241 Вот как бывает! 24 10 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 241. Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Вот как бывает! 24.10.1973 г.

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет и из второго тома «ДМБовского» фотоальбома автора: Крайний справа старшина команды ЗБ-3, мичман Виталий Николаевич Добржинский (в должности с сентября 1972 года по февраль 1974 года).

Виталий Николаевич Добржинский стал прототипом знаменитого памятника, главного монумента «Мужество» - скульптуры воина мемориального комплекса «Брестская крепость-герой». Брест. 1969-1971 гг.


В предыдущем:

Я с радостью и гордостью стал фотографировать наших «ДМБовских годков» и их «ДМБовский аккорд» - последнюю артельную тяжёлую работу для корабля, которая должна «скостить» (приблизить) срок ДМБ (увольнения в запас, на гражданку).

Кроме этого я познакомился, смею сказать, подружился с удивительным человеком, мичманом Добржинским…


23 октября 1973 года весь свободный от вахт и внутрикорабельных работ экипаж БПК «Свирепый», как и другие экипажи других кораблей, с удовольствием участвовали в комсомольском субботнике по приведению в порядок территории ВМБ «Балтийск».

Во-первых, в базу на общее комсомольское собрание соединения (12-й дивизии ракетных кораблей ДКБ ВМФ) приехал командующий ДКБ ВМФ, вице-адмирал В.В. Михайлин в сопровождении почти всего состава политотдела Балтийского флота.

Во-вторых, 29 октября будет «День рождения ВЛКСМ» (Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи) Советского Союза.

В-третьих, мы все соскучились по простой «домашней» осенней работе на земле. Приятно было «грабить» граблями землю, собирать ветки и листья и жечь их в дымных пахучих кострах…

Работами по очистке территории нехотя руководили офицеры и мичманы, молодые матросы активно и весело «гребли граблями», собирали кучки веток и листьев, мусора, мели брусчатую мостовую пирса, у которого стоял БПК «Свирепый», а старшины и «годки» задумчиво глядели в огонь костров и поправляли кучи сырых листьев, чтобы они быстрее сгорали…

В один из перекуров я услышал интересный разговор офицеров и мичманов о событиях на Ближнем Востоке, о наших взаимоотношениях с американцами, о помощи египтянам и сирийцам против израильтян, об участии или неучастии в этих событиях китайцев.

Один из мичманов, уже пожилой старшина команды ЗБ-3, мичман Виталий Николаевич Добржинский, который появился на БПК «Свирепый» в сентябре 1972 года, вдруг стал говорить о том, что «мы совсем ещё не знаем китайцев», которые «сами себе на уме и готовы к любым сумасбродствам».

- Я их видел, - сказал Виталий Николаевич, - на острове Даманский в марте 1969 года.

- Расскажите, Виталий Николаевич, - попросили мичмана присутствующие.

Однако мичман Добржинский отказался рассказать в подробностях о событиях марта 1969 года на острове Даманский и вблизи от него. Он только сказал, что служил тогда в воинской части, в которой впервые в боевых условиях опробовали секретные ракетно-артиллеристские установки залпового огня «Град».

- На расстоянии нескольких километров от острова Даманский на нашей стороне вдоль реки Уссури была развёрнута наша 135-я мотострелковая дивизия, - сказал Добржинский, - в состав которой входил наш отдельный реактивному дивизиону БМ-21.

- БМ-21 или 9К51«Град», - это была наша новейшая и секретная реактивная система залпового огня (РСЗО) калибра 122 мм, - сказал Добржинский. – Эта система предназначалась «для поражения открытой и укрытой живой силы, небронированной техники и бронетранспортёров в районе сосредоточения, артиллерийских и миномётных батарей, командных пунктов и других целей» в полевых условиях, на линии фронта, а также в условиях глубоких рейдов по тылам противника.

- Полевая реактивная система БМ-21 или РСЗО «Град» (Индекс ГРАУ - 9К51) смонтирована на шасси боевой машины «Урал-375Д» (Индекс ГРАУ – 2Б5, в дальнейшем на шасси грузового автомобиля повышенной проходимости «Урал-4320»).

