Легенда о падающей Бальтире. Часть VIII. Гл. 4

Глава 4.

Прошло три года. Школьные подружки Альмэды заметно повзрослели. Она же за эти три года на Сорэме своего дня рождения так и не дождалась, продолжая оставаться пятилетней крошкой. Такая «арифметика» девочку не устраивала.

xxx

   Заканчивалось очередное каникулярное лето. Крэйндар прилетел на двугорбый остров незадолго до рассвета. Вертолет  опустился на крышу виллы и, не задерживаясь, взял курс на запад к дожидавшемуся его на внешнем рейде авианосцу.
    Крэйндар спустился на террасу первого этажа, где столкнулся с Лаилой. Встретились.

— С приездом, Дарэнд.

На вилле по-прежнему постоянно жили только она и молодая помощница по хозяйству. Когда у школьников начинались долгие каникулы, Альмэда гостила на острове до осени. Заезжали и другие редкие гости. Вчера на остров прилетел Шер Сабори. Сегодня утром Крэйндар. Лаила заметно оживилась.

Продолжая обмениваться приветствиями, Крэйндар и Лаила вошли в гостиную. За четыре месяца в роскошно оформленной комнате ничего не изменилось, но присутствие в доме маленькой девочки с фиолетовыми глазами ощущалось и здесь. Напротив стеклянной двери из замурованной в стене каменной глыбы выбивался настоящий горный родник, при падении разбивавшийся на говорливые струйки. На полу их собирала большая мраморная чаша, окруженная плоскими вазами. В каждой красовался необычного вида букет из драгоценных кристаллов и живых цветов. Не трудно было догадаться, кто их составил.

Приближался рассвет. Крэйндар перешел из гостиной на открытую веранду, продолжением которой был украшенный декоративными камнями и садовыми вазами зеленый газон. На веранде стоял накрытый для двоих столик. Крэйндар отказался от завтрака и спустился на стриженую лужайку. В этот ранний час изысканная работа ландшафтного дизайнера не задержала его внимания. Главным шедевром была восхитительная картина, которую «нарисовала» природа — стиснутая базальтовыми горами долина и алая, словно набухшая линия горизонта, отделившая пробуждавшийся океан от небесного свода. Лаила присоединилась к Крэйндару в ожидании ежедневно повторявшегося чуда: восхода Ароны. Встретив рассвет, оба вернулись на веранду. За столом Крэйндар впервые спросил Лаилу об Альмэде. Намазав две булочки  шоколадным кремом и одну предложив соседу, та сухо доложила, что девочка еще спит. Если так, быстро прикинул Крэйндар, он побудет пока у Сабори. Академик ранняя пташка, и неожиданный визит его не обременит.

Академик встретил Крэйндара, как всегда, радушно. Обменявшись приветствиями, мужчины устроились за стильным столиком и определились с темой очередного философского диспута — инициатором этих бесед всегда выступал Сабори. Однако и в этот раз изложенные его безукоризненным языком умозаключения не вызвали у его слушателя энтузиазма. Разочарованный равнодушным видом собеседника Сабори намекнул, что выдвинутые им гипотезы заслуживают хотя бы видимого понимания. Крэйндар улыбнулся. Широта научных интересов великого ученого и мыслителя не оставили его равнодушным. Но философские споры! Крэйндар мыслил иными законами. Надежными и взвешенными, ибо Истина, какой бы она ни была, любит согласие и не может быть предметом спора. Их судьбы пересеклись лишь волею случая. И в этой случайной точке времени и пространства, спорить о смысле жизни с приятелем из другой звёздной системы  было неблагодарным времяпрепровождением, и оба это понимали.

И всё же Сабори предложил продолжить дискуссию. Крэйндар не возражал. Уже при первой встрече на космодроме между ними проскочила искра взаимной симпатии, которая переросла в настоящую дружбу, казалось невозможную между разумными существами из разных Галактик. Шер Сабори стал частым гостем на острове. В один из таких визитов Крэйндар познакомил своего друга с маленькой Альмэдой поближе. Девочка заинтересовала учёного. В нём как бы заново проснулся профессиональный интерес психолога-физиолога. Маститый ученый заметил, что, общаясь с маленькой инопланетянкой, он всякий раз ощутимо «прочищал свои мозги» и каждый раз удивлялся, что такое вообще возможно.

Когда Крэйндар собрался на остров, чтобы отвезти ребёнка в Детский город, Сабори  отложил все дела и составил ему компанию. Увидеться с  инопланетянкой. Пообщаться, но вместо задуманного затеять с Крэйндаром философский диспут! Высказывания звездного друга внесли полную сумятицу в его голову, что Крэйндара нисколько не смутило. Видно было, что оба испытали определенное удовольствие от своего спора, поэтому и вспомнили об Альмэде, когда стемнело. Академику пришлось извиниться, что он задержал приятеля так надолго.

