Святочная ночь

                Святочная ночь.
               
                (рассказ)
 
                *     *     *     *      


На селе наконец-то закончился обмолот хлеба, и начинались святки, один из любимейших  народных праздников, продолжавшегося аж до самого  Крещения. Святки напрасно считались исключительно  молодёжной  забавой, взрослое население сёл и деревень как никто в эти дни гуляло и куролесило, отдыхая от тяжёлых, повседневных трудов.   В особенности, святки представляют большой интерес для девушек: в их однообразную трудовую жизнь, врывается целая волна новых впечатлений, и суровые сельские будни сменяются широким привольем  и целым рядом  забав и развлечений, На святки, самая строгая мать не заставит  дочку прясть, и не будет держать за иглой в долгие зимние вечера, когда  на улице широкой волной льётся весёлая песня парней, когда в «жировой» избе на посиделках тренькает балалайка, а толпы девушек робко прижимаясь друг к другу, бегают «слушать» под окнами, да гадать в поле.
Из обильно укутанной снегом большой и добротной избы, весело выпорхнули  старые знакомцы наши Лёвка  Мостовой, и его красавица  жена Алёна, которая год назад на Рождество,  едва спаслась на страшном гадании  от появившегося чёрта. Праздники, Лёвка любил больше всего, и поэтому  на работе всегда ворочал за пятерых, чтоб не стыдно было по бездельничать да по балагурить на людях. Ещё когда они с женой только одевались на гулянки, его мать, женщина мирная  и незлобливая, тихо заметила.
-Ох Лёвушка, ведь ужо женатый, угомонилси бы, а?
-Эх мама, гулять надыть пока молодой, а угомонимси мы  только на том свети!-застёгивая полушубок  отшутился он по-своему обыкновению. Матери его шутка показалось  не очень, а потому она тихо заохала. Но Лёвкин отец, крепкий породистый казак, 47-ми лет от роду, сидя в углу на деревянном  синем сундуке  и чиня прохудившийся валенок, невозмутимо посоветовал сыну.
-Ты Лёвка мать не слухай, она баба глупая, хоша и добрая. Иди и гуляй. Нечего тут с нами сидеть! Успеешь ишшо навысиживаешь, жизнь она штука паскудная, радостев в ней мало, а потому ловить их надо не мешкая, а то так и просидишь всю жизнь пень-пнём, иди с богом!
И вот молодожёны чинно вышли на улицу, где  уже собирались в ватаги  парни и девушки, а народ по солиднее  готовился сначала выпить-закусить, а уж потом в своих  кампаниях поразмять зрелые косточки. Наши герои быстро нашли  старых товарищей, которые уж во всю обсуждали которую из изб выбрать «жировой» для посиделок. Сунулись было к бабке Солонихе, но у той все аппартаменты  уже были заняты. Стали думать дальше.
-Братцы!-хлопнул себя по лбу Лёвка- пошли к  Маньке-вдове, за целковый сымем у ней хватеру, она всё равно одна! И ей весело,  и нам!
-Ну что ж, можно однако и к Маньке- согласились ребята, но один из Лёвкиных дружков закадычных, Стёпка. Ввернул по адресу скучающей вдовушки.
-И-и, браты. Одна-то она одна,но вот скучать ни коли не скучаить, некогда ей!
-Ишь ты, а и хто ж там очутилси, ты что ль?- усмехнулся Лёвка.
-Зачем я? Там урядник наш частенько от хандры спасается! Да и иные хахали есть. Не слыхал что ль?
-А!-отмахнулся Мостовой,  и наставительно заметил- эт ничаво,  придётся  Тимофею Ильичу в этот раз проявить воздержание, кротость и благолепие, ибо сказано « не возлюби чужой жены!»
Кругом все заржали, и лавиной покатились  к дому вдовушки. Судя по тому что из трубы валил густой дым, хозяйка находилась в доме. За дело решил взяться сам  Лёвка. Он лихо заломил назад шапку, и сказал своим.
-Эх ва, пойду я казаки с Манькой договорюсь!
-Эт почему это ты пойдёшь?-подозрительно нахмурилась  Алёна-  других что ли нету? Вот пусть  Стёпка сходит, он холостой!
-Что ты милка!- притворно  ужаснулся Лёвка незаметно толкая дружка в бок- рази ж можно такого охальника к одинокой бабе подпущать?  Ты что?!
Алёна хотела было возразить, но Стёпка не дал ей и рта раскрыть.
-Да верно твой муж говорит-то! Меня нельзя, я как красивую бабу увижу, аж сам не свой становлюсь, всё во мне заходиться, аж хучь в прорубь чтоб остыло! А вот такого скромника как твой Лёвка- заметил Стёпка легонько подталкивая  «скромника» к супруге- хоть куды!
-Погодите, вот я этому скоромнику-то , вихры когда-нибудь по-выдираю!- недоверчиво пригрозила  Алёна, но благоверный лишь поправив шапку, в развалочку зашагал прямиком в избу вдовы.
Манька, пышногрудая статная женщина 30ти лет, месила  возле печи тесто для пирогов, стоя спиной к двери. Из одежды на ней была  тёмная суконная юбка, да  белая ночная рубашка без рукавов. Голову  одинокой красавицы венчал  белый же платок завязанный на узел сзади. Она что-то напевала себе под нос. Лёвка лениво прошёл мимо хозяйкиного кобеля по кличке Хрен, который ни на кого не брехал по причине зашалавленности, и зачем его держали , было не понятно. По женской беспечности дверь оказалось не запертой, и Мостовой осторожно вошёл. В сенях было почти что голо. Вдоль торцевой стенки стояла лавка с вёдрами  замёрзшей воды, в углу дежурили старая почерневшая лопата для хлебов, облезлый веник, да куча драных рогож. Дополняла убогую картину вдовьих сенец  большая  дубовая кадка с квашеной капустой,  шедшей на закуску многочисленным вдовушкиным гостям, являвшимся в основном по ночам.
Лёвка потянул на  себя входную дверь, и она, смазанная бараньим жиром бесшумно отворилась...Визитёр увидел стоявшую спиной хозяйку, и не вольно залюбовался её статью.
«Эх ты бесовка, до чего ж хороша! Не даром её казаки-то любят, эх кабы не супружница!»  тут он одёрнул себя, и хотел было с порога приступить к делу, но голову ему нежданно осветила очередная весёлая мысль, и он на цыпочках стал подкрадываться к хозяйке. Подобравшись в плотную, он страшным голосом гукнул ей в ухо, и одновременно с двух сторон, цепко хватанул вдовушку за бока. Вопль который испустила хозяйка, можно было сравнить лишь с воем прищемленной дверью кошки. Мало того что  Манька обмерла, она ещё опрокинула на пол дежу с тестом. Заржав по-жеребячьи, Лёвка отскочил в строну, и схватившись за живот покатился от смеха. Едва переведя дух, Манька напустилась  на Лёвку со страшной бранью.
-Что ж ты анчибел проклятущий делаешь? А? Вить так и разрыв сердца может приключиться, чтоб тебе лопнуть нечистый дух! Завёлси жа на селе чирьяк, тьфу! Чтоб ты сдох! Вот погоди я поселковому атаману всё расскажу!-пригрозила вдова напоследок.
-Ой Мань, и чаво жа ты ему эдакого расскажешь? Как тебя урядник привечает, или как  иные почтенные персоны по ночам навещають,а?-сквозь смех сипел балагур.
-Аххх ты паскудник!- прошипела разгневанная  вдовушка, и цапнула со стола увесистую скалку. Ох несдобровать бы казаку если б не его природная ловкость. Увидав как мелькнуло в воздухе грозное бабье оружие, он птицей метнулся в сторону, и как раз во время. Скалка с хрустом разлетелась о угол сундука. Мостовой перескочил на другую сторону стола, и затараторил.
-Маня охолонь, я же к тебе поделу пришёл!
-Пришибу стервеца!-вопила рассерженная баба бросившись к печи, и схватила здоровенный, увесистый рогач. Злобно ухмыльнувшись, вдовушка стала медленно  надвигаться на Лёвку, который быстро осознав всю серьёзность своего положения, принялся наспех увещевать женщину.
-Мань охолонь, слышь Маня? Я вить серьёзно по делу пришёл..-но вдовушка рассердилась по настоящему:взяв рогач на перевес, она словно суворовский гренадер на Измаил, с боевым кличем ринулась на  обидчика. Тот, выдернул с кровати самую нижнюю подушку от чего съехали и попадали на пол все нижние, принялся ловко отражать и парировать все прямо-таки мастерские выпады и удары хозяйки. А его верная компания  ухахатывалась на улице, наблюдая баталию через окна. Уже лежал и стонал не имея сил смеяться Стёпка держась обеими руками за исходивший коликами живот, а некоторые  досужие соседи, верные дурной сельской привычке, летели из своих дворов поглядеть что что чудного есть у других.
-Ишь ты вражья душа!- сказал кто-то  из селян выглядывая во двор- никак  Лёвка опять колобродит? Уродилась же на селе такая ягодка!- жёстко подытожил слушатель. А меж тем положение самой «ягодки» серьёзно ухудшилось. Манька выведенная из себя тем что ни разу ни попала по наглой  Лёвкиной роже, принялась энергично метать во врага посуду.  Бой глиняных черепков наполнил помещение.  В парня поочерёдно было пущено семь суповых мисок, две корчашки, солонка с солью, рассыпавшаяся по всей комнате, на что Лёвка благополучно отразивший её, проорал в своём  духе.
-Маня, любимая ты моя, нехорошо это, соль в четверг просыпала!
-Убью стервеца!- продолжала вопить вдова бросая кувшин со сметаной, брызги от которой сильно оросили  Лёвку. А в конце, вдова дошла до того, что подняв обеими руками с пола ведерный горшок солёных огурцов, метнула  во врага и его!  Чудом увернулся казак! Посудина бухнулась о спинку кровати, и взорвалась. Огурцы разлетелись по всем углам, Лёвку окатило рассолом, а хозяйка с разинутым ртом замерла, глядя на тот разгром что сама же и учинила. Не давая ей опомниться, Лёвка прикрываясь подушкой  пошёл было на прорыв, но тут она   мерзко затрещав порвалась, и в избе  наступила  зима...
-Подушкууу....мамино приданое загубил анчибел!- заголосила  очнувшаяся  вдовушка. «Анчибел» хотел было ускользнуть, но случилась одна неприятность. Проскакивая  мимо убитой горем вдовы, Лёвка поскользнулся на растёкшимся тесте, и полетел в верх тормашками расквасив себе нос. Тут же с торжествующим криком  вдова опустила  Лёвке на спину рогач, который хрякнув, переломился на самой середине. Рыкнув от «угощения», Лёвка на четвереньках поспешил к двери, а в след ему был пущен огромный шмат рыхлого теста, которое  угодило прямиком в  шикарно  расчёсанную смолистую бороду  урядника, чья солидная фигура неожиданно появилась в дверном проёме.
-Оххх...день добрый  Тимофей  Ильич!-стуча зубами от прущего наружу смеха, простонал  Лёвка, и как был на карачках, так  и выскочил вон.  А урядник скабрезно ругаясь стал  вытирать физиономию, и выдирать из курчавой бороды  липкое, сахарное тесто.
-Ой  Тимоша...извиняй, это я не в тебя, это я в  Лёвку-паскудника!...-испуганно залепетала вдова, робко подходя к обирающемуся уряднику- может гребёночку вам дать? Оно с гребёночкой-то способней!- участливо предложила  Манька.
-Пшла ты к лешему со своей гребёнкой!-рыкнул  Тимофей  Ильич, который не только бороду, но и все пальцы  извозил в тесте, никак не хотевшем отставать, а только растягивающимся как сопли.
-Не взбитое потому что!- хлопая ресницами пояснила вдова, деревянным гребнем не умело пытаясь помочь ухажору.
-Ух и дура ты! -рявкнул урядник, и начал фырчать и брыкаться, ибо гебень не столько выскребал тесто, сколько драл волосы. Искоса взглянув на разгром, Тимофей  Ильич недовольно буркнул.
-У тя что тута за кавардак, черти штоль поминки по сатане справляли?-и тут вдова снова залилась потоками горючими, поведав многоуважаемому Тимоше, обо всех «мерзостях» Лёвки-»паскудника», «охальника» и «шаромыжника», «обидчика» и «анчибела», который самым бесстыжим образом домогался её тела, и ей  «одинокой» и  «беззащитной» еле удалось от него «подлюшного» отбиться! И теперь, она «бедная и несчастная вдова», взывает к правосудию, и Христом-богом просит изловить негодного Лёвку, и под караулом доставить в город, в тамошний  Арестный дом...


                *     *     *     *

Кубарем выскочивший Лёвка был встречен градом смешков, особенно досталось от парней.
-Ну ты Лёвка и даёшь! Сходил называется к вдовушке!
-Ну как Манька-то, ничего?
-Угодила? Приголубила? Огурчиком угостила?
Лёвка подыгрывая друзьям сделал дурашливое лицо, и пожаловался обирая с себя смороденные листья из рассола, да перья от выпотрошенной подушки.
-Ой братцыыы...вот это была баталия! Почище любой турецкой! Манька-то стерва на меня тигрой кинулась, я уж думал всё, труба мне! Приготовился я уж было геройскую смерть принять, да спасибо нашему уряднику, выручил из беды!
-Это как же он тебя выручил-то?- спросил кто-то из ватаги.
-А он муку смертную за меня принял. Манька-ведьма  куском теста в меня пужанула, да мимо! И прямо всю образину Тимофею Ильичу залепила!
Дружное ржание окончательно вывело из себя  незадачливого урядника, так не кстати подвернувшегося под  Манькину руку.
-Вот ужо я их стервецов!-вскипел  Тимофей  Ильич  вскакивая с лавки, но Манька во время осадила его.
-Сядь уж! Куда ж ты бородища в тесте? Засмеют ведь!
-А ить всё через тебя!- зло буркнул урядник, подставляя свою бородень  под смоченную в горячей воде тряпку, которой вдова вымарывала  тесто.
-Почему?-робко спросила она не прекращая работы.
-Потому!-строго отрезал урядник- что всех кобелей поселковых у себя пособрала. Блудница вавилонская! Привечаешь всякую сволоту, а потом жалисси! Какого ляда ты этих стервецов привечаешь?  Тебе что, меня одного мало?
Чего-чего, а уж этих слов вдова от своего ухажора не ожидала, а потому не стерпев  такой обиды, она с размаха ляпнула  свеженамоченной тряпкой прямо в  раскрасневшееся лицо Тимофея  Ильича.
-Вот тебе пёс шелудивый!
От неожиданности  урядник дёрнул головой, и пребольно стукнулся  затылком о бревенчатую стену.
-Ты что, очумела? Да я тебя...- урядник резво вскочил, и сшиб головой полку с последними оставшимися у вдовы горшками. Всё сооружение  со страшным треском полетело вниз, и осыпало  Тимофея  Ильича  осколками.
-А чтоб тебя черти под лёд затянули!-пожелал в сердцах урядник, и опрометью выскочил из избы. На его счастье молодёжной ватаги рядом уже не было, вся она во главе с заводилой  покатилась сватать избу бывшей самогонщицы  Алевтины, перешедшей теперь на  любовные зелья. Престиж власти таким образом  особо не пострадал. Воровато оглянувшись по сторонам не видит ли кто, он нахлобучил  баранью шапку и бормоча себе под нос  «чёртова баба чтоб тебе», торопливо  зашагал к своему куму  Трифону, жившему на соседней улице. Меж тем, молодёжь подошедши к Алевтининым  хоромам, стали решать кто пойдёт  уговаривать старуху, чтоб она уступила им свою избу на время посиделок.
-Лёвка, не хошь сходить к своей куме?- поддел дружка  Стёпка.
-Не-е..хорош! К ней чёй-то не тянить! Мне лень...тем более ишшо вся ночь впереди, надо себя соблюсти в чистоте!- отшутился Мостовой  страдальщецки  корча рожу да хватаясь за сердце.
-А что братцы, может есть у этой старой греховодницы  чем нутро посогреть?- поинтересовался другой Лёвкин дружок, Тимоха  Краснов, парень разбитной и шалопутный.
-Нееее!- снова заблеял от смеха Мостовой держась руками за вечно ноющий от смешков  живот- ты что позабыл как мы эту кралю в прошлом годе отучили самогон гнать-то? -и тут вся ватага стала наперебой вспоминать как они обрядившись бесами, пугали глупую  Алевтину, которая узнав вскоре правду  взбеленилась, и шесть недель к ряду ходила по селу с толстенной саженной жердиной, и искала Лёвку с намерением  «изничтожить его  анчихриста проклятущего». Но со временем, воинственный пыл  Алевтины по угас, и она ограничивалась причитаниями да пожеланиями, чтоб её обидчика задавили где-нибудь окаяшки.
К  Алевтине решили послать  несколько девушек среди которых затесалась и  Алёна. Алевтина вначале  не имела ничего против и даже взяла было  назначить не большую плату, но узнав что здесь будет и Лёвка- «кровопивец», подняла цену..Пришлось  в складчину  платить целый  рубль. Гуляки тут же  под присмотром бабки  вынесли всё лишнее в сараи и овин, а сама она  заперев что надо, ушла от греха подальше к соседке , и только там почувствовала себя спокойнее. «Жировая» изба была найдена, и всё дело было лишь в настроении. Как и полагалось на святки, народонаселение заводило целый маскарад: девушки менялись друг с дружкой одеждами, чтоб в суматохе гуляния  удобнее было дурачить знакомых. А то придумывали и похлеще.
Одеждами менялись уже парни  с девушками, и начиналась настоящая комедия, сопровождаемая сконфуженным кряхтением одураченных особ, да гомерическим хохотом  зрителей. Гостей из соседних деревень принимали как полагается.
-Проходите гости дорогие, садитесь! - чуть не хором кричали местные гуляки, и вставая с лавок уступали места им. Вскоре в Алевтининой избе  было под завязку, и новых уж не пускали «Не куды у нас лезть!» По-рядам заходили кульки со сладостями для девушек, закуска по-солидней соображалась на столе, мелодично звякнуло несколько бутылок, и дым пошёл коромыслом.
-Ванюша, сыграй нам что-нибудь!-весело воскликнуло несколько разрумянившихся молодок, обратившихся  к парню с балалайкой. Иван положил было уже пальцы на струны, как вдруг прорвало разом несколько мужских глоток.
-Ванюха!
-Иван!
-Ванька!
-Камаринского давай! -заорало мало не 10 зевалок  разом, и музыкант лихо притопнув ногой, весело заиграл желаемое. Пол под дробным топаньем кованых сапог заходил ходуном, и стёкла в окнах мелко задрожали.
-Гуляй  Рас-сея-а!- радостно заорал кто-то, и вслед за дробью раздался разбойничий свист, который вскоре стал попадать в такт с приплясыванием. Расходившиеся в весёлом угаре кавалеры, рывком сдёргивали девушек с лавок,  и не  обращая внимания на  энергичные протесты некоторых из них, кружили волчком, перекидывали ловко друг-другу, и в азарте случалось смачно целовали  и даже пощипывали раскрасневшихся  красавиц.


