О моде - умом не понять, а чем?

                Во время взросления самое большое внимание на нас оказывала мода. После проведения международного фестиваля молодежи и студентов в Москве, жизнь в нашей стране изменилось кардинально. Телевизоров у нас не было, но ветер перемен дошел до нашего провинциального городка.
Девушки ходили в узких юбках ели передвигая ногами, как японки и носили туфли на гвоздике. Юноши форсили в узеньких коротких брючках-дудочках. Писком мужской моды были красные носки и туфли на толстой ребристой подошве, позже эту обувь на платформе стали носить женщины.
Простой народ переживший войну кроме фуфаек, спецовок и плюшевых дошек ничего не видел, и ему было трудно переварить буржуйскую моду. Женщины с издёвкой посмеивались над молодёжью, а детвора бежала за модной парочкой с криком, «Сти-ля-ги, сти-ля-ги на танцах прыгают, да ножками дрыгают». Молодёжь на танцплощадках танцевала буги-вуги да рок-н-ролл.
    
 Свобода, свободой, но невежество было во всем. Как-то в магазин завезли мужские полосатые пижамы и женские трикотажные ночные рубашки. Эта роскошь была не для всех. Обладатели этой загадочной одежды спешили «похвалиться» всей улице, выходя играть в карты около дома, или за водой к колонке в пижаме, а женщины надевали на ночную рубашку юбку и, это было шиком моды того времени.
 Наш город был весь утыкан воинскими частями. Они находились не только на окраине города, в так называемом военном городке, но в центре города. Там в старинном дореволюционном здании, так называемом везунчике, которое выстояло в гражданскую и Великую Отечественную войну,  квартировала воинская часть. Дома для офицерского состава этой части тоже были  в центре города постройки сталинской и до военной эпохи с высокими потолками, большой кухней и ванной комнатой, которая была больше жилой. Как правило, квартиры были трёхкомнатные, где жили по три семьи.
И вот в этом шикарном доме произошла настоящая мольеровская комедия. Приближался Великий праздник всей страны, 7 ноября. По всей стране проходили торжественные собрания. В доме офицеров тоже готовились к нему, а офицерские жёны были заняты подготовкой нового туалета.
 
Жена лейтенанта приобрела к празднику шикарный наряд на барахолке, как она говорила немецкий, трофейный и тут же нарядившись,  и без стука с очаровательной улыбкой вкатилась к соседке.
Её одежда была из блестящего трикотажного материала расширяющая кницу по колено. Подол  украшен широким красивым кружевом. На груди этот наряд украшал  бант из блестящей ткани окантованный тонким кружевом. Талию  по бокам стягивали несколько резинок. Это был настоящий шедевр той эпохи  кремового мороженого. Явление одетое в этот наряд   произвело на хозяйку сильное впечатление.
- Ты с ума сошла!
- Это же ночная рубашка. Куда ты собралась в ней идти?
Соседка остолбенела, затем хлопнув  дверью, вылетела в прихожую. На следующий день она снова явилась без стука.
- А ты просто завидуешь, - произнесла она. Там и другие дамы  были в вечерних платьях, как у меня, а вот таких как ты, в костюмчике, никого не было..
- Завидуешь, знаю что завидуешь, мымра учительская.
- Завидуй!

 Но «красота спасла мир», и всё стало на свои места. К концу 50-х годов в моду вошли пышные платья с нижними юбками, а главным аксессуаром был широкий лаковый пояс и толстые длинные бусы. В парке устраивали ситцевые балы и выбирали самую красивую девушку королевой бала, под пение японского дуэта сестёр Пинатц, в последствие эта песня была переведена на русский язык и начиналась так:
               
У моря, у синего моря,   
Со мною ты, рядом со мною
И солнце светит для нас с тобой
Целый день, поёт прибой…
Прозрачное небо над нами,
И чайки кричат над волнами,
Кричат, что рядом будем мы всегда,
Словно небо и вода.
   
