Из прошлой офицерской жизни. факт 1

 Из  прошлой  офицерской жизни.
(Военный дознаватель).

За время службы в  Советской Армии, (а  в армию меня  призвали в октябре 1954 года, а  уволили на «гражданку» в марте 1981  года),    за 27 лет календарной  службы мне не раз приходилось выполнять  приказы  моих непосредственных начальников  совершенно не  соответствующие моим   служебным  обязанностям.


Как-то   на  утреннем  построении полка начальник штаба сообщил мне, что я  назначен военным  дознавателем  и  откомандировываюсь  в распоряжение военной  прокуратуры  города.

К этому  времени я уже не летал в составе  экипажа на  самолетах  АН-12, а  списавшись на  «землю», был назначен начальником группы объективного  контроля.

 В  группе ОКЗА, так была  названа моя группа,  была  отработана, (мной и на  мою беду), взаимозаменяемость,  и мое отсутствие в полку  на какое-то время  было допустимо.

С чем «едят» этого «военного дознавателя» я не имел   и малейшего представления. Но получен приказ   - пришлось  явиться  к военному прокурору гарнизона.

В прокуратуре  я встретил  еще одного   офицера  нашего полка и  узнал, что мы направлены  в помощь следователям  прокуратуры  для  расследования уголовного  преступления совершенного военнослужащей нашей  части  - солдатки, недавно принятой на должность  писаря   в строевой отдел штаба полка,

Ее преступление заключалось в том, что  одевшись в  военную форму и   пользуясь доверчивостью  людей, она заходила  в квартиры  и   просила предъявить паспорта,   затем  что-то отмечала  в тетрадочке, а  после  ее ухода  жильцы   не находили кое-каких вещей.

Вот такое  у нее было хобби  и, конечно,  долго это продолжаться  не могло - попалась.

А попалась так:  в один (не ее) день, она позвонила в  очередную, (для нее роковую),  квартиру, - дверь открыла девочка лет 12 и сказала, что родителей нет дома, но где лежат паспорта она знает. 
А  эта девочка полчаса назад ходила в  магазин за хлебом, но перед ее носом  закрыли магазин на обед и девочка,  свой  неистраченный юбилейный металлический рубль, положила  на полочку  в прихожей.
Военная  тетя, посмотрев паспорта родителей и почеркав  что-то  в тетрадочке, ушла, а  рубль таинственным образом  испарился!
Девочка догнала тетю на лестнице и попросила  вернуть рубль, а  тетя стала отпираться  - не брала, и все тут! 
Но спускавшийся  с  верхних этажей сосед,  недолго думая, схватил воровку за руку и привел в милицию.

В милиции   в сумочке у  воровки  обнаружили  тетрадь с  адресами  ее квартирных посещений  и тот злополучный юбилейный  рубль,  а так же  несколько золотых колец, пару наручных часиков, браслеты которых явно были не  на  ее руку  и деньги, -  их сумму она даже приблизительно назвать не  смогла.

Задержанную  с поличным  воровку, по найденным  у  нее документам – военнослужащую, передали в  военную прокуратуру.

Вот такие обстоятельства  заставили меня оказаться  в совершенно чуждом для меня окружении и заниматься чуждым  для  меня делом.

В тетрадочке   преступницы нашли  около трехсот  адресов,  причем,  где-то  были не четко обозначены номера   квартир  и  названия  улиц.  Мы же, – военные дознаватели, потребовались  прокуратуре,  чтобы найти эти квартиры, опросить потерпевших  и  собрать свидетельские  показания.

 Военная  прокуратура  состояла из  прокурора – в звании майора, его заместителя – в звании капитана, да пары лейтенантов – следователей,  заваленных    следственными делами  по нескончаемым  в гарнизоне происшествиям:  там пьяный  солдатик в самоволке  натворил что-то, там  военный  грузовик въехал в столб,  там,  в карауле молодой  солдатик  испугался  чего-то и произвел выстрел ….

Это очередное   уголовное дело проворовавшейся  солдатки  взял на  себя зам. прокурора, а  мы  стали у него на подхвате.  Он, конечно, побеседовал с нами,  дал  почитать несколько пособий  для военных дознавателей  и  статьи  в Уголовном  кодексе, показал,  как заполнять  бланки  протоколов допроса  свидетелей, - короче,   все очень коротко  - «галопом по Европам». 

Первым   поручением   мне было  пойти в отделение  милиции и из (ИВС) -  изолятора временного содержания привести на допрос задержанную солдатку.

Мне приказали получить табельное оружие – пистолет ПМ и предупредили о серьезных последствиях,  если,  конвоируемая мной  преступница, сбежит и скроется от следствия.

