Давайте сочетаться

В давние времена в мире не существовало цвета. Земля и вода, птицы и звери, небо и деревья были серовато-бледные, никакие. Зато боги щеголяли насыщенными тонами, и было их много, и темные не любили ярких.
– Господа, я собрал вас, чтобы... – заявил Капут-Мортуум.
– Знаем, знаем мы этот прикол, – поморщилась Сажа Газовая, – к делу, шеф.
Темные боги собрались посовещаться, как обычно, на своей любимой черной грозовой туче. Собрались они числом в семь плащей. Главный бог, Капут-Мортуум, был в фиолетово-коричневом, холодного оттенка мрачном плаще. Непроницаемыми черными накидками укрывались Сажа Газовая, Тиоиндиго Черная и Слоновая Кость Жженая. Сестры Умбра и Сиена, обе Натуральные, надели свои темный и светлый коричневатые плащи, а Коричневый Ван-Дейка – шоколадный.
– В общем, яркие опять усиливаются.
– Как это? – буркнул в ус Коричневый Ван-Дейка.
В то время людей на свете еще не было, а были только двое художников: Адам и Ева. Темные боги шефствовали над мужчиной, и он творил полотна всех оттенков коричневого и серого, радовал богов резкой черной графикой. А женщину опекали яркие боги, даря ей живопись радостную и светлую, но без черной краски.
– А так! Смотрите, на какие рисунки они вдохновили Еву! – воскликнула Сажа Газовая.
Она повела в воздухе рукой и появилась картина. Темные боги посмотрели на нее и отшатнулись. Голубой, желтый, малиновый и оранжевый на этой картине сияли так, что аж глаза болели. От картины так и веяло радостью.
– Да-а... – выдохнула Сиена Натуральная. – Ужас!
– Мы должны ответить достойно! – воскликнула Сажа Газовая.
И они ответили, то есть явились к Адаму и нашептали ему в уши сюжеты произведений угрюмого колорита.
...На веселенькой белой тучке собрались семь других богов в своих ярких плащах. Улыбчивый Марс Желтый и его друг Кадмий Оранжевый, любвеобильный Кармин Красный, вдохновенная Берлинская Лазурь, пронзительная Голубая ФЦ, добродушная Зеленая Земля и главный бог – сияющий Квинакридон Розовый.
– Вы видели этот мрачняк? – спросил Квинакридон.
– Какой, последнюю работу Адама? Да, видели... Прям затошнило, – ответил Марс Желтый, а Зеленая Земля и остальные кивнули, припоминая. Там, на картине, был изображен черно-серый лес, какие-то размытые зловещие фигуры... Унынием, холодом и страхом так и веяло от этой работы.
– Безобразие! Мы должны ответить!
– Желтизной!
– Нет, краснотой и голубизной!
– В общем, красочностью.
И братья по яркости изо всех сил старались вдохновить Еву на пестрые образы...
Это была жестокая война колористики. Боги распалялись все сильнее и уже переходили на личности.
– Эй, вы, ахроматические, вам цвет недоступен! – пренебрежительно бросали яркие темным.
– Что?! – взвивался Капут-Мотруум. – Это я ахроматический? Да в моем фиолетовом больше оттенков сирени, чем в вашем паршивом тупом Кадмии!
Квинакридон Розовый слепил прожекторами нестерпимо малинового света. Кадмий Оранжевый пылал от ярости, пытаясь сжечь все и вся, но тут вступал Коричневый Ван-Дейка и заглушал красноту Кадмия... Черные Сажа, Тиоиндиго и Слоновая Кость то и дело пытались закрыть своими плащами небо. Тогда прибегала Берлинская Лазурь и с криками «Цурюк! Ферботен!» распихивала черноту синими мазками.
После этого боги удалялись на свои тучки, чтобы отдохнуть и набраться сил...
Однажды отдых длился довольно долго. Боги валялись, предавались мечтам и зубрили искусствоведческие термины – оружие для новых схваток. Коричневый Ван-Дейка бормотал, раскачиваясь:
– Готика и зрелая готика... Высокое барокко, классицизм...
Ему вторило Тиоиндиго:
– Абстракционизм, дадаизм и кубизм, а лучше пуантилизм.
Но всех превзошел, как всегда, шеф, Капут-Мортуум, властно заявивший:
– Сюрреалистический модернизм! И формализм, понимаешь!..
Остальные темные в ответ на это растерянно моргали.
Не теряли времени и яркие, уча запутанные слова: «Взаимоотношение общего тона и цветового строя... Наряду с композицией... Целеустремленная гармоническая ось пространственной линии...»
Тем временем Адам и Ева тоже отдыхали от своих живописных и графических упражнений. У них появилось много свободного времени, и они случайно познакомились. Потом познакомились поближе. И понял мужчина, что Ева – женщина. И поняла Ева, что Адам... Ну, сами понимаете.
Когда боги спохватились, было уже поздно. В живописи мужчины и женщины появились все краски – и темные, и яркие, и их сочетания. Они рисовали реки и моря, солнце и лодочки, мальчиков и девочек. Картины сияли и черным, и синим, и красным.
– Что вы наделали! – воскликнул, схватившись за голову, Капут-Мортуум.
А Квинакридон Розовый растерянно спросил:
– Как это получилось?
Ева смутилась, а Адам, кашлянув, ответил:
– Ну, мы, это самое... Сочетались.
Боги остолбенели. Ева преодолела смущение и заявила:
– Хватит противостояний. Мир состоит из хроматических и нехроматических... В общем, из сочетаний красок. Так что пора и вам, о боги, сочетаться.
И дальше она произнесла целую речь. Оказывается, черный – вовсе не траурный, а цвет графики и изысканной точности, символ контраста и благородства. А коричневый – цвет классики и старины, доверия и надежности. Фиолетовый тоже не обязательно мрачный, он может быть игривым... И даже теплый красный может быть неприятен, все зависит от того, какой цвет рядом с каким находится. От цветовых сочетаний, их гармонии.
– И еще, пожалуйста, – попросила Ева, – раскрасьте весь мир. Земли и воды, небо и животных, книги и фильмы.
– Зачем?
Женщина опять немного смутилась.
– Потому что у нас с Адамом скоро родится ребенок. А дети должны видеть только цветное.
Короче говоря, мир раскрасили, и он стал ослепительно-радостным, сверкающе-разноцветным. Яркие краски только выиграли оттого, что их подчеркивала черная тонкая линия. Тогда боги помирились и стали жить дружно. Правда, они увидели, что уже не нужны, но не расстроились – у них теперь появилось много работы. Они составили специальные цветовые таблицы, из которых было заранее понятно: если сочетать синий и желтый – выйдет зеленый, если красный и зеленый – получится коричневый, и так далее.
Мир постепенно заселяли люди, они сочетались, но почему-то никогда заранее не знали, что из этого получится. Наверное, краски – бывшие боги – из маленькой вредности не захотели делиться с людьми своими тайными таблицами.
А богами стали совсем другие существа.