Петля Нестерова. Главы 10, 11, 12 и 13

        10.

        На месте, где ещё вчера стоял дом Игнатовых, то появляясь из-за развалин, то исчезая за ними, мечется несуразная фигура. Ноги, обутые в драные кроссовки, топчут пожарище в яростном плясе, с каждым прыжком стараясь как можно сильнее лягнуть то, что под них подворачивается. Слышен хруст расплавившихся в бесформенную массу бутылок и банок, осколков шифера, лопнувших от жара тарелок и чашек, и время от времени доносится отрывистый, наводящий оторопь смех. Сердце заходится от невыразимой радости – есть, есть в небесах Бог! услышаны горькие слёзы, наказано зло! – и пляшет на развалинах полоумная Дуся, смеётся, выкрикивает что-то бессвязное.
        «Вот где ты спал, мерзавец! А теперь поспи, поспи себе вволю, под дерновым-то одеяльцем!» – ликует она, прыгая по искорёженной панцирной сетке кровати. Устав прыгать, Дуся поднимает с земли осколки кирпичей и бьёт ими почерневшую железную спинку, потом вдруг останавливается и отвинчивает с неё блестящий металлический шарик. «Ишь ты, сволота, какое сокровище у тебя было! А теперь больше нету! И тебя самого нету, нету!» – думает Дуся и радостно смеётся, закинув голову в небо. Небо отвечает ей мелким, будто бы звенящим в полёте дождём.

 
        11.

        С одним связаться по телефону, к другому зайти – и вот уже набрана небольшая команда. Задача – собраться на пепелище с лопатами и инструментом, разобрать обгорелые брёвна и по возможности тщательно всё перекопать с тем, чтобы найти – или, наоборот, не найти – останки Ирины.
        Нестеров отправляется на место раньше назначенного времени, чтобы успеть унести револьвер, и случайно становится нежданным свидетелем Дусиного буйства. Он бросается к Дусе, зовёт её, но та его не слышит и потому пугается, когда он хватает её в охапку и тащит прочь от пожарища.
        - Пусти, гад! – канючит она, неловко размахивая кулаками и закрыв от испуга глаза. – Ну пусти! Дусе можно, он Дусю обидел… Пусти!
        Нестеров отпускает дурочку. Она валится на землю и начинает рыдать. Нестеров садится рядом с ней на корточки и гладит по голове, стараясь успокоить.
        - Дуся, ну Дуся… - приговаривает он. – Нельзя так, моя хорошая. Что тебе в голову взбрело? Ты же у нас добрая!
        Кто-нибудь другой, может, и наплевал бы, прошёл мимо – но Нестеров не может так поступить: когда-то давно, когда он был ещё маленький, Дуся часами могла возиться с ним, ходить на прогулки, петь песни и играть в песок, хотя ей самой на тот момент уже минуло двадцать. С тех пор он вырос и повзрослел, а Дуся постарела, но так и осталась в душе семи-восьмилетним ребёнком. Нестеров помнит добро, поэтому он сидит и гладит Дусю по голове до тех пор, пока она не перестаёт плакать. Тогда он отсаживается в сторону и спрашивает:
        - Что ты творишь? Что случилось?
        - Я убийцА убиваю, - блаженно улыбаясь, отвечает Дуся.
        - Что? – не понимает Нестеров. – Что за ерунда?
        - Он Машку убил, - гневно произносит Дуся. – Он Машку убил! – крича, повторяет она.
        - Машку? Какую Машку?
        - Машку. Илья. А лучше бы, чтобы Машка – Илью! – Дуся аж задыхается от негодования. – Он её на дереве повесил, а я его там рядом увидела. Стоит, гад, смотрит и курит! А Машка уже и не дышит.
        - Ты про кошку, что ли? – догадывается Нестеров.
        - Кошка-кошка, прыг в лукошко! Покорми её немножко! – невесело произносит дурочка с детства знакомую Нестерову присказку и умолкает.