 Мне мама сшила из белого ситца нижнюю юбку из трех оборок, края вышила ришелье. Такую красавицу было жалко прятать под ситцевую юбку. Так как я была девочкой продвинутой, часто ездила в Ростов, была в Харькове, Киеве, то юбку мне тоже шили «продвинутую»: - по подолу проходила бахрома, а около подола располагались огромные карманы.
Я как бабочка с тонкой талией порхала в этой юбке с красным поясом и красными тяжёлыми пластиковыми бусами. Женщины и мужчины в очереди за хлебом говорили: -
 - «Дочка, зачем тебе сумка, у тебя в каждый карман по буханке хлеба поместится», а одна дама даже подняла   подол, чтобы посмотреть, что у меня под юбкой.
 Меня мама старалась одеть модно, а вот сделать стрижку  до окончания школы не разрешала. Единственной уступки я добилась от неё, укоротить косы и носить короткие косички с резинками. Мать моей подруги Юли была менее консервативной и она сделала  стрижку. У нее были красивые волнистые волосы, которые легли кольцами на её голове. Когда мы с Юлей ходили в кино или театр я заходила за ней и она завязывала мне конский хвост, в то время и он был насмешкой.
 
Общественное мнение определяло мораль. В школу мы все пошли в нижней юбке и папкой под мышкой. Учителя делали замечание за ношение нижних юбок, капроновых чулок, но не запрещали, а вот носить чёлку или хвост считалось аморальным, подверженным буржуазному влиянию запада.
В восьмом классе  все девочки договорились отрезать чёлку одним днём. Я отказалась от этого коллективизма, урок, который  усвоила ещё в раннем детстве, а также не хотелось быть как все, моя подруга Наташа боялась отца, все остальные наутро пришли с чёлками. Трудно передать на бумаге по прошествии 45 лет, что было.

Первый урок была математика. Подслеповатая учительница по кличке «Косая», войдя в класс, остолбенела, а потом пулей вылетела из класса. Вернулась она с нашей классной руководительницей Марией Никитичной, завучем школы и секретарем комсомольской организации Лёшей Гапон. Они говорили какие-то громкие слова, обличали всех девчонок в копировании буржуазной культуры, а наличие чёлки сочли началом морального падения.
 Мы  были строители коммунизма, а значит, должны быть образцами для подражания. На следующий день всем девчонкам велели прийти в школу с родителями. Мы с Наташей не были исключением.   С нашего молчаливого согласия они совершили это моральное «падение» и всем нам было выбрано наказание – в течение недели  стоять в одну шеренгу около учительской.
 Мальчишки ещё в седьмом классе прошли через этот позор, отвоёвывая право ходить в школу с волосами, до этого они стриглись наголо. Бой с учителями они выиграли, как и девчонки через унижение, но чтобы подняться с колен, надо сначала стать на колени.
    
В 1962 году произошел взрыв советской эстрады, на сцену вышел молодой, красивый азербайджанский певец с русскими корнями Муслим Магомаев. Его готовили к оперной сцене, он прошёл стажировку в Италии в оперном театре Ла-Скала, но весь мир его узнал как эстрадного певца. Песня «Королева красоты» в его исполнение лилась почти из всех окон, а послевоенная молодежь, вкусившая воздух свободы, протирала подмётки на танцах под его пение.
К выпускному вечеру  в школе все девчонки без исключения, подстриглись, а некоторые сделали завивки, почуяв ветер перемен.  Это уже был 1964 год. Многие из нас разлетелись по городам и весям. Я осталась в Новочеркасске, бывшей столицы донского казачества и города моих предков.

 Одной из главных достопримечательностей  Новочеркасска был вещевой рынок. Он был единственный в области, такого размаха, куда съезжались продавцы и покупатели не только со всей области, но и всей округи. Он располагался на окраине города и занимал  несколько гектаров. Народ смеясь говорил, что на рынке можно было купить абсолютно всё даже атомную бомбу.
Его завсегдатаи знали, когда в Новороссийск или Одессу приходили корабли из загранки и к выходному, весь дефицитный товар, фарцовщики и спекулянты  были в Новочеркасске. Там можно было купить действительно всё, от долларов и марок до наркотиков и изделия №2.               
 
