрывая. По натуре я замкнутый человек, но этой девушке доверял бесконечно. Она, в свою очередь, открывалась с такой неожиданной стороны, что мне оставалось только благодарить судьбу. Прежде я думал, что общаюсь пусть и с красивой, но обыкновенной девушкой, каких много, но вскоре выяснилось, что это не совсем так… Достаточно сказать, что она оказалась потомственной ведьмой. Ее бабушка была из Польши, где жила в лесу и славилась на всю округу своими способностями снимать порчу, варить приворотные зелья и заговаривать от пьянства.   

В день пятнадцатилетия Настя попала под машину. Водитель испугался и уехал. Из разорванной артерии на бедре хлестала кровь. Настя усилием воли смогла остановить кровотечение и оставалась в сознании, пока не приехала «скорая». После этого случая к ней каждую ночь стала приходить бабушка. Во сне, разумеется. Молодая и красивая, хотя Настя помнила ее старой и безобразной, бабушка рассказывала, что у Насти – дар, что она должна пользоваться им, иначе ее ждет ужасная расплата. Настя отказывалась, она хотела жить нормальной жизнью, но бабушка не унималась. Вскоре вместе с ней стали приходить прабабушки, прапрабабушки и даже прапрапрабабушки. Дошло до того, что явилась даже какая-то древнеегипетская жрица с удлиненными глазами, смуглой кожей и в тунике, которая пообещала Насте, что скормит ее Анубису, если она не внемлет словам своих прародительниц.

«А тебе не кажется, что она гонит?» – спросил друг, когда я вкратце рассказал ему про новую знакомую. Что я мог ему ответить? Я ни на секунду не допускал мысли, что Настя врет. К тому времени мы уже вышли на такой уровень общения, на котором ложь невозможна.

Прошел месяц. Мы уже не говорили о прошлом, только о настоящем. Как прошел день, что нового, как настроение, что снилось… Но это не значит, что общение стало менее интересным. Наоборот. Мы научились понимать друг друга с полуслова, по малейшим оттенкам интонаций. О встрече мы почти не говорили, хотя она жила в городе, до которого от моей деревни всего то пятнадцать километров. Мы как будто ждали чего-то... будто что-то должно было произойти… 

И вот однажды, в обыкновенный летний вечер, произошло то, что я до сих пор не могу себе объяснить. Как всегда в восемь я позвонил, мы заговорили о какой-то ерунде (кажется, о западной поп-музыке 90-х), и вдруг я со всей ясностью осознал, что люблю Настю, люблю так, как никого никогда не любил, и не только люблю, но вижу, знаю, вспоминаю, перестаю быть собой и становлюсь собой – таким, какой я есть на самом деле. И она, я это видел, чувствовала то же самое. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» - писал Булгаков в «Мастере и Маргарите» - о, как он был прав! В темных комнатах наших жизней вспыхнул Свет - исполненный любви, радости и понимания - и мы в этом Свете полюбили друг друга – не за что-то, а за все, за каждый тончайший душевный нерв, за каждый оттенок чувства, за каждую мысль и за каждый день прошедшей жизни. Две разные души открылись друг другу, открылись до самой своей последней глубины, и соединились в одно целое…   

Я вышел в сад. Спрятался в укромном месте, сел на траву. Она у себя в квартире села на подоконник, свесила ноги на улицу. 

Мы ничего не говорили… Слова были не нужны. 

А потом (прошло не менее двух часов, и за все это время мы не сказали ни слова) мы оба нажали на отбой. Одновременно.

Я вернулся в дом. Положил телефон на подоконник. Прошелся по комнатам. Мыслей не было. Только огромное счастье внутри, и оно становилось все больше и больше… Я не думал о том, что будет завтра, что надо бы наконец встретиться в реале, - все это казалось настолько ничтожным и скучным, что я искренне не понимал, как можно думать о такой ерунде.

В комнату вошла племянница.

- Денис, догадайся, что у меня есть…

Я посмотрел на нее, как на инопланетянку.

- Что?

- Ни за что не догадаешься… 

- А оно того стоит?

Племянница протянула руку и разжала кулак. На ее ладони лежал маленький черный предмет.

- Что это? – спросил я. - Зажигалка?

Она рассмеялась.

- Дядя, тебе всего двадцать лет, а ты уже как старик… Нет, это не зажигалка. Это модем.

- Модем?

- Для интернета. Сегодня в городе купила. Весь вечер сегодня в интернете… Знаешь, как там интересно? Вот, собираюсь ложиться спать – а ты спать, как всегда, не будешь – решила тебе отдать. До утра, - она улыбнулась. – Ну и где слова благодарности?

– Спасибо…

Племянница фыркнула, положила модем на стол и ушла. Некоторое время я смотрел на модем, как смотрят на диковинное насекомое, потом включил ноутбук и впервые в жизни вышел в интернет. Прежде интернета в нашей глухой провинции не было, но за неделю до этого недалеко от моего дома поставили наконец вышку. 

Дальше я действовал, как марионетка. Открыл браузер. В поисковике набрал «смотреть порно». Включил первый попавшийся ролик, откинулся в кресле…

Всю ночь я рыскал по порносайтам как голодный зверь в поисках пищи. И при этом образ Насти не покидал меня ни на секунду. Я как будто разделился в себе – на двух разных людей. Один любил Настю, безмолвно говорил с ней, задыхался от нежности и счастья… другой смотрел жадно на скользкие красно-розовые картинки, сгорал и томился в мучительно-сладком огне и тревожно оглядывался - все время казалось, что за мной кто-то наблюдает.

Когда за окном встало солнце - оно показалось мне каким-то нереальным, психоделическим - я выключил ноутбук, взял телефон, вышел, пошатываясь, во двор, закурил и позвонил лучшему другу.