        - А у тебя что, была кошка? Что ж я её никогда не видел?
        - Была да сплыла. Кошка сдохла, хвост облез. Ай, молчи, молчи: кто промолвит, тот и съест!
        - Ох-х-х! – Нестеров едва не ругается вслух. – Дуся! Так что, правда была кошка?
        - А пошёл ты! – беззлобно отвечает Дуся и резко поднимается на ноги. – Никто мне не верит. И всем я мешаю.
        - Да подожди ты! – Нестеров тоже встаёт. – И где же теперь твоя кошка?
        - Где-где… - Дуся отвечает матерно, в рифму, и ухмыляется. – Где три берёзы стоят, знаешь? Где кладбище наше собачье? Вот там я её и похоронила, рядом с другими, да… Ну, бывай, служивый!
        Дуся уходит в сторону своего дома. Нестеров смотрит ей вслед, и на секунду ему становится всех невыносимо жалко: Илью, его жену, Ирину, Дусю с её кошкой, Настю и даже почему-то самого себя. Но он знает, что это просто усталость, поэтому берёт себя в руки и идёт к пожарищу. Его внимание привлекает яркий предмет, лежащий в траве. Он наклоняется и поднимает кусок цветочной гирлянды, которую врач вчера ночью сорвал с Натальи, когда пытался привести её в чувство. Гирлянда намокла и расползается в руках: оказывается, она сделана из хитроумно сложенных листков разноцветной бумаги. Нестеров достаёт из кармана полиэтиленовый пакет, по возможности аккуратно складывает туда гирлянду, потом забирает спрятанный револьвер и уходит.


        12.

        В назначенное время команда в сборе. Шестеро мужиков под руководством Нестерова в течение нескольких часов старательно разгребают завалы и перекапывают землю. Тело Ирины не обнаружено, зато неожиданно выяснилось, что в доме некогда было спрятано много оружия: так, например, при раскопке земли под поветью было найдено несколько дореволюционных винтовок и ручных гранат без взрывателей и зарядов, а в земле под подвалом обнаружился разобранный и завёрнутый в истлевшую рогожу станковый пулемёт.
        Нестеров, который всегда считал, что гражданская война обошла их края стороной, удивлён находками, но с Игнатовыми их никак не связывает: с первого взгляда видно, что оружие было спрятано значительно раньше, чем они переехали в Кривые, и, следовательно, оно не могло являться для Ильи предметом продажи даже в качестве антиквариата – а всего вероятнее, Илья о тайниках и не знал. Гораздо важнее для Нестерова мысль о том, что человек, спрятавший в доме столько оружия, мог спрятать там же порох или другие взрывчатые вещества – это объяснило бы быстроту возгорания дома, о которой говорил дед Тимофей.
        Мужики курят и с любопытством разглядывают ржавое оружие. Нестеров тоже закуривает и присаживается отдохнуть.
        – Спасибо за помощь, ребята! – говорит он. - С меня – небольшой магарыч, как зарплата будет. Теперь все свободны. Сидоров, а ты задержись на минуту, пожалуйста.
        Мужики прощаются и расходятся. Сидоров, поджарый веснушчатый мужик с волосами ярко-рыжего цвета, подходит к Нестерову.
        - Что хотел, Сергей Иваныч?
        - Поблагодарить хотел. За организацию. И, значит, так: сегодня, часов в восемь вечера, прибудешь ко мне в участок, и я отдам тебе твой аппарат самогонный. Только запомни: если опять вся пьянь из райцентра в деревню потянется, то я его самолично разворочу, так и знай. Понял меня?
        - Как не понять? – добродушно улыбается Сидоров.
        - Ну, надеюсь. И не пались больше перед этим, соседом твоим. Он меня заявлениями заваливает, а я реагировать вынужден.
        - Заваливает – а у него самого аппарат в подвале стоит! – Сидоров от возмущения рубит воздух рукой. – Но ведь он такую косорыловку гонит, что пить невозможно! Тухлыми яйцами воняет, люди прищепку на нос цепляют, когда пьют…
        - Так, всё, не пали конкурента! – улыбается Нестеров. – Давай, до вечера. Жду.


