226 Пишите письма Часть 1 21 10 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 226. Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Пишите письма. Часть 1. 21.10.1973 г.


Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет и из второго тома ДМБовского фотоальбома автора: Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Письма мои, Славки Юницина и моей мамы. Фото к стихотворению «Пишите письма». 21.10.1973 г.


В предыдущем:

Как ни странно, в первые дни после прихода БПК «Свиерпый» с БС (боевой службы) хорошо было тем, кто был занят на серьёзных «боевых» авральных работах. Остальные, кто просто мыл, чистил, перебирал, протирал своё штатное оборудование, откровенно скучали, ленились, всячески избегали работы, «шхерились» (прятались) и спали, спали, спали…


Мне было достаточно только одного полного дня, чтобы в перерывах между построениями и приборками выспаться, взбодриться и приступить к моему главному делу в первые дни после прихода с БС (боевой службы) БПК «Свирепый» в базу – составлению отчёта в разведотдел штаба 128-й бригады 12-й дивизии ДКБ ВМФ.

Это был «повод» моего пребывания в «ленкаюте» при закрытых дверях… На самом деле, кроме действительно составления отчёта в разведотдел, я высыпался и, самое главное, читал, перечитывал и писал письма…

О! Письма на военной службе и, особенно, письма на военно-морской службе, письма в море, на БС (боевоц службе), - это что-то особенное…

Ещё в июле 1973 года в самый разгар праздничных мероприятий Дня Военно-Морского Флота, который мы праздновали на якорной стоянке у мыса Скаген (Дания), я поздно вечером, почти ночью, написал, вернее пересочинил, стихотворение гардемарина Коли Кольского «Пишите письма»…

Я изменил или отредактировал стихотворение Коли Кольского под себя, под своё настроение, под те образы, которые пришли тогда ко мне. Получилось вот что…

Ваши письма – это моё дыхание.
Ваши письма – мысли моей брожение.
Ваши письма – это моё желание,
Моя победа и моё поражение.
Ваши письма – это моя привязанность,
Это корни, раскинутые в земле.
Долг мой, радость моя, обязанность,
Моя разлука в тугой петле…
Письмо пришло и я снова с Вами,
Снова воздухом вашим живу.
Шумом дождика, как словами,
На листьях памяти Вам пишу…
О том, что встреча ещё не скоро,
Что всё нормально и во всём порядок.
О том, что нравится мне этот город
В его знакомых кирпичных нарядах.
О том, как прежде, рад встрече с Вами,
И рад весне, и бродить люблю.
О том, как каждый вечер ваш локон карий
Руками ласково тереблю…
О том, что опять к себе призывает
Знакомый запах морского льда
Туда, где солнце так редко всходит
И не жалеет нас никогда…
В окно мне сейчас кто-то веткой машет.
Дела не ждут, они всё сложнее,
И потому эти письма Ваши
Мне с каждым выдохом всё нужнее.
Сурово время своё сжимаю…
Пишите, - все мы поддержки ищем…
Мне всё труднее…
Я всё понимаю,
Но каждый всё же бывает… нищим.
Хоть иногда,
Пишите письма...
Подайте письма…
Мне.

Да… Тогда в разгар праздника, после радостного купания в Северном море, после гонок на шестивёсельном яле, после праздничного собрания, обеда и ужина, после весёлой кинокомедии, которую все смотрели с таким хохотом, что мне казалось – все плачут, - я сидел один в «ленкаюте» и жаждал одного – письма от мамы, от папы от старшего брата Юры, от моего школьного друга Славки Юницина, от моей первой школьной любви – Вали Архиповой…

Мне не стыдно было быть «нищим», потому что я не стеснялся ждать и желать писем от родных и близких, потому что такие ощущения и чувства, наверно, сейчас владели всеми и каждым на БПК «Свирепый».


Я помню, как мама рассказывала и показывала мне треугольные выцветшие и обтрёпанные письма с фронта. Я помню, как мама бережно вынимала их из шкатулки, как перебирала, как вечерами читала и перечитывала, как плакала и грустила над ними.

Мне очень нравилось, что моя мама не выбрасывает ни одной открытки, ни одного письма и даже конверта, а пишет на каждом письме дату его написания и дату его получения по почте.

