307 Неписаные флотские законы 19 01 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава 307. Балтийское море. ВМБ «Балтийск». БПК «Свирепый». Мир и мы. Неписаные флотские законы. 19.01.1974 г.

Фотоиллюстрация из второго тома ДМБовского альбома автора: ВМБ «Балтийск. БПК «Свирепый». Внезапный выход в море на пересдачу курсовой задачи «К-1». Только что услышал от замполита, старшего лейтенанта А.В. Мерзлякова его откровения по неписаным флотским законам. 19.01.1974 г.


В предыдущем:

Об изменении требований по отработке курсовых задач «К-1», «К-2», «ПВО» и «ПЛО» вполголоса, спокойно и даже буднично докладывал и рассказывал наш командир БПК «Свирепый», капитан 2 ранга Е.П. Назаров на партийном собрании офицеров корабля, а потом командиры боевых частей, уже не так подробно, но всё же понятно и «прозрачно», передавали нам, матросам и старшинам, на занятиях по боевой и политической подготовке. Может быть, поэтому никто из ребят особо не роптал на частые выходы БПК «Свирепый» в море, на частые учебные боевые тревоги, на практические занятия и изнуряющие тренировки. Мы беспокоились только за «молодых» и «салаг», выдержат ли они…

Мы просто обязаны были быть лучше подготовлены, чем американцы или натовцы, так как наши флота явно уступали «ихним» по численности, по базам снабжения и обеспечения. Поэтому нам ничего не оставалось кроме, как «перещеголять» их по качеству боевой подготовки, по самоотверженности, храбрости и воинскому мастерству. Об этом я сказал на комсомольском собрании и моряки со смехом меня поддержали, заявив, что «по части перещеголяния мы дадим американцам фору».

На БПК «Свирепый» осталось очень мало матросов и старшин, которые помнили, как мы сдавали первую в истории корабля курсовую задачу «К-1». По примеру экипажа ЬПК «Бдительный», первенца кораблей проекта 1135 типа «Буревестник», мы тоже взяли повышенные социалистические обязательства «сдать курсовую задачу «К-1» практически одновременно с ходовыми испытаниями корабля». Вот почему нам, молодым матросам первого экипажа БПК «Свирепый» было чрезвычайно труднее, чем морякам сегодняшнего дня (начала 1974 года).

Дело в том, что на данный момент времени (октябрь-декабрь 1973 года) в ВМБ «Балтийск» среди однотипных кораблей пр.1135 не было более боеспособного и готового к боевым действиям, чем БПК «Свирепый». Вот почему весь боезапас корабля так и не был сдан в «Арсенал». Вот почему мы находились в постоянной БГ (боевой готовности). Вот почему мы регулярно и внезапно выходили в море и тренировались, тренировались и тренировались…

Однако в октябре-ноябре 1973 года «сыграли ДМБ» и ушли с БПК «Свирепый» многие опытнейшие моряки, среди которых были:

Аносов Борис Алексеевич, радиотелеграфист, дата призыва 16.11.1970,
Бабаченко Валерий Николаевич, командир отделения минёров, дата призыва 20.11.1970,
Брюховецкий Константин Васильевич, командир отделения электриков, дата призыва 12.11.1970,
Варава Александр Михайлович, старший радиометрист ПИП, дата призыва 19.11.1970,
Вахний Виктор Иванович, старший электромеханик, дата призыва 17.11.1970,
Вишневский Николай Иванович, старший электрик ПЛО, дата призыва 09.11.1970,
Гайдук Анатолий Сергеевич, минёр, дата призыва 22.11.1970,
Горловский Микалин Владимирович, старший телемеханик, дата призыва 20.11.1970,
Дондаков Батар Буяндрович, старший кладовщик, дата призыва 12.11.1970,
Евдокимов Вячеслав Михайлович, старший радиометрист БИП, дата призыва 20.11.1970,
Егоров Николай Петрович, старший электромеханик, дата призыва 12.11.1970,
Жигалкин Борис Борисович, старший электрик, дата призыва 19.11.1970,
Казённов Юрий Васильевич, радиотелеграфист, дата призыва 16.11.1970,
Каноненков Александр Павлович, старший комендор, дата призыва 30.10.1970,
Клапин Степан Изотьевич, командир отделения комендоров, дата призыва 16.11.1970,
Крупник Анатолий Григорьевич, командир отделения электриков артиллерийских, 18.11.1970,
Кутузов Александр Николаевич, радиометрист артиллерийский, дата призыва 09.11.1970,
Мазур Пётр Евтихович, командир отделения радиометристов-наблюдателей, 22.11.1970,
Мальченков Николай Иванович, старший радиомеханик, дата призыва 09.11.1970,
Мартынов Анатолий Михайлович, электрик штурманский, дата призыва 12.11.1970,
Морозов Николай Николаевич, командир отделения механиков БП ЗАС, дата призыва 19.11.1970,
Паринов Александр Васильевич, старший механик ТФ ЗАС, дата призыва 16.11.1970,
Пономарёв Евгений Николаевич, электромеханик, дата призыва 16.11.1970,
Прибылов Александр Иванович, командир отделения механиков ТФ ЗАС, дата призыва 14.11.1970,
Рябчук Леонид Александрович, старший минёр, дата призыва 22.11.1970,
Стельмах Александр Васильевич, электрик сильного тока, дата призыва 15.11.1970,
Схабо Мадин Юсуфович, старший дозиметрист, дата призыва 19.11.1970,
Урмаш Алексей Ефимович, старший комендор, дата призыва 19.11.1970,
Фёдоров Виктор Петрович, командир отделения мотористов, дата призыва 12.11.1970,
Федулов Александр Петрович, комендор, дата призыва 09.11.1970,
Червяков Александр Николаевич, радиотелеграфист, дата призыва 19.11.1970,
Бокша Александр Николаевич, старший радиометрист БИП, дата призыва 20.11.1970 г.
 
Большинство этих осенних «ДМБовских годков» 1973 года были моими друзьями, практически все – товарищами, а Славка Евдокимов («Евдокимыч» или «Лався» - в зависимости от его настроения) и Виктор Фёдоров («Федя») были лучшими друзьями.

К концу срочной военно-морской службы на БПК «Свирепый» все эти ребята становились опытнейшими моряками, классными специалистами, некоторые – мастерами военного дела, а также уже имели вполне сформировавшиеся личности, знали, что они хотят и как этого добиваться. Мы были разными по характерам, темпераментам и по национальности, но все мы были настоящими «братишками», потому что прошли очень суровую «школу жизни» во время подготовки и сдачи курсовых задач «К-1», «К-2», «ПВО» и «ПЛО» и во время похода на первую БС (боевую службу) в Северной Атлантике.

Теперь обновлённому осенним призывом экипажу БПК «Свирепый» необходимо было в кратчайшие сроки показать самим себе и командованию 128-й бригады 12-й дивизии ракетных кораблей, что мы способны к самостоятельному одиночному плаванию в открытом море, к выполнению самых разных боевых задач. Проверить это можно было только в реальной «боевой» обстановке.

Вот почему «как гром среди ячного неба» был слух о том, что мы что-то «упустили» и не получили отличную оценку за упражнения или элементы курсовой задачи «К-1»…

Курсовая задача «К-1» - это основная задача, которую обязан выполнить любой корабль военно-морского флота. После сдачи-приёмки «К-1» корабль считается боеспособным, входит в негласную «компанию боевых кораблей», обретает всеобщее признание, уважение и некоторую (первичную) славу.

Боевые корабли, успешно сдавшие курсовую задачу «К-1» уже имеют парво поднимать вымпелы, та как начинают выходить в море для выполнения боевых стрельб, упражнений и на этих кораблях выходят в море высшие командиры и начальники. Кстати, за выходы в море, экипажу начинают выплачивать «морское довольствие»…

Одно из первых и почётных естественных соревнований на флоте – это завоевание с первого раза оценки «отлично» при сдаче-приёмке курсовой задачи «К-1» КПНК ВМФ (курса подготовки надводных кораблей). Только после успешной сдачи «К-1» корабль получает право выполнять элементы курсовой задачи «К-2» и последующих упражнений боевой подготовки.

БПК «Свирепый» негласно взял на себя обязательство подтвердить отличную оценку задачи «К-1» с первого раза, и вдруг, - такой «облом». Мы недоумевали…

Курсовая задача «К-1» состоит из элементов:
организация стоянки корабля в базе,
повседневная организация жизнедеятельности корабля,
боевая организация корабля,
приготовление корабля к бою и походу,
съём и постановка корабля на якорь и швартовы,
выход в море и заход в базу.