        13.

        Нестеров обедает дома, потом садится в свои «Жигули» и едет в участок.
        День продолжает быть пасмурным. На лобовом стекле автомобиля постоянно оседает дождливая морось. Её достаточно, чтобы затруднить видимость, но стекло при этом остаётся практически сухим, поэтому каждое движение дворников по нему сопровождается унылым скрежетом.
        Нестеров ведёт машину медленно, аккуратно объезжая ямы в местах, где это реально сделать, и сбрасывая скорость почти до нуля там, где асфальт совсем разбит. Он не включает радио – сегодня это помешало бы ему думать.
        А подумать есть над чем. Сердцем, шестым чувством, профессиональным чутьём Нестеров ощущает: с ночным пожаром всё не так просто, как кажется. И в этой связи ему вспоминается дело, которое Тихон хотел закончить перед переездом в Москву, да так и не успел – Нестеров хочет решить для себя, может ли быть между тем делом и вчерашним пожаром что-то общее, какая-то связь, кроме некоторой общей схожести.
        В тот год по району прокатилась серия однотипных грабежей. Опрос пострадавших показал, что работала целая банда. Действовали так: один из участников (каждый раз это был новый человек) знакомился с будущей жертвой, напрашивался в гости, предлагал выпить и подсыпал в алкоголь снотворное, а когда жертва засыпала, члены банды получали возможность спокойно перерыть её жилище в поисках наживы.
        Всего было пять эпизодов.
        Первым пострадал директор школы в райцентре – деловой и уважаемый в обществе человек, от которого, кажется, меньше всего можно было ожидать распития спиртного со случайным знакомым. Впервые за несколько лет плотной работы он решил расслабиться – и сразу же влип. Впрочем, ему, если можно так выразиться, повезло: преступники ограничились только деньгами, не тронув ни бытовую технику, ни драгоценности.
        Второй эпизод произошёл, едва успели чуть схлынуть толки о первом. Был ограблен дом хозяина лесопилки Орлова – человека в трезвом состоянии умного и предприимчивого, но буйного и невоздержанного во хмелю. Когда он не пил, дела у него шли споро и успешно, но стоило ему уйти в запой, как всё менялось: работа шла через пень-колоду, а в доме гуляли и пили порой совершенно случайные люди. В один из таких загульных дней Орлов и познакомился в кабаке с человеком, который в ходе разговора показал себя неплохим специалистом по лесной промышленности. «Я бы его, каналью, руководителем сделал! А он…» - сокрушался Орлов, мучительно приходя в себя после огромной дозы водки, смешанной со снотворным. Нестерова поразило, что человек, находившийся чуть ли не при смерти, больше всего сокрушался не о своём самочувствии и не о пропавших деньгах (ничего другого грабители опять не взяли), а о том, что его роковой собутыльник, имея несомненный талант к работе в сфере лесной промышленности, вместо этого предпочитал идти по кривой уголовной дорожке.
        То, что грабители берут только деньги, навело Тихона и Нестерова на некоторые мысли.
        - Смотри, - рассуждал вслух Тихон, стоя, как обычно, вечером с Нестеровым у крыльца и глядя в звёздное небо, – давай поразмыслим. Допустим, что наши преступники категорически не хотят связываться с продажей или обменом краденого, предпочитая наличные деньги. В то же время, такие «подвиги» в нашей небогатой местности выглядят по меньшей мере странно: логично же, что в больших городах можно «поднять» гораздо большие суммы, да и скрыться легче в случае чего. Что это может означать? Это может означать, что в данный момент у них за душой нет вообще ничего и деньги им нужны в первую очередь для удовлетворения самых насущных потребностей – а впоследствии, возможно, для создания некой материальной базы. К тому же почерк наших грабителей не похож на почерк дилетантов – преступления совершаются дерзко и как по-писаному: ни конкретных следов, ни толковых улик. Какой из этого можно сделать вывод? Скажи ты, для верности.
