272 Александр Якимушкин 05 12 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 272. Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Мир и мы. Александр Якимушкин. 05.12.1973 г.

Фотоиллюстрация из второго тома «ДМБовского» альбома автора:

Слева-направо, сверху-вниз:

1 фото. Первое появление в «ленкаюте» БПК «Свирепый» «молодого» матроса Александра Викторовича Якимушкина, минёра БЧ-3, период службы 22.04.1973 года - 15.02.1974 года.

Обратите внимание, Сашка стоит на фоне одного из стендов фотолетописи БПК «Свирепый» - «Храним славные традиции «Свирепого». На стенде героические моменты первой БС (боевой службы) БПК «Свирепый» в Северной Атлантике.

2 фото. Сашка Якимушкин разворачивает портативный репортёрский магнитофон для монтажа новогоднего поздравления экипажа с Новым 1974 годом.

3 фото. Александр хотел, чтобы я снял его серьёзным, а я его всячески смешил…

4 фото. Здесь на фото выразился весь открытый, искренний, честный и азартный характер личности Александра Викторовича Якимушкина.


В предыдущем:

О! Гавана! О, море! О, пальмы!

Буэнос диас, сеньорита! Кэ таль? Энкантадо! Сокорро! Ой те киеро! Куанто лэ дэбо? Порке?.. Лосьенто… Грасьяс, чикита! Адьйос! Аста маньяна!    

Это обращение к молодой кубинке на «испанском языке» «крутилось» у меня на языке с утра до вечера и я упражнялся в нём, «оттачивая» своё «кубинское произношение»…

При этом я хорошо понимал, что неосторожный вопрос с намёком «Сколько стоит ваша любовь?» может вызвать не только локальный интимный конфликт, но и международные осложнения, поэтому осмеливался его задавать максимально шутливым тоном и только «про себя».

Что ж, я волей или неволей, как и все остальные молодые люди-моряки БПК «Свирепый», искал, мечтал и жаждал нежданно-нагаданной встречи с той самой !незнакомкой», которая может встретиться на жизненном пути…

Письма от Оленьки – светлой летней пушинке, встреченной мною в электричке «Москва – Калуга 1» в июне 1973 года, - приходили редко и они были моей истинной многогранной, интересной, насыщенной, но напряжённой душевной «работой».

Читать, обдумывать, осмысливать и осознавать письма Оленьки – это был «труд», напряжённый труд, а писать ответы – ещё более напряжённое и волнительное занятие. Мне было очень интересно читать её письма и писать ей ответы на 12-16 тетрадочных страницах, но хотелось ещё чего-то такого, что может дать только живая, близкая и весёлая девушка…

Вот почему я мысленно повторял и повторял на разные лады: «Буэнос диас, сеньорита!»…

Приближался Новый год и мамино традиционное давнишнее пожелание старшему сыну Юре «встретить на жизненном пути Снегурочку, чтобы отогреть её живым сердечным теплом и дыханием поцелуя», по наследству перешло ко мне, хотя мне мама такого пожелания ещё не писала. Вот почему это пожелание вызревало во мне неосознанным и естественным желанием…

Моя душа хотела праздничных ощущений, исполнения мечты и со среды 5 декабря 1973 года предновогодние чудеса начали сбываться…

Весь вторник и в среду 4-5 декабря 1973 года в военно-морской базе и в городе Балтийск стояла пасмурная дождливая погода, ночью было минус 0,4-1,5°С, утром 0,4-1,7°С тепла, днём температура воздуха повышалась до 2-3,6°С и всё время моросил дождь (7,6-16,6 мм осадков).

Моё хождение на почту за письмами и газетами становилось «невыгодным», потому что потом м не с большим трудом получалось высушить мокрые штаны моей рабочей робы и бушлат, они за время топтания у крыльца почты промокали насквозь.

Командир БЧ-5, капитан-лейтенант Силкин Валерий Николаевич сам лично осмотрел мою «ленкаюту» и убедился, что электрический калорифер мне действительно нужен, потому что работать в «адском холоде ленкаюты» мокрому человеку практически было невозможно, а обогревать помещения библиотеки и «ленкаюты», - это значит, греть весь нос корабля…

Поэтому корабельные электрики притащили мне большой  «трёхскоростной» электрический нагревательное устройство с двумя «тэнами», которые при включении «на третьей скорости» разогревались почти докрасна и быстро согревали воздух в «ленкаюте».

Правда, при этом воздух в «ленкаюте» был «по вкусу» похож на запах металлургического цеха или топки котла в котельной, но я к нему быстро привык и мой настольный вентилятор и иллюминатор помогали мне создавать приемлемую атмосферу (хотя гостям поначалу «шибало в нос» отменно…).

Вскоре я нашёл оптимальное расположение электро-калорифера в «ленкаюте» и «на малой скорости» в моём «мавзолее», как шутили молодые ребята, было уютно и тепло.