Преступницей оказалась   девушка лет 19-ти, среднего роста,  с  ладной  фигуркой  одетой  в хорошо подогнанное    форменное  пальто из парадного  офицерского  сукна  с погонами и воротничком из серого искусственного каракуля. 
 Ее лицо  было весьма миловидно:  из-под  шапочки - кубанки  серого искусственного каракуля,  на лоб и плечи спускались черные  вьющиеся   волосы, черные брови,   черные  глаза  и нос с  небольшой горбинкой,  а так же фамилия с окончанием   на  «…….- динова»  говорили,  о  ее  восточном  происхождении.

Ее опущенный к долу взгляд и весь ее облик выражал:  «я, - сама невинность». 
Глядя на нее, не верилось, что  это  преступница,  правда,   тут- же  вспомнилась   народная пословица  - «В тихом  озере черти водятся».

От милиции до военной прокуратуры  идти    всего  пару кварталов, но по оживленной городской  улице.  Мы  шли     молча,  правда она пыталась заговорить,   но я разговор не поддержал,  - меня  предупредили, что говорить с конвоируемой не рекомендуется,   можно потерять бдительность,  попав  под влияние преступника.

Через 10-15 минут я  сдал  ее на руки зам. прокурора и вздохнул с  облегчением, если чеситно, то  исполнять обязанности конвоира мне не понравилось.  Отвести преступницу обратно в ИВС,  было поручено  другому   военному дознавателю.

Следующие дни нам  было поручено  ездить по адресам,  отмеченным  в  ее  тетрадке  и опрашивать  жильцов  -  пропало ли что-нибудь у  них. А если пропало,  то  составлять  протокол,  в котором  подробно описать  внешний вид  пропавших вещей,   и примерную   их стоимость.   Если   пропали деньги, то нужно было  в протоколе  указать сумму,   количество купюр, и их номинал.

Поначалу нам   нравилось изображать следователей. Но  очень  скоро  надоело  и поняли, - что  хлопотное  и неблагодарное  это дело. 
Во-первых  жильцов застать  дома можно было лишь  вечером  после работы,  а во-вторых у  многих  вообще ничего не пропадало -  солдатка  действительно  у них  проверяла паспорта, но украсть ничего не  успела. 
А  вот наши  походы по квартирам  затягивались до глубокой  ночи, что вызывало крайнее раздражение наших жен.
 
Мы решии что хватит бегать по квартирам: – разослали   по адресам   почтовые открытки  с  телефонным  номером  прокуратуры, где    просили  пострадавших позвонить, если у них побывала солдатка и что-нибудь пропало. 
Звонки стали поступать  в прокуратуру и сбор свидетельских показаний мы стали получать сидя в кабинетах.

Оказавшись  невольно  в прокуратуре и наблюдая всю эту юридическую «кухню», мы – военные дознаватели, с удивлением узнали, что мало  поймать преступницу, нужно еще     доказать ее вину,  при этом  исписать горы  бумаги, до мозолей  набить чьи-то ноги  и еще  на это  потратить  уйму времени.

Так в  этих бумагах, в этих протоколах   должно было  отражено: действительно ли совершено преступление? Какое и в каком  месте, когда (год, месяц, число, время), при каких обстоятельствах и каким  способом?
Кто совершил преступление, подробные  сведения  о его личности?
С какой целью им  было совершено преступление и его мотивы? 

Кроме перечисленного, требовалось еще   исследовать  много вопросов  влияющих на  степень и характер ответственности обвиняемого  указанные в Уголовном  кодексе,           а так же   обстоятельства, смягчающие и отягощающие наказание.

Мое, ранее существующее мнение, что стоит попасть  под следствие в военную прокуратуру, обязательно что-нибудь «накопают»  и посадят, оказалось ошибочным.
Зам прокурора, инструктируя нас – (военных дознавателей),  особый напор  делал на  поиск  нами   и отражение  в протоколах  допросов свидетелей  - смягчающих обстоятельств  данного преступления,  с целью не доводить  дело до суда, а ограничиться  более мягкими мерами воздействия.

Конечно, все  допросы преступницы вел  зам. прокурора, но  с некоторыми протоколами нас  знакомил.
Нам, конечно, было интересно,  как  до такой  жизни докатилась  молодая,  симпатичная  девушка, вчерашняя школьница, принятая  в штаб летного полка, наверное,  не без проверки же  в  особом  отделе.   
 
