Рыбонька моя золотая

      Художественное оформление Ольги Пивоваренко.



                Светлой памяти нашей
                дочери Людмилы.

                * * * * * * * * * * * * * * *



            
             
               
      С неизъяснимой прелестью на землю опускались июльские сумерки. И на меркнувших небесах бледноватые звёзды всё смелее проступали сквозь сгущавшуюся синеву.
     На берегу у костра,  отбрасывавшего на землю красноватый круг, сидели четверо.
     Заканчивался обычный рыбацкий вечер и завершался он так, как и принято у рыбаков-любителей: выхлебана была знатная двойная ушица, выпиты припасённые  горячительные напитки и, теперь,  оставшееся  до сна свободное время короталось в неторопливой, непринуждённой беседе.
     -Вот тут вы рассказывали всякую всячину из разряда рыбацких баек, -  проведя глазами по лицам собравшихся, произнёс благопристойного вида мужчина лет пятидесяти, не без удовольствия вплывая в русло общей беседы. – А я вам хочу свою историю рассказать, и будет она наивернейшей былью, хотя, возможно, кому-то и покажется незатейливой…
     -Ну да, конечно, что может рассказать учитель истории?  Ну, разумеется, историю! – С усмешкой заметил ветеринарный врач, сидевший у костра на складном, лёгком стульчике. Это был лысоватый, коренастый мужчина лет сорока, с простым  грубоватым лицом, на котором выделялись  носогубные складки. -  Молчал, молчал, а теперь решил исповедоваться. Ну что же, Вадим Петрович, поведай нам свою быль незатейливую.
     -То дело было лет пятнадцать тому назад, и я тогда, как и теперь, учительствовал… - С невозмутимостью искусного рассказчика, продолжал добродушный мужчина. – Своё свободное время   любил проводить на природе, в рыбацком занятии. Без фанатизма, однако. Не ради улова, а так, более для спокойствия душевного: чтобы на дремлющий поплавок посмотреть, рекою полюбоваться, послушать крики неугомонных чаек…
      В тот майский день клёва, считай, и не было вовсе. Только и удалось выудить одного небольшого карасика, грамм на семьсот, не больше. Да и что это был за карасик?.. В просторечье такую рыбу называют  «душманом». Чешуя у неё твёрдая, грубая, в набрюшной части почти «пуленепробиваемая» и плохо чистится. Многие рыбаки душмана не любят и считают сорной рыбой, так как всеядна особа сия и не брезгует икринками пород других рыб…
      -А ты, Вадим Петрович, нам подробно бы о душмане не рассказывал. Мы тоже не первый день по свету блукаем и о подобном «звере» примного  наслышаны. – Иронично заметил ветеринарный врач и, нагнувшись к костру, достав из огня тлевшую ветку, прикурил от неё. И потом, вместе с дымом, едко выдохнул:
      -Да про душмана,  в наших местах,  всякая бродячая собака знает.  Бандит, он и есть бандит!  Ты ближе темы держись, Петрович, и рассказывай дальше.
      -А я от обозначенной темы и не отклонялся, Витюша… - спокойно отозвался на замечание рассказчик, подбрасывая в огонь изогнутую хворостинку. И было видно, как на его добродушном лице дрожали красноватые отсветы.
      -Домой я вернулся уже ближе к  полудню. Стояла жара, и окна в нашей квартире были  открыты… - После паузы продолжил рассказ учитель, и была какая-то обыденная уютность в его неторопливом, мягком говорке. – Ни малейшее дуновение не колебало тюлевые занавески, сквозь которые со двора доносились лишь крики детей, да негромкое чириканье воробьёв. День был воскресный, и мои домашние находились в квартире. Жена, расположившись в уютном кресле, что-то читала, а семилетняя дочь, у себя в комнате, с усердием рисовала в художественном альбоме.
     В прихожей взяв старую, ненужную газету, я прошёл в столовую. Мне предстояло непривлекательное занятие по чистке и разделке рыбы. Улов был хоть и не велик, но нужно было его доводить «до кондиции», чтобы  иметь возможность приготовить обед кошке, которая,  учуяв запах рыбы, уже навязчиво тёрлась о мои ноги.
     Достав из сумки травою переложенного душмана, я обнаружил, что он ещё подаёт признаки жизни
     «Какой жизнелюбивый, однако …» Помнится, подумал я тогда, с любопытством рассматривая молчаливого пленника.
     Действительно, душман был жив, хотя с момента его излова прошло не менее четырёх часов. С чувством некоторого отвращения к предстоящему  «паталогоанатомическому процессу», с лёгким раздражением против бьющего хвостом душманчика, сердцем зачерствев, я приступил к его чистке. Темноватое, прохладное тело пленника,  мелко вздрагивало, после каждого прикосновения рыбочистки, проживая последние мгновения жизни, которых ему оставалось совсем  немного. Освободив наконец-то душмана от чешуйчатого покрова, взяв в руки нож, я приготовился к разделке рыбы.