- Вооружение БМ-21 - неуправляемый реактивный снаряд М-21ОФ калибра 122 мм, - с гордостью сказал Добржинский. – Это штатный реактивный снаряд с осколочно-фугасной головной частью и двухкамерным ракетным двигателем с одним твёрдотопливным зарядом, но разных размеров и с блоком стабилизатора со складывающимися лопастями.

- Реактивный снаряд М-21ОФ, - рассказывал мичман Добржинский, - имеет калибр 122 мм и разную длину. Всего для залпа в направляющие укладываются 40 реактивных снарядов. Максимальная дальность стрельбы с поражением цели до 40 км, а минимальная – не более 1,5 км.

- Управление огнём полевой реактивной системой БМ-21 или РСЗО «Град» осуществляется комплексом автоматизированного управления огнём «Виварий». Боевой расчёт установки – 6 человек. Запасной боекомплект для одной установки – 60 реактивных снарядов. Время перезарядки боекомплекта – 7 минут.

- Естественно, - сказал Добржинский, - мы ждали приказа открыть огонь, так как знали, что на острове Даманский 2 марта 1969 года погибло более 30 наших пограничников, что на китайском берегу развёрнуты китайские войска в количестве нескольких тысяч человек, что они готовы штурмовать наш остров и прилегающую территорию.

- Правда, мы много не знали, - сказал Добржинский, - потому что всё было очень секретно, тайно, скрытно, сдержанно, осторожно.

- Утром 15 марта, - продолжал рассказывать Добржинский и его лицо вдруг «окаменело», застыло, превратилось в какую-то суровую маску, - китайцы начали наступление.

- Они наступали как-то странно, плотной орущей массой в несколько тысяч человек. Цепями или лучше сказать волнами, они накатывались на наши огневые позиции. Их было настолько много и они шли настолько плотно и неумолимо, что наши дрогнули.

- Когда первую атаку отбили плотным огнём, наши командиры приказали идти в атаку на китайцев, но поднялись только сам командир и замполит, остальные остались лежать в окопах. Китайцев было очень много…

- Тогда из глубины нашей обороны вышел танковый взвод и попытался поддержать нашу контратаку. Китайские гранатомётчики подбили наш головной Т-62, кстати, тоже с секретной аппаратурой. Экипаж танка погиб. Два других наших танка прорвались к острову и заняли там оборону.

- Расстреляв весь боезапас, дав возможность нашим солдатам два часа передышки, танки ушли на нашу сторону.

- Нам нельзя было терять секретную аппаратуру подбитого танка Т-62, которого не удалось вытащить к себе тягачом. Опять погибли наши воины…

- Тогда настал наш черёд, - сказал мичман Добржинский. – Вся артиллерия, в том числе и наш отдельный реактивный дивизион ракетных установок БМ-21 «Град», открыли огонь по острову Даманский, который к этому времени покинули наши войска.

- Это был первый случай боевого использования реактивных установок БМ-21 «Град», - сказал гордо Добржинский. – Ракеты с жутким рёвом, как огненные стрелы с дымными хвостами, как драконы, устремились в сторону китайцев.

- Такого ещё никто и никогда не видел…

- Остров Даманский просто накрыло огненным шквалом, там бушевал огонь, всё взрывалось, горело, рушилось, разрывалось на куски…

- После этого залпа нашими «градами» всё прекратилось. Китайцы прекратили свои атаки. Ушли с острова и больше не нападали.

- Правда с мая по сентябрь 1969 года китайцы всё время пытались нарушить советскую границу, но всегда получали отпор от пограничников и приданных им войск.

- Всего в боях за остров Даманский с 2 по 16 марта 1969 года погибло 58 наших солдат и офицеров, 94 человека было тяжело ранено. Нам говорили, что китайцы пленных не брали, что 19 пограничников были убиты выстрелами в упор, их резали ножами, выкалывали им глаза и отрезали уши.