Распрощавшись с Сабори, Крэйндар постучался к Лаиле. Сдержав слово, та утаила от девочки, что обожаемый ею «великан» с раннего утра не может наговориться с Сабори, который прилетел на остров вовсе не для общения с тем, с кем общался и по работе, и «по дружбе» ежедневно. Кивнув в сторону берега, Лаила неласково сообщила, что по заведенной привычке девочка спустилась к океану проводить Арону.

Завершив дневной цикл, утомленное за день огненное светило неторопливо погружалось в прохладные волны, а ему на смену по крутому зеленому склону стекала ночь. Медленно и неотвратимо. Под её густыми мазками сочная палитра дня меркла и гасла, превращая формы и краски суши в нечто бесформенное и непроницаемое. Тревожное ожидание торжества Ночи над отступавшим Днём завершилось, когда над миром раскрылась зовущая звездная бездна, удивительным образом замкнувшаяся на хрупкой девочке в золотом платье. Возникшая между ними мистическая связка приоткрыла бы философствующему Сабори великое содержание жизни, когда разрывается оболочка сознания и сердце бьется в унисон со Вселенной. Пронзительно и беспокойно, словно единение с нею и есть То, что определяет полноту жизни и её смысл.

Не рискуя порушить это трепетное слияние ребенка с Мирозданием, Крэйндар признался самому себе, что без Альмэды, этого фантастического слияния света и тьмы, стал бы просто бесплотным Духом, чьим последним желанием будет уйти в небытие, как этот растворявшийся в ночи день.

У воды грустила Альмэда. Генерируя напряженное психическое поле, она превращала всех и всё в пленников своего воображаемого мира. Реальность исказилась. Исчезли все звезды. По низкому небу неслись рваные, всклоченные облака. Их стремительные тени, смешивая в кучу воду и сушу, обрушились на Крэйндара, пытаясь увлечь Огненного Бога в заполненную кошмарными видениями бездну. Но нет, его властный голос преодолел воображаемый хаос, достиг сознания девочки и вывел её из мира теней. Облака рассеялись, ночной купол раскрылся, выпуская на свободу вспыхнувшие звезды. Альмэда поспешила на его зов.

Крэйндар опустился на ступеньку. Альмэда осталась стоять. Они не виделись несколько месяцев. Однако прилетев на рассвете, он встретился с нею только сейчас. Душу девочки разрывало страдание, и причина этой душевной муки исходила от него. Через день её ждут в Детском городе. Каникулы закончились, пора возвращаться, а ей не хотелось уезжать. Три года назад он отвез малышку в Детский город — одно из лучших учебных заведений планеты. Он действовал из лучших побуждений, полагая, что в детском коллективе она отвлечётся от мрачных воспоминаний и своих взрослых чувств к нему. Его надежды не оправдались. Альмэда возвращалась в «прошлое» гораздо чаще, чем раньше, и с каждым разом это погружение в «небытие» давалось ей все тяжелее и больнее. Она уже не делилась с Крэйндаром своими переживаниями. Зачем? Для него и для всех она всего лишь пятилетняя малышка, хотя её сердце, душа и тело так устали. От всего. И что её ждет впереди? Сорок тысяч лет в маске?

—Ты отдал меня чужим.

— Тебе не нравится Детский Город и Сорэма? — прижав девочку к себе, осторожно спросил Крэйндар. Он лукавил и знал это. Он пренебрег её благополучием не ради поддержки Сорэмы и дружеских чувств к Сабори, а ради спокойствия собственного духа.

— Нет! Нет! И нет! — с ожесточением воскликнула Альмэда. — Я здесь никогда не вырасту, никогда! И ты никогда меня не полюбишь!

— Ерунда! Мы непременно разберемся с нашими чувствами. Ты обязательно вырастешь, и я признаюсь тебе в любви.

— Неправда! За три года я повзрослела всего на месяц! Мы ни разу не отметили мой день рождения. Ни разу! А ты не можешь любить пятилетнюю девочку, как взрослую женщину, хотя этой девочке уже пятнадцать тысяч лет, а может быть и больше. Ты не станешь ждать! Нет, не станешь!

— Вот тут ты не права. Я готов ждать тебя, сколько потребуется.

— Опять неправда!

— А вот это я знаю лучше тебя, дорогая, поэтому прекращай выяснять отношения и давай займёмся нашим отъездом.

Девочка оживилась. Её фиолетовые глаза заблестели. — Мы, правда, улетим отсюда? А как же Сабори и ваша работа?

— И Сабори, и «наша работа» не самое важное в моей жизни.