Однажды с нами произошёл такой случай. В моду вошли нейлоновые мужские рубашки и дамские блузки. Они были на наш взгляд, невиданной красоты, с гофрированным жабо и кружевом на манжетах. Каждая девушка мечтала о такой блузке. В магазине они стоили 18 рублей, но их в свободной продаже не было  и продавались только по блату. У  нас  такой возможности не было, а очень хотелось. Однажды, получив стипендию, мы с подругой решили поехать в Ростов за этой красотой, в надежде купить их в ростовском туалете.
 Там тоже можно было купить почти всё. Уже в то время в Ростове, в центре города и парках, туалеты были платные по 5 копеек за посещение и 15 копеек стоили туалетные салфетки и гигиенические средства, типа самодельных прокладок. Не доходя до туалета, цыганки продавали для подводки глаз карандаши «Живопись»  по рублю, французский перламутровый лак для ногтей по 5 рублей, мини трусы неделька по 15 рублей, а также «заморские» сигареты с марихуаной.

В самом туалете,  южные товарищи продавали – джинсы по 120 рублей, нейлоновые рубашки и блузки по 40, японские купальники по 25 и колготки по 10 рублей. В то время женские колготки и складные японские зонтики только стали появляться. Колготки продавались в магазине   в подарочном наборе  с духами «Красная Москва» и белой пудрой «Лебедь» по 15 рублей. Носили мы такие колготки только по «праздникам». Складные зонтики стоили по сто рублей и были доступны не каждой студентке. А вот джинсы, - это уже отдельная история.
 
В туалете нам предложили прекрасные итальянские блузки в красочных пакетах по 35 рублей. Мы их померили. Подержали в руках, отдали деньги и радовались, что так дёшево приобрели. Продавец взяла блузки  из рук и стала сворачивать, чтобы положить в пакетики и вдруг, кто-то крикнул – «менты!». Торговка сунула нам пакеты под мышку и велела быстрей бежать, а то «менты» могут «замести» и нас. Мы на ходу положили пакеты в сумки и вышли из туалета. Вокруг была тишь и благодать, цыганки со своим товаром спокойно прогуливались вдоль туалета. Мы поняли, что нас надули.
      
Мы зашли за угол туалета, достали пакеты и обомлели. Это были подростковые белые рубашки с пришитыми вдоль планки кружевами. Мы вернулись в туалет, но наших товарок «след простыл». Если бы они выходили из него, мы бы их заметили. Мы сказали их коллегам, что пойдём в милицию, а они только посмеялись. Всё там было схвачено. Мы в один момент  лишились всей стипендии и прекрасного, радужного настроения.

  Дома у нас началась истерика, мы хохотали, эмоционально и живописно рассказывая  наше приключение. В воскресенье я с подругой по несчастью Жанной поехали на рынок, где всё продавалось. Успех был у тех, кто сумел удачно купить вещь или же что-то продать. И мы в выходной день отправились продавать свой дефицитный товар. Один раз мне пришлось изображать покупателя на рынке, когда   мать моей подруги продавала шапку. С моей лёгкой руки  её матери  удалось избавиться от неудачной покупки.
    
На рынке были свои правила торговли.  Делился он на линии. На первой линии продавали мебель, бытовую технику, транзисторные приёмники, на второй - висели ковры, паласы, дорожки. Барахлом торговали на расстеленных, на земле гобеленах. Штучный товар продавался на ходу.
Мы ходили по рядам и стеснялись достать свои «эксклюзивные» блузки из сумки, зная, что никому они не нужны. В толпе заметили нашего преподавателя по теоретической механике, который продавал мужские плавки и купальники.
     К нам подошёл молоденький милиционер и шутя спросил:
  - Чем торгуем, девчонки?
    У него было хорошее настроение, он болтал с нами и хотел познакомиться. Слово за слово и мы ему рассказали о нашей беде  и он сказал, - не расстраивайтесь, девчонки, сейчас в два счёта всё уладим, давайте ваши блузки.
    
