Разбор полетов-12б

Рис. 14.  Бомбардировщик СБ-2 - основной ударный самолет фронтовой авиации ВВС Красной Армии первых месяцев военных действий.


Игорь АБРОСИМОВ

                РАЗБОР  ПОЛЕТОВ
Воздушные операции на советско-германском фронте и развитие авиации противоборствующих сторон: оценки и выводы




XII. Бомбардировочная авиации Красной Армии: первые месяцы войны (ч.2)


           Вступление в войну Румынии, которая была крупным экспортером нефтепродуктов в Германию, поставило перед советской авиацией задачу нанести удары по румынским объектам и, что особенно важно, по нефтяным площадям и нефтеперегонным заводам. Командование Черноморского флота - ЧФ уже после первого налета бомбардировщиков Люфтваффе на Севастополь и полученных сведений об обстрелах и бомбежках с территории Румынии объектов Дунайской флотилии обратилось к наркому ВМФ за разрешением нанести серию ответных ударов. В середине дня 22 июня нарком адмирал Н.Г.Кузнецов приказал Военному совету ЧФ нанести бомбовые удары по объектам в крупнейшем румынском порту Констанца и порту Сулина, расположенному в дельте Дуная. Для налетов были задействованы основные силы 63-й авиабригады ВВС ЧФ под командованием полковника Г.И.Хатиашвили, дислоцированной на аэродромах Крыма.

В ночь на 23 июня по Констанце был нанесен первый удар четырьмя бомбардировщиками СБ-2 из 40-го бомбардировочного (подполковник А.И.Мохарев) и тремя ДБ-3 из 2-го минно-торпедного (майор А.Г.Биба) авиаполков. С раннего утра налеты продолжились. В них участвовали почти все боеготовные ДБ-3, ДБ-3ф и СБ-2, выполнившие до 98 самолето-вылетов и сбросившие 42 т фугасных авиабомб (в т.ч 54 ФАБ-500), а также более 300 зажигательных бомб. Больше всего досталось объектам в Костанце утром, когда в течение часа 33 ДБ-3 и 27 СБ-2 атаковали зернохранилище и элеватор, нефтяную гавань, аэродром. В течение дня еще дважды группы по 7 и 9 машин продолжили воздушные атаки. Был уничтожен немецкий склад боеприпасов и румынский склад морских мин, поражена зенитная батарея Люфтваффе, здание почты и телеграфа в центре города, железнодорожные мастерские, портовые причалы и другие объекты. В Сулине сильно пострадали склады. Вечером в обоих городах отмечены многочисленные пожары, горели цистерны с бензином и портовые сооружения.

Налет оказался для противника неожиданным. Румынские истребители ПВО Констанцы из состава 53-й истребительной эскадрильи, вооруженной английскими истребителями «Харрикейн» I, и 43-й истребительной эскадрильи, которая была оснащена устаревшими машинами PZL Р-11f, близкими по тактико-техническим характеристикам к И-15 и изготовленными в Румынии по польской лицензии, вылетели на перехват с опозданием. Особого успеха они не добились. Зенитный огонь также оказался малоэффективным, хотя и помешал в ряде случаев бомбить прицельно. Один СБ-2 40-го бомбардировочного авиаполка, возвращавшийся после атаки, был сбит румынским истребителем, еще один, также на обратном маршруте, потерял ориентацию и врезался в гору. 11 самолетов вернулись на свои аэродромы с повреждениями и нуждались в ремонте.

Уже в первых налетах на Румынию, которые были справедливо оценены как удачные, проявились недостатки, характерные для советской бомбардировочной авиации, особенно ощутимые в первый период войны. В полете не удавалось сохранить компактные группы, некоторые экипажи теряли друг друга и выходили к цели по одному. Вместе с тем только при групповом полете и сохранении порядка построения машин возможна организация эффективного оборонительного огня при истребительных атаках. Данное обстоятельство обернулось вскоре большими потерями, когда истребительная авиация ПВО Констанцы была усилена III авиагруппой 52-й истребительной эскадры - III/JG52, вооруженной машинами последней модели - Bf109F. Ранее «Мессершмидты» базировались в районе Бухареста. И самое главное, недостатки боевой выучки и опыта, необходимые для точного бомбометания, приводили к тому, что немалая доля смертоносного груза была сброшена мимо целей или попала в море.

На следующий день, 24 июня, усилив возможности истребительного прикрытия, противник ожидал продолжения налетов. Фактор неожиданности уже не благоприятствовал советским летчикам, тем более, они выходили на цели прежними, отработанными накануне маршрутами. Не ожидая сильного противодействия со стороны вражеских истребителей, на борт ДБ-3, как и накануне, даже не взяли четвертого члена экипажа - воздушного стрелка, необходимого при дневных налетах. При подходе к Констанце 16 ДБ-3 и 18 СБ-2 были встречены вражескими истребителями. Сохраняя плотный строй в группах, они сумели прорваться к объектам атаки и сбросили на портовые сооружения, нефтяные склады, а также аэродром 32,5 т бомб, причем 12 тяжелых ФАБ-500. На аэродроме Мамайи сгорело три Bf109, еще один был сбит огнем воздушных стрелков. Отбомбившись и возвращаясь на свои базы, сохранить плотное построение советским самолетам не удалось. Группы понесли большие потери, лишились 10 машин из 34, участвовавших в налете,  - 7 СБ-2 и 3 ДБ-3.

Учитывая резко усилившуюся ПВО Констанцы, командование решило изменить тактику. Вечером 25 июня пары и звенья ДБ-3 с расчетом на внезапность подходили к городу и бомбили хорошо разведанные в ходе предыдущих налетов цели. Однако, потери не уменьшились. Из 11 боевых машин 5 не вернулись на свой аэродром, причем два экипажа были спасены. Экипаж лейтенанта В.Юры на третьи сутки плавания в открытом море подняла из воды летающая лодка МБР-2, еще один экипаж во главе со старшим лейтенантом М.Абасовым после шести дней плавания без запасов воды и продовольствия на спасательной надувной лодке обнаружил у западной оконечности Крыма морской охотник черноморского погранотряда.   

Неудачными для советских авиаторов оказались и налеты 26 июня. В тот день к атакам подключилась 22-я авиадивизия ДД под командованием полковника Г.Н.Тупикова из состава 4-го авиакорпуса ДБА, который был введен в бои накануне и нанес ряд ударов по колоннам наступающего противника в районе Луцка. Группа из 5 ДБ-3 из 21-го дальнебомбардировочного авиаполка бомбила цели в Констанце, две другие - в Плоешти и Бухаресте. Всего в налетах участвовало 17 боевых машин. Одновременно на Констанцу, как и накануне, были нацелены боевые машины 63-й авиабригады ЧФ. Все бомбардировщики ДБ-3 из 40-го минно-торпедного авиаполка из-за неполадок в матчасти вернулись на свой аэродром, не выполнив задания. СБ-2 из 40-го бомбардировочного авиаполка отбомбились, выйдя на цели. При минимальном уроне, который удалось нанести противнику, советские самолеты потеряли в тот день 7 ДБ-3 и 4 СБ-2.

Неудача усугубилась тем, что воздушный удар 26 июня был нанесен разновременно и не массированно и, главное, с опозданием. Дело в том, что по приказу наркома ВМФ адмирала Н.Г.Кузнецова на Констанцу - главную военно-морскую базу Румынии, проводилась набеговая операция кораблей из Отряда легких сил ЧФ. Ударная группа в составе лидеров «Харьков» и «Москва» с дистанции 120 кабельтовых - около 22 км, максимальной дальности стрельбы 130-мм орудий, начали обстрел портовых объектов, продолжая приближаться к берегу. Перед началом обстрела «Харьков», шедший головным, потерял правый, а затем левый параван-охранитель. Для обеспечения противоминной защиты корабли поменялись местами. По берегу за 10 мин. было выпущено 350 снарядов. После того, как ответным огнем румынская береговая батарея накрыла лидер «Москва», командир ударной группы капитан 2-го ранга М.Ф.Романов дал команду на отход.

Румыны, как об этом они объявили еще до начала военных действий, выставили в данном районе минные заграждения, но штаб ЧФ посчитал подобную информацию преувеличением и допускал возможность подхода кораблей на расстояние 110 - 120 кабельтовых к побережью. Стремясь избегнуть поражений вражескими снарядами, оба корабля увеличили ход и стали энергично маневрировать. При таких ходовых режимах параваны «Москвы» не могли защитить корабль от столкновения с миной. Мощный взрыв  переломил корпус лидера в районе среза полубака, и он затонул за считанные минуты. «Харьков» обошел гибнувший корабль и остановился в двухстах метрах, чтобы спасти экипаж. Но у борта «Харькова» разрывались тяжелые снаряды, от гидродинамических ударов получили повреждение котлы, упало давление пара, кораблю грозила гибель. В этих обстоятельствах Романов вынужден был принять единственно возможное решение - срочно выйти из зоны обстрела. Снять экипаж «Москвы» либо поднять людей из воды не удалось, оставшиеся в живых 69 чел. попали в плен.