— А что самое важное?

— Только ты, дорогая, только ты!

— Почему только я?

— Потому что. — улыбнулся Крэйндар, прижимая малышку к груди.

Они стояли на берегу океана, взявшись за руки. Их зрение позволяло видеть и днём, и ночью, и так далеко, как им хотелось. Там, где небо сходилось с океаном, они без усилий разглядели невидимый сорэмянами звездолет. Их единственное пристанище во всей Вселенной, их Огненный Дом. Последний луч заката погас. Пора возвращаться на виллу. Но они медлили. Они прощались с Сорэмой. Прощались навсегда.

Наверху хлынул ливень и промочил их до нитки. Уже у дома к ним выбежала Лаила. Альмэда юркнула под её непромокаемый плащ и, обнявшись, женщина и ребенок побежали под крышу. Крэйндар догнал их и сразу же поднялся к себе. Сменив одежду, Огненный Бог сел за письменный стол, положил перед собой чистый лист бумаги и взял ручку, чтобы написать «Прощальное письмо», хотя не применял такой примитивный способ общения с юношеских лет. Написав единственное слово «Сабори», он задумался, перевернул лист обратной стороной вверх, отложил ручку и вышел на террасу.

Темная, душная после дождя ночь, далекие звезды и затерявшийся в пространстве, времени и океане клочок суши, так похожий на окаменевшее двугорбое чудище, которому абсолютно всё равно затерялось оно или нет. Усмехнувшись, Огненный Бог провел рукой по влажным от дождя перилам и вернулся в комнату.

Одиночество —изысканное развлечение, которое Провидение намеревалось преподнести ему. Развлечение за гранью сознания, способное изменить ход вещей. Собиралось, но вышло иначе. Теперь только он хозяин и собственной судьбы, и самого Провидения в придачу. Огненный Бог достал из выдвижного ящика письменного стола чистый лист бумаги и положил на него свою большую ладонь, как припечатал. На белой бумаге отпечатался текст. Текст «Послания». Не проверяя его содержания, Огненный Бог аккуратно сложил лист пополам, чтобы вложить его в плотный синий конверт. Потом в его руке оказался блестящий диск, который уместился в найденной на полке шкатулке. Захватив письмо и шкатулку с диском, Огненный Бог сквозь стены проник в соседнее крыло виллы, где находились апартаменты Сабори. Заглянув в кабинет Академика, и не застав в нем хозяина, он положил на его письменный стол конверт и шкатулку, и так же быстро оказался в детской. Альмэда дремала. Рядом с девочкой прилегла Лаила. Заметив в дверях Крэйндара, женщина по выражению его лица догадалась, что их пребывание на Сорэме наконец-то завершилось! Лаила никогда не одобряла, что они задержались на Сорэме и девочка жила не с нею. А эти летние визиты Сабори? Крэйндар уверял её, что тот видит в малышке только удивительного ребенка, не замечая, что Сабори откровенно восхищался ею: «Альмэда — не просто дитя природы, а её высшее творение». Хитрец догадался, с кем имел дело, но помалкивал.

Ночник погас. В наступившей темноте смутно белели простыни. Альмэда шевельнулась. Взрослые замолчали, прислушиваясь к ровному дыханию спящей девочки. Покачав головой, Лаила вышла. Крэйндар остался наедине со своими мыслями. Он несколько раз прошелся по комнате, вернулся к девочке и настроился на её сонные видения.

Помнить все! Они так устроены. Альмэда навсегда запомнила «свою» выжженную дотла планету, лабиринты подземных пещер, дикие вопли полуголых людей и свои сомнительные обязанности «древней» жрицы. Современное человеческое дитя не вынесло бы таких испытаний. Альмэда выстояла! Она победила и одиночество, и душевную боль, и смятение мыслей. Вот только эмоции. Девочка не справлялась с ними в полной мере и тогда её сложная психическая структура, неуловимая как нить светотени, вытаскивала из подсознания Сабори такие видения, которые тот не смог связать с проявлением своей наследственной памяти. Это было внешнее психическое воздействие, и его источником была не просто маленькая инопланетянка со своими отличиями и обычаями. Это было существо иного порядка, способное проникать в подсознание белковых мыслящих организмов, «навязывать» им своё настроение и диктовать свою волю. Проанализировав свои наблюдения и дав им профессиональную оценку, он почти сформулировал созревшую в нем мысль, что Судьба и Случай могли свести его с Богом.

— Ты не ошибся, Сабори. — вслух подтвердил Крэйндар и, взглянув на спящую девочку, продолжил свой мысленный разговор с ним молча.