Мы отдали ему «блузки», а он велел  ждать на второй линии, около ковров. Мы целый час мозолили глаза торговцам коврами и уже решили, что он  тоже нас надул. Он с широкой улыбкой появился перед нами, радостно заявив, что напал на торговку сигаретами с марихуаной и в качестве штрафа отдал ей блузки за 100 рублей. Обычно за это их отвозят в участок.
 Мы поблагодарили молодого лейтенанта, пообещали подумать о встрече, поймали попутную машину и счастливые вернулись домой. Несмотря на горький опыт,   я ещё ни один раз попадалась с подругой   мошенникам, наступая на старые грабли в Новочеркасске и в Москве, будучи на практике.

В далёкие первобытные времена был каменный век, потом бронзовый, железный и наконец – наш, дефицитный. И если мужчины одевались, то женщины наряжались и продолжали свою борьбу под солнцем. Двери на запад уже были приоткрыты бурным потоком ливерпульской четвёрки.
И если из окон наших домов уже летели песни Мирей Матьё, Долиды, Дин Рида и Азнаура, а также певцов нашего соцлагеря - Караклаич,  Карел Готта, Лили Ивановой и нашего знаменитого ансамбля «Песняры», то «Битлазы» были запрещены. А мы  в свободной продаже на нашем рынке  приобретали  их творение на рентгеновских плёнках.
 С помощью приоткрытой двери на запад, у нас произошла «сексуальная» революция. Женщины обнажили свои колени в меру своей, так скажем, испорченности.  Все подрезали юбки, дав пищу  для разговоров бабушек на лавке, а мужчинам, помогли избавиться от острого шейного хондроза, которые постоянно   вертели головой.   
Абхазские и грузинские джигиты быстро с ориентировались, и их «модельеры» выкинули на советский рынок непонятный предмет, типа настоящих набедренных повязок для папуасов из техасской джинсы. Этот подарок для женщин был покруче шедевра художника Эрнеста Неизвестного, который чуть не довёл Н.С.Хрущёва до инфаркта. Стоили такие юбки две стипендии. Ну и что? Покупали, а те, кто жил на одну стипендию и не имел поддержки от родителей, умудрялись использовать спецовочные «Пиджаки», шив из них такие юбки.
 
Одна юбка погоду не делала, нужна косметика. Но, умом Россию не понять, а женщин тем более. В моде были кошачьи глаза с чёрной подводкой, как у Нефертити. Бедной девушке требовалось больше часа, чтобы превратить свои глаза в  глаза инопланетянок. Для этого ей требовалась туш для ресниц в картонной коробочке с чёрной ваксой, щёточка, спирт, пудра, цыганская иголка с большим ушко, карандаш «живопись»  и терпение.
      
Она наносила на ресницы тушь, затем их пудрила и снова наносила тушь, итак несколько раз, получив эффект накладных ресниц, о которых было только мечтать. Потом растворяла в спирте тушь для ресниц, набирала её на ушко цыганской иголки и делала на верхнем веке шикарную подводку. Нижняя подводка делалась карандашом. С такой красотой можно было прожить аж три дня не умываясь, а потом долго её снимать с помощью вазелина. Левши у нас не перевелись в любом проявлении.
      
Такой женский прикид стал раздражать  строителей коммунизма. Комитет комсомола института на комсомольском собрании  демократическим путём установил нормы длины юбки для девушек  и обязали гардеробщиц у входа в главный корпус,  не пропускать их в институт длиною юбок  выше 10 сантиметров от колена. Но, слава Богу это движение не прижилось, так как нужно было начинать воспитывать молодых людей.

       Парни стали отпускать длинные волосы, носить на ремне будильники и подметать пол расклешенными к низу брюками с серьгой в ухе и  с перстнем  на мизинце.

  Так что умом нам это не понять, но тогда чем?