Столь явный неуспех набеговой операции связан не только с недооценкой минной опасности. Разведка не смогла вскрыть возможности береговой артиллерии, командованию ЧФ не было известно о батарее «Тирпиц», оборудованной немцами у входа в гавань и вооруженной дальнобойными 280-мм орудиями. Существенно также, что начало набеговой операции и воздушные удары по побережью оказались не согласованными по времени, обстрелу с кораблей не предшествовала попытка подавить с воздуха или хотя бы временно воспрепятствовать действиям береговой артиллерии.             

Вечером 26 июня нарком ВМФ приостановил дальнейшие налеты на Румынию. После тяжелых ежедневных боев надо было дать возможность отдыха участникам воздушных рейдов, необходимо было привести в порядок материальную часть. Потери составили 31 бомбардировщик из состава ВВС ЧФ и ДБА, многие машины нуждались в ремонте. Надо добавить, что противник понес потери не только на земле, где по его же данным были, к примеру, разрушено или серьезно повреждено более 400 строений и других сооружений, уничтожены запасы боеприпасов и топлива, а число пострадавших превысило 500 чел. Только количество боеспособных истребителей III/JG52 в ходе отражения налетов советских бомбардировщиков уменьшилось наполовину. К тому же командир авиагруппы получил телеграмму, подписанную Г.Герингом, в которой разгневанный рейхсмаршал авиации вопрошал: «Как долго еще русские будут свободно нас бомбить?»

Действия авиации в небе Румынии возобновились только 2 июля. Усилия направлялись не только на уничтожение объектов на путях транспортировки и в местах хранения нефти, а также в районах сосредоточения войск и флота неприятеля, но удары наносились непосредственно по нефтяным площадям и предприятиям нефтепереработки. 9 июля директивой Генерального штаба командующему ВВС Красной Армии генерал-лейтенанту П.Ф.Жигареву и командующему ВВС ВМФ генерал-лейтенанту С.Ф.Жаворонкову приказывалось организовать совместные регулярные удары по румынским нефтепромыслам, особенно в районе Плоешти.

Большие потери при дневных налетах сделали необходимым изменить тактику. Удары по нефтепромыслам Плоешти 9 июля и 13 - 15 июля наносились экипажами 63-й авиабригады ЧФ совместно с 4-м авиакорпусом ДБА в темное время суток. Авиаторы действовали небольшими группами, но чаще всего одиночными машинами в течение всей ночи. Однако, в частях оставалось слишком мало хорошо подготовленных экипажей, способных действовать ночью, ненадежно работала материальная часть. Так из 28 выпущенных на задание с 13 до 15 июля ДБ-3 из состава 4-го авиакорпуса пять самолетов не смогли выйти на обратном маршруте на свои аэродромы и приземлились в поле. Не все благополучно обстояло с выходом на цели и точностью бомбометания.

13 июля на боевое задание вылетела шестерка новых пикирующих бомбардировщиков Пе-2, вновь введенных в состав 40-го бомбардировочного авиаполка и в срочном порядке, за несколько дней освоенных опытными экипажами. Пе-2, пользуясь высокими летными характеристиками, особенно после сброса бомб имели хорошие возможности избежать перехвата истребителями и противостоять им в воздушном бою, поэтому могли использоваться днем. Бомбардировщикам на высоте в 7000 м удалось неожиданно выйти к Плоешти и нанести бомбовой удар с высоты 3100 м.

Разрушения промыслов и заводов с приостановкой добычи и переработки нефти добиться не удалось. Но 13 июля, когда Плоешти был нанесен действительно большой ущерб, в результате ударов по нефтеперегонным заводам, цистернам с нефтепродуктами и нефтебакам, возникли сильные пожары, уничтожившие около 220 тыс. т различных нефтепродуктов. Объемы переработки нефти уменьшились на 12 - 15%. Крупные пожары возникли также ночью 15 июля после налетов ДБ-3 из 2-го минно-торпедного полка 63-й авиабригады и 21-го и 81-го дальнебомбардировочных авиаполков 4-го авиакорпуса.

Всего до конца июля в небе над Румынией было потеряно 55 - 60 советских самолетов, преимущественно ДБ-3. Примерно половина самолетов была сбита не истребителями, а зенитным огнем. Противник за этот период потерял примерно 18 - 20 истребителей. Исходя из потерь сторон в воздушных боях (примерно 1 : 1,5), можно сделать вывод, что бомбардировщики были не столь беззащитны. Не всегда выдерживая требования к боевому построению, особенно при отходе от целей, они не так уж редко успешно отбивали истребительные атаки. Противостояние обученного и опытного экипажа нередко позволяло, несмотря на несовершенные тактико-технические характеристики машин, с честью выходить из самых сложных ситуаций. Так днем 22 июля три ДБ-3ф из 2-го минно-торпедного полка, совершавшие разведывательный полет в районе Констанца - Сулин, были атакованы над морем парой истребителей Bf109F из III/JG52. Умелые действия пилотов, сохранивших строй, и меткий огонь воздушных стрелков позволили последовательно сбить оба самолета. Немецкие летчики воспользовались парашютами, были найдены и подняты из воды спасательным гидросамолетом. Потери этих двух «мессершмидтов» в свое время признаны противником.

Отсутствие истребительного прикрытия, безусловно, сильно сказывалось на потерях. Сопровождение ударных самолетов истребителями по мнению некоторых современных авторов, например М.Солонина, резко критикующих по любому поводу действия советского командования, не так уж трудно было организовать. Поднаторев на манипулировании фактами, тем более рассматривая их вне связи с состоянием и возможностями действующих войск, можно ввести в заблуждение доверчивого читателя. Солонин, вероятно, считается ими большим специалистом не только по военно-политическим и оперативно-стратегическим вопросам, но и по инженерно-штурманским расчетам. Трудно, однако, представить, что И-16, даже снабженные дополнительными подвесными баками с горючим (их надо было еще иметь в своем распоряжении), но ведомые пилотами, не имевшими опыта дальних полетов на сопровождение, могли реально такую задачу выполнить. Сбросив баки на значительном расстоянии от целей атаки, чтобы обеспечить возможность собственных эффективных действий, истребителям предстояло после этого длительное время сопровождать бомбардировщики, вести воздушные бои на форсаже мотора, а следовательно, с повышенным расходом горючего, и вернуться в места базирования. И-16 при оптимальной скорости полета имел практическую дальность 450 км и такую задачу выполнить не был способен.

Известно, что И-16 использовались с июля 1941 г. в составе «звена Вахмистрова» для нанесения точных бомбовых ударов с пикирования по кораблям и другим объектам в Констанце, по Чернаводскому мосту через Дунай и другим объектам. Два истребителя подвешивались под крыльями тяжелого бомбардировщика ТБ-3 и при подлете к цели отцеплялись от бомбардировщика-авиаматки. После сброса бомб И-16 самостоятельно возвращались на базу и, в противоположность бомбардировщикам, могли куда более успешно противостоять истребителям противника. Но по расчетам на обратный маршрут топлива у полностью заправленной машины не хватало, в связи с чем были изготовлены и подвешены под фюзеляжем дополнительные топливные баки. Как же можно было рассчитывать, что с такими баками, если бы они и были использованы для истребителей прикрытия, они могли влететь, какое-то время потратить в зоне ожидания для встречи с бомбардировщиками, сопровождать их на пути к цели и даже без сбросов баков при подлете к побережью прикрыть бомбардировщики до бомбометания, в ходе атаки и на обратном пути? Для выполнения таких полетов были необходимы тяжелые двухмоторные истребители типа Пе-3 с дальностью полета более 2100 км, которые появились на вооружении частей ПВО Москвы только в сентябре 1941 г.

Между тем регулярные налеты на объекты Румынии не прекращались. Днем 1 августа шестерка Пе-2 из 40-го бомбардировочного авиаполка, которая приближалась к побережью, была атакована румынскими истребителями. Огнем воздушных стрелков один вражеский самолет был сбит и упал в море, а бомбардировщики, несмотря на зенитный огонь, прорвались к цели и с пикирования атаковали порт Констанцы. Одна из бомб ФАБ-250 поразила плавучий док, где стоял румынский эсминец, в результате точных попаданий затонул буксир, село на грунт транспортное судно, на берегу вспыхнули пожары. Все самолеты вернулись на аэродром в Каче, хотя некоторые машины нуждались в ремонте.