— Жизнь так коротка. В ней слишком много случайных поворотов, чтобы слабый, беззащитный человеческий мозг мог развернуться в полную силу. Такое не под силу никому на Сорэме. Даже её величайшему гению, чьё дряхлеющее тело безучастно к полету ума. И всё же твоя светлая голова допускала, что это возможно.

Крэйндар вернулся в кабинет, опустился в кресло и восстановил в памяти текст Послания. Перед тем как покинуть Сорэму, он щедро открылся ему, величайшему смертному, кто с первого взгляда распознал в нем Бога.

«Сабори, ты доверял мне, а это главное!

Мы были первыми, кто посетил Сорэму, и вы нас ждали, потому что были уверены, что не одиноки во Вселенной.

Ваша Цивилизация достигла высокой степени развития. Вы объединили народы и сделали единым язык. Но главное, вы сберегли мир на своей прекрасной планете и знаете, как ей необходимо единство, чтобы сообща противостоять врагам, не только «внутренним», раздиравшим её в бессмысленных войнах, но и «внешним» — жестоким и беспощадным.

Сабори, мы успели многое, но еще больше вам предстоит осознать и сделать, но уже без меня. Но я уверен, что бросил зерна в благодатную и благодарную почву. Со временем на ней взойдут ростки истинного знания, и вы справитесь со всеми пока нерешенными задачами.

Друг мой, ты один из немногих, кто слышит ход Великих часов. Вот и сейчас, когда я пишу это Послание, Настоящее уходит в Прошлое, чтобы стать Памятью, ибо она — то единственное, что связывает всех нас. Пройдут сотни лет — для нас с Альмэдой одно мгновение, — но память о нас навсегда сохранится в сердцах ваших потомков. Вы расскажете им о нас, о маленькой Альмэде, которой по календарю Сорэмы исполнилось ровно 15240 лет.

Сабори, наше пребывание на Сорэме завершилось. Это произошло гораздо раньше, чем мы планировали. Не стану объяснять причину. На твоем рабочем столе — шкатулка. В ней сложный прибор, анализирующий мозговую деятельность. В нём ответ на незаданный тобой вопрос: кто мы и откуда? Придет время, и по сохранившимся чертежам вы соберете воспроизводящее устройство. Верь мне, это будет скоро.

Утром вы нас не увидите. Никто не заметит нашего ухода. Трудно сказать: «Прощайте навсегда», особенно тебе, Сабори. Но я говорю: прощай!

Огненный Бог».

Восстановив в памяти Послание, Крэйндар вспомнил, как подружился с Сабори. Перенастроив Накопитель, они могли покинуть Сорэму уже в тот же день. Близкое знакомство с академиком изменила его планы. Крэйндар остался на Сорэме. И потому, что не хотел расставаться с ним так быстро, и потому, что появился приличный предлог не видеть свою маленькую «искусительницу» слишком часто.

Сабори разберется в его поступке. Сумев разглядеть и в нём, и в Альмэде иную сущность, он был готов к тому, что их пути навсегда разойдутся. А то, что они ушли именно так, никого не предупредив и не дав объяснений, касается только их самих и никого другого.

Крэйндар вышел из-за стола и сквозь стены проник в спальню знаменитого сорэмянина. Академик дремал в удобном кресле и не проснулся, когда нежданный гость почти вплотную встал за его спиной. Это было непростое решение. Но окончательное. Крэйндар поднял над головой Сабори руку и стер из его памяти все преждевременные мысли, после чего таким же образом оказался перед дверью в детскую комнату, где столкнулся с Лаилой. Та ждала его с тревожной новостью. Схватив Крэйндара за руку и объясняя на ходу подробности, Лаила потянула его к кроватке Альмэды:

— После ужина девочка выглядела совершенно здоровой.

Отстранив Кормилицу, Крэйндар в два шага очутился перед ложем ребенка. В сгустившихся сумерках личико девочки выглядело смертельно побледневшим и осунувшимся. Крэйндар взял её ручки, холодные и словно окаменевшие. Подбежала Лаила.

Крэйндар откинул одеяло, положил ладонь на грудь малышки. То, что заменяло ей сердце, ответило глухими, редкими ударами. Девочка дышала, но была холодна. Еще на берегу, общаясь с малышкой, Крэйндар ощутил приближение грозных событий. Их предвестники взорвали хрупкий мир девочки прямо изнутри, смешав небо и звёзды, сушу и воды в невообразимый хаос. Это что-то серьезное. Он не справился с порожденным её воображением кошмаром. Не справился с её «прошлым», не справился с её «взрослой» любовью к нему, Огненному Богу. Крэйндар поднялся:

— Собирайся, мы возвращаемся. Немедленно.

Лаила засуетилась, собрала небольшую сумку, хотя в сборах не было особенной необходимости. Крэйндар взял Альмэду на руки.