                Ох ты сукин сын  камаринский мужик!            

Доносилось из пляшущей кучи. К одному из пришлых парней подлетела  вертлявая девка  закутанная цветастым платком до самых глаз, и игриво пряча их, томно зашептала.
-Ой паря какой ты пригожий, хочешь быть моим кавалером?- парень видя что дело ладиться само собой, тихо зашептал.
-А твой хахаль с дружками бока мне не наломает?
-Ой да что ты, медовый? Он пьян как свинья, дома на печи остался, я одна тута, скучно мне чёй-то!
-А я что тебе, глянусь?- с тайной надеждой спросил парень, которого даже не смутил  высоченный рост  красавицы, и не обычная для той ширина в плечах.
-Ой конечно, я ажник места себе не нахожу, до того ты пригожий!...-страстно зашептала молодка толкая кавалера  «плечиком». Тот хотел было что-то сказать в ответ, но тут взгляд его попал на кучку местных парней, которые глядя на шашни его дамы, от чего-то давились от смеха. Простоватый  гость толком ничего не понял, и обратился  за разъяснением к своей   проказнице.
-Слышь, милка, а чегой-то  енти дурни глотки дерут?
-Которые, вон те?- красавица кивнула в сторону гнущихся от хохота парней- оне дурачки, над всеми ржуть, их завидки взяли. А ты видный парень, рослый и не глупый, верно? И на дуде игрец и на  палке ездец, ты ить ездец?-лукаво уточнила краля.
-Ага- кивнул Федя..
-Ну да, ездец и есть, причём полный ездец!- основательно заметила барышня, поправляя платок.
-Да-а, а ишшо я работящий!-радостно сообщил  осчастливленный «ездец», у которого уже созрели насчёт девушки далеко идущие намерения.
_-Ой!- томно воскликнула  красавица- я так и знала, ну прям красота,а? Ну стало быть не даром ты мне пондравилси, глаз-то у меня на эти дела намётаный!- страстно прошептала она, и игриво подмигнула кавалеру. Тот решил не теряться, и легонько ущипнул подругу за бок, показавшийся ему необычно мягким. Но он истолковал это по-своему. «Ты глянь какая девка-то пышная, ух страсть!»
-Какой ты не терпеливый!- слегка ломаясь прошептала подружка, и переспросила- чего ж ты сразу так-то?
-А как ты хошь?-пламенея от страсти поинтересовался гость.
-Ты бы хуть угостил чем...
-Ледянцов хочешь?
-Давай!
Парень выудил из кармана бумажный кулёк, который мигом пропал в одежде девки, спросившей.
-Тебя хоть звать-то как?
-Федей, а тебя касатушка?- растягивая губы в широкой до ушей улыбке, и думая о том как ему повезло со смелой девкой, и уж верно хорошая будет из неё жена.
-А меня Феденька, Машенькой кличут..-скромно опустив глазки, ответила девица.
-Почему ж ты Машутка вовсе лица не открываешь?-недоумённо спросил кавалер, и прибавил- я ведь...ты ведь пондравилась мне дюже, Маш...-и тут Федя совсем было обнял подругу и уж намеревался целовать, но та вдруг легонько стряхнула его с лавки, и вскочив сама прыгнула в круг к плясунам, куда и его поманила пальцем. Федя резво скакнул следом, а балалаечник запустил весёлую плясовую.
А между тем, Алёна Мостовая тщетно искала в толпе своего внезапно пропавшего из глаз мужа. Ещё когда он зашёл к вдове, её зачем-то отвлекли подруги, и она там,всё пропустила, а теперь и на вечёрках он опять куда-то сгинул.
-Иде ж он шалопутный запропал-то?- с малой толикой ревности говорила она, вглядываясь в гуляк. Сидевшая рядом её подруга Настюха  Капустина,  деловито заметила  лузгая семечки.
-Бес его знает где твово анчибела носит? Не давно только я яво видала, как он с дружками шептался, а потом сгинул куда-то. Шут его маму знает!
-Ой Насть, ты скажешь тоже, анчибел!- отмахнулась Алёна.
-А рази ж нет? Всё сяло твово благоверного знаить какой он есть! Вон в прошлом годе посялковый  атаман хотел яво выпороть за яво проделки!
-Ды бог с ним с прошлым годом! Ты лучше скажи  иде он  сичас-то  вражина есть?
-Да тут он где-то!-взмахнула рукой Настюха- не чери ж яво утянули!
-Ой что ты!-побледнела Алёна вспомнив старое- не накличь! Вить сию пору  самые черти-то и озоруют! Гляди не забывай что с Натахой сделалось!
Настюха тихонько ойкнула, зачуралась. И вдруг толкнула подругу в бок.
-Алён, глянь!
-Чево?
-Вон вишь Стёпка с какой-то выдрой заигрывает?
-Ну?
-Вот он с Лёвкой недавно был!
-Ну-ка!- Алёна встала, и протискиваясь через толпу, пробралась к нужному месту.
-Стёпушка!-тихо окликнула она. Названный бросил тискать свою девку сидевшую у него на коленях, и поправив вихры на голове, осведомился.
-Чего тебе,кума?
-Ты случаем мово  мужа не видал тута?
-Кого, Лёвку?
-Его самого, кого же ещё? Иль у меня их десяток?-вскрикнула незлобливо кума.
-А, его нет, не видал..
-Брешешь!-чётко выговорила  Алёна, уперев кулаки в бока, верный признак того,  что женщина начинает сердиться- брешешь кум. Настюха видала как вы давеча в сенцах шептались, небось опять какую-нибудь срамоту замыслили,  да?
-Что ты кума, да мы ни в жисть...-начал было  Стёпка,  и тут же неожиданно рассыпался смехом.
-Ты чего ржёшь-та, нечистый дух?-грозно спросила кума, и толкнула  Стёпку в плечо. Тот переведя дух, вначале спихнул с колен свою подругу, разрешив ей поплясать, жестом предложил куме сесть. А когда она плавно опустилась на скамейку, он тихонько наклонился, и что-то горячо  зашептал ей на ухо. Через минуту  Алёна тряслась от смеха, слёзы сами  катились по бархатным, округлым щёчкам.
-Кто ж это придумал?- устало спросила она, обмахиваясь краешком  цветастой шали.
-Дык Лёвка и придумал, хто жа ещё?- ответил  Стёпка, и вдруг схватив  куму за руку, рванулся вместе с ней в круг, где зычно выкрикнул.

                Ну-ка  кумушка-кума,
                Растрясай  давай  бока!

Между тем простодушный  Федя совсем осмелел, и уже во всю распоясался, лез обниматься.
Ему даже стало казаться что ещё немного, и предмет его страсти будет готов на всё.  А «предмет страсти» и вправду вёл себя всё развязанней...Отскочив  после очередного танца в угол, Маша спешно поправив платок  чтоб не слетел со рта, оттараторила разогревшемуся кавалеру.
-Феденька, я ваша на веки...присылай сватов!
-Пришлю  Маша...а щас позволь хуть один разик свидеться, хоть на гумне,  хоть на сеновале!
-Уй какой ты скорый, ты ж меня до пол-лица токомо видал...не пойдёшь потом на попятную?
-Что ты голубушка, что ты!- с жаром заверил жених- мне ты дюже приглянулась, я ить по глазам вижу что ты девка справная, поцелуимси хуть разочек,а?- и уж губы было совсем вытянул, но жеманница решительно оттолкнула  Федю.
-Охолонь дружок, охолонь, не здеся...опосля!
-А когда?  Где?
-У-у..да ты в сурьёз  разохотилси...ну как пляски кончаться, тогда уж!...
-Ну хоть один разик в щёчку чмокнуть,а?
-После чмокнешь Федя, ежели охота не пропадёт у тя!-пообещала «красавица», и засмеялась вдруг каким-то чуть грубоватым с хрипотцой смехом. Федя клятвенно заверил её что ни в жисть ни откажется потом целоваться.
-Ну гляди соколик, откажешся-без порток окажешься!-озорно предупредила   Маша. Глупый  Федя  на это и согласился. Вот прошло какое-то время, и наплясавшаяся молодёжь, решила  перейти к  святочным играм, и бурно обсуждала с каких  именно  следует начинать. Маша  поманила  ухажёра  к выходу, и тот  немедленно последовал за ней. У самой двери она велела ему идти вперёд, и когда он нырнул в дверной проём,  незаметно махнула рукой ватаге парней, и те тихонько последовали за ней. Девка с преогромным задом вышла на порог, и увидела возле плетня любвеобильного  Федю, топтавшегося словно племенной жеребец. Увидав желанную он бросился к ней, но та вдруг сама резво спрыгнув с крыльца, оказалась рядом. От такой радости, жених уж было хотел сграбастать девку, как вдруг с ужасом увидел, что вместо Маши-красавицы, на него в упор смотрит и скалит зубы  наглая, усатая рожа  дюжего, чубатого молодца. Батюшки мои, что тут приключилось! Не помня себя от ужаса, побледневший, с выпученными глазами,  Федя как ошпаренный отскочил  на две сажени от  усатой «девки», в которую не за долго до того вырядился  Лёвка. Заорав благим матом, кавалер спиной налетел на заснеженный плетень, который захрустев обвалился, а ухажёр увяз в сугробе. В ту же секунду из сенец высыпала ржущая диким смехом  ватага, подхватила отбивающегося Федю, и накурнав в сугробе, набила в добавок ему полные штаны снега.
-Охолонись, голубь сизокрылый
-Эх, сокол ты наш ясный, пропала теперь твоя свадьба, голова ты мякинная!
Захлёбываясь от злости, стыда и конфуза, Федя орал как резаный, грозил привести парней из своего села, чтоб учинить над местными лютую расправу.
-Ну что Федя,-весело спросил подступивший Лёвка- целовать тебя ай нет? Ты чего обещал-то?
Федя, которого уже отпустили, стуча зубами пригрозил.
-Ну...п-пого-д-дии...сво-л-лочууггаа...я-я...т-тебе ..и сделаю...
-Ну придётся тебе  дружок без порток быть!- заметил  балагур, и кивнул своим ребятам- а ну братцы, сымай с яво портки!
В ту же секунду гуляки скрутили глупого , доверчивого Федю, и моментально вытряхнули из собственных штон, которые он тут же храбро попытался отбить, но был связан, и с засунутой в рот рукавицей (чтоб не орал) быстро  понесён в неизвестном направлении. Яростно трепыхавшегося любовника приземлили возле небольшого  саманного домика, в окошке которого горел свет, и жила там  одна бестолковая и глупая старуха по кличке  Кочерыжка. Тихо подкравшись к двери, Лёвка чуть надавил плечом, она и растворилась.
-Заноси ребята!..-тихо скомандовал он, осаживая своих сообщников  которые еле сдерживали прущий наружу смех. Бившийся Федя в бессилии затих, и только страшно вращал глазами, да мычал непонятно что. Орава  встала против внутренней двери, и легонько стала раскачивать мычащего Федю как таран.
-Раз, два, три!-Лёвка резко распахнул  дверь, и Федя головой вперёд влетел в бабкины хоромы, следом шмякнулись сапоги и штаны.
-Вот тебе бабка суженный но не ряженный, совет вам да любовь!- зычно гаркнул  Лёвка, и прихлопнув дверь подпёр её стоявшей тут же лопатой. Бабка сидевшая за прялкой ,аж подпрыгнула от неожиданности.
-Ай! Ты хто такой?!-и не дожидаясь ответа завопила во всё  горло- караууул!! сильничають!!!- и панически заметалась по комнате. Перепуганный не меньше самой  хозяйки,  Федя выплюнул рукавицу, спешно натянул штаны на изнанку, вскочил с перепугу в разные сапоги, и ринулся к двери, но прорваться не сумел.
-Отворите гады!-ревел он молотя в доски- всех вилами запорррюууу!!!- но ответом был лишь издевательский хохот с улицы. Поняв что все его усилия вырваться через дверь напрасны, Федя схватил лавочку и с размаху высадил бабке окно вместе с рамой. От этого, бабка заголосила ещё пуще, и  схватив рогач приготовилась защищать  свою  честь как она полагала. Узник, увидев  хозяйку с рогачом взлетевшую на стол, умоляюще ей заорал.
-Замолкни ты кочерга старая! Я не сам суды попал, Лёвка ваш шаромыжник чтоб он издох собака, меня суды силой забросил с дружками своими подлюками, не ори говорю!- выломав остатки рамы, он тужась стал лезть, кое-как протиснулся, и распоров о гвоздь свой кафтан, вылез таки наружу. Чертыхаясь он поднялся , и опрометью побежал к своей крёсной  жившей рядом. Вслед ему понеслись целые россыпи острот да колкостей...
А наши гуляки уже возвращались в «жировую»  избу, где уже начинали разыгрываться  забавные  святочные  игры да представления.