3 августа днем, несмотря на предшествующий горький опыт налетов в светлое время суток, по Констанце последовательно отбомбились три группы бомбардировщиков 2-го минно-торпедного и 40-го бомбардировочного полков - 8 ДБ-3, позднее 18 СБ-2 и 10 ДБ-3, а под вечер 6 Пе-2 - почти все боеготовные самолеты 63-й бомбардировочной авиабригады. На Констанцу обрушилось в тот день 31,7 т бомб, в т.ч. 8 ФАБ-1000. Недостаток экипажей, подготовленных к ночным налетам и стремление нанести ощутимый урон противнику заставляли рисковать. Кроме румынских истребителей, в отражении налета приняли участие немецкие машины Bf109E из 1-й авиагруппы 2-й учебно-боевой эскадры - I/LG2, которая заменила III/JG52, отведенную после значительных потерь на пополнение и убывшую затем на киевское направление. Отсутствие в течение нескольких дней в составе ПВО истребителей Люфтваффе и явилось вероятной причиной успеха дневного налета Пе-2 1 августа на Констанцу, проведенного без единой потери. На сей раз советскими бомбардировщиками были разрушены склады, мастерские в порту и на железнодорожной станции, сожжено пять нефтебаков, уничтожена немецкая зенитная батарея вместе с личным составом, развернутая у портовых причалов. Получили повреждения эсминец, минный заградитель, плавбаза, две канонерские лодки и несколько мелких кораблей и судов. В ходе отражения атаки воздушные стрелки сбили немецкий истребитель. На несколько дней из строя оказалась выведенной товарная станция порта. Но за успех пришлось заплатить потерей трех бомбардировщиков с экипажами.

В последующие дни боевые машины летчиков-черноморцев действовали не столь удачно. Из девяти Пе-2 из 40-го бомбардировочного авиаполка, вылетевших днем 5 августа на бомбардировку Констанцы, не вернулись три самолета. Ночью 13 августа порт бомбила шестерка Пе-2, но все сброшенные бомбы упали в море. 16 августа восьмерка СБ-2 сбросила на Констанцу 20 бомб. Из этого полета не вернулись два самолета.

Одиночными машинами продолжались ночные бомбардировки Плоешти. Задача прервать снабжение противника столь необходимыми нефтепродуктами оставалась одной из приоритетных. 12 августа Плоешти бомбардировали 7 ДБ-3 из 2-го минно-торпедного полка, 14 августа - 9 ДБ-3. Повторить успех, которого удалось достигнуть масштабным налетом 13 июля, во многом, благодаря участию и эффективным действиям Пе-2, не удалось.

Несмотря на непрерывное уменьшение количества боеготовных машин, а также необходимость оказывать непосредственную поддержку наземным войскам, воздушная война в небе Румынии не утихала вплоть до ноября, пока аэродромы в Крыму не были захвачены немцами. Но количество самолето-вылетов из месяца в месяц сокращалось. При этом силы, задействованные в этих операциях, даже в первые дни, были сравнительно небольшие. Первоначально 2-й минно-торпедный и 40-й бомбардировочный авиаполки ВВС ЧФ насчитывали 71 ДБ-3 и 77 СБ-2, а также 10 Пе-2, дополнительно поступивших в первой декаде июля. Из них в конце июля боеспособными оставались не более половины машин. Кроме того не столь активно периодически привлекались к налетам ДБ-3 из 21-го и 81-го дальнебомбардировочных авиаполков 4-го авиакорпуса ДД. Достаточно сказать, что в июне и июле, когда авиация применялась по объектам в Румынии с наибольшим напряжением, 21-й и 81-й авиаполки выполнили почти за два месяца всего 181 самолето-вылет.

Для того, чтобы лучше представить возможности советской авиации в налетах на румынские объекты, обратимся к результатам боевой работы 2-го минно-торпедного авиаполка, наиболее интенсивно выполнявшего эти боевые задания. Напомним, что в начале войны авиаполк располагал 71 бомбардировщиком ДБ-3, а за июнь - июль численность исправных самолетов сократилась до 36 ед. За пять месяцев, с июня по ноябрь на Констанцу было выполнено 166 самолето-вылетов и сброшено 120,8 т авиабомб (911 шт), на Плоешти - 92 самолето-вылета - сброшено 75,3 т авиабомб (11425 шт.), на Сулину, Галац и Бухарест - 37 самолето-вылетов - сброшено 22,7 т бомб (126 шт.). Всего с учетом ударов по другим объектам, в частности, по плавсредствам в дельте Дуная и разведывательных полетов, полком выполнено 1093 самолето-вылета и сброшено 991,4 т авиабомб, в т.ч. 22 ФАБ-1000 и 215 ФАБ-500.

Неудивительно, что всего четыре авиаполка не смогли разрушить военно-морскую базу, уничтожить находившиеся там корабли, парализовать вывоз нефтепродуктов из Констанцы, воспрепятствовать добыче нефти, ее переработке и транспортировке в Плоешти, сорвать перевозки по основным транспортным магистралям страны. ВВС ЧФ и ДБА понесли над территорией Румынии немалые потери, лишились примерно 90 бомбардировщиков, примерно половина из которых была сбита зенитным огнем. Но и неприятель, несмотря на то, что советские самолеты действовали без прикрытия, потерял за этот период в ходе отражения воздушных атак не менее 30 истребителей. При этом прямой ущерб, и это главное, нанесенный бомбардировками, а также немалые силы ПВО, которые необходимо было задействовать для отражения авиаударов (только авиационная миссия Люфтваффе насчитывала до 50 тыс. чел.), вполне достаточны, чтобы не согласиться с мнением о провале налетов на Румынию.

Бесспорно, результаты оказались не столь впечатляющими, как это предполагалось в предвоенный период, когда не вызывало сомнений, что авиация будет господствовать в бассейне Черного моря и окажет заметное влияние на стратегическую обстановку. Возможности поражения объектов с воздуха переоценивались, присутствовала необоснованная уверенность в эффективности боевой работы ударных самолетов, стоявших на вооружении. К тому же уровень подготовки личного состава и отсутствие боевого опыта на всех уровнях оборачивались потерей людей и техники, снижали результаты, которые вполне могли быть достигнуты. Но это вовсе не говорит о ничтожном влиянии воздушных ударов по Румынии на ход военных действий.




          Если результаты налетов на Констанцу, Сулин, Плоешти и другие объекты на румынской территории нельзя признать однозначно неудачей советской бомбардировочной авиации, то воздушная операция 25 - 30 июня с целью нанесения превентивных ударов по аэродромам Финляндии успехом не увенчалась.

Как известно, в результате секретных германо-финских переговоров в мае 1941 г., которые подвели итоги длительного военно-политического сближения финского руководства с Германией, начавшегося еще летом 1940 г., обе стороны согласовали планы совместных операций против СССР. Были установлены сроки мобилизации финской армии и начала наступления на севере. Финские войска должны были приступить к активным действиям на Карельском перешейке и в Приладожье на 14 день после начала вторжения Вермахта на советскую территорию. Главнокомандующий маршал К.Маннергейм, который наряду с президентом страны Р.Рюти, был одним из самых влиятельных лидеров, без одобрения которого не принималось ни одно важное решение в области внешней политики, всячески подталкивал к опасному сближению с Гитлером. Руководство Финляндии готовилось с помощью  германских союзников «отомстить» за поражение в «зимней войне».

Советское руководство имело достоверные данные о масштабном вводе немецких войск в Финляндию и их сосредоточении в Лапландии с целью нанесения ударов на Мурманском и Кандалакшском направлениях, о том, что III финский армейский корпус, дислоцировавшийся на севере страны, уже перешел в оперативное подчинение немецкой армии «Норвегия». Корпус развертывался на правом фланге армии, готовясь к наступлению на Ухтинском направлении. Командующий армией генерал Н. фон Фалькенхорст, управление и штаб армии 10 июня прибыли в финский город Рованиеми. Не мог остаться в секрете заход в гавани на юге Финляндии до 40 кораблей Кригсмарине.