        - Ну, если строить очень смелые предположения, - раздумывая, ответил Нестеров, - то мне кажется, что мы имеем дело с рецидивистами, причём с рецидивистами, находящимися в бегах. Скорее всего, это был групповой побег – с договорённостью о дальнейших совместных действиях.
        - Вот и я к этому склоняюсь, - согласился Тихон. – Дальше. Думаю, что они не из наших краёв – иначе наверняка имели бы контакты с местным криминалитетом и не нуждались бы в деньгах так остро. Скорее всего, сюда их занесло случайно – видимо, отбывали наказание в одной из наших лесных колоний. Надо будет запросить данные о побегах по личным каналам – потому что в рабочем порядке я таких сведений, насколько помню, не получал.
        - Скрывают?
        - Да нет, не обязательно. Просто всякое бывает… Ладно, теперь вернёмся к схеме, по которой они работают. Фактов пока мало, но попробуем строить предположения – как минимум, это полезно для мозгов. Итак, что имеем: два случая, и в каждом из них жертву «раскручивает» новый человек. Странный образ действий, ты не находишь? Давай пока предположим, что так пойдёт и дальше. Почему они действуют именно так? Как бы ты объяснил?
        - Действительно, странная схема, - согласился Нестеров. – Могу предположить только, что они рассчитывают в случае поимки кого-то из них создать таким образом путаницу, чтобы иметь возможность не брать на себя тот или иной эпизод. Или стараются второй раз уже не светить засвеченного человека, которого кто-то мог видеть в людном месте с пострадавшим, например. Кстати, по-моему, данная схема предполагает, что в наших краях эти ребята надолго задерживаться не планируют. Видимо, денег накопят да скоро уедут.
        - Видимо, - кивнул Тихон. – И очень хотелось бы их найти до того, как они успеют уехать…
        В ту же ночь случился третий эпизод, который серьёзно пошатнул версию, выдвинутую друзьями. На этот раз пострадал простой железнодорожник, одинокий работяга и выпивоха. Красть у него было практически нечего – Нестеров даже поразился тому, насколько пустым было его жилище. Да и сам пострадавший признавал, что из ценного в доме были только доставшиеся от прабабушки иконы. Которые и были украдены. Ценность их он определить затруднился, но был очень расстроен самим фактом утраты семейных реликвий.
        - Это наверняка кто-то из тех, кто бывал у тебя дома, - сказал ему Тихон. – Вспоминай, кого приглашал?
        - Э-э! – махнул рукой пострадавший. – У меня столько народу в доме перебывало, что я и не упомню. А иконы всегда в красном углу висели, их все видели… Нет, но какие всё-таки сволочи! Чтоб у них все руки поотсыхали!..
        Четвёртый случай потряс и возмутил общественность. Жертвой грабителей стала Марина Владимировна Серова – человек, который пользовался в районе уважением и любовью, поэтому покушение на её спокойствие было воспринято многими как камень в свой личный огород.
        Марина Серова рано вышла замуж, а вскоре после свадьбы её муж был призван в армию и погиб, «исполняя интернациональный долг в Р.А.», как с тех пор написано на его могильном камне на местном кладбище. Отрыдав по мужу, восемнадцатилетняя вдова навсегда зареклась плакать, сменила свои романтические локоны на короткую современную стрижку и поступила в педагогический институт, посвятив себя делу воспитания и обучения детей и став сначала учительницей младших классов – первой учительницей для многих местных жителей – а потом постепенно дойдя до должности директора районного детского дома.
