Полёт

      На рейсовый автобус я уже не успевала, и меня обещали “подкинуть” до города… на самолете. Заканчивалась еще одна моя командировка в небольшой строящийся поселок. Никакого аэропорта здесь, конечно, не было. Было просто большое ровное поле с пожухлой травой, открытое всем ветрам. Самолет уже был готов к отлету. Мотор работал, вращался пропеллер. Сгибаясь, я влезла в маленькую дверку и тут же очутилась на переднем сидении рядом с летчиком, который оказался молодым красивым парнем. Позади нас лежала почта – мешки и тюки с газетами. Дверца закрылась. Человек, стоявший на земле, взмахнул флажком, шум мотора усилился, и мы двинулись с места. Самолет побежал по полю, и я не почувствовала, как мы оторвались от земли. В окно я увидела, что мы уже летим.             
 
     Чувство это было непередаваемо, ведь я впервые поднялась в воздух. Мы летели над извилистой речкой. Я увидела нашу землю с высоты. Хорошо различались и маленькие речушки, поросшие деревьями, и целая сеть извилистых протоков, и веселое кружево ериков. Зеленые поля, перемежающиеся с бурыми участками земли, плыли внизу в легком мареве. Временами самолет словно зависал в воздухе,  и тут я вспоминала, что под нами лишь воздух. Становилось страшно. Но теплые массы воздуха подхватывали легкий “кукурузник”,  и мы  неожиданно взмывали вверх, прямо к белым облакам. От восторга я забывала о страхе.
 
     Среди плоской равнины четко выделялись продолговатые холмы. Это были остатки древней дельты - Бэровские бугры. Без этих бугров дельта во время половодья почти сплошь заливалась бы водой, и проживание здесь людей было бы невозможным. Эта особенность дельты Волги отличает ее от всех других дельт мира. Прикаспийская низменность, о которой нам рассказывала Серафима Михайловна на уроках географии, лежала теперь у меня под ногами. И среди множества ее островов одиннадцать - занимает мой город, возникший здесь еще в тринадцатом веке. Удивительно красивый Астраханский край, который сейчас предстал перед моими глазами, был моей Родиной. И это было большое, радостное чувство.

     Однажды мой друг спросил меня:
          - Что такое Родина? Как ты себе это представляешь?
И я не знала, что ответить.
          - А я думаю, - после паузы задумчиво произнес мой друг, - это мой дом у реки, сад и моя мама.
     И сейчас я вдруг вспомнила этот разговор. Вот она, моя Родина передо мною.  Я понимала, что Родина – это очень глубокое понятие, очень глубокое чувство.      
“При желании можно выклянчить всё: деньги, славу, власть, но только не Родину…” – так сказал когда-то Михаил Булгаков.         
      Самолет то резко подымался к облакам, то вдруг так же неожиданно проваливался вниз. Я почувствовала себя плохо. Заметив мое состояние, пилот все понял и попытался меня развлечь. Сначала он положил передо мной свою лётную карту и попросил определить наше местоположение. Трудно найти более причудливую географическую карту, чем та, которая лежала сейчас на моих коленях. Но разбираться в ней было неудобно, и потому  я развернула ее на 180 градусов. Тогда пилот объяснил, что карту нужно уметь читать в любом положении. Юноша очень старался отвлечь меня от неприятных ощущений: разговаривал со мной, надел мне большие наушники, откуда лилась бодрая музыка. Но мне ничего уже не могло помочь. Как шли на посадку, не помню. Открыв глаза, я увидела, как стремительно несется навстречу нам земля. Неожиданный толчок окончательно привел меня в чувство. 
    
     Летчик спрыгнул на землю и подал мне руку. Наконец, я оказалась на земле обетованной. Как плохо мне ни было, я успела заметить, что романтический мой  герой  оказался небольшого роста. Я была разочарована. Юноша спросил, как я себя чувствую, но я не смогла уже ничего внятно ему ответить. Ни на кого не глядя, я упала в некошеные травы, жадно вдыхая их горьковатый запах. Пропеллер, подгоняемый ветром, еще продолжал крутиться. А я, раскинув руки, лежала рядом с самолетом, обнимая родную мою Землю.