Дороги, которые мы выбираем
Я брёл по каким-то бесконечным полутёмным переходам, не понимая куда. Странно. Обычно я чётко знаю место назначения. Почти никогда не прусь куда-нибудь бесцельно. Движения мои были не уверенны и замедленны, как будто в полусне. Остановившись на развилке, я стал соображать, в какой из тоннелей дальше пойти: левый или правый. Они казались идентичными, как близнецы. Может, повернуть назад? Нет, исключено. Никогда никуда не возвращаюсь. Всегда только вперёд! Из левого тоннеля вышел, пошатываясь, дряхлый старик в грязной рваной одежде. Он был худой, бледный и кого-то напоминал знакомого, не понятно кого. Он проковылял мимо, как привидение, не обратив на меня внимания. Почему-то мне стало жаль его. В карманах пиджака я нашел несколько сторублевок. «Эй!» - окликнул я его и протянул деньги. Он усмехнулся и отрицательно покачал головой. Я не знал, чем ему помочь. «Держись, человек!», - попытался я его ободрить. Он криво улыбнулся, равнодушно кивнул и молча побрёл своей дорогой. Я решил свернуть в правый тоннель, ибо в левом, по-видимому, нет ничего хорошего. Навстречу попалась группа людей: старики, старухи, мужчины, женщины... Все какого-то бомжеватого вида. Они брели цепочкой молча и грустно. Судя по их печальному нищенскому виду, тут тоже ничего хорошего ждать не приходится. Но не возвращаться же назад! Люди, как сонамбулы, прошли мимо. В их лицах была отрешенная безысходность и тоска. Острая жалость кольнула меня. Но что я могу сейчас сделать? Надо сначала всё тут изучить, понять что к чему, а потом вернуться и помочь этим горемыкам. Я вздохнул и продолжил путь. Туннель привёл в большую пустую залу. Я прикрыл за собой скрипучую железную дверь и прилёг отдохнуть на каменный пол. Только я слегка задремал, как дверь с ржавым скрипом отворилась и вошел мой брат. Я вскочил и радостно-удивлённо ринулся ему навстречу: «Ты!?». Он неприязненно отстранился и, криво оскалив железные вставные зубы под молодецкими усами, зло заявил: «Ты во всём виноват!» - «В чём?» - «Во всём!». Я тут же почувствовал себя виноватым. Чего же именно я натворил, что моему брату стало плохо? Я силился вспомнить. Вроде помогал брату всегда. Но он любую помощь фатально умудрялся обратить в неудачу. Значит, я всё-таки виноват, что не обеспечил ему успех. Ещё пытался бороться с его алкоголизмом. Безуспешно. Значит, и тут я виноват, как ни крути. А один раз, когда он похмельно злой в ответ на безобидную шутку полез ко мне в драку, не выдержал и набил ему морду. Да, получается, что снова я виноват. Он прав. Я хотел попросить прощения, но тут в дверь ввалилась пьяная кампания. Друганы брата. Хмельное товарищество нахальных дебилов. Оставаться нет смысла. Я вышел. И вскоре опять оказался перед развилкой. В одном из ходов стоял какой-то богато украшенный позолоченный сундук. В другом туннеле ничего вроде не виднелось, но он казался чуточку светлей. Куда повернуть? Из второго вышел седой бородатый старец в светлом балахоне. «Не сомневайся, иди к свету», - тихо посоветовал он. «Но если я уйду, то как же все они без меня тут останутся? Кто им поможет? Кто поддержит? Они ведь убогие, слабые, несчастные, больные…» Старец поднял свой посох и молча ткнул в ту сторону, откуда виделся слабенький свет. Я решил, что пойду туда, посмотрю, что там, а потом вернусь. В тоннеле с каждым шагом становилось светлей. У стены я узрел серебряные сосуды, наполненные до верха древними монетами. Я равнодушно прошел мимо. Тут вдруг откуда-то появился патриарх. Он был в роскошных церковных одеяниях, с митрой и Библией в руке. Вид его был величественен и великолепен. Он сделал знак, чтобы я опустился на колени. Я не повиновался, ведь хотя крещеный, но атеист. Да и вообще не понимаю, в честь чего один человек должен пресмыкаться перед другим, пусть даже великим. Патриарх рассердился и хотел изречь что-то гневное и суровое. Но тут же зашатался, упал и рассыпался в прах. «О, господи!», - в изумлении непроизвольно воскликнул я. Придя в себя, я осознал, что всё, что сейчас происходит, это