Естественно, кроме практических упражнений должны быть выполнены все требования по документальному оформлению этих элементов, то есть, оформлены все боевые книжки, инструкции, записи в журнале боевой подготовки, штурманское и навигационное обеспечение выхода в море и т.д.

Наш командир корабля, капитан 2 ранга Е.П. Назаров был уже опытнейшим командиром боевого корабля, кавалером Ордена Красной звезды, участником нескольких боевых походов. Командиры боевых частей также были уже опытными моряками, потому что за нами была БС (боевая служба) в Северной Атлантике в период «Войны Судного Дня 1973 года», то есть, практически, в условиях постоянной угрозы открытых боевых действий КУГ (корабельных ударных группировок) «вероятного противника». Что же нам не хватило для отличной оценки?

Напряжение в экипаже во время внезапного выхода в море было таким, что матросы и старшины лишний раз не рисковали появляться в коридорах или праздно пребывать в кубриках или на боевых постах, - офицеры и командиры боевых частей гоняли всех прочь с дороги, особенно «с глаз» начальства…

Когда прозвучала команда «Экипажу обедать», мы учуяли из камбуза запах жареной картошечки на сливочном масле и жареной рыбки, не хека, а какой-то другой рыбки, вкусной… Увы, эта картошечка и эта жареная рыбка предназначалась не нам. В этот раз мы обедали в столовой молча, тихо и быстро.

На этот раз проверяющие нас командиры и начальники (командование бригады и дивизии), вероятно, были довольны, потому что мы сами видели и чувствовали, что весь экипаж, как один человек, чётко и слаженно отработал с выходом в море, с маневрированием в военной гавани, с выполнением всех сигналов тревог и команд командира корабля, старпома и вахтенного офицера.

Замполит, старший лейтенант А.В. Мерзляков, «спрятавшись» на время в «ленкаюте» от начальства (вероятно, «пас» меня, чтобы я «не высовывался») поведал мне, что «недовольство нами выразил один из штабных» руководителей, который, якобы, «имел зуб» на нашего командира корабля, хотя перед этим «этот штабной» в ходе контроля за отработкой курсовой задачи «К-1» сделал запись в журнале боевой подготовки БПК «Свирепый», что «в целом элементы задачи К-1 считать отработанными». Теперь же выявились какие-то «недостатки», «нарушения санитарных условий на корабле» и т.д.

Я сразу же вспомнил казусный случай во время ходовых испытаний и сдачи курсовой задачи «К-1» зимой 1972 года – ранней весной 1973 года, когда один из флагманских офицеров, отказался покинуть гальюн во время продувки фановой системы забортной водой под давлением и был «поднят» фонтаном холодной морской воды из «дучки» к подволоку.

Александр Васильевич не поверил мне, смеясь, потребовал «подробностей» и мы с ним ещё вспомнили несколько смешных случаев военно-морских приколов, шуток и розыгрышей. Впервые заместитель командира корабля, старший лейтенант Александр Васильевич Мерзляков с азартом, открыто и просто, как с равным, рассказывал мне о своей службе на флоте, на СКРах, о тех приключениях, участниками или свидетелями которых он был.

Может быть, действительно были какие-то существенные недостатки, может быть, кто-то когда-то обиделся на нас, но в этот субботний выход в море мы «играли» учебную боевую тревогу как настоящую, всерьёз.

Согласно плану БП (боевой подготовки) БПК «Свирепый» мы ещё зимой на занятиях проводили обучение и тренировки по элементам задачи «К-1»: элемент № 1 «Повседневная деятельность корабля», элемент № 2 «Боевая организация корабля» и элемент № 3 «Приготовление корабля к бою и походу». Согласен, после ухода «ДМБовских годков» и прихода «салаг» и «молодых» нам было несколько трудно, но мы усиленно готовились.

Проверка готовности БПК «Свирепый» к выходу в море велась с декабря 1973 года и соответствующие офицеры-проверяющие почти постоянно находились на корабле. Другое дело, что они при этом делали?