        Эта красивая и уже немолодая женщина уединённо жила в своём маленьком домике с резными наличниками и пышным садом. Туда и заглянул к ней под вечер случайный знакомый – с букетом цветов и бутылкой вина. А дальше всё как обычно: снотворное, тяжкое пробуждение, перерытое до основания жилище…
        Марина Владимировна давала показания со смущённой улыбкой: ей было неловко перед Тихоном и перед Нестеровым, ведь они были когда-то её учениками. Но теперь вчерашние ученики выросли, повзрослели, и им нужно было делать свою взрослую работу, поэтому волей-неволей Марине Владимировне пришлось посвящать их в некоторые тайные подробности своей жизни.
        - Познакомились мы в книжном магазине, в райцентре, - неловко улыбаясь, рассказывала она. – Приличный такой мужчина, как мне показалось. В костюме, с галстуком. Он стихи мне читал наизусть, вежливый был, обходительный… двери передо мной открывал… И глаза у него были такие… печальные, что ли. Улыбается – а во взгляде горечь: видимо, жизнь его хорошо побила. Я разжалобилась, ну и пригласила его домой, дура. Да что скрывать – понравился он мне. Думала, может быть, и меня на старости лет женское счастье нашло… - Марина Владимировна смущённо потёрла лоб ладонью. – Он пришёл, всё как полагается: с вином, с цветами, - Марина Владимировна кивнула на букет роз в вазе. – Поговорили, чуть выпили… А дальше – не помню ничего. На следующий день только к вечеру в себя пришла. Голова трещит, руки трясутся, и тошнота…
        - А что за стихи он читал? – полюбопытствовал Нестеров.
        - Ахматову, - спокойно ответила Марина Владимировна. – Я её очень люблю.
         «Почитать стихи Ахматовой», - записал Нестеров в блокноте.
        - Хочу понять психологию преступника, - невозмутимо пояснил он удивлённому Тихону.
        Тихон хмыкнул и перешёл к осмотру места происшествия.
        На этот раз дом «обнесли» капитально. Пропали деньги, драгоценности, бытовая техника. Но Марина Владимировна, как и хозяин лесопилки, была больше расстроена тем, что показавшийся ей поначалу хорошим человек в итоге повёл себя как последняя сволочь.
        - Надо же, ведь приличный такой мужчина на вид… - несколько раз повторила она. – Как жаль, как жаль…
        - Как думаешь – те же? – спросил Нестеров у Тихона, когда они вышли из дома.
        - Уверен, - сходу ответил Тихон. – Нутром чую, что они. Конечно, не исключено, что кто-то под «тех» сработал… но я сомневаюсь. Вот уроды! – он сплюнул и хлёстко выругался.
        - Да, уроды, - согласился Нестеров. – Причём, похоже, что мы были правы, и это уроды не местные: местные на Серову не замахнулись бы. Хотя, конечно, это всё лирика – каждый человек теоретически способен на всё, что угодно.
        - И всё же я думаю, Серёга, что соль в твоих словах есть. Ладно, посмотрим…
        Немногочисленные найденные отпечатки пальцев не совпали с теми, что были сняты на предыдущих местах происшествий. Неудивительно, в общем-то: человек был опять новый, а остальные могли быть в перчатках.
        Пятый – последний – эпизод закончился трагически. На окраине деревни Евдокимовки поздно вечером загорелся дом. Горел подозрительно быстро, хотя впоследствии экспертиза следов горючих веществ не выявила. Дом потушили, стали разбирать завалы – и наткнулись на обгоревшее тело хозяина, в крови которого судмедэксперт обнаружил всё то же: алкоголь и снотворное.
        Тихон работал, не покладая рук. Приехавший из столицы области следователь тоже был малый не промах, да и Нестеров помогал, чем мог – но тщетно. В конце концов расследование приостановили, и Тихон страшно переживал по этому поводу: удачное закрытие последнего дела было для него, помимо прочего, вопросом чести.
        Однажды ночью, часу в третьем, Нестеров получил на мобильный телефон звонок от Тихона.
        - Серёжа, проснись! – Тихон говорил громким шёпотом. – Слушай внимательно. Элеватор заброшенный возле деревни Гора знаешь?
        - Знаю.