                *    *    *    *


Когда  Лёвка с друзьями в валился  обратно в ходуном ходящую избу, её  завсегдатаи встретили их весёлым присвистом да расспросами.
-А где жа женишок-та?
-Лёвка, вы куды Федю дели?
Сорви -голова  к тому времени уже принял свой обычный облик, стянув с себя все «прелести» которые так пленили простоватого Федю, ломившегося теперь в дверь своей родственницы.
-Ох братцы, ну и смеху сичас было!- устало выдохнул Лёвка- мы этого дурачка в Кочерыжкины хоромы забросили! - едва он это сказал, все кто был в избе, разом грохнули от смеха. На всё село была известна природная мужебоязнь  бабки кочерыжки,  всю жизнь свою просидевшую в девках. Её ровесники  рассказывали  что ещё с молоду, один вид парня вызывал у Кочерыжки  панический ужас, а потому в своё время из-за своей дури она  претерпела  столько насмешек да издевательств, что их хватило бы на добрый десяток старых дев. Мало того, и по сию пору бойкие деды, нет-нет да подтрунивали над глупой старухой. Легко было представить себе  что подумала бабка, когда к ней как чёрт к монаху  влетел молодой парень, да ещё и без порок! Срамотища...
-Лёвка!- весело выкрикнул кто-то из  дюжих мужиков, кои тоже были на посиделках- недаром тебя бабы на селе анчибелом зовуть! Это ж надо, мужика без порток, к старой деве закинуть!
Тут кто-то громко предложил поиграть в «барина».
-А кому же барином-то быть?- спросило несколько человек.
-Акромя Лёвки некому!-гаркнул вдруг Стёпка- кем он тока не был: бесом был, девкой был, ну и барином ему тоже быть!
Предложенная кандидатура  была встречена одобрительными возгласами играющих, да впрочем и сама не возражала. Единственным человеком кто энергично запротестовал, была жена кандидатуры. Зная всю суть игры в «барина», и особенно гулявой нрав супруга, Алёна попыталась было урезонить его.
-Слышь, ваше сиятельство, ты гляди мне, а то я тебе такого «барина» покажу, на всю жисть запомнишь!
-Ты Алёнка особо не ори!-защебетали подруги- из твово  Лёвушки такой барин получиться, что только ахнешь!
-Ах вы рожи бесстыжие!-возмутилась Алёна- ишь чего им надо, я вам дам! -и начала было грозно подступать к толпе подруг, но тут как чёрт из табакерки вынырнул  Лёвка, сграбастал охнувшую от неожиданности супругу,и не обращая внимание на бурное сопротивление, потащил жену к двери. Дружки хохоча отворили её, и Лёвка широко размахнувшись зашвырнул её в сугроб, где она и постряла.
-Охолонись  чудок, радость моя!- весело крикнул супруг, и юркнул обратно в избу. Алёна же
ругаясь в слух, выбралась из сугроба, и задумав в душе небольшую месть, побежала домой чтоб нажаловаться свёкру, который частенько потчевал её благоверного прадедовской нагайкой.
А на посиделках меж тем во всю продолжалась подготовка к игре. Лёвка с компанией вышел в сени чтоб переодеться, а остальные с замиранием сердца  ждали начала. И вот медленно отворилась избяная дверь, и ряженные чинно ввели в дом необыкновенно толстого человека, в высокой шапке с густо вымазанным сажей лицом и длинным чубуком в руках, роль которого заменяла  кривая ржавая кочерга с намотанным на конце тряпичным набалдашником. Была у барина и борода, её сделали из старого драного мочала. Чтоб придать «барину» нужную толщину, на него напялили сразу несколько кафтанов, да балахон из старой хозяйской простыни. Подпоясывалось всё это красным кушаком, так что  «барин» был хоть куда. Подле «барина» суетился маленький вертлявый казачок, который с чадящей головнёй в руках ,постоянно подавал огонь для господской «трубки.».
-Пожалуйте прикурить батюшка-барин!-щебетал казачок, и вскоре кончик чубука начал тлеть, и неприятный запах гнилого тряпья, медленно пополз по помещению. «Барин» коряво вышагивая по комнате  начал наступать всем на ноги, спотыкался, и как бы не нарочно опрокинул лавку где стояли вёдра с водой. Огромное озеро мигом разлилось по всему полу. Девушки чтоб не промочить ноги повскакивали на лавки, подняв  гвал. Парни,  шлёпая по воде,азартно  тянули  девушек вниз,  одну лавку даже перевернули, и визжащий  девичий букет оказался сидящим в луже. Смех, вопли, слёзы и непристойные словечки  перемешались в винигрет. Барский «бурмистр» в выворочном тулупе  горцевал по избе верхом на палке, и толстой скрученной верёвкой, чувствительно хлестал девушек по мягким местам. Расправу прервал густой бас «барина», который чинно восседал на кадушке с углём.
-Тишааа! Чяво разорались  мярррзавцыыы? ! Сволота подлюшная! Иль не видите что ваш благодетель Сидор  Еремеич со свитой пожаловали!-закончив орать, «барин» опустил голову на грудь, нарочито громко захрапел да засопел, фыркая губами как старый мерин. Кругом начали смеяться в предвкушении комедии.
-Ой Лёвка, ой стервец!-довольно заметил некий мужской голос. «Бурмистр» юлой вертелся возле храпящего «барина».
-Батюшка-барин! А батюшка-барин? Проснись ты хрен глухой!
Барин испустил тяжкий вздох, разом продрал зенки, и протяжно зевнул, разинув пасть словно бегемот.
-Что прикажете, батюшка-барин?-учтиво обратился «бурмистр». «Барин» выпучил глаза, дёрнулся всем телом, и лениво спросил.
-А ты кто подлец, а?
-Я то?
-Ты то!
-Бурмистр ваш!
-Ишь ты, и давно ты у меня бурмистром?
-Давно...ой давноо! Так давно что и припомнить нельзя! -охнул «бурмистр» гарцуя на палке.
-Таак, а иде  мой приказчик Ванька?-протянул  «барин» размахивая чадящим чубуком.
-Я тута, барин!- и рядом оказался ещё один шут гороховый, в кафтане наизнанку, босой и без порток.
-Ты что ж подлец за моим добром не следишь?-грозно спросил  «барин» топнув ногой- народишко подлый совсем распустил?!
-Как распустил? Никого я не распускал- дурашливо ответил приказчик. И тут  «барин» запричитал  словно по покойнику.
-Ой ды какия жа  чижолые времена насталиии!  Народишко подлый вовсе от рук отбилсиии! А мне чичас деньги до зарезу нужныыы! Я авчарась в карты продулсиии! А староста сволота оброка не несёть! О х...сходить чтоль в лавкууу...возьми товару в дооолг!- «приказчик» мигом исчез в сенях, и ту же вернулся с докладом  что лавочник послал барина к нехорошей матери, и что ему шаромыжнику денег в долг не даст!
Слушая эту комедию, ухахатывались до слёз все кто был в избе, до того  было похоже. Меж тем комедия продолжалась. «Приказчик» передавал  «барину» ответ лавочника.
-А барин твой  мазурик, еже ли бы порядошному человеку, тогда бы он с удовольствием, а  то развелось вас тут  рвани всякой!
-Молчи дурак!-заорал  хрипло  «барин» и кинулся на  приказчика с чубуком,  но тот проворно смылся. Охающего да хныкающего  «барина» с почтением вновь усадили на кадушку, и тут появился  «староста». «Барин» очень обрадовался, но разговор начал из далека.
-Ну как моя усадьба, всё благополучно?
-Всё барин благополучно, но токомо такое дело...
-Чаво?
-Ды чаво...вот жеребец ваш издох..
-Как?!
-А в конюшне угорел!..
-Как  угорел?
-Как? Ну конюшня горела он в дыму и задохся...
-А от чего конюшня сгорела?-вылупив белики промычал  «барин»
-А на неё огонь с вашей усадьбы перекинулся, и всё...- «староста» развёл руками
-Как? И усадьба сгорела?!-разинул рот «барин».
-Сгорела начисто, одни уголья, печь да черепки остались!
-Ох бяда...а урожай-то  сняли хоть?- заплакал навзрыд  «барин» стуча зубами, чтоб сдержать прущий наружу смех.
-Собрали, весть до чиста сколь есть!
-И сколь есть?- козлиным голосом заблеял «барин».
-Сколь есть-та?-переспросил «староста»- богата батюшка-барин, дюже богата! Сноп от снопа-столбовая верста! Копна от копны-день езды!
-Оооохх!- «барин» загремел с бочки вниз, «упал в обморок» на руки своей свиты. Слуги охая засуетились, и приведя господина в чувство, посадили его вновь на кадушку, дали ему стакан успокоительного. И тут началось то, из-за чего Алёна не хотела чтобы  её супруг исполнял роль «барина». Из толпы  парней вышел один рослый  детина, и чинно поклонившись  «барину» в пояс, сказал.
-Батюшка-барин, прикажи жениться!
-Чтооо? Не слышу! -прикладывая ладонь к уху  переспросил  глухой «барин».
-Жениться!!!-заорал под общий хохот во весь голос  «барин»
-Телиться?
-Жениться!
-Ягниться?
-Жениться дрючёк глухой! Чтоб тебя бес удавил!-синея от натуги просипел проситель.
-А, жениться? Ну так бы сразу и говорил. Что ж. Женись, выбирай девку, позволяю. -пока разыгрывалось это представление, в «жировую» избу прошмыгнули ещё два человека:разнаряженная цыганка и здоровенный казачина в вывернутой на изнанку шубе, накладной бородище, и грубой маске из дублёной кожи. На пришлых никто особого внимания не обратил, а меж тем их приход напрямую касался  господина  «барина». Вот парень получивший разрешение, подошёл к толпе девушек, и постояв с минуту, поманил одну пальцем.
-Сонька, ну-ка иди суда!
Но девушка надув губы отрицательно буркнула.
-У, не хочу!
-Пошли, барин велел!-громко крикнул «жених»,и схватив Соньку за руку, потащил за собой.
Девушка было попыталась упираться, но подскочили ещё двое ребят, и подхватив её под руки, поволокли к «барину». «Бурмистр» при этом охаживал Соньку верёвкой да приговаривал.
-Благодари барина, целуй барина!-как только девушку подвели к  «барину», тот заметно оживился. Вскочил проворно с кадушки, и сбросив с себя всю верхнюю хламиду, остался только в вышитой рубахе. К этому времени Лёвка порядком вспотел, и рад был возможности сбросить тяжёлые доспехи.
-Уффф...хорошо!-блаженно выдохнул  Лёвка, и отбросив в сторону смердящий  чубук, сграбастал  Соньку, и смачно, в засос  поцеловал. Потом подвели вторую. Она тоже пыталась было увёртываться от поцелуев «барина», но «бурмистр» неожиданно обхватив её сзади, помог барину  чмокнуть и эту  кралю. Напряжение в избе нарастало. Некоторые девушки  лезли целоваться к  «барину» сами, других волокли  силком. Лёвка же не только целовал, но и позволял себе некоторые невинные  поглаживания и пощипывания, чем сильно раззадорил  остальных. Развязка всей  комедии наступила  неожиданно. Посреди  балагана вдруг прорезался  крик  возмущения молодой  женщины.
-Да ты чего ж это нечистый дух делаешь-то,а?!- и на середину, фурией вылетела пришлая цыганка, оказавшаяся ко всеобщему восторгу законной женой  «барина», проникшей на посиделки с намерением отомстить супругу покрутив с кем-нибудь шашни, но увидав  Лёвкины проказы, не стерпела...
-О, Алён, да ты чего эт?..мы ж просто так, хе, шуткуим!-попытался пояснить уличённый  «барин» чуя надвигающуюся грозу, и не ошибся. Жена с криком « я тебе сичас  пошуткую  кобелина худой!» щукой кинулась на благоверного. Но не таковский был муж её, чтоб долго робеть в подобной ситуации. Дурашливо  заохав, он заметался по избе прячась  за гуляк, и увёртываясь из рук жены, скороговоркой  тараторил.
-Охолонь голуба моя! Охолонь! Я ить  тебя одну люблю, а то бы в жизнь не жанилси!-эти скачки раззадорили и без того уж весёлое настроение в избе, и обе партии парней и девушек, стали азартно поддерживать каждая своего.
-Давай Алёнка, расчеши ему  вихры!
-Лёвка, сигай шибче, а то сгинешь!
Первыми не вытерпели красавицы, и бросившись всей толпой, Лёвку-таки изловили! Несдобровать бы казаку, если б не его верные товарищи!  Стёпка видя что дело приняло крутой оборот, зычно гаркнул.
-Братцы, на выручку!- и парни разом кинулись спасать своего атамана.  Девичий визг и смех  заглушил все остальные  звуки. Хотя  Лёвку порядком-таки по измяли да ободрали, но он ухитрился сцапать жену, заключить её в жаркие объятия, и что-то нежно зашептать на ушко. Алёна перестала  брыкаться и растаяла.
-Во милка, гляди чиво со мной сотворили!- притворно-печальным голосом пожаловался  Лёвка, показывая жене ободранную щёку и выдранный клок волос.
-Ой, Лёвушка... кто это тебя так?- охнула  Алёна, и начала было  поправлять мужнины вихры, когда над ним вдруг раздался грозный глас отца.
-А не так его стервеца надо было, не так!
Лёвка поднял взор, и увидал над собой  массивную фигуру родителя, поигрывающего сложенными в двое вожжами. Гомон в избе моментально  затих.
-Батя, а ты как здеся? -поинтересовался  сын.
-А я сынок на игрища пришёл, погулять тут трошки с вами хочу!
-А вожжи зачем?-Лёвка не спеша поднялся.
-Вожжи-та? А это для тебя...
-Зачем бать?-Лёвка сделал шаг назад косясь на  ремни.
-Пороть тебя счас  стервеца буду!-невозмутимо посулился отец, улыбаясь как-то по-своему.
Лёвка приосанился готовый к баталии, но вмешалась  молодая жена.
-Папань, не надо при людях-то!
Отец, который и грозил-то больше для виду, сразу «остыл».
-Ну гляди стервец, в друголядь вздую по всамделишному!- пригрозил отец, и проглотив стакан водочки, чинно раскланялся.
-Надо было бы взгреть хорошенько  тебя!- чуть прищурясь заметила  Алёна,на что Лёвка  тихо намекнул что сие неприменно случиться, когда они  вернуться с игрищ.
-Давай в  «Голосянку» играть!-громко закричал кто-то. Предложение быстро подхватили, и немного покомкав, большинством голосов приняли. На середину вышел  Стёпка, и зычно затянул.         

                Ну давайте-ка  ребята, голосянку тянуть,
                Кто не дотянет. Того за волосыыыы!!!

И Стёпка, а вслед за ним и все кто решил играть, принялись тянуть это  «ы» до бесконечности, пока кто-нибудь не сорвётся. А чтоб было по веселее, то те кто не участвовал в игре, принимались смешить игрунов, и тем самым прервать тянучку. Вот чей-то задорный голос прогудел из угла в адрес одного из парней.
-Эй, Ванюшка! Гляди а то лопнешь, гляди как шары-то выпучил!- Ванюшка тут же  едва не треснул пополам от смеха, и остальные с торжествующим рёвом бросились на него, и принялись теребить за нос, уши и волосы. Азарт при этом достиг такой силы, что в свалку влезли даже не участвовавшие в игре. Натешившись «голосянкой», принялись забавляться «молчанкой». По команде  раз-два-три, все разом закрыли рты, и принялись пялиться друг на друга с самым серьёзным и умным видом. Но и тут не обошлось без жульничества. Лёвка с кумом начали корчить девушкам смешные и дурацкие рожи, и те не выдержав  прыснули от смеха.
-Ага!-радостно завопили оба дружка- готово дело, проштрафились, давай штраф отрабатывай!
Провинившихся оказалось пятеро: двое парней и три девушки. Стали судить-рядить как покарать виноватых. После получасового ора, решение было принято. Девушкам присудили в  исподнем нырять с крыльца в сугроб, одному парню присудили сожрать горсть пепла из печи, а другому предложили на выбор: либо идти поцеловать Кочерыжку, либо принести с гумна  сноп соломы. От последнего парень на отрез отказался, так как знал что  там можно было попасть в лапы к Огуменнику, одному из злобных духов, водившихся на подворье. Огуменник запросто мог погубить человека или свести его с ума. Проигравший выбрал  бабку  Кочерыжку. В начале штрафы отработали девушки, которых в добавок  ещё и подруги выкупали, а потом настала очередь  парней. Первому щедро нагребли горстину  чёрно-серого  древесного угля, уже остывшего. Несчастный  медленно  поднёс пепел ко рту, и осторожно словно лошадь, начал есть. Кто-то для пущей важности предложил.
-Можа  посолить, али так слопаешь?
-Пошёл ты!-злобно огрызнулся проигравший, и снова склонился над трапезой.  Но то ли он слишком близко поднёс пепел к лицу, то ли кто под локоть толкнул, но часть золы попала в нос, и он закатив глаза бабахнул словно корабельное орудие  прямо себе на руки, зола разлетелась по сторонам, а он принялся  чихать приводя всех в дикий восторг. Прочихавшись, парень стал похож на чёрта выскочившего из пекла, кои в изобилии бродили теперь по земле, и до самого Крещения будут творить  всякие пакости. В избе надоело сидеть всем, и молодёжные  компании повсеместно  высыпали на улицу  чтоб покуражиться да по безобразничать. Толпа из  Алевтининой избы направлялась к дому бабки Кочерыжки, которая сидела теперь у себя закрывшись на все запоры, опасаясь посягательства на свою  невинность.