Естественно, в ходе проверок выявлялись недостатки, которые устранялись в установленные сроки. Я тогда часто говорил ребятам суворовскую фразу: «Тяжело в учении, легко в бою». Это было как раз в то время. Когда я носился сам вместе с молодыми рулевыми по кораблю, чтобы поспасть разными путями в румпельное отделение и учил их работать непосредственно с рулевой машиной.

Кстати, ни я, ни наш командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров ни разу не слышали от командования каких либо неудовлетворительных оценок или слов порицания к штурманской службе. То же самое было и в других боевых частях. Только в БЧ-5 были какие-то «напряги», но и там тоже все замечания устранялись немедленно.

Вместе с тем требования к боевой подготовке БПК «Свирепый» всё ужесточались и к некоторым офицерам  и мичманам, а следом, к матросам и старшинам были применены меры дисциплинарной ответственности.

По закону о статусе военнослужащего дисциплинарная ответственность наступает за дисциплинарный проступок, то есть за противоправное, виновное действие (бездействие) выражающееся в нарушении воинской дисциплины, которое в соответствии с законодательством СССР «не влечёт за собой уголовной или административной ответственности». При этом по уставу ВС СССР «воинская дисциплина – это строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами СССР, общевоинскими уставами и приказов командиров (начальников)». Да, приказ – есть приказ, и он должен выполняться во что бы то ни стало…

Исполнение и выполнение приказов командиров и начальников – это всегда была проблема (может быть, №1) на военно-морской службе. Моряки, даже самые молодые, не лишены здравого смысла и логики, поэтому они в любом случае оценивают, осмысливают и осознают приказы, которые получают. Иногда такие приказы выглядят как проявление волюнтаризма, то есть чванливого, высокомерного, упрямого, «ослиного» поведения и эгоистичного хотения выслужиться, достичь желаемого «без учёта объективных обстоятельств и возможных последствий», то есть «без труда вытащить рыбку из пруда»...

Смена поколений «годков» на «молодых» всегда происходит на кораблях и в воинских частях болезненно, с периодом некоторого кризиса в отношениях, с усилением «годковщины», со сменой стиля поведения, с ломкой «старых традиций» и с приходом «новых веяний». «Молодым», особенно «салагам» очень трудно войти в экипаж корабля, принять его законы и традиции, научиться бвть ловким и внимательным в боевой корабельной жизнедеятельности.

При этом физически развитые «молодые» стремятся сразу же показать на что они готовы и способны, чтобы защититься от «годков» и «годковщины», стараются сами занять доминирующее положение в командах и в экипаже. Поэтому нужно время и терпение, чтобы все страсти улеглись, опять возникла и укрепилась дружба и сотрудничество, наладились отношения. Лучшее средство для этого – учебные боевые тревоги, боевая работа, выходы в море.

Когда мы усиленно поздней осенью 1973 года и в начале зимы 1974 года готовились к сдаче элементов курсовой задачи «К-1» как-то само собой не выполнялась законная норма о предварительном разбирательстве перед наложением дисциплинарных наказаний, времени не хватало…

Поэтому в экипаже было много недовольных и обиженных непонятными приказами и взысканиями, причём, как среди матросов и старшин, так и среди офицеров и мичманов. Особенно щедрым на взыскания был старпом, капитан-лейтенант Н.В. Протопопов. Ему тоже попадало от командира корабля и проверяющих за недостатки в подготовке к сдаче задачи «К-1».

- В результате, - сказал я замполиту А.В. Мерзлякову, - моряки наказываются сразу, без разбирательства, без установления вины виновного, часто просто потому, что не вовремя и не к месту попался на глаза старпому или проверяющему.

А.В. Мерзляков ничего мне на это не сказал и не ответил…

Тогда я намекнул ему, что «может быть, нужно провести комсомольские собрания по поводу исполнения воинской дисциплины и правильному разбирательству её нарушений, в целях предупреждения дисциплинарных проступков»?

- Ты хочешь «разборки» устроить на корабле? – подозрительно спросил меня опытный замполит.

- Я хочу, - сказал я твёрдо, - чтобы всеми выполнялись требования устава, и действовал закон, одинаковый для всех.

Вот тогда-то А.В. Мерзляков и сказал мне с доброжелательной горечью: «Трудно тебе жить будет, Суворов, с таким подходом. Это мы судимся по писаным законам, а живём-то – по не писанным, а не писаный закон гласит: «Я начальник – ты дурак», «У сильного бессильный виноват» и «Правый всегда прав».