19 июня 1941 была проведена мобилизация финской армии, началась эвакуация населения из приграничных с СССР районов, 21 июня на демилитаризованные Аландские острова высадились финские войска, а войска, сосредоточенные на Ленинградском направлении, приведены в состояние полной боевой готовности. 18 июня в Финляндию прибыло шесть дальних разведчики Do215В и Do17Р, которые выполняли разведывательные рейды на территорию северо-запада СССР. В ночь с 21 на 22 июня снаряженные минами 14 бомбардировщиков Ju88А стартовали в Восточной Пруссии и после сброса мин в советских территориальных водах рано утром приземлились для дозаправки и отдыха экипажей на финских аэродромах. Предварительно 20 и 21 июня на аэродром Утти немцы доставили топливо, запасы бомб и мин, туда прибыл технический персонал. Тогда же к постановке минных заграждений приступили минные заградители Кригсмарине совместно с финскими подводными лодками, а 22 июня немецкие торпедные катера, базировавшиеся в шхерах, начали операции на морских коммуникациях. В ночь на 23 июня Ju-88A из 806-й бомбардировочной авиагруппы - KG806, а также 506-й береговой авиагруппы - Ku.Fl.Gr-506, стартовав с аэродромов Хельсинки-Мальми и Утти, вновь появились над Кронштадтом и Морским каналом, соединявшим Кронштадт с Ленинградом. Две группы, по семь - девять машин, как и накануне, летели на малой высоте около 500 метров, что требовалось для сброса донных неконтактных мин. На сей раз зенитную артиллерию застать врасплох не удалось. В районе Сестрорецка один из Ju-88A был сбит, члены экипажа взяты в плен. Еще один «Юнкерс», поврежденный огнем зениток, потерпел катастрофу при посадке на аэродроме Утти. 22 - 23 июня 1-я эскадрилья Bf109E из 77-й истребительной эскадры Люфтваффе - 1./JG77 перелетела на аэродром Луостари, расположенный на территории северной Финляндии, в нескольких километрах от границы с СССР, с целью поддержки немецких и финских войск, готовых к наступлению в Заполярье. Таким образом, без каких-либо официальных заявлений, пытаясь по возможности маскировать агрессивные военные акты, руководство Финляндии фактически совместно с Германией начало войну против СССР.

В сложившейся обстановке командующий ВВС Северного фронта генерал-лейтенант авиации А.А.Новиков предложил нанести превентивные удары по аэродромам Финляндии с тем, чтобы воспрепятствовать действиям финской и немецкой авиации и, уничтожив самолеты и инфраструктуру противника, обеспечить полное господство в воздухе накануне ожидаемого начала полномасштабных военных действий. Важным представлялось также воспрепятствовать использованию силами Люфтваффе финских аэродромов для массированных бомбовых ударов по Ленинграду. В первые дни войны агрессор не захватил еще районы, откуда могли стартовать бомбардировщики, снаряженные значительной бомбовой нагрузкой, для налетов на Ленинград. Возможное использование аэродромов Финляндии немецкими ударными самолетами, а также в какой-то степени действия финской, пусть немногочисленной, авиации представляли реальную угрозу безопасности крупнейшего промышленного центра страны, одного из главных составляющих ее оборонного комплекса.

Из перехваченных советской разведкой материалов было известно, что Ленинград числился «объектом №1» для немецких бомбардировщиков. Среди конкретных целей, которые предполагалось уничтожить с воздуха в первую очередь, стояли Адмиралтейские верфи, радиозавод им.Коминтерна, авиастроительный завод №23, завод точных механизмов «Макс Гольц», завод по производству приборов для ВМФ «Новая Голландия», завод «Пневматика», мосты через Неву, Адмиралтейство, здание штаба военного округа, Семеновские казармы, склады боеприпасов у Новой деревни и др. Хотя ряд предприятий был назван не всегда правильно, их расположение на карте города обозначалось совершенно точно.

Следует признать, однако, что в ходе войны аэродромы Финляндии не использовались Люфтваффе для бомбардировок Ленинграда. Очень скоро, захватив Прибалтику и северо-западные районы страны, немецкие летчики успешно стартовали с аэродромов на этих территориях. Необходимость широкого использования финских баз для воздушных ударов отпала. Первый массированный налет город испытал днем 8 сентября, когда самолеты противника перебазировались на аэроузлы Дно и Пскова и смогли вылетать на город на Неве с повышенной бомбовой нагрузкой. В налете участвовало 23 Ju88 под прикрытием истребителей. Именно в тот день были уничтожены Бадаевские склады, где хранились громадные запасы продовольствия, в городе вспыхнули многочисленные пожары. С вечера 9 сентября военные и гражданские объекты систематически бомбили одиночные самолеты. 19 сентября город пережил очередную массированную атаку, за шесть налетов на город сбросили бомбы не менее 150 бомбардировщиков. Последний мощный массированный налет состоялся 27 сентября, когда на город было сброшено 201 фугасная бомба. Всего в ходе бомбежек в сентябре было сброшено 987 бомб калибром 50 и 250 кг, 15,1 тыс. зажигалок. Пострадали промышленные предприятия, склады с материалами и готовой продукцией, нефте- и бензохранилища, жилые дома, особенно в восточной и юго-восточной части города, были атакованы позиции зенитной артиллерии и аэродромы истребительной авиации ПВО, погибло 556 ленинградцев, 3853 получили ранения.

Как известно, нацисты рассчитывали захватить Ленинград через три недели после начала военных действий, затем сроки сдвигались, и только в конце августа германское командование стало понимать, что с задачей этой им не справиться. 6 сентября 1941 г. Гитлер, уступив требованиям Главнокомандования сухопутных войск, подписал директиву, разрешавшую ограничиться полным окружением Ленинграда. До этого, в ожидании скорого захвата города, а также учитывая, что бомбардировочная авиация Люфтваффе оказалась связанной поддержкой наземных войск, массированные удары по городу с воздуха не планировались. Но если в результате приграничных сражений враг все же был бы остановлен, а на это не могло не рассчитывать поначалу советское военно-политическое руководство, описанные выше сентябрьские налеты вполне могли быть реализованы еще в июле с использованием авиабаз в Финляндии.

Сегодня задним числом можно рассуждать и прикидывать, нужно ли было идти на потери, тратить немалые ресурсы и начинать военные действия против Финляндии, которые все равно были бы начаты нашим северным соседом, не оставлявшим мыслей о возврате потерянных в ходе «зимней войны» и захвате новых территорий. Но на третий день после нападения гитлеровской Германии решение о превентивном ударе вполне соответствовало ситуации. Нет ничего удивительного и в том, что у советского командования была уверенность в достижении оперативного успеха ценой сравнительно небольших потерь.       

Предложение А.А.Новикова подержал Военный совет округа, обратившийся за разрешением в Москву. 24 июня маршал С.К.Тимошенко подписал директиву Ставки ГК, в которой требовалось начать боевые действия против Финляндии авиацией двух фронтовых и двух флотских объединений. К операции по нанесению ударов были привлечены части 1-й, 2-й, 5-й, 55-й смешанных и 41-й бомбардировочной авиадивизий ВВС Северного фронта, 4-й смешанной авиадивизии ВВС Северо-Западного фронта, 8-й бомбардировочной и 10-й смешанной авиабригад ВВС Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), а также 72-й смешанный авиаполк Северного флота. Бомбардировочные авиачасти - 14 авиаполков (в т.ч все 9 бомбардировочных авиаполков ВВС Северного фронта) спланировали выпустить на выполнение боевой задачи в первый день 375 бомбардировщиков СБ-2, а также Ар-2 и ДБ-3, три четверти всех ударных машин. Кроме того 5 истребительных авиаполков назначили в боевой расчет 165 истребителей. Фактически 25 июня в первом ударе участвовало примерно 300 бомбардировщиков и истребителей.

Некоторые отечественные историки и публицисты пытаются сегодня доказать, что политическое решение о нанесении превентивных ударов было глубоко ошибочным и спровоцировало якобы Финляндию на войну. Повторяя положения финской официальной пропаганды военных лет, а также послевоенные утверждения некоторых финских историков, которые лично принимали участие в разработке пропагандистских штампов того времени, они перекладывают таким образом вину за начало войны на советское руководство. Как не вспомнить лицемерное заявление Р.Рюти в ходе процесса по обвинению его и ряда других государственных деятелей в подготовке и развязывании войны с СССР: «Когда 22 июня 1941 г. между Германией и Россией вспыхнула война, мы искренне стремились оставаться вне ее… Мы избегали всего того, что могло создать у России впечатление, что мы являемся ее врагами… Война была начата против нас.» Но тогда же, еще в 1945-1946 гг. судебный процесс выявил, как Финляндия примкнула к агрессии Германии против СССР и каким образом на самом деле это произошло.

Однако, критики советского руководства, такие как М.Солонин, договариваются до абсурдных заключений, будто не начни советская авиация действовать 25 июня, наш северный сосед вполне бы мог остаться нейтральным, наподобие Швеции. Широко распространено также утверждение, что вернув себе утраченные в 1940 г. территории, финская армия, остановившись на старых границах, не вела бы активных действий против Красной Армии. Якобы Финляндия, начав войну помимо своей воли, в течение трех лет воевала «обособленно» от нацистской Германии. Как будто ничего не известно о событиях лета и осени 1941 г., когда в ходе наступления была захвачена значительная территория СССР, половина Карелии вплоть до реки Свирь, включая Петрозаводск, переименованный в Яанислинну. При этом часть финской армии на севере страны, напрямую подчинялась германскому командованию, сражаясь плечом к плечу со своими союзниками. Разве неизвестно, что отношение финских властей к русскому населению оккупированных территорий отличалось крайней жестокостью, что всех этнических русских поместили в концлагеря и содержали в крайне тяжелых условиях, отчего немало, чуть не половина, там и погибла. Стараются не вспоминать, что финская армия вместе с Вермахтом создала и держала блокадное кольцо вокруг Ленинграда, и именно на тогдашнем руководстве Финляндии лежит прямая ответственность за гибель сотен тысяч советских граждан, умерших от голода в блокадном городе. Обсуждение подобных вопросов лежит за пределами нашей темы, но трудно говорить о первых днях военных действий на Северном фронте, совершенно не обозначив политический контекст событий.

