299 Мой брат мичман ЧФ 15 01 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 299. Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Мир и мы. Мой брат мичман ЧФ. 15.01.1974 г.

Фотоиллюстрация из домашнего фотоальбома Суворовых:

Мои родители: папа, Суворов Сергей Иванович, мама, Суворова (Максимова) Нина Васильевна и мой брат Юра, Суворов Юрий Сергеевич, мичман Черноморского флота. Город Суворов. Июль. 1973.


В предыдущем:

Военно-морская служба на БПК «Свирепый» продолжалась властно, бескомпромиссно, чётко и беспощадно…

Начало января 1974 года в Калининградской области и в Балтийске было слегка морозным по ночам, безоблачным и сухим. По ночам температура воздуха опускалась до минус 9,2°С (один раз 11 января 1974 года до минус 11,4°С), а днём держалась на минус 1,4-2,4°С. С понедельника 14 января 1974 года стал падать лёгкий снежок и тонким слоем покрыл всё вокруг…

С начала 1974 года до этого дня (15 января 1974 года) я получил долгожданное письмо от моего старшего брата Юры, в котором он прислал мне пять своих фотографий и объяснение о разводе с Галей и о новой женитьбе на Вале, его новой подруге жизни…

Юра писал, что служит мичманом, механиком на БПК пр.61 и 19 января 1974 года они «уходят в Чёрное море «в сборпоход» (поход кораблей, собранных в КУГ для выполнения какой-либо боевой задачи), что «сдали курсовую задачу «К-1» на «хорошо», что он «видел в Севастополе корабли пр.1135 с Балтики» и «имеет представление о БПК «Свирепый», что 1-3 марта 1974 года они «уходят до июля на БС (боевую службу)».

Возникшее напряжение в нашей семье после развода Юры с Галей, и после приезда Юры со своей новой подругой Валей в родительский дом, в город Суворов, я в письме к родителям комментировал так:

«Пусть Юра снова станет для вас «милым, золотым, любимым сыночком Юрочкой», а я просто «Сашкой», но расположите его к себе! И боже вас упаси писать ему, что он неправ. Всё забудьте пока. Он сам обо всём вспомнит. И скорее ему пишите. Ведь на БС (боевой службе) ему будет не до нас, и даже не до Вали. Вы не знаете, что такое БС… - это фронт, где непрерывно идут бои и это очень тяжело. Так вот, он придёт с БС (боевой службы) измученный, истосковавшийся, сразу наделает «глупостей» и женится, и тогда мы его совсем потеряем. Уж лучше пусть его действия будут согласованы с вашими. Я думаю, что я правильно всё написал. Главное сейчас – помириться. Дьявол! Как поздно мы с ним стали переписываться! Я ведь мучился, места себе не находил. Да! Ответ пишите вместе. Папа, я хочу узнать, как и что ты думаешь по поводу этого моего письма. Так «быть или не быть?», вот в чём вопрос…».

О себе 15 января 1974 года я писал так:

Получил твоё письмо, мама. Спасибо за вырезки (из журнала «Квант»). Одну задачку по физике решил тут-же, в уме. Ребята шутят: «Салага! Только что со школьной скамьи! Видали, всё ещё физику с математикой помнит!». А сами с интересом сомтрели как  решал задачу и сожалели, что сами всё уже позабыли. А я орал, прыгал и от радости, всё решал и решал задачи. Прямо за обедом…

Присылайте мне ещё такие же вырезки. Список литературы (учебной) вышлю потом. Сейчас учиться совсем некогда. Получил всю новую книжную и учебную литературу (к политзанятиям). К нашей крейсерской корабельной библиотеке добавилось 1398 новых книг и учебников…

Сейчас будет большая ревизия и инвентаризация имущества БПК «Свирепый», в том числе книг библиотеки и имущества «ленкаюты». Что-то будет списано, но всё, что есть, записано в инвентарные книги и каталоги. Работа! Аховая…

Делаю новые стенды (наглядной агитации). Рисую выпуски сатирической газеты «Ну, погоди!». Кстати, вокруг этой стенгазеты стихийно возник кружок матросов-редакторов и матросов-корреспондентов (результат моего обращения к ребятам в мой день рождения).