                *    *    *    *
-Ну давай-давай, иди!- нетерпеливо  подгонял  Лёвка  проигравшего парня, шедшего на отработку штрафа без особого восторга.
-Погоди братцы!-шептал тот стараясь оттянуть неприятный для себя момент  целования  бабки.
-Никаких «погоди!» - отрезал Лёвка- продул будь любезен!
-А как я войду, дверь-то заперта?-шёпотом спросил  приговорённый. Стали думать,и придумали что какая-нибудь девушка постучит к старухе, и попросит лампадного масла. Как только дверь откроется, тут уж не робеть, и вперёд, на приступ! Девушку подтолкнули вперёд, и так на цыпочках подкралась к одному из окон, (другое было заткнуто  старой, грязной подушкой) и торопливо постучала.  Внутри что-то зашуршало, блеснула в полутьме масляная лампа, медленно подплыла к окну, чуть  дрогнула, и глухой старушечий голос  опасливо поинтересовался.
-Кого тама принесло-та?
-Бабуль, открой на минуту, мне маслица лампадного  взять бы надо!-нарочито громко защебетала девушка. Удостоверившись  что это не мужик,  Кочерыжка прошамкала.
-Сычас  иду...
-Ну, давай быстро!-Лёвка подтолкнул приговорённого  к входной двери. Тот трясясь мелкой дрожью  нетерпеливо затопал ногами. В сенях послышались шаркающие шаги, и голос хозяйки проскрипел.
-Сколь вам масла-то?-вслед за этим дверь медленно, не торопясь  приоткрылась. Кочерыжка, смотревшая обыкновенно вниз, не сразу распознала ловушку, и едва вышла на порог, получила ощутимый поцелуй в лоб. Взвыла бабка так, что с кровли дома осыпались все сосульки, а у шутников заложило уши.
-Ой караууул!!!  Охальникиии!!!- Кочерыжка шарахнулась назад, и в темноте налетев  на  стоявшую на полу ступу, загремела вместе с ней вниз. Лампа на её счастье  ухнулась  в покоившиеся  рядом корыто с картофельными  очистками, а потому не наделав пожара потухла.
-Чтоб вас  бес задавил сволоту не годную ! Чтоб вас матери не родили! Каб вам молонья руки пожгла! Штаб вам всем сибирка на нос села!- эти, и ещё целую лавину похожих пожеланий вывалила из своего зева возмущённая девственница, и добавила в конце.-Завтря к мировому пойду! Пущай вас всех сволочуг засудють за покушение на женщину!
-Бабка,а бабка!- окликнул издали Лёвка- ты красавица наша готовьси, на завтра к тебе сватов засылать будем! Хорош, восемьдесят  годов  скоро, а ты всё в девках ходишь! Рази ж так можно?
Кочерыжка, которую каждый раз бесило напоминание о её затянувшемся целомудрии, и узнавши голос кричащего, возмутилась в двойне. Выскочивши на порог она потрясая кулаками пригрозила.
-А ты анчихрист шалопутный запомни особо! Завтра я тебя подлеца упяку куды следуить! Ей-богу до атаману дойду! Пущай тебя подлюшного  выпорють как надо! Срамник этакий, до чяго дошёл! На беззашшитых старух кидаисси  паразит!  Сволочуга! Я тебе анчибел таких сватов покажу, что на всю жисть запомнишь!  Чтоб ты издох паразит! -на этих словах бабка выдохлась, и уползла в свою цитадель, где и забаррикадировалась.
-Ну Лёвка, теперь тебя точно пороть будут!- смеясь выкрикнул кто-то из соседей наблюдавших бабкин монолог.
-А ничего,стерпим! И это ишшо не известно!-отмахнулся заводила. Выпороть его конечно могли, ибо село, вернее та его часть где жило преимущественно казачье население, относилась юридически к области Войска Донского, хотя территориально и не входило, однако  порядки тут были смешанные, зачастую один  налезал на другой, но в бумагах тонули  и те и другие. И лишь службу царскую,  жители несли как полагается, казаки в казаках, прочие как выходило. Вот и получалось что и мировой сход и  казачий круг зачастую проходили смешано и  не без приключений. Единственное что реально грозило вертопраху, это денежный штраф, что уже с ним случалось и не раз. Но Лёвка опасался не мирового схода  в Становой избе, а собственного родителя, который  мог так отходить  провинившееся чадо, что только держись! Наступало время гаданий, и молодёжь разделившись  на небольшие кучки, разошлась по селу...
Дивная святочная ночь, налилась мерцающим, голубовато-розовым светом плавно переходящим в жгучий лазурит с поблёскивающими  огоньками колючих искорок от звёзд да далёких планет, и распустилась наконец, расцвела словно  купальский  папортник, и медленно объяла всю землю. Новорожденный месяц игриво дрожал на мерцающем небосводе среди многих тысяч различных духов, в изобилии появившихся на земле в эту чудную пору! Вдобавок, стал плавно падать пушистыми  хлопьями  снег, и вскоре старые, заколоденые сугробы, оделись ещё в один  пышный слой  бархатистых, ледяных одежд. Но не всё было так гладко!
На дальних, затемнённых  перекрёстках, уже собирались стаи вертлявых и противных чертей, кои подкарауливали  незадачливых  да  рисковых  гадальщиков, дерзнувших испытать судьбу. Дряхлые бабки-колдовки  да молодые ведьмы,вылетали сквозь печные трубы, и уносились по своим чёрным делам,  ибо много, очень много  душ людских может сгубить нечисть в эту  таинственную и опасную пору...
Особенно осторожно надо быть тем, кто любит прикладываться к бутылке. Обязательно подсядет в кабаке к такому выпивохе окаяшка в человеческом обличии, и неприменно опоит до полусмерти, а потом ещё вызовется проводить домой. Выйдут оба, и всё, был человек и нет его больше! А на реке ещё  долго будут колыхаться жгучей  водой незамерзающие проруби...Если же кто в такую пору едет на санях в другое село, то обязательно нужно читать молитву,  осеняя себя крестным знамением! Да наперёд смотреть внимательно за ямщиком, что собирается вести тебя. Всякое случается-то на святки!  Ямщиком этим может оказаться и переодетый чёрт который завезёт путника в гнилое незамерзающие  болото, или даже мертвец-упырь, которых достаточно ещё таскается  по  белу свету, пробуждаемых  зачастую глупыми, да  неразумными  шутками людей...А лучше приготовить всё заблаговременно: и в гости приехать засветло, и возницу нанять знакомого. И главное не переусердствовать в проказах да гаданиях, а то ведь всякое порой  случается!
Кроме  Алевтининой, в селе было ещё много «жировых» изб. Одна из таких находилась  у уже известной бабки  Солонихи. Когда  наигравшись да наплясавшись,  из неё  выскочили  гуляющие  компании, пятеро озорных молодок откололись от остальных, и побежали гадать, «слушать» под окнами. Долго так  бегали девчата, и много весёлого да нелепого услышали они, как  вдруг одной из них, Анютке  Овсовой, должно быть сам  бес шепнул в ухо попробовать одно из тех опасных гаданий, которые обычно весьма прескверно заканчиваются.
-А пойдём-кось  девоньки  к поросёнку  слухать?  У нас сегодня большущего закололи, а тушу в амбар стащили, пошли, а?
-Ой боязно Ань!-заметила  одна  из  подруг, но другие бурно  зашумели, что хоть оно и боязно, но жуть как интересно! Сомневающеяся девушка попробовала  урезонить подруг.
-Вы девоньки забыли что с Натахой в прошлом годе сотворилось?
-Ой, вспомнила!-  воскликнула  Анюта, и добавила-Натаха  дура была, жадность её сгубила, а мы-то не таковские, а? Не дадим себя в обиду?
-Не дадим, не дадим! -залопотали разом остальные дуры, и вскоре все  пятеро  осторожно крались к заветному амбару  где на кучке  свежей соломы  лежала  целая туша  здоровенного хряка. Когда подошли, Анюта произнесла.
-Ну, давайте готовьтесь! -и вот все пятеро  сняли  с себя кресты, помянули вслух немытика, очертились  заранее взятыми ножичками, и после недолгого перешёптывания и топтания  на  месте, Анюта  стараясь придать своему голосу  больше уверенности, громко воспросила.
-Чушка-чушка, где мой  суженый-ряженый?
И тут кровь застыла  в жилах у всех дур разом, из глубины тёмного амбара, донёсся глухой, хрюкающий  бас  туши.
-Отгадайте три загадки...тогда я отгадаю вам суженых!...
-Давай загадывай...-сама не своя  пролепетала  Анюта.
-Наперво  угадайте сколько во мне  щетинок?-провыло из амбара. Трясущиеся от страха  девушки  стали называть самые  большие числа которые только слышали!.
-Тышша!-пискнула  одна.
-Нееет!-прогудел хряк похрустывая  зубами.
-Сто тышш..-холоде пролепетала  другая.
-Нет!..
-Мильён..-едва выговорила  третья.
-Нет..не мильён!-прохрюкала туша.
-Сто  мильёнов! Сто!-в отчаянии прокричала  четвёртая.
-Нет, не правильно!-клацнула  пастью свинья.
-Сто тыщ мильёнов!-чуть не плача  выдала  последняя.
-Нет! Не правильно!- радостно завыла  туша- слушайте  другую загадку...Сколько во мне  суставов?
-Ань, давай  убежим?-стуча  зубами предложила  одна  из  подруг, но  зачинщица  строго отрезала.
-Нельзя щас  бечь, разорвёт!
-Ой  мамочки!-разом  заголосили  прочие, а проклятая  туша повторила свой  вопрос. И опять ни одна не  угадала, где ж  знать сколько у свиньи суставов? А туша в третий  раз прохрипела.
-Сколько у меня  зубов?
Ни живы не мёртвы сояли девушки, и некоторые уже были на грани обморока, и от судорог не могли разжать  рта.
-Сколько у меня  зубов?- опять спросил  ледяной хряк.
-Не знаем мы!-в отчаянии крикнула одна из группы,а поросёнок  как  завоет  стальным  басом.
-А-а-а, не угадали?! Ну так я вас всех задавлю!-и  тут же  страшно  затрещали дубовые  двери амбара. Пять девичьих глоток подняли дружный  визг, а их обладательницы  разом бросились к  «жировой»  избе. В туже секунду разлетелись в мелкую щепу  двери амбара, и огромная свиная туша с горящими зелёным углём глазами, страшно  щёлкая пастью, бросилась в погоню. На счастье горе-гадальщиц, изба Солонихи была близко, и они разом влетев внутрь, заперли все двери, и в двух словах выпалили хозяйке в чём дело. Та оказалась бывалой бабой, в молодости сама была  на таких делах, и потому мигом велела четверым девкам надеть на головы горшки, а пятой водрузила на чело подушку. Сама же затаилась с иконой на печи. Вдруг с треском вломилась в избу  свинья, бросилась к одной и хвать зубами горшок думая что это голова, да об пол его! И так со всех четырёх, а с пятой хамкнула подушку, и с нею в пасти убежала.
-Ох ты ж хосподиии...-закряхтела  Солониха  слезая с печи и глядя на неподвижных и белых как мел девушек. А поглядев на развороченную дверь заголосила.-ох в лоб вашу мать! Кто жа мне дверь-то починять будет? -её вопли вывели девушек из оцепенения, и они клятвенно заверили хозяйку что уже завтра их отцы починят ей всё, принесут новые горшки да подушку.
-И по рублю с кажной за науку!-сурово потребовала бабка-вы, дуры, в друголядь будете знать как такие шутки шутить!
Девушки на всё согласились, и попросились заночевать тут, ибо идти на гулянки этой ночью, им уже не хотелось.
-Что ж...ложитесь какая где, не на улицу же вас гнать!- согласилась бабка, и её невольные гости стали спешно распологатся на ночлег.



-                *    *    *     *

Компания из трёх  закадычных дружков , Лёвки, Стёпки да Тимохи Краснова, стояла в близи избы одного из селян, дяди  Панкрата, пчеловода и плотника.
-Ну что братцы, давай над  Панкратом учудим?-предложил  Лёвка.
-Ды давай!-без застенчиво  согласился Тимоха- я на это дело всегда  готовый, а а как?
-Ооохх!-Лёвка тихо рассмеялся- есть у меня одна мыслишка, ежели состряпаем, животы надорвём со смеха!
-Ну да?! -охнули разом остальные дружки- говори!
Лёвка  обнял обоих за плечи, и что-то быстро  зашептал. Через минуту все трое катались в сугробах держась за животы.
-Ладно, хорош ржать!-заметил  Лёвка отряхиваясь от снега- давай  дуйте  за метлой и дёгтем, а я верёвку  приволоку!-и вся троица мигом разлетелась пол сторонам. Примерно через полчаса, друзья вновь собрались вместе. Стёпка приволок в старом горшке дёгтя, Тимоха  притащил пышную берёзовую метлу, а Лёвка распоряжался.
-Помогите-ка!-попросил Лёвка, достал из-за пазухи трёх аршинную верёвку, и передал её Тимохе. Тот, зная свои обязанности, мигом подбежал к калитке дяди  Панкрата, растворил её  настежь, и привязав один конец к столбу, с другим в руках затаился за плетнём ослабив пока саму верёвку. Лёвка заглянув внутрь горшка деловито заметил.
-Хорош, поспела каша, самый раз рубать со смаком, пошли!-и оба балагура подкравшись к окну затаились. Стёпка с метлой опущенной в дёготь стал у стены чтоб не быть замеченным из окна, а Лёвка надвинув шапку на глаза, повелительно забарабанил в окно, и чужим голосом  прокричал.
-Эй  хозяин! А ну-ка выгляни на минутку! Дело есть,ну!
Услышав стук в окно, дядя  Панкрат встревожился.
-Чегой-то там случилось-то?
-Ну высунь морду да посмотри..-сонно пробурчала жена. Просьба за окном повторилась уже настойчивее.
-Тьфу пропасть!- дядя Панкрат кряхтя слез с полатей, и машинально пригладив рукой всклоченную бородищу, шлёпая босыми ногами подошёл к окну. Нехотя растворил его, и высунув голову заспанным голосом спросил было.
-Ну чаво надыть-то сярёд ночи?
В этот момент Стёпка макнув метлу в горшок с «благовонием», лихо мазнул  ю персону от бровей до самой бороды, и безудержно заржав отскочил в сторону. Тут же сиганул к дороге и Лёвка, и уже на пару с дружком помирал со смеха на обочине. Сам же хозяин, не ожидавший такого подвоха, резко отпрянул от окна, чертыхаясь да протирая зенки, отплёвываясь и обираясь в темноте, споткнулся о кучу дров, и с грохотом сверзился на пол ушибив плечё. С палатей донёсся испуганный крик  жены.
-Панкратушка, чаво тама, воры?
-Убью стервяцов!-рычал рассвирепевший хозяин, торопливо пытаясь встать, и наорал на жену.-иде валенки есть, дура?
-Вон, у печи!-испуганно  пискнула  жена, а муж продолжая материться. Яростно утирался рукавом.но только всё размазал. Проворно вскочил в валенки, и накинув полушубок, он схватил стоявший у печи топор, и с воинственным кличем ринулся вон из избы. Выскочив  за порог и дико озираясь, он увидал на дороге двух парней коих прямо-таки корёжило от хохота.
-Вить поряшу жа сволочей!-завопил дядя  Панкрат, и с  занесённым топором прыгнул вперёд.
Но Тимоха не дремал на своём посту. Едва рычащий как поднятый из берлоги медведь, хозяин поравнялся с калиткой, он резко дёрнул верёвку на себя и она натянулась словно струна.
-Еееххх!!!- на всём скаку Дядя Панкрат полетел в верх тормашками, и пропахал носом  пол-аршина  по натоптанной тропинке. При крушении, с него слетел левый валенок, да неведомо в каком сугробе сгинул топор. Хохот взорвался как пороховой погреб. Тимоха как упал у плетня, так и корчился теперь от смеха со слезами. Двое на дороге не грохнулись только потому, что поддерживали друг-друга, а Лёвка даже чуть не поперхнулся, спасибо  Стёпка двинул по спине, помог прокашляться.
-Оооххх!..-горестно закряхтел лёгший было недвижимо дядя Панкрат- изувееечили..подлюки...ааах!...- «изувеченный» начал медленно загребать руками словно выброшенный на берег рак. Падая, он отшиб себе нос, колено и живот. Никаких тяжких ранений на нём впрочем не было. На шум, из избы выскочила его жена, и увидав распластанного на снегу мужа, всплеснула руками и завопила на всю округу.
-Панкратушка! Убилиии! Людиии!  Убииилиии! -парне тут же как ветром сдуло. Никому не хотелось быть узнанным. На бабий вой из домов по выскакивали  с вилами  соседи, но Панкрат поднявшийся к тому времени на ноги, пытался урезонить жену.
-Манька, не ори! Чаво воешь «убили!» нихто миня не убивал! Это парни какие-то сволоты озорують! Ну плогоди..я им устрою! Вот узнаю хто это, и к мировому судье!
-Панкрат, а чавой-то у тебя с рожей-то-то есть?-спросил кто-то из мужиков, а растерявшийся хозяин  пробормотав что-то невнятное, громко спросил.
-Валенок мой нихто не видал?
Отбежав довольно далеко, друзья остановились чтобы перевести дух. Народ гулял по всеместно! Где-то наяривала балалайка, слышался здоровый хохот парней, да колокольчиковый, рассыпающийся словно бисер смех девушек. С другой стороны доносились частушки, да весёлый гомон играющих в снежки.
-Ну, куды пойдём?-отдышавшись спросил  Стёпка.
А кто его знает? Пойдём где веселее!-предложил Лёвка, и все трое побежали  на балалаечные трели. Своих нашли быстро, парни и девушки разудало отплясывали да кидались снежками, валили друг-друга в сугробы, да пели частушки. 
Парни тоже не остались в долгу, и крикнув балалаечнику «давай»!, стали прыгать в круг и притоптывая снег, орать во всю мочь.