- Знаешь, что самое страшное в боевой подготовке на флоте? – спросил меня Мерзляков. – Самое страшное, - это повторение одних и тех же замечаний начальства! Если тебе начальник сделал замечание даже ласковым голосом, в шутку или якобы «по дружбе», то всё равно, это недостаток, и если ты его не устранил, то ты виноват.

- Второй неписаный закон флотской службы таков, - сказал замполит, - ты первый и старший по должности только по погонам, а на деле звание «первый» и «старший» надо заслужить знаниями и делами.

- Третий неписаный закон флотской службы такой: «Чем больше знаешь и умеешь по службе, тем легче засыпаешь и спишь». Вот тогда «Моряк спит, а служба идёт».

Александр Васильевич Мерзляков не на шутку разошёлся и все говорил и говорил мне, а я с интересом слушал и запоминал на всю оставшуюся жизнь его откровения…

- Знаешь, какой приказ начальника самый памятный? – спросил меня замполит. – Тот, который самый никчёмный, напрасный, бестолковый, бесполезный. Хуже всего, когда приказ начальника откровенно неумный, нелогичный, вредный, а ещё хуже, незаконный или преступный, его выполнять особенно тяжело…

- А самый распространённый неписаный закон всех времён и народов, знаешь какой? «Кого еб… чужое горе?».

- Запомни, Суворов. Это ты только для друзей близок и дорог, а для остальных, особенно, для начальников, ты никто и горе твоё, только твоё и ничьё больше. «Отцы-командиры» проявляются только на войне или в море, когда они сами зависят от тебя, от вас, от всех нас.

- Третий или четвёртый неписаный флотский закон таков: «Моряк, не лязгай е…лом!», то есть «Не разевай рот!», молчи, помалкивай, смотри, примечай, «мотай на ус».

- Следующий неписаный закон: «Запоминай, а лучше записывай умные мысли, слова и выражения командира-начальника, а потом учи их наизусть!». В нужное время и в нужном месте с уважением говори и повторяй их так, чтобы командир-начальник услышал, и ты будешь «молодец».

- Самый древний и самый лучший флотский закон, - сказал А.В. Мерзляков, - это «Делай как я». При этом приказ «Делай, как я сказал!» - не то, что «Делай как я!». Понял! Личный пример командира-начальника – это эталон, образец, а личный каприз командира-начальника – это возможность выручить его от ошибки или беды, взять на себя его вину.

- Самый распространённый, но самый абсурдный флотский закон, который всё совершает и исполняет «на авось», это приказ командира-начальника «Иди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что, но к утру, чтоб было!». Иногда командиры-начальники сами не знают, как и что делать, вот тогда у тебя есть шанс отличиться.

- Ну и самый главный неписаный флотский закон, - в заключении сказал мне замполит, - это «Не умей отстреляться, умей отчитаться!». Как ты отчитаешься, как подготовишь отчётные документы, как угостишь проверяющих начальников, так тебя и оценят. Понял теперь?

Я мысленно ответил Мерзлякову, что «Я за понял год сидел, ты понял?», но вслух только сказал, что «капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин, прежний замполит БПК «Свирепый», научил меня этому закону сразу же, как только я стал комсоргом корабля и мы с ним стали вместе работать».

- То-то, - сказал мне старший лейтенант А.В. Мерзляков. – Так что давай мне больше чеканок и твоих гравюр красивых. Понял!

Что он всё «Понял!», «Понял!». Я давно всё уже понял, поэтому всегда старался и стараюсь всю свою работу делать «нормально», «как положено», «по уставу», прежде всего, «согласованно с мнением и желанием командира корабля» и ребят-годков.

Конечно, сразу всё идеально не получается, обязательно что-то «не стыкуется», «искрит», «тормозит», натыкается на непонимание и неприятие людьми, поэтому приходится переделывать, подгонять и исправлять, но всё равно, в итоге всё доводится до ума и получается красиво и здорово.

Я тоже вывел для самого себя своё собственное неписаное правило-закон: «Лучшее правило, действовать по правилам», а «Лучший отчёт, это красиво оформленный отчёт». Эти неписаные правила-законы меня никогда ещё не подводили…

Но эти свои правила-законы я Мерзлякову не сказал…