Я тоже стал ставить даты на тех письмах, которые получал и писал (не всегда) и складывать их в пакеты от использованной фотобумаги по годам…

Мама и папа очень ждали писем, любили их читать: сначала вместе, вслух, а потом порознь, отдельно друг от друга, внимательно и вдумчиво. После того, как волнение от писем успокаивалось, они встречались либо на кухне, либо в зале, либо в спальне и делились своими впечатлениями и суждениями о письмах.

При этом мама и папа обменивались мнениями, часто спорили, но не всерьёз, а по делу, чтобы лучше понять, вникнуть, догадаться в смысл и значение слов и образов, которые были скрыты или показаны в письмах.

Эту манеру читать письма перенял и я…

Мне тоже было интересно увидеть невидимое, - значение, смысл, тайну, намёк, мысль и образ, скрытый в письме. Мне только не хватало понятливого и доброжелательного собеседника, соратника, соперника в осмыслении писем.

Поэтому я практически с самого первого дня на службе стал «по чуть-чуть» делиться своими письмами с окружающими ребятами, особенно с «молодыми» и «салагами», которым либо вообще не писали письма, либо писали редко.

Сначала «годки» крутили пальцем у виска в мой адрес, говорили, что я «придурок, который читает свои письма чужим людям», что я «раскрываю семейные секреты», что это «никому не нужно – знать, что там творится в семье Суворовых или у друзей», но потом, я заметил, что «посиделки у Суворова» обязательно стали сопровождаться прочтением писем, и не только моих…

Постепенно сложилось так, что моряки читали вслух письма либо в кубриках, либо на боевых постах, либо в минуты перекуров и затишья между боевыми тревогами. Ребята делились друг с другом своими впечатлениями, мыслями, суждениями, ощущениями и это приносило им облегчение.

Особенно сильно воздействовали на ребят письма моей мамы, её обращение ко мне в письмах, её манера письма и письменного разговора со мной. Многие отмечали, что их мамы пишут совсем не так, как моя мама…

Как бы ни старались моряки показать свою выдержку и независимость от писем, но всё равно, каждый из них ждал, надеялся и верил, что вот-вот, сегодня-завтра, придёт долгожданное письмо…

Неважно, какое письмо, неважно, с чем, неважно, сколько слов, главное, - письмо со знакомым почерком, с запахом, с отметинами, с бумагой, с ощущением того, что его писали родные руки, смотрели родные глаза и оно оттуда, - «с гражданки»…

Письмо – всего пять букв в этом слове, но когда видишь приплясывающих от нетерпения, не на шутку рассерженных ребят, которые ждут получения письма, то понимаешь всё значение этого небольшого прямоугольного конверта со штемпелями и неровным почерком адресатов. Письмо – это контакт с тем, с чем судьбой вынужден расстаться…

Военнослужащие, в том числе военные моряки, как правило, читают и перечитывают письма по пять раз.

Первый раз они читают письма бегло, «проглатывают» их.

Второй раз они читают письма быстро, пытаясь вникнуть и понять его содержание.

Третий раз они читают письма вдумчиво, вникая в смысл и содержание каждого предложения, каждого события и образа, описанного в письме.

Четвёртый раз они читают письма уже не сердясь или не радуясь, не реагируя на его содержание, а просто так, чтобы вновь и вновь ощутить энергетическую связь с тем миром и теми людьми «на гражданке». При этом чувства и ощущения уже успокоились, пришло некоторое понимание (пусть даже ошибочное).

Пятый раз письма перечитываются так, словно принимается какое-то целебное лекарство, как будто делается глоток чистой воды, удовлетворяющий жажду. При этом неважно содержание письма и его последствия, главное в том, что оно есть. Главное, что есть это письмо, этот почерк, этот запах, этот смысл, заложенный в нём…

Иногда письма комкают и бросают, иногда рвут и сжигают, иногда бережно берегут и прячут в самые потаённые уголки, но они остаются в памяти и в душе, - горькие, сладкие, пустые, наполненные, всякие, но чаще всего, информативные…

Проходит время, «плохая память стирается», и новые приключения и события заполняют память и душу. Жизненные невзгоды, испытания и преодоления закаляют тело и душу моряков, делают их суровыми, готовыми к встрече с любыми неприятностями и трудностями.

Вот тогда «старые письма» вдруг становятся другими, более понятными, более близкими и дорогими, даже если в них что-то содержится неприятное, горькое и злое…

Не все могут так реагировать на письма… Не все…

В следующей новелле я расскажу о трагической судьбе одного моряка, который получил судьбоносное для него письмо из дома…