                Ты зачем же завлекала
                Когда я тебе не мил?
                Ты бы с осени сказала,
                Я бы зиму не ходил!               
 

 Лёвка с дружками тоже спели по паре весёлых частушек и собирались уж было  сманить остальных на какие-нибудь шалости, как вдруг к ним сломя голову подлетел растрёпанный парень с соседней улицы, и увидев  Лёвку, разом выпалил.
-Лёвка, там такое дело!...Кочергинские в «покойника» играть зачали, две избы «жировых» всполошили, десяток  девок  наших омороком шибануло! А в одну простую избу вломились, а тама детки малые ревмя  обревелись со страху, чуть не померли! Ревут, заикаются, мужики озлобились, хотят кочергинских колами бить! -Лёвка  мгновенно посерьёзнел. Игры в «покойника» не были в чести у большинства селян страны, и представляли из себя глупые, зачастую злые шутки, кончавшиеся иной раз плохо.
Обычно, какой-нибудь не шибко умный детина, собирал ватагу таких же как он дурачков, притаскивали пустой гроб (который обычно  про запас храниться на чердаке у пожилых людей) ложили в него наряженного во всё  белое парня, натирали ему овсяной мукой лицо, вставляли в рот длинные  зубы из брюквы, привязывали чтоб не вывалился, и в таком виде носи ли по селу. Но это ещё не самое не пристойное!  Обычно такие  «похороны» сопровождала целая процессия  ряженых состоящая из «попа» в рогожной  ризе, в камилавке из синей  сахарной бумаги, да кадилом в виде горшочка где дымиться уголь, сухой мох, да куриный помёт. Рядом с «попом»  вышагивал  «дьячок» в кафтане с косицей сзади, потом плакальщица в тёмном сарафане, и толпа провожающих покойника «родственников».
Среди всей этой «родни», обязательно есть переодетый  бабой  мужик  с корзиной оладий или лепёшек из навоза. И вот вся эта дурацкая процессия без приглашения вваливается в «жировую»  избу, ставит гроб посередине, и начинается  настоящее святотатство. А именно «отпевание», состоящее из  самой отборной  тюремной  ругани, прерываемое всхлипами «плакальщицы», да кадением  «попа». По окончании «отпевания», девушек насильно заставляют прощаться с «покойником», целуя его в рот полный брюквенных  зубов. Многие из девиц после такой процедуры ревут, а самые молоденькие случается заболевают. Кончается этот балаган тем, что часть похоронщиков  уносит  «покойника»  «хоронить», а другие во главе с ряженым бабой  мужиком  остаются, и устраивают поминки, одаривая девушек навозными лепёшками. На этом обычно дело не кончается. Богохульники могут вломится в избу какого-нибудь многодетного  мужика, и показывая на своего  «покойника» хором начинают  орать и изголятся.
-Вот бродили по кладбищу, да на вашей могилке упокойника нашли, не ваш ли прадедка?-домочадцы приходят в совершеннейшее волнение и оцепенение, а малые ребятишки случается заходятся криком и даже бредят, и много хлопот достаётся потом родителям чтоб найти знахарку, умеющую выливать испуг у ребёнка! Но подобная мерзость никогда так просто не проходит. Знающий всё это  Лёвка, быстро спросил у подбежавшего парня.
-Кто всем  заводит?
-Гришка Косой! Они тама все пьяные в повалку. Лёвка что делать? Они в Марьин проулок попёрли, там щас  пужать станут, а ить у всех дети малые да сродственники в гости понаехали, что там будет-то, а?
-Косой?-злобно переспросил Лёвка преобразившийся на глазах из весельчака  в грозного бойца- мало я яво сволоту мутыздил , ну ладно!  Мы щас сани выгоним и по дороге их перехватим, много их тама?
-Человек двадцать!
-И все кочергинские?
-Все!
Кочергинскими, на селе называли тех кто жил на одноимённой  улице, чей резкий загиб у реки, напоминал кочергу. Народ там обитал непутёвый да шаловливый, и часто дрались на кулачках с другими улицами. И порой  бились не на шутку.
-Ладно, мы это кочерёжникам припомним!-пригрозил Лёвка, и протяжно свистнул.-выгоняй сани браты! Щас мы их помянем по-свойски!
Через десять минут на улице уже стояло две пары  саней с лошадками, в которые набилось по пять-шесть парней с колами да дубинками, и с посвистом да гарканьем, понеслись на перехват богохульников.
А тем временем, Тимофею  Ильичу что сидел в гостях у своего кума  Трифона, и уже веселился во всю, вскоре доложили, что в  Марьином проулке  кипит самая настоящая  баталия, орут матюгами и дерутся колами да дубинками, много харь уже размазали да по своротили на бок, и соседи со  страху затаились по избам как мыши, и токомо собаки брешут.
-Кто ж озорует?-деловито спросил урядник стараясь оттянуть момент когда неволей придётся идти на место проишествия.
-Ватага  Лёвки  Мостового с кочергинскими  бьются!-спешно доложил гонец.
-Что? Опять этот Лёвка?  Ну ни одна свара без него не обходиться! Ну ужо я ему!-пригрозил урядник  вставая из-за стола. Но мужик поспешил упредить его гнев.
-Ды нет жа! Тимофей  Ильич! Они кочергинских за дело бьют, те сволоты в  «покойника»  игрались, сколь народу переполошили. Девки, бабы, а самое главное дети малые, они их сердешных до полусмерти напугали, они ж сволота кочергинские  пьяные все! Их  Гришка  Косой взбаламутил они и попёрли! А Лёвка хоша и балагур, но не виноватый, он своих штук тридцать на сани посадил, и на перехват. Настиг их возле  Антонихиной избы в  Марьином проулке, и пошла молотьба!  Я увидал и к вашей  милости  сразу, а то как бы смертоубийства не было!-закончил  мужик. Кроме  урядника и его кума, за столом  находились  вместе  с  жонами  староста Иван  Лукич, и отец  Лаврентий. Услышав  про игру  в «покойника» батюшка  ошарашенно  всплеснул  обеими  руками,  и горестно  воскликнул.
-Ах богохульники проклятущие!  Ах греховодники!  Ведь я ж запретил бесовские  игрища! Что ж они сволочи, прости господи-( батюшка  перекрестился) делают?! Вить случись что, подсудное ж дело! Я их негодяев всех причастия  лишу, и в церкву не  пущу более, да в уезд на них пожалуюсь,  пускай там им по шапке  дадуть! Я им дам «покойников!»
-Хорошо хоть  Лёвка вмешался- заметил староста, печально  глядя на богатый стол и горестно сознавая, что  трапеза  по случаю  мордобоя откладывается  на  неопределённое  время. Но батюшка не разделял его мнения.
-Лёвка ваш  тоже хорош!  Жалоба  за  жалобой!  То накупают  кого, то  обрядившись бесами  самогонщицу  напугают, то к бабкам каким-то сватов  засылают,  то ишшо  что наворочает, и такое порой  про него услышишь, что прямо бяда! Не поймёшь чаму и верить-то!
-Ээ батька!- заметил  урядник-Лёвка  стервец, слов  нет, но  на него иной  раз и того набрешут, чаво и не было! А что  безобразит, так  что ж, на то и святки, сами что ль молодыми не были?
-Однако  вмешаться  надыть!- напомнил  батюшка, и всё сельское  руководство  спешно  засобиралось. Выскочили толпой  из избы, кум  Трифон  быстро  запряг  лошадь, все уселись,
и он раскрутив над головой  вожжи,  протяжно  прокричал.
-Н-нно  залётныеее!!!- лошадь мигом сорвалась с места, и сани  лихо подпрыгивая  на ухабах, во всю прыть понеслись к  Марьиному проулку. Однако  приехав  на место, никакой драки они уже  не застали, а узрели лишь десятка полтора  растрёпанных и избитых в кровь парней,тяжело ползающих  по  покрытому кровавыми пятнами и истоптанному снегу, да выплёвывающих  изо рта выбитые  зубы. Тут же  валялись  кучи изорванного тряпья, разбитый на черепки горшок-кадило, да десятки изломанных и измочаленных кольев. Однако сам «покойник» и его гроб отсутствовали. Батюшка напустился  было  на  охальников  с негодованием, но  его  прервал  урядник.
-Погодь батюшка, погодь, я наперёд сам с этими орлами поговорю! -Тимофей Ильич соскочил с саней, и подошёл к понуро стоявшим уже парням, многие  из которых  тяжело  дышали, и держались  за бока.
-Значиться вы все кочергинские?-грозно спросил  урядник, разглядывая  пострадавших.
-Все...-промычало несколько человек.
-А Гришщка  Косой  где?
-Домой  убёг..
-Ага, убёг...ну а  «покойник»  ваш где?
-Яво Лёвкина  ватага  забрала, говорили что сами яво похоронют!-прогундел кто-то  из  толпы.
-Доигрались сволочи?- закричал урядник, а потом добавил- так  голуби, сейчас марш по домам, а  назавтра я пройдусь по дворам. И всех вас оштрафую на три рубля. Чтоб вам поганцам  в друголядь не повадно было богохульничать!  А потом  на мирском сходе по двадцать плетей вам пропишу, а зараз пошли вон, живо!- парни понуро побрели прочь.
-Что теперь делать?-тревожно  спросил  староста.
-Надо по  Лёвкиному  следу бечь, да «покойника»  выручать, а то как бы чего худова оне там во хмелю-та не  учинили!
-Не  должны!-заметил кум разворачивая  лошадь-набьют рожу, в снегу  накупают, да пустят  по селу  нагишом,  вот  и вся  недолга, найдим...н-нноо пошла!- кум хлестнул лошадь  и  погнал  её  по широкому  санному  следу, скрывающемуся  за поворотом  на соседнюю улицу.
Но что же всё-таки произошло в  Марьином проулке, и куда  делся «покойник»  не задолго до появления сельского начальства? А приключилось вот что...