галлюцинация или сон. Ущипнул себя за локоть и попытался проснуться. Ничего не вышло. Впереди в тоннеле виднелся свет. Я двинулся вперед и очутился перед гигантским зеркалом. Зеркало не отражало. Свет просто шел прямо из него. Я протянул руку вперед, но ничего не ощутил. Набравшись храбрости, решительно шагнул. И оказался в гигантском храме. Всё вокруг пронизывалось полосками света, пробивающегося через разноцветные витражи и прозрачный высокий купол. В центре стояла огромная мраморная скульптура Христа, окруженная множеством резных башенок. Чудесный орнамент украшал собой стены. Красотища! В храме было пустынно, мои ботинки звонко клоцали по квадратикам гранитного пола. Полюбовавшись немного, я двинулся вперед и через арочный переход попал в зал театра или консерватории. Над сценой висел парчовый занавес. В оркестровой яме дирижер суетливо усаживал свой ансамбль. В зале на откидных удобных стульях сидела публика в смокингах и шикарных платьях. Сейчас начнётся увертюра. Пожалуй, я отсюда лучше уйду, ибо равнодушен к балету и классической музыке. Ну, разве что какой-нибудь «Полонез» Огинского или «Вальс» Грибоедова могу послушать с удовольствием. А вот всяких современных растроповичей и шостаковичей в упор не понимаю, признаюсь честно. Рядом, из соседнего зала, слышалась музыка. Войдя туда, я увидел несколько ансамблей, отделенных друг от друга перегородками. Один ансамбль играл джаз, другой – блюз, третий – рок-н-ролл. Класс! Это всё мне по душе. Хотел сесть на скамеечку, послушать, но услышал вдалеке чей-то знакомый голос с хрипотцой «На братских могилах не ставят крестов…». Быстро вышел в соседнее помещение. Там вокруг накрытого стола сидела небольшая компания во главе с Высоцким. Стоп. Но ведь Высоцкого давно нет в живых. Это, конечно, не он, а артист, загримированный под него. Сходство артиста с Высоцким было поразительное. Кто-то из присутствующих подошел и сунул мне гитару. Я рванул струны и подхватил «Здесь раньше вставала земля на дыбы…» Мы вместе допели третий куплет. Но четвертый куплет оказался мне не знаком. Артист допел его почти до конца и вдруг резко себя оборвал: «А чёрт, это ж из другой моей песни! Извините, друзья!» Тут он виновато, но широко улыбнулся. Владимир! Это точно он! Но ведь он умер… Значит, мне всё это мерещится или снится. Я посмотрел в зеркало на стене. Там отразилась моя физиономия, но не нынешняя, а прошлая, которая была лет двадцать назад. Сон. Это точно сон. Я приказал себе: «Надо проснуться!». И проснулся. На часах было почти шесть. За окном занималась заря. Я вышел на балкон и обалдел. Такого восхода я в жизни никогда не видел. Солнце ещё не поднялось, а только посылало первые осторожные лучи на гигантскую низкую тучу, зависшую над городом. Большинство домов и деревьев было пока тёмными, почти чёрными. А туча выглядела сплошной многокилометровой бело-розовой облачной лентой шириной в несколько сотен метров. Она протянулась от городской трубы до моего дома, как небесная дорога, справа и слева от которой начинало голубеть и светлеть чистое небо. Из-за верхушек деревьев проглянул серп солнечного диска. Был бы я верующим, помолился бы на эту красоту. Тут я вспомнил тех несчастных, кто в моём сне жил в темноте, и тех счастливцев, кто жил в свете. Если бы я вернулся, то, пожалуй, всё-таки к несчастным. Я им нужней.
© Copyright:
Николай Векшин, 2016
Свидетельство о публикации №216091301983
Рецензии
Глубоко.
Только подумалось, что несчастным героям этого рассказа придется всегда оставаться несчастными, раз уж им нужен главный герой, потому что счастливыми они ему не нужны.
Вита Дельвенто 14.09.2016 01:26
Заявить о нарушении
так получается, что нельзя)
если Ваш герой всегда будет стремиться именно к несчастным, ему придется покидать счастливых, которые тут же тоже станут несчастными)
в общем, что-то не то у него с критерием)
по-моему, возвращаться все таки нужно к дорогим и любимым и делать счастливыми именно их) и тоже становится счастливым рядом с ними)
Вита Дельвенто 14.09.2016 16:04
Заявить о нарушении