Первый удар советской авиации утром 25 июня оказался для противника неожиданным. Всего в тот день над территорией Финляндии было выполнено 236 самолето-вылетов бомбардировщиков и 224 - истребителей. Некоторые бомбардировщики вылетали по два раза, по два раза вылетали и многие истребители, причем последние в ряде случаев для штурмовки наземных целей.

В ходе воздушной операции истребительное прикрытие бомбардировщиков, как правило, не обеспечивалось. Большинство истребителей из-за ограниченной дальности полета использовалось для штурмовки целей вблизи границы. Известно при этом, что во многих  истребительных полках были в наличии запасные подвесные баки для горючего, применение которых намного увеличивало продолжительность пребывания И-16 и И-153 в воздухе. Однако, этот вариант, позволяющий организовать сопровождение бомбардировщиков, не был использован. Такому решению препятствовало, вероятно, заключение, что баки все равно придется сбросить при первой же встрече с самолетами противника. Боевая машина с подвешенными баками, тем более с невыработанным горючим, не позволяла полноценно использовать самолет как истребитель. Дальнейшее эскортирование становилось таким образом проблематичным, особенно при налетах на аэродромы, расположенные в глубине территории противника, проблематичным оставалась и возможность возвращения на свою базу.

Последствия использования СБ-2 без истребительного прикрытия, как и на других фронтах, сказались на потерях - 25 июня 24 машины на свои аэродромы не вернулись. Всего при налетах на Финляндию, которые продолжались до 30 июня с меньшей интенсивностью, чем в первый день, а также в воздушных операциях, с ними связанных, было потеряно 37 СБ-2, 1 Ар-2, 3 Пе-2 и 1 ДБ-3. Кроме того было потеряно 20 истребителей И-15бис, И-153 и И-16 и 9 разведчиков - летающих лодок МБР-2 и ГСТ. Большинство самолетов сбили активно действовавшие финские истребители. Погибло более 100 чел. летного состава, среди них 5 опытных пилотов - командиров эскадрилий, летавших на СБ-2.

Результаты воздушной операции оказались неудовлетворительными, хотя по отчетам советского командования успех, несмотря на потери, был все же достигнут. Считалось, что за период 25 - 30 июня бомбардировщиками и истребителями, выполнившими 992 самолето-вылета, уничтожено 70 финских и немецких самолетов. Реально же в местах базирования было повреждено не более 15 самолетов. Если иметь в виду, что на 17 аэродромах базировалось 193 боеготовные машины, такой урон можно считать ничтожным. Кроме того два истребителя - «Брюстер» и «Харрикейн», финны потеряли безвозвратно. Получив повреждения в ходе воздушного боя, они разбились при вынужденной посадке.

Там, где это было возможно, организованное истребительное прикрытие сыграло свою роль. Известно, что 25 и 26 июня две эскадрильи 13-го истребительного авиаполка 10-й смешанной авиабригады ВВС КБФ, которые вылетали с п-ва Ханко, прикрыли бомбардировочные группы, атаковавшие аэродром Турку, порт и корабли в гавани и акватории этого района, а также железнодорожную станцию и промышленные предприятия. Объекты атаки находились примерно в 100 км от места базирования истребителей, что позволяло им действовать весьма успешно. В налетах на Турку 25 июня участвовало в общей сложности 54 СБ-2 и 30 ДБ-3 из 1-го минно-торпедного (майор Н.В.Абрамов) и 57-го бомбардировочного (полковник Е.Н.Преображенский) авиаполков 8-й бомбардировочной бригады ВВС КБФ. Бомбардировщики и истребители без потерь вернулись на места базирования. На следующий день меньшими силами налеты на район Турку были продолжены.

Всего 25 и 26 июня бомбардировщики ВВС КБФ выполнили 140 самолето-вылетов и, кроме Турку, наносили удары по портовым городам Сало, Хельсинки, Котка. 25 июня в налетах на Хельсинки в поисках аэродрома Хельсинки-Малми, который использовала как финская, так и немецкая авиация, участвовали 18 бомбардировщиков флота, сбросивших бомбы на пригороды столицы. Забегая вперед отметим, что за всю воздушную операцию с 25 по 30 июня три участвовавшие в ней бомбардировочных авиаполка ВВС КБФ, благодаря истребительному прикрытию, потеряли только два СБ-2 в ходе неудачно сложившегося воздушного боя 28 июня. 29 июня один ДБ-3, который выполнял задачу по минированию фарватеров в финских шхерах, подорвался на подвешенной морской мине при взлете. 

В то же время 25 июня три группы бомбардировщиков общей численностью в 27 СБ-2 из 201-го бомбардировочного авиаполка (майор П.В.Недосекин) 41-й бомбардировочной авиадивизии ВВС Северного фронта, которые шли без истребительного прикрытия, при атаке аэродрома Утти были атакованы парой финских истребителей «Брюстер». В ходе скоротечного воздушного боя оказались потерянными сразу пять самолетов, в т.ч. боевые машины командиров эскадрилий майора Ф.И.Панюшкина и капитана Б.А.Стойлика. Оба финских истребителя получили повреждения в результате огня воздушных стрелков, но благополучно вернулись на свою базу.

Эскадрилья 24-й истребительной авиагруппы - 8 «Брюстеров» базировалась на аэродроме Селанпаа. Аэродром атаковали три группы по 6 СБ-2 из 202-го бомбардировочного авиаполка (полковник Н.Ф.Ефимов) той же 41-й авиадивизии. Перед самым появлением бомбардировщиков над летным полем по поступившему оповещению семь «Брюстеров» успели подняться в воздух, один потерпел аварию при поспешном взлете. Первая группа СБ-2 атаку успешно отбила, но вторая и третья группы не смогли сделать этого самостоятельно, без истребительного прикрытия и потеряли 6 машин.

Наиболее серьезные потери понес 72-й бомбардировочный авиаполк (подполковник И.П.Скок) 55-й смешанной авиадивизии. Боевые машины полка в течение дня 25 июня атаковали аэродром Йоронойнен последовательно тремя группами - первая 12, вторая и третья по 9 СБ-2. Также действуя без истребительного прикрытия, полк потерял 9 СБ-2. Среди погибших оказался экипаж командира эскадрильи капитана В.И.Полякова.

Отметим, кстати, что для обеспечения повышенных летных характеристик машин, отправленных на выполнение задачи без истребительного прикрытия, при номинальной бомбовой нагрузке СБ-2 в 600 кг, совсем небольшой для двухмоторного бомбардировщика, зарядка самолета распоряжением командира 55-й авиадивизии полковника Ф.Ф.Жмаченко составила всего одну бомбу ФАБ-100 либо три бомбы ФАБ-50. При подобной загрузке бомбовой залп атакующей девятки СБ-2 составлял примерно 1000 кг и был слишком слаб для достижения эффективности даже при удачном бомбометании. Столь небольшой заряд при использовании СБ-2 не был, конечно, правилом. Бомбардировщики 2-й смешанной авиадивизии, например, вылетали с двумя ФАБ-250.

На заключительном этапе операции, 29 июня 8 СБ-2 из 72-го авиаполка в полночь, при неплохой видимости, характерной для белых ночей, вновь нанесли удар по аэродрому Йоронойнен. Бомбы легли по краю летного поля и не нанесли повреждения самолетам. Дежурным истребителям «Фиат» удалось взлететь, но на сей раз советские летчики хорошо держали строй, воздушные стрелки метко стреляли, повредив несколько вражеских машин. Все СБ-2 вернулись на свою базу.

Финские летчики, неплохо подготовленные, с боевым опытом недавней «зимней войны» летали на истребителях различных марок, как правило, устаревших. На вооружении истребительных эскадрилий, наряду с самыми многочисленными, изготовленными по голландской лицензии «Фоккер» D-21, стояли американские «Брюстер» B-239 и «Хоук» Р-36, итальянские «Фиат» G-50, французские «Моран» MS-406, английские «Глостер» SS-37 и «Харрикейн I». Все они по тактико-техническим характеристикам отнюдь не превосходили И-16 и И-153 или им уступали. К тому же финская авиация была малочисленной, строевые части насчитывали всего 160 истребителей. Неудивительно, что истребители авиации КБФ, стартуя с аэродрома п-ва Ханко, успешно свою задачу выполнили. Истребительное прикрытие фронтовой ударной авиации, если бы оно оказалось возможным, а необходимость эта стала понятна уже с первых часов воздушной операции, позволила бы обойтись минимальными потерями.