                *     *     *     *

Лёвкина  ватага  со свистом и воем появилась из полумрака  столь неожиданно, что «похоронная»  процессия  в начале даже не поняла в чём дело. Но когда с саней один за одним  попрыгали молодцы с кольями да дубинами и стали охаживать ими «похоронщиков»,
всё  перемешалось. Гроб с «покойником» опрокинули в сугроб, а лежавший там завопил не в силах подняться. Лёвка  лично съездил  Гришке  кулачином промеж  глаз, а когда тот слетел с ног, принялся плашмя волтузить его колом, да  приговаривать.
-Не пугай детей сволота! Не глумись над покойниками!
Косой закрываясь руками орал благим матом, брыкался, но подняться  не смог, и наконец  взмолился.
-Лёвкааа...ня бееей... всёооо....ня буду болдей... бес попутал....ей богу!...
-Бога вспомнил?-зло переспросил Лёвка- а изголяться тебе сволоте кто позволил? Я те в тот раз зубы уже считал, а теперь скажи спасибо что совсем не прибил! -и на последок врезав пинком по морде, кинулся в общую свалку. Сопротивление  кочергинских было сломлено с самого начала, и тперь их просто били.  Били руками  и ногами,  лупцевали колами по чём попадя, да повалив гвоздили о земь. И уж досталось охальникам так, что мало никому  не показалось. Ряженому «попу» разбили о голову его смердячее кадило, содрали начисто всю одежду, и в таком виде пустили по сугробам. «Дьячку» сломали  челюсть, оторвали  фальшивую косу, да раквасили  нос.  Ряженного по бабу мужика, заставили съесть одну из его  «лепёшек», и раздев до нага с раскачки закинули в сугроб. Остальным досталось не меньше. «Плакальщице». Не смотря на то что и впрямь оказалась девкой. Подбили глаз, и  растрепали-раздёргали косу. Остальных просто отметелили, изорвав одежду да набив полные  штаны да пазухи снега. Когда побоище закончилось, Лёвка  подошёл к гробу с орущим «покойником», и пнув того ногой, спросил у своих.
-Ну, а с этим чего делать?
-а давай яво похороним!-предложил Стёпка вытирая кровь с разбитой губы- он же покойник!
-Как это похороним?-завопил  «покойник»-вы что удумали?!
-Ложи яво  на сани!-велел Лёвка, что тут же и исполнили. Заткнули рукавицей пасть чтоб не орал, и хлестнув лошадь, понеслись за околицу, там где в версте  чернел  густой, хвойный лес. Приехав  на опушку обильно усеянную оврагами да  ярами, сани остановились. Вокруг висела какая-то гнетущая, пугающая тишина.
-Лёвк,а мож  не надо? -опасливо спросил кто-то.
-Надо!-отрезал Мостовой.-они сучары сколь ребятишек до горячки довели, надо  проучить. Сымайте  яво  с саней, да развяжите наперёд- когда  это  исполнили, Лёвка  подошёл к трясущемуся от страха  «покойнику», и глядя тому в лицо  процедил.-Зубы у тя из брюквы хорошие были, поглядим таковы ли настоящие!- и с размаху двинул дурака в челюсть. Тот  грохнулся  наземь, выплюнув  два зуба.
-Ну что, хороши?- спросил Лёвка, ряженный  ничего не ответил. Рядом был не глубокий овражек, куда и спихнули сначала  скулящего  «покойника», а затем  столкнули его гроб. Для пущей острастки  накидали столько снега, что засыпали виноватого по самую грудь. Закончив экзекуцию, Лёвка бросив на прощание  что в другой раз  все кости переломает, сел с товарищами на сани, и пронзительно свистнув  укатил в село.
А ряженный дурень добрых четверть часа ещё хлюпая да чертыхаясь  выбирался из оврага, взмок, ободрал пальцы, да продрог. Но ещё более страшное и жуткое испытание уже ждало его за ближайшими  укутанными снегом  ёлками..
Трясясь от холода, в своём растрёпанном да изодранном саване, он поплёлся было в сторону села крепко обхватив себя за плечи, но не пройдя и десятка шагов, ощутил всем своим нутром что в спину, ему кто-то пристально смотрит...Мурашки побежали по всему телу от такого ощущения. Не в силах терпеть, он проглотив  противный осклизлый ком  в  горле, медленно обернулся, и обмер. Прямо на него, из-за каждой  ёлки  прожигающе пялилась  чья-то страшная, мертвенно бледная с зеленоватым оттенком личина, с горящими как уголь  зрачками.
-Господи, хто это?-едва прошептал  несчастный, и в тот же  миг затравленно  повернул голову налево, оттуда, из-за сосен, высунулись ещё четыре такие же хари. «Мертвяки...вурдалаки..упыри...» леденея  от ужаса больше  чем от  холода  решил  гуляка, и почувствовал как немеют все части его тела, а волосы как колосья поднимаются дыбом. «Господи пронеси» успел  подумать он,  прежде чем восставшие мертвецы  успели окружить его...
Они, кто был вызван к жизни для ночных  шатаний  кучкой  пустоголовых, без  душных  людишек, шли теперь медленно сжимая кольцо вокруг одного из них, простерев вперёд и подняв над головой свои бледные, иссохшие руки с длинными кривыми ногтями, и шарили ими перед собой и вокруг, как бы ловя кого, и обнюхивая  воздух словно голодные, бродячие  собаки...
-Ловите его!-каким-то жутким шёпотом, более похожим на порыв ветра, произнёс один из мертвяков, медленно указав костлявым пальцем на  едва живого, замочившего штаны  богохульника, горько жалевшим теперь о своей  выходке, и вспомнившим рассказы  стариков о том что того кто так играет в «покойника», утащат на страшное кладбище настоящие  мертвецы. Вот и доигрался...
-А-а-а!!!-жутким  хором завыли мертвецы, и подошедши в плотную  к полубезумному человеку, разом вцепились в него  своими мёртвыми  пальцами, чью  необыкновенную, прожигающую до костей холодность, человек ощутил даже через  промёрзлую одежду, прежде  чем сознание оставило его. Навьи, подхватив жертву на руки и подняв над головами,
гигантскими скачками  понеслись в чащу  оглашая  лес своими заунывными воплями и  стонами. Сразу же поднялась в лесу метель, древний  злой  бог  Карачун нёсся по воздуху  высоко над землёй, над верхушками деревьев. Страшно.  ох страшно  свистел  Карачун  призывая  своих  верных слуг  шатунов-медведей, да стаи  волков-метелей! Все они неслись  к  Чёрному  болоту  чтоб там в волю  потешиться над  человеком, попавшим к ним по своей глупости. Очень зол был  Карачун, ибо не долга его власть на земле, и с первым дыханием весны провалиться он в недра подземные,  где и будет сидеть до следующей зимы, да  злобится от бессилия. Вся  нечистая  сила  подняла вой в тот миг, и заполнила   бушующий, хохочущий  лес! Черти и ведьмы  целыми стаями вились в воздухе, прочие  злые духи  густыми толпами  мчались в след за  волокущими человека мертвецами, чьи  косматые седые волосы развевались на  ледяном ветру...Вот наконец показалось и  Чёрное  болото. Мертвецы разом швырнули очнувшегося человека под ноги злому богу, и тоскливо  завыв  скрылись из глаз. Сердце у несчастного  грешника рвалось из груди, и казалось что ещё  немного , и оно вырвется и улетит в ночь. Свист, вой и хохот ударили в голову, над которой тут же  разразилось буря.
-Снимай крест ты наш теперь!  Снимай! Снимай!-последняя искорка  смекалки и самосохранения, которая догорала уж было в душе несчастного недоумка, вдруг  затеплилась, зашевелилась и немного начала разгораться, направляя его на возможность спастись теперь же. «Нельзя снимать...стерпеть всё...если снять-верная погибель...нет, не снимать! Вытерпеть!» эти и ещё многие подобные слова по порядку и вперемешку  взыграли в его голове, и он то ли подумал так что показалось ему это на крик, то ли и впрямь  гаркнул громко, но вся орава нечисти разом кинулась на него и принялась лупить по чём попадя, и горланить на все глотки «снимай крест не то разорвём!»  Истязуемый закрывая лицо и голову как ему казалось слыша треск собственных костей, читал как мог куски молитв, и одновременно просил каким-то иным голосом «Боже прости, избавь и помилуй!»
-Будь проклят враг именем господним!-крикнул что есть силы то ли сам истязуемый, то ли ему так показалось что он крикнул, но едва это прозвучало, как разом пропало всё: вопли и вой нежити, хриплый бас Карачуна, и лишь что-то громоподобно бабахнуло да сверкнуло синим огнём, и неведомая сила единым махом подняла изувеченного в воздух, закрутила-завертела так что в глазах винтом заплясали все созвездия, и пронзительно загудев, забросила неведома куда...
Ехавший из города купец Богдан  Ковылёв, который по праздникам часто гостил у отца  Лаврентия, вдруг отчего-то встревожился, и обратился к своему ямщику.
-Прохор, ты это...ни чё не слышишь?
-Не Богдан  Семёныч, ничего, а чаво?
-Да вроде стонет кто-то...
-Не слышу... чудиться вам, ей  богу  чудиться! Едем-то в какую пору? Давно уж за полночь, всякое случиться может. Того и гляди встретишь нечистого!-ямщик испуганно закрестился, но  купец всё же изрёк.
-Ну-ка останови!
-Воля ваша, а только не стоило бы!- опасливо заметил ямщик, тревожно оглядываясь по сторонам.
-Стой говорю!-ямщик повиновался. Ковылёв  прислушался и вдруг толкнул  Прохора  локтем.
-Ну, слышишь?-и впрямь не вдалеке послышался  протяжный, сдавленный  стон.
-Слышу!-встрепенулся ямщик- только бог его знает  что тама стонет?
-Ну и трус же ты Прохор!-гневно заметил купец- там может  христианская  душа загибается, а ты...правь на стон, живо!
Трясясь от страха, ямщик  подчинился. Вскоре они подъехали к ничком лежащему на опушке леса  страшно избитому человеку, от которого в глубь бора тянулся широкий, рыхлый  след. Видимо бедняга  полз, а потом обессилил и затих.
-Господи!-изумился  купец-да кто ж яво так?
-Должно быть разбойники  лесныя!-опасливо озираясь  предположил  Прохор.
-Ну они или не они, а токомо надо его живее везти до села, ну-ка подсоби! -они осторожно приподняли раненого, который застонал ещё больше, видимо прикосновение причиняло ему боль.
-Тихо парень, щас поможем!-говорил купец когда они осторожно укладывали его в сани.-а одет-то чудно, холстины что ли напялил? Гони живо,ну?-бросил он ямщику, и тот свистнув помчал лошадь во весь опор радуясь уж тому, что уехали с нехорошего места.
-Кто ж тебя эдак изломал-то?-спросил купец, когда раненый открыл глаза.
прости...-пролепетал парень и прикрыл глаза.
-С нами крестная сила!- взмолился Прохор услыхав слова раненого.
-Бред наверное..-усомнился купец, но у самого в груди что-то заныло. Его сани лихо влетели в село, и разгоняя толпы гуляк, понеслись к дому батюшки. Сам священник  был где-то в отлучке, но домочадцы приняли раненого по всем правилам, осторожно раздели, и принялись врачевать. Примерно через полчаса, в избу, громко топая и обивая снег с валенок, вошёл и сам отец  Лаврентий.
-Богдан  Семёныч!-ахнул батюшка, но жаркой  встречи не получилось. Купец , заработав языком как помелом, вывалил батюшке всё, что случилось с ним  за последний час, а под занавес  предъявил батюшке свою стонущую «находку». Глянул батюшка, и охнув сел на лавку.
-Господи, кто ж тебя так, Вась?
-Прости батюшка...согрешил много...-едва ворочая языком прошептал раненый, и неторопливо всё рассказал.
-Доигралси  дурачок!-горестно вздохнул священник-разве ж можно с богом так? А вить мы думали тя  Лёвка  Мостовой прибил, а оно вон как!
-Исповедуй меня, батюшка!
Отец  Лаврентий  уверил что приступит к этому немедленно, но прежде послал  младшего сына  Семёна  за старостой да  урядником, которые в избе последнего решали где искать теперь  «покойника».
-Лаврентий  Петрович, расскажи хоть где ты был-то?-встрял  удивлённый  купец. Батюшка сказал что расскажет позже, а покуда отослал всех лишних, и принялся за исповедь. Примерно через четверть часа, когда уже всё было окончено и больной забылся сном, батюшка с купцом сидели за самоваром, и гость узнал что урядник и остальные  разминулись с  Лёвкиной ватагой, и по первому их следу  доехали до опушки. Там они со страхом обнаружили что никого уж нет, а на истоптанном снегу валяются клочья савана, да торчком стоит  во  взрыхлённом овраге  пустой  гроб. Последнее испугало искателей  даже  больше чем отсутствие  его содержимого. А староста, вдруг обнаружил  не вдалеке  множество следов  босых ног. И поднявшийся вдруг по лесу  стук да гром, до того напугал всех четверых, что они тут же вскочили в сани, и давай бог ноги!
Староста и урядниковский кум так прямо и заявили, что ряженого «покойника» утащили в лес  настоящие. Урядник решил что охальника в сердцах пришиб Лёвка, а сам батюшка вообще  терялся  в догадках. Но следы босых ног, да вой и свист поднявшиеся ни с того ни с сего, наводили его на мысль что староста и  Трифон в общем-то правы.
-Дааа!-протянул купец- у вас я гляжу тута веселье в самом разгаре! Вишь ты что деется!
-Ага! Один веселун ужо довесялилси!-батюшка кивнул в сторону где в комнате постанывал во сне раненый.
-Костоправа ему надо-сказал купец- есть у вас такой?
-Есть дед один, он мослы вправляет да припарки травяные делает!
-Ну и зачем дело встало?
-Кому ж ехать?
-Я Прохора пошлю!
-Матушка!-позвал священник. На зов из комнаты вышла жена. -съезди душа моя за дедом  Игнатом вон с Прохором!-попросил он. Попадья согласилась, и накинув  тулуп вышла вслед за ямщиком. Буквально пять минут спустя в избу гуртом влетели  староста с урядником, да  встревоженные  родители пострадавшего.
-Васенька!-мать опрометью кинулась было к сыну, но батюшка окоротил её.
-Ты Матрёна яво особливо руками-то не трогай он дюже побитый весь!-мать зарыдала, а отец, кузнец Степан  угрюмо спросил.
-Кто это яво?
Кузнецу рассказали всё. По мере того как он слушал, лицо бледнело, а руки мелко дрожали. В конце кузнец гневно сплюнул, и обозвав  сына  полудурой  набитой, и заметил что за «эдакие паскудства так яму шаромыжнику и надо». Гомон в избе поднялся не сусветный! Урядник пригрозил кузнецу штрафом, староста грозил остальным судом, а сам хозяин  пообещал впредь «не допущать  охальников до причастия».

                *     *     *     *

А Лёвка с друзьями уже проехались по тем  домам где побывали паскудные «похоронщики», и выяснили печальную картину: более полусотне ребятишек требуется выливать испуг, по причине нервных приступов и даже горячек. Перепуганных девок в расчёт не брали, за исключением одной  женщины родившей до срока. Озлобленные  мужики да казаки,  родственники пострадавших, всерьёз  собирались  идти громить кочергинских. Лёвка едва уговорил их отложить расправу до утра,  когда можно будет подать в суд, и решить дело всем миром.
-Что он мир-та?!-не унимались мужики да казаки- выпорють да оштрафують?! А им подлюкам надыть рыла их собачьи на бок посворачивать да в дярьме извозить!  Сколь ребятишек перепужали!
И тут  Лёвка нашёл новое средство. Он  собрал десятка два самых сообразительных, и предложил им ответить кочергинцам шуткой на шутку.
-Эт как жа?- спросило несколько селян.
--А так!- и вертопрах, собрав всех в одну кучу, долго и подробно что-то им объяснял. Его голос временами  прерывался  довольным возгласом кого-то из охотников, или смехом. Вместе с Лёвкиной  «шайкой» собралось народу чуть не  под полсотню, и все горели желанием так поучить соседей, чтоб у тех  впредь и мысли не возникало так себя везти. Вооружившись длинными толстыми жердями да  вёдрами, мстители неслышно  разбрелись по кочергинскому проулку. Через некоторое время то тут то там, стали раздаваться гулкие удары о стены, да очумелые крики жильцов. Лёвка во главе шести молодцов подкрались к избе где жил Косой, и стали осматриваться.
-Ну, что делать? Говори!-сказал Стёпка таращась на  светящееся окно избы, видать хозяева ещё не спали.
-Щас мы им устроим,  будут нас  помнить!- посулил  Лёвка, и велел двоим парням вооружится жердиной как тараном, нанести ей удар по  левому торцевому углу избы, там где на полках стоят обычно чашки -плошки, да прочая посуда. Один  боец стал на страже чоб хозяина устеречь если выскочит, а сам Лёвка с кошачей прытью залез на крышу и спустил верёвку.
-Давай!-негромко крикнул он, и стоявший в низу, привязал за конец ведро с водой, и Лёвка осторожно подтянул его к себе. Затем  он коротко крикнул тем кто стоял с жердиной-давай!
Сей же миг громовой удар сотряс угол избы. С грохотом посыпались вниз полки с посудой, да страшно завопили и заметались хозяева. Лёвка  моментально бухнул воду в трубу, и прямо с крыши сиганул в сугроб. Мигом вся компания брызнула в темноту, и растворившись там, стали наблюдать за  дальнейшим. С воплем «караул!» Косые чуть не в исподнем по выскакивали на улицу, и принялись ломиться к соседям, у которых творилось впрочем тоже самое. В Кочергинском проулке, завертелось сущее столпотворение  вавилонское! Истово брехали кобели, где-то звенели битые стёкла, а в иных местах вспыхивали короткие стычки. Озлобленные хозяева выскакивали с колами  да вилами на улицу, но тут же бывали сбиты с ног, извалтужены и выкупаны в снегу. А Лёвкины ребята уже орудовали у избы где жил ряженный «поп». Этому, брёвнами, поленьями да прочим хламом, завалили все выходы из избы, и теперь её  обитатели будут сидеть под арестом до той поры, пока их кто-то не освободит, или они сами как-нибудь не исхитряться это сделать. Бывало что затворничество подобное, продолжалось по целым суткам! У многих кто участвовал в  «похоронах», ребята уволокли в поле за версту сани да телеги, пусть теперь попотеют да поохают, будут другой раз знать как  паскудничать.
Некоторые отцы пострадавших ребятишек, врывались во дворы  обидчиков, и отворив хлев выпускали скотину. Та ещё была потеха! Крупный и мелкий скот, свиньи, носились по улице как угорелые, радуясь тому что их выпустили на волю да ещё в такую пору.  Хозяева кто посмелее  пытались было выручать свою скотиняку, но куда там!  Везде почти нарывались они на кулаки да палки, и грязную брань. Травоядные, подняв хвосты, разом  ринулись в большой  набег на чужие и свои стога, где нахальные козы свирепствовали больше  других. А свиньи, стали ворошить носами что придётся.  Из за всего этого, склоки начались уже между самими соседями, так что венигрет был полный!  На долго запомнили кочергинские  эту ночку...
Мало того, все они уже знали что по-мимо этого, придётся держать ответ и на Мирском суде, или как его ещё называли сходе  за проделки своих олухов. И тут, в самый разгар свалки, всех облетела весть о том страшном приключении, что стряслось с парнем  ряженым под покойника. Сами собой как-то стали затихать все страсти, нарезвившаяся скотина сама  вернулась по катухам да сараям, а кочергинские в некоторых  местах, осознав свою вину, уже первыми шли на мировую, и не удивительно было видеть что тут и там, бывшие враги уже пили мировую, да закусывали.
И никто конечно не заметил среди этого ора и гвалта, как из избы Косых, проворно выскочил вертлявый и мохнатый  чёрт, заваривший  всю эту кашу, и довольно потирая лапы ускакал в темноту, соображая где бы ему ещё напакостить, подбивая на грех слабовольных  да неумных  селян, как он проделал это с Гришкой Косым. Чёрт таскался по селу уже с вечера, но не показывался никому на глаза. Когда накануне святок, в аду распределяли кому куда лететь, этому немытику досталось описываемое село.
До последнего часа, окаяшка сумел много чего натворить: подбил на страшное гадание глупых девок за которыми сам и гонялся в облике свиной туши,  но в конце-концов остался сам в дураках. Множество иных подлостей  наделал нечистый, и тут самое его как казалось ловкое предприятие с игрой в «покойника», сорвалось на самом интересном  месте. Мало того, окаяшка сам пострадал в свалке, да. Всё время он незримо присутствовал в толпе «похоронщиков» и выл да ржал громче всех, а во время  драки в  Марьином проулке, Лёвка сам того не заметив,  съездил колом чёрту по морде, мало не своротив набок всего рыла! Чёрт был очень не доволен, долго приходил в себя унимая колокольный звон в голове, да вдобавок его пробило на жуткую икоту и чихание  попеременно.  Проохавшись да по выбив сопли, нечистый решил отомстить  обидчику подпоив того в кабаке у Прокопа, ибо знал что завтра  примерно в полдень, его враг придёт туда попить пива с таранкой.
-Погодь весельчак, там я тебя и поддену на уду!-пригрозил чёрт потирая здоровенную шишку на морде.  Чихнув ещё раз, он юркнул в темноту и пропал.  А между тем, урядника со старостой «обрадовали»  новой  вестью. Прибежала с жалобой толстуха-Федора.
-А чтоб ты пропала!- в сердцах воскликнул урядник-что за ночь сёдни такая? Что там, опять её выкупали?
-Нее. Там ишшо лучшей!
-Давай ей, чтоб вы все погорели!-урядник угрюмо сел за стол. Через две секунды к нему ввели зарёванную, раскрасневшуюся и растрёпанную  Федору с выпученными глазами и широко открытым  зевом.
-Ну чего тебе, говори быстро! - грубо сказал  Тимофей Ильич и добавил.-ежели с глупостями пришла, оштрафую!
Федора глыбой бухнулась в ноги, и заголосила на всю избу.
-Молчаааать!!!-зарычал вне себя  урядник  грохнув об пол горшок с кашей, коя поползла  на стороны - вы чего тута балаган устроили? Говори дура толком, чё надо и убирайси к чёрту отсель!
Глотая слёзы и заикаясь, Федора поведала стражу  закона  ещё одну душераздирающую историю. Вышла она как полагается с коромыслом за водой, набрала, и уж хотела идти домой, как вдруг на неё из темноты налетел ну абсолютно голый мужик, сшиб  с ног и сам упал, да прям на неё  бедную да разнесчастную, чей муж-сволота не знамо иде есть. Завопила она во всю мочь, и спихнув насильника огрела оного коромыслом по хребту. От чего оно, коромысло, и переломилось . Насильник же, обматерив её паскудными словесами, скрылся, сверкая при луне голой жопой, и прихватил, сиречь украл, одно ведро, и она вообще кругом в убытках.
По мере того как челобитчица  сообщала жуткие подробности покушения на её честь, находящиеся в избе один за другим начинали трястись в беззвучном смехе, и тайком смахивали слёзы. Лишь один урядник был серьёзен, ибо был зол. Выслушав жалобу, он недовольно переспросил.
-Что за ералаш? Какой ещё там голый по сугробам бегает? Ты голуба часом не врезная?-урядник  выразительно  щёлкнул себя пальцами по шее, показав известный всем жест.
-Ды нет жаа!-взвизгнула опять Федора-истинный бог говорю что был голый мужик с разбитой рожей, и кидалси на мине словно мерин!- присутствовавшие не могли уже  сдерживать смех, и прыснули им во всю силу, а сидевший рядом с урядником писарь, пришедший не задолго до Федоры, простонал сквозь слёзы.
-Я кажись знаю хто это был...
-Ты о чём?-не понял  урядник.
-Ох господии...о голом мужикеее...хе...!!
-Н-да? Ну и что энто за ерой?
-Это кажись Тишка Кирьянов из тех, из «похоронщиков». Он у них попом был обряжен (батюшка горестно покачал головой) наши морду яму за это набили, до нага раздели,  и в таком виде пустили по сялу. Ну он понятное дело в темноте-то на эту дуру и налетел!
-Н-дааа!-уже сам улыбаясь протянул урядник-весёлое нонче начало у наших свято-та. Ничего не скажешь!-и обротясь к всё ещё  сидевшей  на полу Федоре, велел ей убираться ко всем чертям, и в ближайшие дни вообще не показываться ему на глаза. Федору с трудом подняли трое, но она очевидно не уразумев в чём дело, переспросила вновь.
-А как жа моя жалоба-то? Вить снасильничать мине хотели?
Урядник аж подпрыгнул на стуле.
-Вон пошла я тебе сказал дура! А то я тибя сам сичас тут изнасилую!
Толстуха с перепугу приняла его слова за  истину, попятилась задом, и споткнувшись о порог, под общий возглас «аааххх!!!» загремела вниз на улицу словно кадушка с огурцами.
-« Сильничают!»- передразнил урядник- да кому такая прорва сдалась то сто лет? Ох господи...за что ты мне послал быть урядником в этом селе?-но не успел он как следует поплакаться  на свою горькую судьбу, как с улицы пришло новое донесение.  Де в Кочергинском  проулке кипит целая баталия, скотину по выпущали, свиньи-козы-егнаки всё перемешалось, бьют морды, а верховодит всеми Лёвка  Мостовой!  Наступила пауза на лице урядника...Тимофей  Ильич, которого за сегодняшний день так опостылили все  эти «покойники», голые мужики бегающие по сугробам, бабки, Лёвки, Стёпки, Гришки, Тришки, Федоры, и ещё бес знает какое количество всех прочих, медленно встал из-за стола, и забыв очевидно про присутствие батюшки, послал всех вместе взятых жалобщиков да ответчиков так далеко, как только смог, после чего выпив стакан водки, схватил на ходу шинель и шапку, убежал домой, чтоб там напившись, позабыть про всё на свете, хотя бы на день...