     И вдруг, за своей спиной, услышал тоненький голосок:
     «Папа, ты намерен рыбку убить?»
     Помнится, мне тогда показалось, что, будто кто-то внезапно ударил под рёбра, и из моего горла вырвался глухой звук. Я обернулся: в дверном проёме стояла моя семилетняя дочь …
     Должен сказать, друзья мои, что наша девочка росла очень чувствительным существом, натурой ещё не испорченной телевидением и Интернетом. Ныне покойная тёща, внучку свою называла маленьким Состраданием, и сокрушалась по поводу её чрезмерной чувствительности. Наш жалостливый ребёнок тащил в дом практически всё, что можно было  «спасти» или погладить. Это были жуки и мохнатые гусеницы, нелетающие голуби и щенята. И даже кошка, в тот день сидевшая на полу и с надеждой смотревшая на меня, была доставлена котёнком в квартиру два года тому назад, стараниями нашей сердобольной дочурки. И нам с женой немало доставало трудов, убедить девочку в том, что жуки и другие букашки, должны быть возвращены в их естественную среду обитания, а нелетающие голуби, после домашнего карантина, отданы в зооуголок детского  сада.
     И вот представьте теперь следующую картину:  семилетняя девочка с неописуемо грустным лицом, застывшая в дверном проёме, и её хмурый отец, с большим, острым ножом, склонившийся над трепещущей рыбкой.
     И я почувствовал тогда, как моя рука, сжимавшая нож, почему-то немеет.
     «Прескверная ситуация…»  Подумал я, досадуя на своё малодушие.«Нет, не разделать мне этого душмана при ребёнке…»
      «Ты хочешь рыбку убить, папа?» Настойчиво повторила вопрос дочурка.
      Я же озадаченный и смущённый молчал. Не хотелось мне омрачать эту чистую душу, бессознательно желавшую всему живому добра, каким-то грубым поступком.
       Помнится, перебирая тогда в уме всевозможные объяснения, старался  подыскать что-нибудь менее для дочери огорчительное. Но в голову ничего стоящего не приходило. Ничего! Тупик.
       «Вот рыбка успокоится сейчас, уснёт, и мы её тогда … мы тогда …» - растерянно бормотал я, не зная как закончить глупую фразу. Слова просто склеивались на моём языке. И вдруг, повинуясь непонятному порыву души, под давлением какого-то светлого чувства, неожиданно для себя самого предложил:
        «А давай-ка … давай, отвезём эту рыбку на дачу. И запустим её в наш бассейн?!..»
        Отчётливо помню, как детские губы приподнялись над жемчужными зубками. И я догадался, что моё предложение нашло в душе дочери горячий отклик.
        В этом месте рассказа в костре что-то суховато стрельнуло, и целый сноп ярких искр, устремился ввысь. Учитель смолк. В наступившей тишине только было слышно  потрескивание горевших дров в костре, да тяжёлое дыхание тучного бухгалтера, сидевшего на широкой колодине и задумчиво смотревшего на огонь.
     -Ну, понятно, понятно: решили с доченькой совершить акт гуманизма! – Наконец, насмешкой нарушил затянувшееся молчание ветеринарный врач. – Ну, а дальше, что было, Петрович? Довезли вы душмана до дачи?..
     -Ну, а дальше события развивались следующим образом … - После паузы продолжил рассказ учитель. – Приняв решение, мы с дочерью стали спешно собираться, понимая, что каждая минута промедления могла решить судьбу нашего пленника, и решить её ни в пользу жизни.
     Жене было дано сумбурное объяснение по поводу  наших внезапных намерений. Она посмотрела на нас как-то странно, потом улыбнулась, свела всё на шутку, и заявила, что займётся уборкой во время нашей дачной поездки.
     Детали той странной и спешной поездки уже наполовину мною забыты. Лишь помню свои размышления в тот солнечный, майский день. Признаюсь, тогда самому не верилось, что от нашей выдумки получится что-нибудь стоящее. Но чем больше не верилось, тем больше что-то подталкивало к этой фантазии и всё хотелось проверить на собственном опыте.
     И вот, после некоторого промежутка времени ( а это прошло ещё не менее часа!), мы оказались на даче.
     Этот маленький "уголок Аркадии" в мае месяце был дивен! Золотистый свет солнца, казалось, пронизывал каждую былинку и наполнял её теплом и счастьем. И всё там цвело и пахло, окутанное флером волшебства, облагороженной руками человека природы.
     Дачный бассейн представлял собой бетонную ёмкость размером  3 на 4 метра, и напоминал маленький пруд, водная поверхность которого, освещённая лучами солнца, пестрила золотистыми бликами.
