У нас в НИИ. Шестое чувство

    В сорокалетнем возрасте  завис Барсуков на юморе. Он выписывал массу юмористических журналов. Кроме «Крокодила» в его почтовый ящик регулярно опускались юмористические журналы союзных республик.  И украинский «Перець», и белорусский «Вожык»,  и армянский «Возни» и другие.

       Кроме советских юмористических журналов он выписывал и журналы стран народной демократии. И если советские журналы бы однородными по тематике, то зарубежные отличались от них своим тематическим разнообразием.

     Так румынские юмористы в основном налегали на вино и застолье, чехи больше интересовались политикой, венгры – молодежными проблемами, поляков занимали половые вопросы. Немецкий юмор был какой-то тяжеловесный. И он ему не понравился.. 

      Когда приходил очередной журнал. Барсуков его тщательно рассматривал. Его интересовали только карикатуры. В каждом журнале среди массы рисунков всегда находился один, а то и два рисунка достойные внимания.  Такие карикатуры любитель юмора вырезал и вклеивал в солидную тетрадь в твердом переплете.

     Однажды Барсуков удивился: в свежих польских  «Шпильках» («Szpilki») ничего стоящего не оказалось, хотя один рисунок все-таки  заинтересовал коллекционера.  Его задел не юмор, а оригинальность темы. На последней страничке журнала совершенно идиотского вида субъект широко лыбился и пускал слюни , наблюдая  половой акт.  Но не это было оригинально, а то, что идиот для усиления впечатления от акта снабдил себя довольно сложным устройством.

       Там, на специальном экране можно было наблюдать возвратно-поступательное движение  поршнеобразного тела в подсвеченном влагалище. Кроме того, наушники позволяли улавливать звуки, возникавшие при движении   этого  тела.  В довершении всего на нос идиота был надет насадок, снабженный гибкими трубками, дававшими возможность ощутить аромат процесса.  Барсуков немного подумал и вырезал это рисунок.

       Коллекция карикатур росла и со временем составила собрание из пяти тетрадей. Свой кладезь юмора Барсуков в туне не держал, а активно делился им со своими сотрудниками, принося в институт то одну, то другую тетрадь с карикатурами.

     Когда младший научный сотрудник Миша Шестерман, просматривая очередную юмористическую тетрадь Барсукова, наткнулся на рисунок блаженного идиота, он громко заржал, чем привлек внимание всей лаборатории. Народ, в основном мужчины, потянулся к его столу и, взглянув на рисунок, стал издавать утробные хрюки. Подошла и инженер Анна Степановна. Она, посмотрела на карикатуру, и неодобрительно буркнула  в адрес Барсукова:

     «Вы умный и серьезный человек, Алексей Георгиевич, а интересуетесь такими глупостями».

     Шестерман же не посчитал пикантный рисунок глупостью, а наоборот, признал его очень интересным проектом, но не доработанным:

      -- В проекте опущено восприятие  осязательных и вкусовых внешних ощущений, т.е.  в систему необходимо включить язык и кожу.

     -- Как же ты их включишь? – спросил один из присутствующих.

    -- Как, как? Думать надо. Это ж здорово, язык задействовать. То-то лизунчики возбудятся.

     Удивленный Барсуков вступил в разговор:

     -- Михаил, ты, что сбрендил?  Какая система? Это ж хохма, юмор. Шутка, так сказать.

     -- Алексей Георгиевич, каждая шутка отталкивается от реальности.

     -- Никак ты хочешь заняться разработкой подобной системы?

     -- Ну, интересно же.

     Прерывая их кто-то заметил:

     -- Ребята, смотрите! Морда пи***страдателя похожа на физиономаию Сеньки Симченко из химчистки.

     -- Точно! – подтвердили ребята.

    -- Так, -- отреагировал Миша Шестерман, закрывая  тетрадь, -- пойду к химикам сравнивать копию с оригиналом.

      Миша вернулся от химиков очень быстро. С фингалом под глазом и с рассеченной губой.  Гнев из него бил струей: «Ну, гад Сеня, я тебе устрою».

     В фойе института, рядом с переходящим Красным знаменем висела Доска почета.  На этой доске среди других одиннадцати фотографий почетных товарищей красовался фотопортрет и Семена Симченко.

     Следующим утром народ, приходя на работу, со смехом пялился на Доску почета.  Там над фамилией Симченко висел вместо фотографии рисунок розовой жопы с ушами. Конфликт набухал!

     Чтобы избежать смертоубийства или проявления других варварских действия, директор института вызвал Мишу и Сеню к себе в кабинет и заявил:

     -- Или вы пожимаете друг другу руки, или один из вас пишет заявление «по собственному желанию».

     Миша и Сеня немного подумали, взвесили все за и против и подали друг другу руки.

    После этого случая Барсуков больше не приносил в лабораторию свои юмористические тетради.  От греха подальше.

     А Миша, вдохновленный польским юмором, начал, прикрывая ватман от посторонних взглядов, что-то сосредоточенно вычерчивать.