                *    *     *     *

Отомстив как полагается  кочергинским,  ватага  равзделилась: семейные и  не женатые  помчались по домам успокаивать родню, да резаться в карты с друзьями, а Лёвкины  товарищи  принялись неистово носиться на санях на перегонки. Гонки эти продолжались до тех пор, пока на одном из  крутых поворотов, летевшие последними сани, не покатились кувырком, а все кто в них сидел, пропахали носами сугробы. Но в прочим никто не ушибся. После бурного обсуждения решено было сани разогнать по домам, а балагурства продолжить  пешим порядком. Началась беготня по улицам! Лёвка, который с друзьями взявшись за руки да ретиво водил бешеный хоровод вокруг подвернувшейся под руку Федоры, услышал весёлый крик  Тимохи  Краснова.
-Братцы!  Айда на  Большак! Тама девки собрались, святовские песни играют!
Озорники разом бросили хоровод, и закруженная толстуха всплеснув руками неловко села на землю изрыгая брань да угрозы, а те кому они предназначались, всей гурьбой повалили туда, где разгоралось ещё одно из чудесных святочных  действий.
Святовские  песни, что теперь разливались на Большаке, исполнялись преимущественно девушками, и только в период святок, ибо петь их в иное время года, в народе почему-то почиталось за грех. Когда парни прибежали, веселье было в самом разгаре. Девушки, построившись в два ряда  один против  другого, взялись за руки, и принялись запевать   «отпевные» песни, то есть те, что содержали вопрос-ответ. Вот первая сторона резво-резво притоптывая ножками, звонким хором спросила первую.

                Загнуть ли, загнуть ли,
                Да красна девка,
                Да краснопевка,
                Да семь загадок,
                Да семь мудрёных,
                Да хитрых мудрых,
                Да всё  замужеских,
                Да королецких
                Да молодецких?

Другая сторона шеренги  точно также чинно начала отпевать.
 
                Да загони-ка, загони-ка!
                Да красна девка,
                Да краснопевка,
                Да семь загадок,
                Да  семь  мудрёных...

Когда вторая свой ответ отпела, первая сызнова  задала вопрос-загадку.

                Ещё  греет, ещё греет,
                Во всю землю,
                Во всю руську,
                Да во всю святоруську?

Вторая войдя в азарт ответила стройным хором.

                Солнце греет, солнце  греет.
                Да во всю землю,
                Да во всю руську,
                Да святоруську!

Дальнейшие  загадки, ничем не отличались по сложности от первых. Спрашивали что светит во всю ночку, и отвечали что месяц, что сыплет во всё небо, звёзды  сыплят, и так далее. Много ещё всяких песен пели девушки  довольные тем что парни пришли их послушать да полюбоваться. Когда песни закончились, ребята стали всячески подтрунивать над девушками, поддевая и подсмеивая, как бы раззадоривая. Наконец красавицы, предводительствуемые самой бойкой да с криками «Девки, вперёд, накурнаем их  анчуток!»
бросились всей толпой на сильно уступающих в числе парней, но те бывши на стороже вовремя сорвались с места, и пошла разудалая игра в догонялки!
Чёрт, всё  время носился по селу ища где бы кому нагадить. Пофлиртовал с парой ведьм, слетал на кладбище, где поссорился с тамошними духами. Что-там они не поделили, и мертвецы ему без всяких политесов набили рожу, причём всё время что продолжалась экзекуция, чёрт получая тумаки и тычки искренне возмущался и восклицал  «Что вы себе позволяете? Я вам не такой...не распускайте руки, я буду жаловаться!» Не помогло... Злой на весь белый и чёрный свет, немытик вернулся обратно в село, и хотел уж было вмешаться да испортить девичьи песни, но  опоздал. Те уже набегавшись  за парнями, разбегались по домам, да в добавок голосисто запели по всему селу петухи. Это были уже вторые. Чёрт опрометью бросился бежать в свою берлогу, ибо если бы он замешкался и не сгинул  до третьих, то прокричи они, он бы остался  стоять столбом там, где застал  его петушиный  крик. А утром люди нашли бы его, да чего доброго прибили. Так разоблачают замешкавшихся ведьм.
Лёвка вернулся домой уже под утро. Осторожно, чтоб не разбудить домашних, прошёл в свою спальню, где уже сладко посапывала жена. Помолившись богу, казак вскоре забылся крепким, полным видений сном.
Лёвкина сестра Ольга пришла с игрищ позднее. Разоблачилась и легла, но в разгорячённое гульбой тело  не шёл никакой сон!  «правду ль говорять девки, что ночью суженный приходит, иль брешут?» -думала она ворочаясь с боку на бок. И решила проверить сама, взяла гребёнку, сунула под подушку, и заворожонно прошептала «Суженный-ряженный,приди ко мне косу расчесать!» и не помолясь легла в ожидании…Сквозь сон внезапно почувствовала что кто-то лезет к ней под подушку и тянет гребёнку. Вскочила Ольга, а саму начало мелко трясти от страха. Некто тёмный рывком сдёрнул с неё одеяло, поднял на руки (от чего девка обмерла разинув рот в немом крике) и усадив на кровать   принялся расчёсывать её волосы деревянным гребнем. Чесал-чесал, и вдруг зацепившись за косу рванул так, что волосы затрещали, от чего молодуха  завопила не своим голосом и полетела с постели. Загремев соскочил с полатей отец, следом за ним спорхнула перепуганная мать, бросившаяся к дочке с причитанием. Отец бранясь спросонья зажёг свечку.  Когда стало видно, он подошёл к рыдающей дочуре.               
-Ты чаво Оль орёшь на всю избу ночей?               
Глотая слёзы та всё рассказала. Отец хмуро кашлянул в кулак, и вышел в сени, откуда через минуту вернулся держа в руках козий кнут.
-Папань…а ет зачем? –испуганно залепетала пострадавшая, подозревая что дело пахнет поркой. И не ошиблась…Проговаривая в сердцах «Не загадывай чаво не надо! Не призывай чертей!» , отец всыпал по пышным телесам дитяти с пол дюжины плетей, ругнул сунувшуюся было на подмогу дочери жену, и отбросив небрежно кнут в угол, полез бормоча ругательства на полати. Мать немного посидела с рыдающей дочкой, пожурила да пожалела, а потом тихо пошла спать.
Ольга не смогла уснуть, и всю ночь проворочилась в полусне. Болела голова от расчёсываний, болело тело от папиных уроков. Задремала лишь под утро. Уже когда было светло и играло солнце, девушка поднялась морщась и почёсываясь. Голова а точнее кожа на ней болела очень сильно. Нечайно глянув себе под ноги, она вскрикнула от страха. Весь пол подле постели был усеян её волосами! Быстро вскочив она подбежала к зеркалу и ужаснулась:от её некогда пышной косы не осталось и половины! Лёвка узнав о ночном проишествии с сестрой назвал её «дурой» , и лениво пошёл завтракать. Мать чего-то возилась возле печи.
-Мамань, не осталась ли чего  поисть?
-Есть сынок, есть. Вон щи в печи, картоха в горшке, поросятинка на сковородке. Да квасок с хреном!
-Спасибки! -поблагодарил  сын доставая снедь и ставя на стол- а батя где жа?
-Баню с утра топит!-тихо ответила мать гремя посудой возле коника.
-Баня это хорошо, похаваю да пойдём с жонушкой попаримси. Да, а где она?-хлебая щи спросил сын.
-За водой пошла..
-Угу…
После обильной трапезы Лёвка умылся и сел дожидаться жену.
-Ты хучь бельё-то свежее из сундука-то достань!-напомнила мать, и Лёвка послушно поплёлся к массивному сундуку. Откинув облупившуюся крышку, Лёвка принялся копаться в белье, выбирая рубаху. Вдруг он заметил небольшую, величиной с рубль медную иконку Пречистой  Богоматери.
-Мама!-громко позвал он держа вещицу на ладони.
-Иду!-донёсся её голос, и следом вошла она сама вытирая руки о серую тряпку.-ты Лёв чего хотел-та?
-Это что за образок?-Лёвка протянул его матери, та глянув ответила.
-Это сыночек образок твово деда, он когда в двенадцатом годе на войну уходил, так взял яво с собой и за всю войну, иво даж не царапнуло ни разу! И всю жизню он яво и хранил!
-Ну коли так, то и я яво носить буду!-решил Лёвка.
-Носи сынок, чего ему без пользы лежать!
Собрав бельё Лёвка дождался жены, сказал ей что ждёт её в бане, и напевая «сени мои сени». ушёл. Уже ближе к полудню когда молодые напарившись да отдохнув после бани засобирались опять на игрища, Лёвка вдруг встал как вкопанный.
-Ты чего это?-спросила жена.
-Да думаю вот балалайку взять!-снял со стены инструмент и подёргал струны-хороша игрушка, давно вот в руки не брал!
-Ну, пошли штоль?-Алёна нетерпеливо дёрнула мужа за рукав.
Улицы уже были полны народа. Мимо Мостовых со звоном хохотом да посвистом промчалось несколько саней с парнями да девушками, крикнувшими казаку.
-Лёвка, давай с нами!!
-Щаасс!!-зычно крикнул он вслед умчавшегося поезда.На углу избы, Лёвка столкнулся с отцом несшим в руках охапку горько пахнувшего сена для овец.
-Лёвка погодь!-позвал родитель и сын остановился.
-Слухаю бать..
-Лёвка, ты хучь озоруй-то по меней, а то вить и смех и грех!
-А что такое?-искренне изумился сын.
-Да как что? За вчерашнюю ночь на тя уряднику уж разов сто жалились. Он уж под конец пустил всех жалобщиков по-матери, и убёг к сабе водку трескать. Заперси в избе и штоб яво не тревожили, спустил во двор цепного кобеля, а он у яво мало не с годовалого телка! И соседи говорять што он спать так и не ложилси и водку трескаить по сию пору!
-Ну да?-удивился Лёвка-один?
-Нее..к нему посля кум пришёл, они её вдвоём жруть! Ладно бать, не бери в голову !-весело улыбнулся сын-я не по злобе балагурю, ты ж знаешь! Кочергинским-то за их подлюшности я не спустил!
-Ды я ж не против озорства-то, нет. Ты уж на глаза-то шибко не лезь! И в кого ты у меня такой?-ухмыльнулся отец.
-В соседа!-горько вздохнул Лёвка, и проворно выскочил за калитку, ибо отец ахнув уже потянул из-за голенища нагайку.
-Ну попадесси ты мне!-нарочито сурово пригрозил отец, и пошёл относить сено в овчарню.
Вскоре чету  Мостовых окружила пёстрая толпа друзей да подруг. Девчата приметив у  Лёвки балалайку, дружно, словно весенние птички защебетали.
-Ой  Лёвушка  сыграй  нам что-нибудь!
-Чего ж сыграть?
-Весёлое да озрное! Плясать хотим!
-Ох вы мои крали. Ну сичас сыграю!-и Лёвка весело ударив по струнам запел на пол-улицы.
               


                Вы послушайте ребята,
                Нескладуху вам спою,
                У ворот стоит телега,
                И лягает верею!

Публика приплясывала в такт, а музыкант продолжал.

                Песни петь-ноги кривые,
                Плясать-голос не даёт,
                Я пошёл бы к тёще в гости,
                Да не знаю где живёт!


По дороге к ним присоединялись новые кучки гуляк, некоторые из которых брались подпевать. И тут Лёвка выдал очередной перл.

                Запрягу я кошку в дрожки,
                А котёнка в тарантас,
                Повезу свою хорошую,
                Всем людям на показ!

От души расхохотавшись, Алёна весело толкнула мужа локтем в бок, он притворно охнул, и продолжил.

                Вы послухайте ребята,
                Нескладуху буду петь,
                На дубу свинья пасёться,
                В бане париться медведь!