Неутешительный результат, наряду с большими потерями, можно объяснить и тем, что разведке не удалось обнаружить ряд аэродромов финской авиации, а некоторые, которые были намечены для атак, или не существовали в реальности, или самолеты на них в тот период не базировались. Финское командование позаботилось о подготовке запасных посадочных площадок и их оборудовании, что позволяло рассредоточить авиационные силы и осуществлять широкий маневр, выводя их из-под ударов. Сказывалось отсутствие боевого опыта и неготовность советских ВВС действовать в условиях современной войны. Зачастую при потере ведущего, ввиду слабой подготовки штурманов, а иногда из-за отсутствия карт и устойчивой связи, самолеты вообще теряли ориентировку и поставленных задач выполнить не могли.

Разрушения, которые были причинены при бомбардировках населенным пунктам, позволили позднее финским, и не только финским историкам утверждать, что именно они, а не аэродромы и военные объекты являлись основными целями советских налетов. С такими выводами согласиться нельзя. Штабы авиационных соединений в своих боевых приказах ставили задачи уничтожить авиацию противника на аэродромах, а также поразить объекты военно-промышленной и транспортной инфраструктуры. Речь о нанесении ударов по населенным пунктам никогда не шла.

Другое дело, что при бомбометании на горизонтальном полете с большой высоты в 2,5 - 3 тыс. м, как это и предписывалось боевыми приказами для уменьшения потерь от огня зенитной артиллерии, добиться необходимой точности, тем более при неблагоприятных метеоусловиях, не удавалось. Невысокая выучка и ограниченный опыт экипажей, технические данные прицельных приспособлений СБ-2 и ДБ-3, естественный разброс авиабомб, сброшенных с такой высоты не позволяли избежать ударов по гражданским объектам. Характерным примером низкой результативности бомбометания может служить атака 25 июня аэродрома Луостари в Заполярье, где было установлено наличие эскадрильи Bf109E из 77-й истребительной эскадры Люфтваффе. Несмотря на зенитный огнь, для достижения точности ударов пять СБ-2 из 72-го смешанного авиаполка (полковник Г.П.Губанов) ВВС Северного флота отбомбились с высоты 500 м. Позднее бомбила Луостари группа СБ-2 из состава 137-го бомбардировочного авиаполка (майор А.Н.Володин) 1-й смешанной авиадивизии. Потерь с обеих сторон в результате налетов зафиксировано не было.

Следует иметь в виду, что неудовлетворительная работа разведки и ошибки при постановке задач вызывали необходимость проводить самостоятельную доразведку, на месте оценивать значимость выявляемых запасных целей. В таких условиях. при отмеченных недостатках в подготовке экипажей, весьма проблематично предотвратить бомбардировку гражданских объектов. Нельзя исключить ситуации, когда не найдя заранее установленной цели, значительной доразведанной либо запасной, командир и штурман ведущего самолета, а за ним и вся группа, сбрасывали смертоносный груз на городские районы. К тому же ожесточенный характер военных действий, уничтожительная война, которую с первого дня вел агрессор, не могли не сказаться на психологическом состоянии летчиков.

Боевые документы и примеры конкретных действий авиационных частей подтверждают изложенное выше. Штаб 2-й смешанной авиадивизии фронтового подчинения приказал подразделениям 2-го, 44-го и 58-го бомбардировочных полков, начиная с 25 июня, «уничтожить вражеские аэродромы Порвоо, Котка и Ловииза [накануне операции бомбардировщики перенацелены на Луумаки - И.А.] и самолеты на них, уничтожить дамбу и здание гидроэлектростанции в Иматра, нарушить движение по железной дороге между Коувола и Виипури и уничтожить вражескую пехоту и артиллерию у Яааккола». В качестве запасной цели определялось топливохранилище северо-западнее Котки. Как видим, в документе нет даже намека на бомбардировку гражданских объектов. Но реально все сложилось по-иному.

Атаку дамбы и гидростанции могли выполнить только пикирующие бомбардировщики Пе-2 недавно перевооруженной эскадрильи 58-го бомбардировочного авиаполка, которая пока не была готова к использованию новых машин. Поэтому 25 июня 58-й авиаполк действовал только по аэродромам Порвоо и Котка подразделениями, вооруженными СБ-2. Всего в составе авиаполка числилось 38 СБ-2, менее половины наиболее подготовленных экипажей приняли участие в налетах 25 июня. Облачность в районе цели помешала атаке аэродрома Порвоо и группа из трех СБ-2 бомбила железнодорожную станцию, а группа из пяти СБ-2 в поисках топливохранилища вышла на поселок Пихтаа в 34 км северо-западнее Котки, сбросив бомбы на поселок. Вылетевшие немного позже группы из четырех и трех СБ-2 также не смогли найти аэродром Порвоо и бомбили с высоты 3 тыс. м гавань, отметив два прямых попадания в здания. Между тем аэродрома в Порвоо не существовало, указание на него появился в документах из-за ошибки в разведданных. Поэтому цели, которые в тот день поразили самолеты 58-го авиаполка, выявлялись ведущими групп самостоятельно. Кроме того четыре СБ-2 бомбили аэродром Котка. Самолетов противника на летном поле обнаружено не было, бомбы сбрасывались на здания мастерских и ангаров.

Еще хуже с постановкой и выполнением задачи обстояло дело во 2-м бомбардировочном авиаполку 2-й смешанной авиадивизии, которому было приказано разбомбить тремя звеньями, действующими раздельно и последовательно, несуществующий аэродром у железнодорожной станции Луумаки. Бомбы сбрасывали на поле, которое было определено как аэродромное, хотя самолетов по докладам экипажей на нем обнаружено не было. На отлете от цели бомбардировщики подверглись атаке финских истребителей, сбивших три СБ-2, включая самолет командира эскадрильи майора Ф.Ф.Москаленко.

44-й бомбардировочный авиаполк оказался единственной частью 2-й смешанной авиадивизии, которая получила вполне реальную задачу, связанную с нарушением движения по железной дороге. Бомбовый удар в первой половине дня был нанесен по узловой станции Коувола 15 СБ-2 последовательно тремя группами. Но и здесь не обошлось без потерь. Во время полета над Финским заливом два самолета столкнулись в воздухе, причем СБ-2 командира эскадрильи майора С.И.Косякина вместе с экипажем погиб, а второй поврежденный самолет дотянул до земли.

Экипажи СБ-2 201-го бомбардировочного авиаполка 41-й бомбардировочной авиадивизии, о потерях которого при отходе от цели уже упоминалось, не нашли аэродром Хейнола и бомбили местную железнодорожную станцию, причем пострадал и центр города Хейнола. Пять эскадрилий 10-го бомбардировочного авиаполка той же 41-й бомбардировочной авиадивизии вышли на аэродромы Миккели и Мантыхарью. Однако, самолетов на базах не было и бомбовой груз был сброшен на аэродромные сооружения и железнодорожную станцию. На обратном пути два СБ-2 совершили вынужденные посадки, третий вообще на свою базу не вернулся. Случаи, когда аэродромная сеть, а также другие важные объекты не были заранее четко выявлены, а на атакованных аэродромах самолетов не оказывалось, не являлись исключением, что лишний раз говорит о низком уровне разведки и управления воздушной операцией. В частности, разведке не удалось обнаружить крупный аэродром Везивехма, где дислоцировалась основная часть самой боеспособной 24-й истребительной авиагруппы, до 30 «Брюстеров».

Низкая точность бомбометания, весьма поверхностная и часто недостоверная информация о противнике, которая должна была быть получена не только с помощью воздушной, но и агентурной разведки, сказались не только на результативности, но и послужили причинами ударов по гражданским объектам. В Турку, например, где результаты налетов опытных экипажей из состава ВВС КБФ являлись сравнительно удачными, по данным финской стороны 25 и 26 июня в городе, на железнодорожной станции и на аэродроме погибло 114 чел., 500 чел. получили ранения, причем среди пострадавших большую часть составляло мирное население. При этом на аэродроме, летное поле и объекты которого только 26 июня поразило более 50 бомб, лишь три самолета получили повреждения. Уже в конце дня 25 июня приморская часть городской застройки была охвачена пожарами, разрушенными оказались 18 каменных зданий, 101 деревянный дом сгорел.

При оценке результатов налетов на Финляндию нельзя исключить, конечно, как уже упоминалось выше, влияния на психологическое состояние летчиков ожесточенного характера, который с первых же дней приобрела война. В этой обстановке вполне возможно допустить сознательный сброс смертоносного груза на городские кварталы вражеской страны. Более того, характер воздушной войны во Второй мировой войне знает многочисленные примеры спланированного заранее уничтожения гражданских объектов и бомбовых ударов по гражданскому населению с целью подавить волю к сопротивлению и вызвать панику в тылу противника. Бомбардировки союзниками городов Германии (der Bombenkrieg – так назвали немцы эти операции), особенно сокрушительный удар по Дрездену в феврале 1945 г., не единственное тому подтверждение. В последнем случае отнюдь не желание поразить военно-промышленную и транспортную инфраструктуру противника стало основной целью проведенной воздушной операции. При этом решение принималось не летчиками в горячке воздушных схваток с истребителями и под огнем вражеских зениток. Планирование осуществлялось заранее, операции прорабатывались в штабах и получали утверждение высшего военно-политического руководства.