Лучший друг работал охранником в тюрьме и потому ответил сразу.

- Здорово, брат. Чего-то ты рано…

- Слушай, чувак… - я говорил медленно, чтобы не так тошнило. – Мне очень плохо… Я совершил ужасный поступок.

- Убил кого-нибудь? – друг хохотнул.

- Да… почти… 

- Что случилось? Рассказывай.

Я рассказал.

- Да-а-а, - протянул он. – Ну ты даешь, чувак. Впрочем, если с кем-то и могла произойти такая история, то только с тобой.

- И это все, что ты можешь сказать?

- А чего ты от меня ждал? Поддержки? Я бы тебя поддержал, но ты сам виноват.

- Я же предал ее, понимаешь? Что мне теперь делать? Рассказать ей все?

- Не думаю, что она поймет. Но ты все равно расскажи. Если смелости хватит. Все, давай, у меня смена…

Дальнейшее помню смутно. Помню, что заснуть было невозможно, я ходил по комнатам, как безумное привидение, бормотал, размахивал руками, словно отгонял от себя кого-то… Попытался позавтракать, но не смог. Пил воду, курил.

К полудню взял себя в руки. Позвонил Насте. Она ответила сразу, и по ее голосу я понял, что с ней тоже что-то не так.

- У тебя все хорошо?

- Да…

- А по голосу не скажешь…

- По твоему тоже…

Потом мы аутично заговорили о каком-то ужастике, обсудили сюжет, подивились тупости американских сценаристов, даже посмеялись над одним эпизодом (разговор двух зомби), но тут я понял, что рассказать все же надо... набрал в грудь воздуха…

- Хочу тебя видеть, - выдохнул я. – Давай сегодня встретимся?

- Давай…

Мы обсудили детали, и я положил трубку. В душе работали страшные жернова, которые перетирали меня и мою жизнь в бессмысленную пыль. Я никогда от нее ничего не скрывал, а теперь… после того, что случилось вчера… почему??

Скажу при встрече, успокоил я себя и поехал в город. В городе зашел в кабак, выпил пива, потом еще сто пятьдесят водки, чуть не подрался там с каким-то придурком, который смотрел на меня выпуклыми глазами и бормотал что-то про Достоевского, купил цветы, бутылку вина, нашел нужный дом, поднялся на верхний этаж, остановился на верхней ступеньке, прикурил, затянулся, выбросил сигарету вниз и позвонил в дверь.

Спустя минуту, которая показалась мне длинной, как жизнь попугая, дверь открылась. Я отступил на шаг... В жизни Настя оказалась еще красивей, чем на фотографиях. Короткий красный халат почти не скрывал стройные ноги, изящная рука теребила пояс, на гладком бархатном лице туманно блестели миндалевидные глаза. На левой щеке я заметил шрам в виде полумесяца, но он ее совсем не портил. Тонкие красивые губы изогнулись в улыбке.

- Привет, Дэн.   

- Привет… Это тебе, - я протянул цветы.

- Спасибо.

- Знаешь, я потрясен. 

- Чем?

- В жизни ты еще красивее, чем на фото.

Она отвела глаза. 

- Заходи, чувствуй себя как дома… 

- Чувствую. Уже.   

В тесной прихожей над трюмо горел красный торшер. Я снял кроссовки, машинально глянул в зеркало, и на миг мне показалось, что на плече у меня кто-то сидит. Сидит и улыбается… Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вошел следом за Настей в большую комнату с закрытыми шторами. Сильно пахло духами. На журнальном столике возле кожаных кресел стояли бокалы, раскрытая коробка конфет. Я открыл бутылку, разлил вино, протянул Насте бокал.

- А ты не слишком спешишь? – усмехнулась она.

- Нет.

- Откуда такая уверенность?

- Ниоткуда. Просто хочу выпить.

- Ты и так пришел не совсем трезвый.

- Тебя это напрягает?

- Нет… Мне все равно. 

Мы выпили. Одновременно. Залпом.

Я сел в кресло. Она тоже. Наступила тишина, но это была не та тишина, которая была между нами вчера. Это была темная, вязкая, жадная тишина, она словно высасывала из меня последние силы, остатки вчерашнего света… Несколько раз я порывался что-то сказать, пошутить, отогнать морок, хотя и чувствовал, что ничего уже не изменить. И тогда я сказал:

- Давай займемся сексом? 

- Давай, - сказала она.

Мы разделись и легли на диван. Я почти ничего не чувствовал, а в голове звучал голос, который снова и снова повторял знаменитый абзац из романа Кафки «Замок»:

Чего-то искала она, и чего-то искал он, бешено, с искаженными лицами, вжимая головы в грудь друг друга, но их объятия, их вскидывающиеся тела не приносили им забвения, еще больше напоминая, что их долг – искать; и как собаки неистово роются в земле, так зарывались они в тела друг друга и беспомощно, разочарованно, чтобы извлечь хоть последний остаток радости, пробегали языками друг другу по лицу…

Когда все закончилось, я надел штаны и рубашку, мечтая только об одном – поскорее уйти.   

На пороге комнаты остановился. Выдохнул. Посмотрел на нее. Она лежала, раздвинув ноги, и смотрела на меня с каким-то странным неприятным блеском в глазах. Меня передернуло.

- Пока, - сказал я. 

- Пока… 

Вечером того же дня я напился в компании городских друзей, ночью вмазался в вену на какой-то наркоманской хате и на долгих четыре года сел на иглу.

Настю я больше никогда не видел.   

Но недавно мне приснилось, что она удачно вышла замуж и живет теперь в Праге, на той самой улице, где жил Кафка.    

И я знаю, что это правда…