Враг народа Егор Гайдар

               

                (Из записей Марка Неснова)

Сразу оговорюсь, что считаю Егора Тимуровича Гайдара  столь же выдающимся политиком, сколь и наивным обывателем, столь же добрым и деликатным в быту, сколь равнодушным и жестоким в политике.
Человеком, безусловно, смелым и мужественным.

Наверное, только такое сочетание противоречивых и выдающихся качеств  должно было быть у человека, взявшегося за столь безнадёжное дело, как реформирование России.

Но то, что он враг советского народа, у меня сомнений нет,
о чём я ему и сказал за пивом (которое он почти не пил) в начале 1992 года на одной из дач в Архангельском, где тогда проживало всё руководство России, которое, кстати сказать, охраняли чеченцы, потому что  девятому управлению КГБ этого доверить не могли.

-Вы лишили советского человека возможности каждый день совершать подвиги  в борьбе с дефицитом, а без этого ежедневного удовлетворения своих амбиций, советский человек впадёт в депрессию и Вас возненавидит.
Вы отняли у советского народа  единственную возможность  ежедневно быть героем в собственных глазах и глазах близких – мне казалось, что я говорю очень понятно,

Но для  человека, прожившего жизнь в Москве и не знавшего цену картошки и молока на рынке, понять глубину моего пафоса  было сложно.
            
          А поскольку мы никуда не торопились, то я рассказал давнюю историю, которая надолго сделала меня героем  среди  моих друзей и сотрудников моей супруги.

Северный городок, где мы жили в начале восьмидесятых, снабжался не по самой худшей категории.
В магазинах всегда были замороженные утки, сомнительной конфигурации, рыба путассу, разные крупы и макароны, а также сельдь *иваси*.
          *Иваси* - рыба хорошая, но непривычная для нас, выросших на сельди атлантической или тихоокеанской.
        Но к тому времени сельди обычной уже не было в магазинах около десяти лет.
            
          Где-то *наверху* она может быть и была, но до населения не доходила.
Ходили  слухи,  что её перестали ловить.
            
Мне предстояла командировка в Ленинград, и все друзья и знакомые, веря в мои способности, умоляли достать простой, хотя бы ржавой, селёдки.
Жена, кроме этого, мечтала ещё об окрошке в начале марта.
            
Переделав быстро все дела, мы с моим механиком Валерой сосредоточились на выполнении заказов.
            Мой давний знакомый (бывший валютчик) Игорь Кошель, коренной ленинградец, выслушав мои несусветные ( по тем временам) просьбы, долго жевал губами:
-Так! Три цены и вечером у тебя всё будет.

Я бы дал и пять.

Вечером Игорь привёз на своём Жигулёнке три  пятикилограммовые банки
*сельди атлантической  особого посола* и пять полуметровых огурцов.
Утром, перед самолётом, я купил пять батонов варёной колбасы и десять булок ароматного чёрного хлеба *Невский*.

Поскольку я сказал по телефону жене, когда и с чем возвращаюсь, нас встречали, как героев - челюскинцев в 1934 году.

Бывшее детское отделение, где, кроме нас, жили ещё две семьи врачей,
наверное,  никогда не вмещало столько народу, даже во времена эпидемий
 коклюша и скарлатины.

Женщины начистили и сварили полную выварку  для кипячения белья картошки . А в  детской ванночке приготовили пару вёдер окрошки.

Поскольку все гости шли с водкой, то началась пьянка, под давно не виданую закуску, и продолжалась до поздней ночи.
Каждый гость норовил утащить хотя бы половинку кусочка селёдки, чтобы напомнить о её вкусе кому - нибудь из близких родственников.

Праздник был незабываемым. Вспоминали о нём долго, вплоть до нашего отъезда в Питер.
           И, конечно,  главным героем этого праздника был я.
Об этом помнили все и всегда.

А теперь, когда Гайдар, своими реформами, завалил все прилавки разной снедью, о существовании которой советский народ знал только по микояновской  книге  *О вкусной и здоровой пище*, мог  ли я рассчитывать на такой успех и внимание, заработанные таким простым способом.

Нет! Я стал одним из многих. И  таких опущенных, как я - миллионы. То есть –народ.

Теперь понятно, чего лишил нас Гайдар, наполнив прилавки,  и с какого это  бодуна его можно считать другом народа.

Враг – он и есть враг.