        - Жду тебя там очень срочно. Вопросы потом. Ружьё возьми на всякий случай. Тачку оставь перед деревней и подходи по опушке со стороны болота. У леса есть куча снопов – спрячься за ними и жди моего звонка. Мне не звони – через час я сам тебя наберу, если смогу. Понял? Отлично. Отбой!
        Нестеров приехал на место, осторожно осмотрелся, спрятался среди больших, почти в человеческий рост, снопов и стал ждать звонка.
        Время шло, а телефон молчал. Нестеров забеспокоился: может быть, ему всё-таки стоит позвонить самому или хотя бы отправить сообщение? Но вдруг полученный звонок или сообщение могут выдать Тихона? Сказал же он: сам позвоню, если смогу…
        Нестеров продолжал ждать.
        Около пяти часов утра он всё же не утерпел и отправил Тихону сообщение, но оно осталось без ответа. Ещё через полчаса он позвонил – и механический голос сообщил, что абонент не отвечает или временно недоступен. Нестеров сбросил вызов и прислушался – вокруг стояла мёртвая тишина. Тогда он покинул своё укрытие и, стараясь двигаться как можно тише, направился к элеватору.
        К зданию можно было подойти так, чтобы остаться незамеченным для жителей деревни – но из самого здания местность прекрасно просматривалась, и Нестерову было сильно не по себе, когда он бежал эти несколько десятков метров, понимая, что представляет собой отличную мишень. Но не идти было нельзя: на элеваторе мог находиться Тихон, и ему могла быть нужна помощь. С замирающим сердцем Нестеров сделал последние шаги и скользнул в тень, прижавшись спиной к стене здания. Огляделся, ещё раз прислушался, сделал глубокий вдох и нырнул в приоткрытую дверь.
        Элеватор был пуст. Нестеров, как мог, осмотрел его при свете фонарика, но не нашёл ничего, кроме старой соломы, разбитых бутылок и прочего мусора.
        На рассвете Нестеров приехал в деревню. Домой заходить не стал – сразу же отправился к Тихону. На стук выбежала взволнованная Катя – и зарыдала: Тихон ещё не вернулся.
        Он не вернулся ни к вечеру, ни к утру следующего дня. Исчез участковый. А вместе с ним и верный пёс его куда-то делся – и об обоих ни слуху, ни духу.
        Нестеров ездил потом на элеватор. Долго ходил, присматривался, ворошил солому – и нашёл в углу место, где недавно копали. Холодея от мысли о том, что он может найти, Нестеров взялся за лопату. Однако место оказалось не захоронением, а тайником: на глубине около полуметра Нестеров обнаружил замотанный в парниковую плёнку ящик, в котором лежали нехитрые драгоценности Марины Владимировны, ещё какие-то вещи – но никаких денег.
        Нестеров перетащил ящик в багажник своих «Жигулей», закурил и ещё раз посмотрел на тёмную громаду элеватора, резко выделявшуюся на фоне жёлтого осеннего поля. Здание выглядело мрачным и неприветливым, как будто насупившимся. Где-то под самой его крышей среди тишины поскрипывал от ветерка полуоткрытый металлический люк. Нестерову стало вдруг не по себе и, чтобы прогнать оторопь, он выругался и зло погрозил элеватору кулаком:
        - Вот я тебя!..
        Угроза вышла смешной и жалкой: никто не ответил – да и кто мог ответить? Нестеров представил себе, как нелепо он выглядит со стороны – человечек, стоящий в широком поле перед огромным пустым зданием и размахивающий кулаком. Прямо как тот воин из пословицы, который не воин, пока он один.
        - Нет, врёшь! – процедил Нестеров сквозь зубы, обращаясь неизвестно к кому. – Врёшь, собака! Мы ещё поглядим, кто кого. Посмотрим…
        Он зло затоптал окурок и сел в машину. Пустую тишину осеннего поля нарушил размеренный, чуть резковатый звук мотора.

© текст, фото с места происшествия - Министерство Луны