Да ещё мою «шхеру-ленкаюту» переоборудуют, делают новые стеллажи (по моему проекту). Заодно я сам прорезал переборку кладовки по правому борту и у меня получился тесный, но уютный холодный отсек-шхера для хранения маминых припасов из посылок (там было холодно, как в холодильнике, так как рядом был «канатный ящик» со свёрнутой якорной цепью).

Учу молодых рулевых рулевому делу. Репетировали и отрабатывали:
 
приём и сдачу вахты рулевого у штурвала;
репетование (повторение) и исполнение команд на руль;
действия вахтенного, подвахтенного и рулевого по сигналам «учебная» и «боевая тревога!»;
содержание в порядке своих боевых постов по боевому расписанию;
быстрое перемещение по кораблю по боевой тревоге на отдалённые боевые посты (румпельное отделение);
все виды и формы связи между ходовым мостиком и румпельным отделением;
корректировка и исправление карт;
ведение наблюдения за обстановкой на море;
приём и передача сигналов флажками и светом сигнального прожектора и многое другое).

Эти занятия я всегда делал в игровой форме, максимально приближенной к реальной «боевой обстановке» и с удовлетворением смотрел, как молодые матросы морщатся и почёсывают шишки на стриженных «под ноль» головах точно так же, как я в своей военно-морской молодости…

Кстати, молодые матросы-рулевые приходили уже обученные в морских школах ДОССАФ или в учебных отрядах, но всё равно «тушевались», медлили, неуклюже, с трудом и «семью потами» выполняли, вообще-то, очень простые обязанности рулевого…

«Годки», особенно, «ДМБовские годки» собирались группами, чтобы посмотреть, как я «вожаком» сам бегаю впереди «салаг» и «молодых» и делаю все задания быстрее и лучше, чем они.

- Суворов! – орали они мне перед подходом к очередному трапу с водонепроницаемой крышкой или к тамбуру с бронированной дверью и высоким комингсом. – Бегом по трапу!

Дудки, ребята! Я уже свои шишки набил! Теперь я бегал с вытянутой вперёд ладонью и вовремя быстро поворачивал тугие штурвалы и рычаги дверей и люков…

Молодые матросы-рулевые с трудом за мной поспевали, отдувались, но не отставали, а старались меня превзойти и я этому им очень сильно помогал. То же самое делали и сигнальщики БЧ-4, с которыми я в эти учебные боевые тревоги очень сильно подружился.

Вскоре я уже смог передать практически все свои дела командира отделения рулевых молодому старшему матросу и опять почти полностью переключиться на выполнение «негласных» обязанностей комсорга БПК «Свирепый», художника, фотографа, библиотекаря, почтальона и помощника заместителя командира корабля по политической части, старшего лейтенанта А.В. Мерзлякова, который очень ждал повышения звания до капитан-лейтенанта…

Сегодня, во вторник 15 января 1974 года, я получил четыре письма от школьных товарищей и подружек!

Шурик Каргин («Кога») писал, что ему «трудно учиться (в институте), но очень хочется».

Любаша Цыновкина писала, что она уже не Цыновкина, а с 6-7 января 1974 года Полесская, что «парень (муж) хороший, суворовский, что она счастлива и ещё, к тому же, едет на лыжные соревнования в Калинин».

Тоня Фирскова писала, что живёт в Москве и её письмо было «завязательным», для начала переписки.

Четвёртое письмо было от моего старшего брата Юры…

Вот такие дела…

«Я здоров, чего и вам желаю. Передайте привет тёте Кате и Ане Жуковой. Задержался я с ответом по вполне понятным причинам (начало учебного года на корабле по боевой и политической подготовке).

«Всё, целую вас крепко-крепко, ваш «великовозрастный» (уже 21 год!) сынишка, Саша».