     Достав нашего пленника из алюминиевого бидончика, я подержал душмана  в руках. Выглядел он, конечно, плачевно:  без чешуи, казалось, стал меньше размером, какой-то потрёпанный был, малоактивный и вялый. И сердце моё тогда наполнилось скорбной жалостью: сумеет ли страдалец выжить в новых условиях?.. не оплошает ли?..
     Однако терзаться сомнениями было поздно. И я, погрузив руки в воду, отпустил нашего пленника в его среду, от которой, по моей прихоти, он пять часов назад был оторван.
     Душман, чмыхнув жабрами, показалось, взбодрился, потом шевельнул плавниками, взбурунил воду хвостом и, заглубившись, исчез в теневой части бассейна.
     А я в тот момент, помнится, пожелал, чтобы Всевышний был к нему благосклонен.
     Спешу добавить, что дочь моя в то самое время опершись руками о бортик бассейна, с прелестной серьёзностью за мной наблюдала. И по её сияющим, фиалкового цвета глазам, я догадался: моим поступком она осталась довольна.
     Относительно питания нашего подопечного, перспективы обозначивались благоприятные. С кормом проблем у него не должно было быть. Всякому дачнику хорошо известно, что в ёмкостях и искусственных водоёмах, находящихся на садовых  участках, к началу лета полно всякой мелкой живности. Здесь и дафнии, и личинки водных насекомых, и жуки-плавунцы, и сноровистые водомерчики. Обилие водных существ и микроорганизмов, весьма, упрощало положение нашего питомца в бассейне.
     Итак, водрузив рыбу в объёмную ёмкость, в приподнятом настроении мы вернулись домой.
      А дальше всё пошло своим чередом.
      Май закончился, наступило лето. Оно оказалось настолько насыщенным и быстротечным, что, порой, про обитателя бассейна не вспоминали, казалось, неделями. А когда вспоминали, замечая на дне ёмкости мелькнувшую тень, то немного шутили по поводу  нашего подопечного, но шутили легко, как-то вскользь, не касаясь его дальнейшей судьбы.
     И вот наступила осень. Едва сентябрь перевалил за половину, в бассейне спустили воду. Спрыгнув на дно почти осушенного водоёма, в остатках мутной воды, я отловил трепещущего душманчика. А приподняв его над водой, невольно ахнул…
     «Силы Небесные! Рыбонька моя … золотая!..»  И помнится, что тогда на мгновенье даже зажмурился, ослеплённый солнечным блеском, бьющим от его чешуи.
      Да, да, друзья мои, упругое тело  нашего пленника было в новой сверкающей чешуе!..
      Я не ихтиолог, а простой учитель истории, и не возьмусь объяснять причину явления, но только то, что тогда своими глазами увидел, - это не выдумка, а реальный факт.
      Ветеринарный врач, пыхнул в очередной раз табачным дымом, повозился на своём складном стульчике и снисходительно произнёс:
      -Ничего не обычного, Петрович. Процесс регенерации был запущен. Это, как у ящерицы, помнишь? Если свой хвост потеряет, то на том же месте начинает отрастать новый.
      -Возможно и так, - согласился учитель,  и на какое-то время умолк.
      -Но ваш рассказ не может на этом заканчиваться, Вадим Петрович! Как дальше-то с душманом поступили? Не съели же?- Спросил студент-филолог, безусый малый с открытым, чистым лицом и не более двадцати лет от роду. Он лежал, опершись о руку и раскинув по траве полы камуфляжной куртки.
      -Ты угадал, Дима, угадал… История моя немножко не закончена. И я её сейчас завершу.
        В тот памятный день моя дочь находилась на даче. И перебросившись с нею парой фраз, мы выдвинулись к реке.
        Стоял сухой сентябрьский день. Воздух был напоен запахом вызревших трав, а над нами, в море голубого простора, плавали и чивикали пташки. Паутинки ранней осени, словно волосы маленьких фей, развевались на кустах шиповника, росшего вдоль заборов. Миновав дачный массив, мы стали спускаться к реке. Пробирались по узкой тропинке, но мне тогда почему-то казалось, что впервые за долгие годы жизни, легко и бодро я двигаюсь по дороге, которая непременно приведёт к светлой радости. И волнуемый такими наивными, но возвышенными мыслями, я не заметил, как мы спустились к реке.
       Здесь дышалось легко и привольно. Волны мелкие и прозрачные, наползая на мокрый песок, слабо всплёскивали и отползали, оставляя на нём ажурную пену.
      «Ну-с… Ваш ход, мадемуазель!». Поощрительно сказал я дочери, кивком указывая на ведёрко с пленником.
      Девочка моя сняла сандалии, из ведёрка выловила рыбку и, держа её в руках, по колена в воду вошла.