- Считается, что китайцы в боях на острове Даманский потеряли от 500 до 700 человек, но мы тогда считали, что наши «грады» достались не менее чем 3000 китайцев, - в заключении сказал мичман Добржинский.

- А что стало с теми, кто не поднялся в атаку за командиром и замполитом? – спросил один из офицеров в группе слушателей.

- Я слышал, - сказал Добржинский, - что практически всю воинскую часть, которая тогда обороняла остров Даманский, расформировали, и всех перераспределили по разным боевым частям. Да и нас, ракетчиков, заодно, чтобы особо не распространялись и не «кучковались в боевое братство». Так я по своей охоте попал сначала на Тихоокеанский флот, а потом на БПК «Свирепый».

- Вот как бывает, Сашок, - вдруг сказал мичман Добржинский и внимательно взглянул мне в глаза. – О том, что слышал, молчок. Понял!?

- Точно так, товарищ мичман, - ответил я сдержанно. – Понял!

- Придёт время, - миролюбиво сказал мне пожилой мичман Добржинский, - и всё станет явным, известным, не секретным. Вот тогда можно будет рассказать правду, а пока будем помалкивать. Хорошо?

- Лучше я тебе ещё одну историю расскажу, - вдруг сказал Виталий Николаевич. – Ты скульптуру скорбящего воина в Бресте видел?

- Да, - сказал я с интересом. – Видел. По телевизору, когда открывали мемориал в честь защитников Брестской крепости.

- Так вот, - начал свой новый рассказ мичман Добржинский. – Однажды в 1970 году в Минске я сидел на лавочке в парке и читал газету «Правда».

- Вдруг ко мне подходит человек и показывает мне средний по размеру лист ватмана, а на нём угольным карандашом нарисован грубо мой портрет – насупленный, хмурый, с глубокими морщинами на лице.

- Человек представляется мне художником и просит моего разрешения использовать моё лицо и выражение лица для своей работы. Говорит, что «хотел бы меня писать в масле», если я соглашусь ему позировать.

- Я тогда был в краткосрочном отпуске, - сказал Добржинский, - и честно сказал ему, что вскоре уже должен вернуться на корабль. Тогда он попросил разрешения «порисовать меня сейчас». Я согласился…

- Через полтора часа напряжённого сидения в той же самой позе, в которой я читал газету, - сказал Добржинский, - этот художник рисовал меня со всех сторон: справа, слева, спереди, сзади.

- Мне это, наконец, надоело, и я ему сказал, что «мне пора», - сказал Добржинский. – Тогда он показал мне свои рисунки или «эскизы», как он говорил. Мне они не очень-то понравились – какие-то грубые, каменные, скальные, уж больно грозно-скорбные.

- Я ему об этом сказал, а он засмеялся и заявил, что я «буду доволен» и что моё лицо и выражение лица станет «бессмертным»…

- Я удивился, - сказал мичман В.Н. Добржинский, - но ничего ему на это не ответил, а через полгода в сентябре 1971 года я увидел себя в образе скульптуры воина главного монумента - «Мужество». Скульптура была точь в точь, как те рисунки-эскизы…

Офицеры, мичманы, матросы и старшины, слышавшие эти удивительные рассказы-откровения вечно сумрачного и сдержанно-спокойного старшины команды ЗБ-3 БЧ-3 БПК «Свирепый», мичмана Виталия Николаевича Добржинского, были не просто удивлены, а ошарашены.

Все согласились со мной, что «эти истории надо рассказать всем», но Виталий Николаевич сурово ответил нам, что «одну историю рассказывать всем нельзя, - рано», а другую историю «рассказывать нескромно», потому что «больше он с тем неизвестным художником никогда не встречался и, вероятно, не встретится», так что…

- Пусть остаётся всё так, как есть, - сказал мичман В.Н. Добржинский, мгновенно ставший для нас и для БПК «Свирепый» настоящим «неизвестным героем».

Он не хотел, чтобы я его фотографировал, но я всё же успел сделать один снимок «скрытой камерой»…