Мотив  своего преступления она обозначила так – срочно нужны  стали деньги.
Причина, -  попав в воинский  гарнизон,  она познакомилась с вольнонаемной женщиной   (вдовой погибшего летчика) и на  ее дне рождения, где гуляли  несколько командировочных офицеров, выпила лишнего, осталась   там ночевать и в результате заразилась венерической  болезнью.
Обращаться  к врачам легально не стала,  поняла, что  сразу придется  распрощаться  с воинской службой.   
Врач, к  которому  ее  послали по записке от ранее нелегально  лечившихся подруг по несчастью,  заломил за анонимность  с  нее сумму, которой  у  нее не было.

Протоколы, где упоминала она  фамилии и адрес квартиры в  военном  городке,   нам прочитать не дали.

Но мы и сами знали, что в военных городках,  всегда есть квартиры  с  одинокими, с разведенными женщинами,   туда   (при желании)  вечерами   с парой бутылок  водки смело заходили  холостяки, командировочные,  которым  стало скучно коротать вечер в  неуютной  гостинице,   уверенные, что встретят взаимопонимание,   им  накроют стол и пригласят, подобных себе, подружек.

Вот такой «невинной  овечкой»  и  жертвой  обстоятельств  показывала она себя на допросах, причем  в черном свете  характеризовала  своих знакомых и вообще жизнь в  военном  городке, где, по ее  словам, чуть ли не  в  каждом  доме  имеется квартира - притон.

Чего  бы ни говорила на допросах воровка, как бы себя не оправдывала – все это должно было перепроверено  и  следователи  должны  иметь подробные  сведения, характеризующие  ее личность. 
Параллельно  с  ее допросами, о  ней  собирали сведения через ее знакомых, через соучениц школы и, оконченного ей ранее, техникума  - так появлялась   объективная  картина, о ее личности.

С этой же целью я был командирован в  одно из сел для допроса ее   школьной
 подруги.
Пришлось ехать поездом до районного центра, потом автобусом  пару  часов,  а  потом еще и пешочком добираться до дома ее подруги.
Подруга ее  училась вместе  с  ней   в школе, а  потом и в  техникуме  и не удивилась  узнав, что та попалась на воровстве,  -  еще в техникуме ее уличили в краже золотого кольца,  но в  милицию не заявляли,а  ограничились разбором на  комсомольском  собрании.

Наша  хитрость с открытками  и телефоном прокуратуры  была разоблачена и нас снова заставили ходить по адресам  и   под протокол собирать свидетельские  показания.
Ходили мы, как правило, вдвоем  - так   нам было приказано  зам. прокурором.
Кражи в основном выявлялись мелкие, -   то, что могло  лежать  в карманах  одежды,  в   прихожей у зеркала:  колечки, часики, небольшие  суммы  денег.

Запомнилось одно  из таких посещений -  хозяйка  квартиры рассказала, что солдатка , зайдя  к  ней, попросила  паспорт. Она мыла  пол, а    мешавший ей  золотой  перстень,   положила   его на холодильник. Когда солдатка ушла, она продолжила мыть пол и только потом  обнаружила пропажу, но догонять  было уже поздно. 
На наш вопрос – описать  эту печатку, хозяйка сказала, что покажет подобную, так как у  нее их несколько и, принеся  довольно большой  ларец, высыпала на  большой круглый  стол его содержимое.
 
 Такую гору золотых изделий, мы могли видеть лишь в  кино  про  разбойников.  Всевозможные  цепочки, кольца, браслеты, бусы, кулоны, запонки - засверкали  в приличной горке драгоценностей.

Хозяйка объяснила, что она  с  мужем несколько лет прожила  в  Индии (строили домну), золото там  недорогое  и пропажа  одного кольца для  нее ни чего не стоит.
Мы подробно описали его  в протоколе, кольцо-печатка с камушком было очень уж красивым.   Кстати,  это кольцо  было  найдено у  преступницы при обыске   ее квартиры, -  она, или не  успела  его продать,  или оно ей  самой очень понравилось.

Два месяца я был прикомандирован к  военной прокуратуре и  даже сожаел, что сам    с подчиненными специалистами,   отработал взаимозаменяемость.

Когда  следственные действия закончились, преступницу осудил военный  трибунал  -  (сколько ей дали не помню, и врать не  стану), а  мне, объявив благодарность, предложили  поехать на курсы и  остаться  работать в  прокуратуре.
 
Зам. прокурора сказал, что я  пришелся  им  «ко двору», -  хорошо  заполняю протоколы допросов,  мои   протоколы  легко читались  и объективно отражают события.

Я же  - решительно от этого отказался  и   вернулся в свой родной полк  - группой  объективного контроля обеспечивать безопасность полетов.
И еще раз в душе  пожалел, что отработал в  ней  полную взаимозаменяемость, которая  и позже не раз позволяла командованию давать  мне задания не  связанные с  моей основной  работой.

Но об этих заданиях как-нибудь вспомню позже.