Квазимодо

Экспромт о Квазимодо. – Ты о чём?! – О современном искусстве, точнее о предполагаемом будущем его. – И там ты специалист? – Нет, что ты, я в этом деле «чайник». Но только что прослушал телевизионную авторскую передачу «Тем временем», обсуждали эту тему. Она меня так задела, что я в час ночи это пишу. Говорили об искусстве и в нём табу. Решили: нет там их и не будет. Я – «чайник» в этом деле, но скажу: без нормы – формы люди сгинут. Рога, копыта, шерсть вернутся в наш облик, не совсем человеческий. Купец – хозяин на нас найдётся. Он предкам нашими был замечен. В тот раз дело его не вышло, - вернуть назад весь род людской. Теперь он будет более ушлым – найдёт путь тот же, но и другой. Куда несёт людей поток? Поток свободы для всего. В тупик? Упрёмся в потолок? Не ведаем, что там оно… Вечное море или болото, смотря куда поток выходит. Нам выбрать курс свой не дано: солнце восходит и заходит. Нам это кажется, конечно, но что поделаешь, так мы живём: так было и так будет вечно. Давай поговорим о чём – ни будь другом.  Только что в книге «Собор парижской богоматери» о том, как выбирали там, во Франции, главного шута. Вначале было решено избрать его традиционно: во время шутовской театральной постановки. Известный в то время поэт написал сценарий и руководил процессом. Но неожиданно дело не пошло по плану. Зритель решил избрать главного шута по гримасам. Какая оргия поднялась! Всё смешалось в общем безумии. Большая зала превратилась в чудовищное горнило бесстыдства и веселья, где каждый рот вопил, каждое лицо корчило гримасы, каждое тело извивалось. Всё вместе выло и орало. Поэт кричал: «Но нет, это недостойно меня. Не надо мстить! Будем бороться до конца. Власть поэзии над толпой велика, я образумлю этих людей. Увидим, кто восторжествует – гримасы или изящная словесность». Увы! Он остался единственным зрителем своей пьесы. Толпа выбрала главным шутом Квазимодо. Рожа его была воистину изумительна! Она воплощала смешанное уродство, которое в своём воображении создала толпа. Трудно описать этот четырёхгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой, обломанные кривые зубы, эту растрескавшуюся губу, над которой нависал, точно клык, один из зубов, это раздвоенный подбородок… Но ещё труднее описать ту смесь злобы, изумления, грусти, которые отражались на лице этого человека. Одобрение толпы было единодушным! Гримаса была его настоящим лицом. Вернее, он весь представлял собой гримасу. Громадная голова, поросшая рыжей щетиной; огромный горб между лопаток и другой, уравновешивающий его, - на груди; бёдра настолько вывихнутые, что, что ноги его могли сходиться только в коленях. И, несмотря на это уродство, во всей его фигуре было какое – то грозное выражение силы, проворства и отваги, - необычное исключение из того общего правила, которое требует, чтобы сила, подобно красоте, проистекала из гармонии. Таков был избранный главный шут. Квазимодо – горбун. – Напугал ты меня этим Квазимодо. Слово такое давно слышал, но не знал, каков он! – Это прообраз культуры без нормы, без табу. В. Лоб.