Вот в эту уютную атмосферу, насыщенную творческим ожиданием, утром перед началом очередных занятий по боевой и политической подготовке, шагнул через порог неслышным шагом незнакомый матрос, который по виду был одновременно очень похож на молодого «салагу» и на живого Деда Мороза…

Я поздно услышал робкий и вежливый стук в дверь, потому что был занят реализацией моей новой идеи – корабельной радиогазеты.

По моей задумке, ребята сами должны были сами вести репортажи с боевых постов о ходе боевой подготовки, сами должны были брать друг у друга интервью, сами спрашивать и сами отвечать, в том числе на экзаменационные вопросы для повышения классной квалификации, а все «радиослушатели» должны были всё это слушать, восторгаться, отмечать, запоминать и слегка завидовать тем, у кого это получается лучше всех…

Всё это я «выпалил» вдруг и внезапно этому «молодому» незнакомому человеку, который всё ещё стоял в дверях «ленкаюты» и молча с немым улыбчивым восторгом «зрил» на меня…

- А?! Какова идея?! – спросил я этого моряка и отметил, что он не перебивал меня, слушал, и на его лице отразилось искреннее понимание и одобрение моей идеи.

- Вы кто? – спросил я этого человека, невольно и инстинктивно называя его на «вы». – Что вам нужно?

- Я Александр Якимушкин, - густым мужским голосом представился матрос и улыбнулся так, что я сразу же, мгновенно, не задумываясь определил, - это тот человек, который мне нужен. Потому что Саша Якимушкин всем своим видом «излучал ум, честь и совесть нашей эпохи» - он был коммунистом…

Александр Якимушкин был небрит и у него были красивые мужественные усы. Сам он был небольшого роста, коренастый, сильный и на вид очень добрый, умный, сдержанный, но в то же время эмоциональный, понятливый, отзывчивый.

Сходу, с порога, Саша Якимушкин включился в мою идею с радиогазетой и мы, используя наш маленький репортёрский магнитофон, стали разыгрывать случай взятия интервью о прибытии новобранца на корабль, то есть новоприбывшего на службу матроса.

Я сходу придумывал вопросы и задавал их Сашке, а он, практически с секундной заминкой, отвечал на эти вопросы так, что мне даже не приходилось его поправлять и редактировать его речь.

Так незаметно мы «играли и играли» в игру под названием «корабельная радиогазета», придумывая всё новые рубрики и тут же, в стиле «деловой игры», опробуя эти рубрики на магнитофоне.

Слушать свою речь и свои ответы из динамиков было чертовски интересно! Мы с Сашкой хохотали в смешных местах, замечали ошибки и оговорки, совместно указывали на неудобные по звуку и содержанию места в «трансляции», а потом спорили, как лучше делать монтаж и перемонтаж радиогазеты.

Сашка Якимушкин был приписан к БЧ-3 (минно-торпедной) боевой части БПК «Свирепый», имел высшее образование, был уже семейным человеком, работал учителем физике в одной из школ Балтийска, по-моему, был народным депутатом местного Совета народных депутатов.  По закону СССР о воинской обязанности он должен был после ВУЗа отслужить один год на действительной военной службе. Сашка Якимушкин сам вызвался служить на флоте, на надводных кораблях…

Нашу активную, интересную и весёлую работу-игру прервал посыльный от командира БЧ-3, старшего лейтенанта Белонина Олега Анатольевича, - тот так и не дождался посланного в корабельную библиотеку за нужной книгой «салагу» Якимушкина.

Мы с моим тёзкой «прозанимались» радиогазетой и разговорами без малого три часа…

Сашка Якимушкин с огромным сожалением и с весёлой беспечностью отбыл вместе с нарочным матросом к себе в кубрик. Потом я узнал, что он был «наказан» внеочередным нарядом на хозработы, испытал от командира БЧ-3, офицеров и от «годков» «весомую порцию» традиционных унижений и оскорблений, которым подвергаются в назидание нерадивые матросы-салаги…

Александр Викторович Якимушкин со свойственной ему выдержкой и пониманием взрослого человека-учителя, всё стойко перенёс, посчитал выпавшие ему испытания «проверкой на прочность», не стал никому жаловаться, сопротивляться или противодействовать, а своим мягким, покладистым нравом и характером, наоборот, очень быстро завоевал сердца, умы и души своих товарищей. Его просто приняли и полюбили, потому что Сашка Якимушкин был «Человек»…

Так на некоторое время я обрёл друга, сподвижника, помощника и товарища, который стал самым главным для меня «независимым оценщиком» всего того, что я делал на корабле по части комсомольской воспитательное и просветительской работы.

Причём наша дружба с Сашкой Якимушкиным с самого первого мгновения стала искренней, открытой, свободной, яркой и насыщенной.

Самое главное – коммунист Александр Викторович Якимушкин меня понимал как никто другой на корабле и принимал меня таким, каким я был на самом деле...