30 июня воздушная операция в небе Финляндии была свернута, бомбежки финской территории почти прекратились. Как об этом упоминалось выше, обстановка на советско-германском фронте потребовала переориентировать усилия ВВС Северного фронта и КБФ на непосредственную поддержку войск Северо-Западного, а затем и Северного фронтов.




          Налеты дальней авиации, направленные против союзников Германии - Румынии и Финляндии, преследовали вполне определенные оперативные цели. В то же время авианалеты на Берлин, проведенные летом - осенью 1941 г. имели в большей степени политическое значение. Бомбардировки Люфтваффе Москвы, которые начались 22 июля, ровно через месяц после начала войны, требовали ответа. Необходимо было продемонстрировать, что потенциал противостояния агрессору по-прежнему велик.

На аэродром Кагул острова Эзель (Сааремаа), самого крупного острова Моонзундского архипелага у входа в Рижский залив, который до 22 октября обороняли советские войска, перебазировались 20 дальних бомбардировщиков ДБ-3 из состава 1-го минно-торпедного полка ВВС КБФ. Командиром Особой авиагруппы назначили командира полка полковника Е.Н.Преображенского, флаг-штурманом - капитана П.И.Хохлова. На месте общее руководство полетами осуществлял командующий ВВС ВМФ генерал-лейтенант авиации С.Ф.Жаворонков. 7 августа 12 самолетов тремя группами стартовали с аэродрома Кагул на Берлин. Боевые машины загрузили бомбами ФАБ-100 и листовками. Самолеты шли на высоте 7000 м и через три часа вышли к столице Германии. Пять самолетов сбросили бомбы непосредственно на город, остальные - на запасные цели в пригородах Берлина, а также на Штеттин. Налет оказался неожиданным, только после взрывов бомб была объявлена воздушная тревога. Город погрузился во тьму, открыла огонь зенитная артиллерия. Все самолеты без потерь вернулись на Эзель.

Второй налет состоялся в ночь с 8 на 9 августа, с Когула стартовало 12 самолетов. На этот раз противодействие ПВО усилилось, уже в районе Щеттина в небе появились немецкие ночные истребители. Тем не менее к вражеской столице прорвалось девять бомбардировщиков ДБ-3 во главе с флагманским самолетом Е.Н.Преображенского, которые сбросили 72 бомбы, в основном зажигательные ЗАБ-100, и листовки. Над целью зенитным огнем была сбита одна машина, при посадке на Эзеле из-за сложных метеоусловий несколько самолетов  повредили шасси, а один был разбит.    

Для усиления эзельской авиационной группировки была организована сводная группа из состава формирований ДБА ГК - 12 бомбардировщиков ДБ-3ф. С 10 августа самолеты под командованием зам. командира 200-го авиаполка 40-й бомбардировочной авиадивизии ДБА майора В.И.Щелкунова начали приземляться на вновь оборудованном аэродроме Асте, в 20 км от Кагула. 12 августа состоялся первый совместный вылет на Берлин летчиков-балтийцев с вновь прибывшими экипажами ДБА. Из тринадцати ДБ-3, взлетевших с Эзеля, до Берлина дошли восемь, пять самолетов из-за сложных метеоусловий бомбили запасные цели в Либаве и Кольбере. На Берлин было сброшено 80 фугасных авиабомб ФАБ-250, ФАБ-100 и ФАБ-50. Самый мощный совместный налет состоялся 16 августа, проведенный 17 машинами. 15 ДБ-3 сбросили на город 5 бомб ФАБ-250, 56 ФАБ-100, 62 ЗАБ-50, 600 зажигательных ЗАБ-1э, а также десятки тысяч листовок. Два самолета отбомбились по запасным целям. Потери в тот день составили два бомбардировщика, которые, будучи поврежденными, разбились при посадке в сложных условиях аэродрома, плохо приспособленного к обслуживанию тяжелых машин.

Обеспечение воздушных бомбардировок столицы Третьего Рейха было нелегким. Семью тральщиками КБФ, наряду с другими грузами, были доставлены на Эзель для нужд авиагруппы авиабомбы различного калибра, что обеспечивало не только удары по Берлину, но действия бомбардировщиков по другим целям. Неудачей и потерями обернулся переход отряда, который вышел из Кронштадта в ночь на 24 августа в составе базовых тральщиков Т-209 и Т-214 с авиационными бомбами в сопровождении тральщика Т-206 и двух катеров МО. В районе мыса Юминда оба груженых корабля подорвались на минах и погибли. Более успешным оказался отряд, вышедший из Кронштадта на следующую ночь. Базовый тральщик Т-203 и тихоходный тральщик «Виестурс», сопровождаемые катером МО, отразили утром многочисленные атаки вражеских самолетов и благополучно дошли до Моонзунда. 

Обиднее всего, что накануне 24 августа бомбы на острове Эзель были. Морская операция, связанная с гибелью кораблей и моряков, проводилась из-за того, что оказались израсходованными все бомбы нужного калибра - ФАБ-250, ФАБ-100 и ЗАБ-50. Применение ФАБ-1000, имевшихся в большом количестве, исключалось. Завезенные на Эзель совершенно зря, причем с большим трудом и без какой-либо уверенности в возможности боевого использования, они лежали там мертвым грузом. Более того, эксперименты, проведенные по указанию Ставки на аэродромах Когул и Асте с подвеской на ДБ-3 одной 1000-кг бомбы или двух 500-кг привели к авиакатастрофам.

На использовании бомб крупного калибра настаивал лично Сталин, а для подготовки к опасному эксперименту и по его приказу на Эзель в качестве консультанта срочно вылетел летчик-испытатель В.К.Коккинаки. Он в свое время испытывал ДБ-3, хорошо знал эту машину и утверждал, что задуманное вполне осуществимо. Таким образом, твердая уверенность Сталина в необходимости использования тяжелых бомб опиралась на мнение весьма авторитетного специалиста, а не являлась капризом диктатора. При взлете с грунтовой полосы Когула изношенные двигатели ДБ-3 не позволили набрать нужной скорости с такой нагрузкой и уверенно взлететь. Самолет рухнул, едва оторвавшись от земли, и разбился. По счастливой случайности ФАБ-1000 не сдетонировала и экипаж уцелел. Взлет с двумя ФАБ-500 в Асте закончился трагически. Пробежав всю полосу, самолет от земли оторваться так и не смог, наткнулся на препятствие и взорвался. Экипаж во главе с командиром звена 53-го дальнебомбардировочного авиаполка 40-й авиадивизии ДД старшим лейтенантом Г.Е.Богачевым погиб.   

В сентябре налеты на Берлин продолжить не удалось. После падения Таллина полностью прекратилось снабжение боезапасом и топливом, а количество боеспособных ДБ-3 снизилось до 11 ед. Кроме того вечером 6 сентября противник провел штурмовку аэродрома Кагул. Двухмоторные истребители Bf110 эскадры ZG26 сожгли тогда на земле шесть бомбардировщиков. Последний, девятый налет на Берлин был выполнен 4 сентября. Три бомбардировщика сбросили на немецкую столицу 32 бомбы ФАБ-500, ФАБ-100 и ЗАБ-50. Один самолет, который с задания не вернулся, сбросил бомбы в районе Свинемюнде, военно-морской базы Кригсмарине в южной части Балтийского моря. 5 сентября остатки авиагруппы, взяв на борт наземный состав, перелетели к местам постоянного базирования в район Ленинграда. Несколькими днями ранее была отозвана с Эзеля группа из состава формирований ДБА. Покинули Эзель и боевые машины 12-й отдельной истребительной авиаэскадрильи, которая осуществляла воздушное прикрытие острова, а также 15-й отдельной морской разведывательной авиаэскадрильи. Наземный состав этих частей, а также личный состава авиабазы и мастерских ВВС КБФ эвакуировать было не на чем, они передавались в распоряжение коменданта острова Эзель и участвовали в его обороне.