      Никогда не забуду, как порывисто наклонившись, она поцеловала нашего  подопечного в голову (словно маленького золотого божка!) и с шутливой серьёзностью прошептала: «Плыви, плыви, рыбочка дорогая, и ни к кому больше на крючок не попадайся!..»
       И после этих слов наш молчаливый гость был пущен в воду…
       Когда  дочь вновь вышла на песок, её румянцем залитое лицо цвело улыбкой, ну, а детская душа, казалось, купалась в счастье.
        И вот знаете, друзья мои, прошло уже 15 лет, но та памятная  картина и по сей день отчётливо всплывает перед моими глазами: семилетняя девочка, стоящая по колена в осенней воде, в ореоле золотого детства, свежести и чистоты, и держащая в своих ладошках сверкающую  в лучах солнца рыбку…
        Лицо учителя в это время приобрело какое-то странное выражение, и будто бы просветлело изнутри от тех радостных воспоминаний из далёкого прошлого.
        Но тут, словно бы удивившись собственному многоречию, рассказчик смолк и погрузился в молчание, уставившись на костёр. В его прищуренных глазах  блестели пляшущие огоньки и это напоминало взгляд огнепоклонника в минуты религиозного экстаза.
         Ветеринарный врач поморщился, разочарованно губы скривил, и с выражением крайней скуки на лице, произнёс:
         -И это всё? Да уж, потешил ты наше любопытство рассказцем, Петрович… Я думал хоть немножко будет круто, а тут…сентиментальное    л и м п о п о…-И как бы подводя черту под своими словами, он ловким щелчком зашвырнул окурок в костёр. Потом поднялся со стульчика, звучно цыкнул слюною и не спеша поплёлся к стоявшим поодаль машинам. «Пойду-ка, хлебану перед сном ещё пару глотков…» Донеслось его  бормотание до оставшихся сидеть у костра.
         - А мне  понравился ваш рассказ, Вадим Петрович, - негромко, но отчётливо произнёс студент-филолог и  тонкие крылья его носа, чувственно дёрнулись. – Есть в нём какая-то… духовная струнка. И я об этой истории, пожалуй, что-нибудь написал бы...
          Учитель грустно улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
          - Да напиши, Дима, напиши. Напиши хоть рассказ, хоть заметку. А я твоё сочинение с удовольствием почитаю…- И после небольшого молчания, он доверительно продолжал:
          -И всё-таки, друзья мои, какие странные дела случаются на белом свете. Как часто самые незначительные происшествия производят на нас большее впечатление, чем события важные. Вот взять, хотя бы уже известный случай с душманом. Ведь если бы, вмешательство дочери в тот памятный день не понудило меня избавить рыбу от смерти, да разве бы я теперь понимал, что, порой, не сгубить жизнь чужую, намного для души человека приятнее, чем бездумно изъять ту самую жизнь, из природы … - И слова произнесённые учителем мягко, но с капелькой назидания,  прозвучали для сидевших у костра, словно сакральные знания, даваемые древним иудеям  одним из апостолов.      
           Бухгалтер, сидевший от  учителя слева, помял пальцами упитанный подбородок и,  будто бы обращаясь к самому себе, неожиданно заговорил:
          -Не помню у кого,  но только точно помню, что у кого-то читал: у каждого  хомо сапиенса при рождении, в груди, начинает бить родничок милосердия. Однако, этот родничок постоянно нужно держать в чистоте. А иначе, со временем,  его затянуть может тиной и засыпать сором. И живительную влагу он источать перестанет. И тогда душа человека   начинает сохнуть, черстветь и её разъедает скверна. Ну а сам человек, с  деформированной душой, превращается в источник зла и агрессии.
          Не хочу заходить в обобщениях далеко, но скажу лишь одно: с родничком милосердия у вас с доченькой, Вадим Петрович, полный порядок.   
         -Вот уж не думал, что в своих  финансовых кабинетах ты научишься философствовать, Юрий Альбертович. Но за тёплые слова, конечно, спасибо! – С улыбкой признательности произнёс  учитель и, поправив в костре дымившуюся хворостину, стал смотреть на пламя.
          Все притихли. Было лишь слышно, как  лёгкий ветерок время от времени шевелил листья деревьев, да в прибрежной траве приглушённо всквакивали лягушки.
         Будущий филолог, заложив обе руки за голову, откинулся на траву и, глядя в ночное небо, восторженно произнёс:  « Боже ж мой  …  до чего хорошо!.." 
         Взгляд юноши, казалось, был устремлён далеко, далеко...   Откуда, проникая сквозь космический  мрак, неведомым счастьем мерцали звёзды.
 
         


           На YouTube выставлен аудиорассказ "Рыбонька моя золотая", Сергей Пивоваренко. Работающая ссылка на аудиорассказ указана в разделе "Ссылки на другие ресурсы", в конце авторской страницы