Всего с 8 августа до 4 сентября в ходе девяти налетов, пять из которых проведены летчиками-балтийцами самостоятельно, а четыре - совместно с боевыми машинами ДБА, было выполнено 86 самолето-вылетов. 33 самолета бомбили Берлин, сбросив на него 21 т бомб, 37 самолетов, не выйдя к Берлину,  нанесли удары по Штеттину, Кольбергу, Данцигу, Либаве, Свинемюнде. 16 самолетов по техническим причинам и метеоусловиям были вынуждены прервать полет и вернуться на свои базы. Кроме Берлина удары наносились по объектам в Хельсинки, Клайпеде, Виндаве, на станции Ристи, по береговым батареям и кораблям противника в Балтийском море. Общие потери Особой авиагруппы (ВВС КБФ и ДБА) составили 20 бомбардировщиков ДБ-3 и ДБ-3ф, причем авиация КБФ потеряла в 57 самолето-вылетах 17 машин и 8 экипажей. Боевые потери флотской авиации складывались из 4 машин, сбитых при выполнении боевой задачи, и 6 машин, уничтоженных противником на аэродроме. Остальные самолеты были потеряны в результате аварий и катастроф. Группа ДБА потеряла 3 машины, из них две в авиакатастрофах и одну, пропавшую без вести. Если учесть условия, в которых базировались и действовали советские бомбардировщики, состояние материальной части, слабое прикрытие аэродромов истребительной авиацией и зенитной артиллерией, то потери, особенно от воздействия противника, нельзя назвать чрезмерными, несоизмеримыми с результатом налетов.

Чисто военная результативность налетов оказалась не такой уж большой, но они имели несомненное значение для создания определенного политического климата и использовались пропагандой для поднятия боевого духа в армии и среди населения в самый трудный период войны. Не случайно А.А.Жданов назвал тогда авиацию КБФ «политической авиацией». Судя по тому, что директивой начальника штаба Верховного главнокомандования Вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршала В.Кейтеля предписывалось как можно быстрее «ликвидировать военно-воздушную базу противника на острове Эзель и Даго», откуда только и оставалась возможность такие налеты осуществлять, вопросами этими занималось германское командование на самом высоком уровне и, следовательно, их значение выходило на уровень стратегический.

О том, какое значение придавало налетам советское военно-политическое руководство можно судить по тому, что уже 13 августа 1941 г. пяти летчикам-балтийцам было присвоено звание Героя Советского Союза - полковнику E.H.Преображенскому, капитану В.А.Гречишникову, капитану М.Н.Плоткину, капитану А.Я.Ефремову, капитану П.И.Хохлову. Позднее, 16 сентября 1941 г. за успешные боевые рейды  на Берлин это же звание было присвоено пяти армейским летчикам группы ДБА - майорам В.И.Щелкунову и В.И.Малыгину, капитану В.Г.Тихонову, капитану Н.В.Крюкову, лейтенанту В.И.Лахонину

В 1970-ые гг. у дороги, там, где начинался аэродром Когул, установили памятный знак, на котором было высечено на русском и эстонском языках: «Отсюда, с аэродрома Когула, поднялись в воздух в 1941 г. летчики Краснознаменного Балтийского флота, первыми бомбившие Берлин». Те, кому в независимой Эстонии не по душе напоминание о подвигах советских воинов в годы войны, памятный знак разрушили. О нем сегодня напоминает только остаток бетонного фундамента.

Между тем советские летчики, причем не только удостоенные звания Героев, приложили поистине героические усилия, чтобы нанести удары по столице Третьего Рейха. Рейды на Берлин сопровождались не только крайним напряжением всех физических и моральных сил, которые испытывает летчик бомбардировочной авиации при выполнении большинства боевых задач. Стоит отметить такие дополнительные факторы, как преодоление психологического барьера при 7 - 8 часовом полете без истребительного прикрытия над контролируемой противником Балтикой и территорией Германии. Летали на предельной высоте в 6000 - 7000 м, которая только и могла защитить самолет от средств ПВО. Температура в кабинах опускалась в ходе полета на больших высотах до минус 35 - 40 град., работать приходилось в кислородных масках. При этом бортовые огни отключались, а это крайне усложняло сохранить строй, ориентируясь на едва различимый моторный выхлоп впереди летящей машины, и приводило к тому, что многие самолеты выходили на цели самостоятельно, в отрыве от группы. Состояние навигационного оборудования и квалификация штурманов, которые должны были вести машину самостоятельно, не ориентируясь на более опытного ведущего, накладывало дополнительную нагрузку на экипаж. 

Ввиду отсутствия герметизации кабины, возникали также всевозможные физиологические проблемы. Летчику в зимнем обмундировании в то жаркое лето надо было адаптироваться к перепаду температур на земле и в полете. При столь длительном пребывании на большой высоте нужно было справляться с высотным метеоризмом, для которого характерны рвота и учащенное сердцебиение, кровотечение из ушей, из носа, из-под ногтей. Причем чаще всего метеоризм остро проявлялся на пике напряженной работы экипажа, во время бомбометания. О подобных вещах вспоминают не часто, но именно подобные обстоятельства, осложняя боевую работу, заставляли летчиков, причем регулярно, действовать буквально вне пределов человеческих возможностей. Участники тех событий вспоминают, как полковник Преображенский, прилетев на свой аэродром, часто ложился на землю прямо на стоянке, едва спустившись из кабины. Так вели себя по возвращении и другие участники налетов, но чтобы авторитетный командир на глазах подчиненных демонстрировал подобную «слабость», надо было довести его до полуобморочного состояния.

Говоря о налетах на Берлин в августе-сентябре 1941 г., нельзя обойти вниманием действия тяжелых бомбардировочных авиаполков ДБА. Несомненно, тяжелые бомбардировщики, учитывая вес бомбового залпа, могли сделать удары куда более эффективными. Вот почему личным распоряжением Сталина была подготовлена авиагруппа из состава вновь сформированной 81-й бомбардировочной авиадивизии ДД. Командиром дивизии назначили известного полярного летчика Героя Советского Союза комбрига М.В.Водопьянова, на службу в это формирование направлялись летчики-испытатели НИИ ВВС, опытные пилоты Полярной авиации и ГВФ, а на вооружение поступили практически  все находившиеся в составе ВВС Красной Армии новые тяжелые бомбардировщики ТБ-7 и дальние бомбардировщики Ер-2.

Принимая во внимание требуемую дальность действия, состояние грунтовых полос аэродромов и износ двигателей, бомбардировщики ДБ-3 загружались при налетах на Берлин только 500 - 700 кг бомб при нормальной нагрузке 1000 кг, в то время как в ТБ-7 мог нести при выполнении подобной задачи до 2000 кг бомб. При этом бомбы калибром от 250 кг до 2000 кг могли размещаться во внутреннем бомбоотсеке. Бомбардировщик Ер-2, не отличаясь от ДБ-3 по нормальной загрузке, мог брать на борт при дальних полетах бомбовую зарядку, близкую к нормальной. Однако на практике на внутреннюю подвеску в Ер-2 загружали по семь ФАБ-100.

Дислоцированный в Коврове 432-й тяжелый бомбардировочный авиаполк (полковник В.И.Лебедев) был вооружен ТБ-7 и насчитывал к началу августа 1941 г. 24 самолета, в 433-м тяжелом бомбардировочном авиаполку (полковник Н.И.Новодранов) числилось 40 Ер-2. Однако, далеко не все бомбардировщики 81-й авиадивизии были полностью исправны и пригодны для дальних перелетов. Во всяком случае на совещании у Сталина Водопьянов заявил о боеготовности только 22 бомбардировщиков.

10 августа 18 наиболее надежных и боеспособных ТБ-7 и Ер-2 прибыли на аэродром подскока в Пушкино под Ленинградом, а в ночь на 11 августа лишь 12 машин приняло участие в операции. Еще при взлете две перегруженные машины потерпели аварии, в результате на Берлин ушло 7 ТБ-7 и 3 Ер-2. Ненадежная работа техники, противодействие ПВО противника, а также огонь собственной зенитной артиллерии и действия истребительной авиации, которые не были, к сожалению, заранее оповещены о совершенно секретной операции и пролете незнакомых по внешнему виду машин, привели к тому, что до Берлина долетели и сбросили бомбы всего два ТБ-7 и два Ер-2, а один ТБ-7 отбомбился по предместьям вражеской столицы. На свой аэродром вернулись два самолета - ТБ-7 и Ер-2, а еще один ТБ-7 на последнем литре горючего совершил вынужденную посадку в Торжке. Экипаж Водопьянова, долетев до Берлина и успешно отбомбившись, попал на обратном пути под зенитный огонь, получил повреждения и сел на вынужденную на оккупированной территории Эстонии. Через два дня летчикам удалось выйти к своим.

Провал в применении тяжелых бомбардировочных авиаполков для ударов по Берлину был очевиден. Причем дело было не только в поспешной организации операции и слабом руководстве, но в низких летных качествах новых, еще сырых и не доведенных машин. Для дальних боевых полетов они были явно не готовы. Налеты на Берлин были продолжены только с острова Эзель с использованием бомбардировщиков ДБ-3 и ДБ-3ф.

                (Продолжение следует)

Продолжение - http://www.proza.ru/2017/03/11/2087


Начало очерка - http://www.proza.ru/2015/08/04/1674


      Использованная литература - http://www.proza.ru/2016/03/23/2198