В конце улицы, возле переулка переходящего на соседнюю улицу, стояла группа замужних женщин, и о чём-то судачила. Среди них массивною своей фигурой выделялась толстуха Федора. В который раз пересказывающая товаркам жуткую историю о голом мужике. У ног её стояли деревянные вёдра с водой ,да лежало новое коромысло, которое она мужественно отстояла в утреннем  сражении с мужем хотевшим оное коромысло пропить. И тут как говориться помяни нечистого, он и появиться. Не в далеке, из-за скирдов хлеба что стояли возле зажиточных дворов, показалась пошатывающаяся фигура Фёдора, который горланя что-то непонятное  шёл и размахивал руками.
-О, вона и твой!-заметила одна соседка указуя перстом на благоверного. Остановившегося и с жаром что-то доказывавшего выкусывающей блох бездомной шавке, появившейся ниоткуда. Узрев «милого», Федора зло сплюнула, и громко пожелала  чтоб её распрекрасного супруга как-нибудь поскорее затянули бы под лёд черти. Но опасность подстерегала Федору  совсем с другой стороны . Невдалеке послышался весёлый шум и гомон, и в ту же минуту, шагах в ста, из-за угла дома вывалила пёстрая толпа молодёжи, хохочущей над песнями рослого балалаечника, в белой бараньей шапке чуть сдвинутой на бок. По мере приближения толпы,
Бабы перестали слушать душещипательную историю Федориных  злоключений, и перевели своё внимание на гуляк. Соседка заметившая до того пьяного в дым Федю, вдруг томно воскликнула.
-Ой бабочки, да это никак Лёвушка  Мостовой! Песни играет, ишь ты касатенький как выводит!-и молодая женщина игриво закусив губу, принялась пристально глядеть на играющего. Рядом послышалось несколько томных вздохов. Высоченный, статный Лёвка нравился многим, даже замужним женщинам, немало из которых с радостью покрутили бы амуры с молодым казаком. Но только не Федора! Едва узнав в великане своего заклятого врага, она обмерла с испуга, и спешно подцепив вёдра коромыслом, тяжко заохала.
-Ой пойду от гряха от седа! А то вон анчихрист идя, чтоб яму провалиться! –Федора подняв коромысла на плечё хотела было уже улизнуть от грозной беды, но толи кто из баб ради смеха поставил ей под ножку, то ли сама толстуха споткнулась о торчащую из-под снега ледышку, но только загремела Федора на землю со страшной силой! Причём упала дурёха так не удачно, что одно из вёдер попавшее под её необъятный зад, с пугающим хрустом напрочь раздавилось, и Федора  заревев благим матом, оказалась сидеть в громадной ледяной луже. От смеха едва не полопались все:и соседки, и подошедшая в плотную молодёжная ватага, и просто проходившие мимо селяне, всех укатала разнесчастная Федора…Когда смех немного стих, над ревущей толстухой раздалось фальшиво-жалобное причитание.
-Ооо-й…ды какая бяда-то тут стряслася! Ды что ж это ты моя милка не бережосси-то совсем? Ды как жа енто с тобой приключилося-то?  Что ж ты мне сердце-то молодое надрываешь?  Ты уж смотри моя касатушка, в друголядь береги себя…А то ить я без тебя зачахну совсем! –под конец Лёвка приосанился, и солидным голосом посулил.
-Ну ладно голуба моя, не ори так, не пужай народ. Подымись хучь и сложно это для тебя, и шагай до дому!  А вечерком мы к тебе с кумом Стёпкой заглянем на свиданку!
Пока Лёвка читал свой монолог, толстуха сидя в луже потрясала гневно руками и грозила расправой именно почему-то Лёвке, мимо, словно стапушечный  королевский фрегат, чинно проследовал Федот закончивший объяснения с шавкой. Увидав старого знакомого, Лёвка оставил толстуху и чинно обратился к пьянчуге.
-Здорова Федючёк! Оглянись!
Услышав что его зовут, Федя не теряя  барского «достоинства», медленно развернулся вокруг своей оси.
-Эт ты стервец меня зовёшь?-недоумённо переспросил Федот. Ошарашенно глядя на вопросившего.
-Ага, а что, у нас тут ишшо один Федючёк-дурачёк есть?
-Н-ннеету…я один.. а ты чаво хошь…в лоб?
-Ты голубь ответь вот чаво, ты куды начибринилси-то? Небось к куме за самогоном? Так я тебя огорчу, тама твой дружок Агафонушка Сильномогучий богатырь всё уже выжрал, и тебе ни одного мерзавчика не оставил!
Услыша эту трагическую весть, Федючёк со всех ног ринулся быстро как мог к куме, что б там уже по-своему разобраться, кто это посмел без него, выжрать весь тамошний самогон? Тут к Лёвке подскочил Стёпка, и что-то быстро зашептал на ухо. Выслушав, Лёвка поманил из толпы Алёну, и сказал ей.
-Слышь милка, мы тут с кумом к Прокопу сходим, пивка с таранью попьём да посидим чудок!
-Пивка?-неуверенно переспросила супруга.
-Пивка!-поклялся супруг, и тут же добавил-да ты не боись,  водку жрать не будем!-и не дождавшись ответа, Лёвка с кумом птицами полетели в кабак. А Федору общими усилиями всё-таки удалось поднять, правда примёрзший с зади тулуп пришёл в негодность, и требовал кропотливого ремонта. Бабы проводили пострадавшую до дома, где некоторые как могли успокоили её, и даже  приняли участие в починке тулуп

                х   х   х

Кабак у Прокопа был очень большой. В два этажа с чердаком. И служил как харчевней так и гостиницей. Питейный зал со столами и лавками в хорошие дни мог вместить от 80 до 100 человек. В обычное время там отиралось два-три десятка селян. Игравших попутно в карты, и случалось продув всю одежду являлись домой в исподнем. Черти, переодетые людьми в разное время года были  завсегдатаями в этом кабаке, и знающие люди нередко примечали эти тёмные фигуры…
Кумовья прискакали в кабак когда там уже сидело с пол-сотни  гуляк разного сорта: горькие пьянчуги занимали самый дальний, грязный и зашарпанный угол, а солидные мужи чинно заседали за столами получше, и гремя посудой весело гомонили да гоготали. Лёвку с кумом они встретили приветливо, ибо их появление всегда что-нибудь эдакое да предвещало. На вопрос друзьям «а иде ж ваш третий-та?» Лёвка ответил что Тимоха дюже занят, он по девкам пошёл, выглядел свободный стол куда и уселся с дружком. Кним тут же подлетела кабатчикова дочь, и приняла солидный заказ.
-Значиться так: для началу по пять кружек пива, две связки тараньки вяленой с жирком штоба, не деревянной, и по тарелке жаренных с луком карасей! Покуда всё…
Через четверть часа всё было подано, и пир пошёл горой, на котором первыми погибли караси со шкварчащим луком, а затем приятели принялись неторопливо потягивать терпкое  прохладное пивко закусывая его вяленой золотистой рыбкой.
Вскоре к ним присело ещё несколько человек, и один из них попросил Лёвку сыграть «камаринского». Около получаса  казак наигрывал на балалайке не только просимое, но и от себя лично выдавая всевозможные плясовые лады, от чего многие посетители весело пускались в пляс, отбивая сапогами по пружинистому полу кабака. Народ в кабаке сновал туда-сюда, приезжие купцы и чиновники спускались из своих комнат вниз, и садились обедать. Те кто приехал только что, уже торговались с хозяином о плате за ночлег. Под потолком, висело и медленно расплывалось густое, бледно-молочное. Со свинцовыми отливами облако табачного дыма. Какой-то мальчуган по-приказу хозяина побежал на верх чтоб открыть окошко для проветривания. Двое дюжих работников, с руганью тащили вон упиравшегося ярыжку вздумавшего было задирать  проезжего купца. В общем царила обыденная кабацкая жизнь.
 Тут двери со скрипом отворились, и внутрь вползло нечто человекообразное, напоминавшее скорее страдавшего вечным запоем облезлого орангутанга. Но это было местной знаменитостью, и звалось  Агафонушкой Сильномогучим богатырём. Это прозвище «герой» получил за то, что однажды подрядился заколоть у соседа годовалую свинью. С которой правда не справился, и визжащая хавронья сбежала неведомо куда. Хрюшку искали потом всем миром, но так и не нашли, решив что животина дала стрекача в лес, где её волки и сожрали с большим апетитом. Агафонушке за этот провал хозяин обломал жердиной бока. Вид у Сильномогучего был примерно такой: драный без пуговиц, латаный-перелатанный  армяк  поверх единственной рубахи которая видела воду только летом. Грязные в прорехах портки из грубой холстины носившихся вообще на голое тело. Дополняли картину либо  потрескавшиеся, в дырьях валенки, из которых выглядывали грязные с заскорузлыми ногтями пальцы, либо драные лапти, которые по легенде, достались Агафонушке ещё от прадедушки. Шапки он обыкновенно не носил, ибо его сроду не чёсанные волосы заменяли её с лихвой, прибавить к этому всклоченную и похожую на поганое мочало бороду, полную различных насекомых набранных им от кошек и собак с которыми он обыкновенно ночевал по заброшенным строениям или в стогах. Его красное одутловатое лицо с провалившимися глазами и свисающим красно-сиреневым носом с торчащими из ноздрей волосами походило на что-то жуткое и часто пугало детей. В щербатом рту, через один торчали гнилые, похожие на покосившийся забор зубы. Пасть эта редко была закрыта по причине болтливости, а уж воняло оттуда кроме сивухи и лука ещё чем-то таким, что вызывало у нормального человека желание немедленно сбежать. Впрочем от остальных частей тела Агафонушки несло не лучше: кислым потом, навозом да затхлой мочой. Вот такой «замечательный» вид имел этот тип, лучший друг Федота, и одновременно его соперник по поглощению самогона у кумы последнего. Я недаром столько раз помянул чёрта, ибо в своё время, окаяшка долго и усиленно пытался погубить Агафонушку большими дозами водки, но к немалому удивлению чёрта, испытуемый мог казалось переработать в себе бочку. В конце-концов отчаявшись извести Сильномогучего  большими объёмами спиртного, чёрт плюнул на него, и занялся иными, более податливыми пьянчугами.
Прокопу такие посетители не нравились, но он не гнал их если они знали своё место и платили. Покачиваясь, Агафонушка проследовал в угол где сидели ему подобные, и расположвшись вальяжно стал ждать незнамо чего. Мужики да парни частенько подсмеивали да поддевали Агафонушку и ему подобных, ибо жила эта публика в основном попрошайничеством да воровством, а от работы бегала как от чумы. Лёвка приметив сего «героя», решил отколоть шутку, которую надолго потом запомнили все посетители!
-А ну-ка люди добрые!-чинно начал он беря балалайку-сделайте милость уж послушайте меня сирого, я спою вам песнь-былину стародавнюю, про дела давно минувшия, про подвиги богатырские!
Зная Лёвкин нрав, народ в кабаке замер ожидая чего-нибудь такого, от чего будет совсем не скучно. Балагур состроил на лице строго-серьёзную гримасу, и ударив по-струнам, голосом древнего певца Бояна затянул на весь кабак.


                Ой на Дону, Дону, Дону!
                В избе на дому,
                На крутых берегах,
                На печи на дровах…

В кабаке тут же поднялся хохот, но Лёвка ни чуть не изменив выражения лица,родолжал.

                Высока ли ты высота-то потолочная?
                Глубока ли ты глубота-то подпольная?
                Ан широко-то раздолье перед печкой шесток
                Чисто поле по под лавочью,
                Ан сине-то море-в лохани вода,
                А у белого-то города у Жорного,
                А была-то стрельба веретенная,
                Ан пушки-мушкеты горшечныя.
                И знамёна-то поставлены полельные,
                Востры сабли-то были кокошники,
                Ан тяжолы-то палицы да шемшуры,
                А и те то шемшуры были тюменских баб,
                А и билися-дралися Устюха с Настюхою,
                Приступаючи ко городу ко Жорному,
                О том пироге, о яичном мушнике,
                А и билися-дралися весь день до вечера,
                Стрельба у них была корчажками…

За столами стоял совершенный хохот, что казалось тряслись сами стены, и даже донёсся некий голос «Лёвка хватя, а то чичас тресну со смеху!» но певец не перестал.

                Ой зарезали горшки-то плошками,
                Стреляли они по славному по городу по печи,
                Убили они курицу пропащую.
                Никого более не ранили,
                Только в полон брали,
                А круглый пирог в осаде сидел,
                Во славном городе во Круглянике,
 

Но тут публика закатилась ещё большим снегом, ибо «боян» завернул.


                А на ту-то драку великий бой,
                Выскочил сильномогучий богатырь
                Молодой Агафонушка Никитин сын.
                А и шуба-то на нём из свиных хвостов,
                Болестью опущена, лихорадкой подложена,
                Чирьи да болячки-то пуговицы,
                А в те поры старик на полатях лежал,
                Силу-рать смечал, во штаны наклал,
                Пошёл Агафон на бой с топором,
                Разбил Агафон кисель с молоком,
                А кашу-то горюшку во полон он взял,
                Яичницу на шестке сказнил,
                Сковородка была долгоязычна,
                Сказала «в печи де блины горячи»
                Блины-горюны догадалися,
                За пазухи разбежалися,
                Пшеничному-то сбитню он хрип перешиб,
                Как садился молодец на быструю лошадь,
                Поднимался Агафонушка по поднебесью,
                Он хватал ли гусей-лебедей,
                Не сходя со печи, ни трёх он пядей!

Лёвка закончил петь с совершенно серьёзным лицом, а затем чокнувшись с кумом кружкой, потянул из неё пенещееся пиво. Выпивохи лыбились и хохотали во всё горло, догадавшись кому посвящена была сия песнь. Не смеялся только виновник торжества. Картинно оскорбившись, тот резво как мог встал, и заливаясь пьяными слезами, потряс кулаком и возопил.
-Ужо тебе Лёвка-а-а…попомнишь, попомнииишь ты паскудниик… Попомнитшь!-и с этими словами принялся грозить обидчику самыми страшными пытками и карами, на которые тот лишь смеялся да тянул пиво. Стёпка разгорячившись заказал себе водки, но Лёвка отказался от беленькой.
Чёрт, всё время торчал в кабаке в самом поганом углу рядком с «жертвой» напева. Он всё видел и слышал, да злился что никак не получалось напакостить Лёвке.  И тут чёрт стал делать так, что народ из кабака начал расходиться. Жильцы разошлись по номерам, селяне уходили по домам или на игрища. Прокоп искренне удивлялся: народец уходил, но новых выпивох не появлялось. В какие-нибудь пол-часа в кабаке осталось лишь семеро: сам хозяин, Лёвка с пьяным кумом дремавшим на лавочке, трое пьяниц резавшихся в карты, и наконец сам чёрт который встал и подсел к Лёвке. Тот был совершенно трезв, ибо пиво его не брало совсем.
-Тебе чего, мил человек?-спросил Лёвка, которому что-то в подсевшем не понравилось, да и дедовская иконка что-то стала нагреваться и пощипывать. «Эге, да тут верно что-нибудь да не так»-подумал казак, и вновь спросил.-тебе чего надо?
-Выпить хочешь?-спросил чёрт громким и сиплым голосом. И тут Лёвка сразу понял кто перед ним. Но казак остался внешне спокоен, образок Пречистой предал ему уверенности.
-Я не пью. А кто ты есть-уже знаю.. Ну чё те вражина надо?-грубо смпросил Лёвка. Чёрт с немалым удивлением поняв что открыт, ощерился, и глухо сказал.
-Догадалси значиться, да?
-Догадалси бес, чё те надо?!
-Сыграем?
-Во что?
-В кости!
-Не играю!
-Ну а карты?
Лёвка на минуту задумался. Играть в карты с чёртом это большой риск! Проиграешь-конец, ну а коли улыбнёться удача, то можно этого урода так отделать, мама родная не узнает. Положившись на Всевышнего да читая «Живые в помощи», спросил.
-На что ж ты хочешь играть?
-чёрт сунул лапу под стол, и бухнул на стол тяжолый мешочек с золотом.
-Тысяча червонцев тут казак, на всю жизнь тебе хватит!-пролепетал чёрт. Не понимая почему казак отказался пить? Обычно люди сразу попадались на его чары, а тут нет, устоял почему-то. Но уж от золота-то не откажеться, но что такое? Лёвка лениво смахнул мешочек со стола, и он тяжело бухнулся на пол. На всё это с удивлением смотрели Прокоп да пьянчуги.
-Нее чёрт, мне твово золота не надо!
Как не надо??-обалдел рогатый-не надо…но почему??
-Потому что знаю вас собак,  жёнка моя два года назад от такого как ты золото получила, а оно потом битым черепьём обернулось.
Чёрт оторопел совершенно, такого ему ещё не попадалось. Что тут делать?
-А что ж тебе надо казак?
-Я сыграю с тобой дружок, но по-своему!
-Как?-тихо спросил чёрт, предчувствуя что-то нехорошее. И казак ему выпалил.
-Мы сыграем один раз..в дурачка, идёт?
-Давай!-радостно согласился чёрт, думая что тут-то он Лёвку в два счёта погубит.- что за игру положишь казачёк?
-А чего тебе сатана надо? Чего хочешь?
-Известно чего, душу твою.
-Душу? Много хочешь!..
-Так ведь и ты верно не мало попросишь?-лукаво пискнул чёрт.
-Твоя правда харя некрещёная, дёшево не продамся!
-Проси всё что хочешь, я всё могу!-обрадовался чёрт, давая такое обещание будучи полностью уверенным в успехе.
-Вот что нечисть, ежели я выиграю. То ты будешь моим на весь этот день до самой полуночи!
-Как это? –не понял чёрт.
-А так, что велю то и будешь делать, понял?
-Согласен!-улыбнулся чёрт радуясь про себя как ловко он подцепил казака на уду.
-Только сдавать буду я!-предупредил Лёвка.
-Сдавай!-согласился чёрт, и на столе появилась колода новеньких карт. Лёвка глядя чёрту в лапы, распечатал колоду, перетасовал её, и лениво принялся сдавать. Сдал.
-Козырь «вини»!-объявил он, и игра пошла.  Едва чёрт снял свои карты, весёлость с него как рукой сняло. У него в лапах была одна красная масть. Как не колдовал чёрт, ничего не выходило, масть не менялась. Холодея от страха, чёрт всё ж решил что удача ему улыбнётся. Насвистывая «сени». Лёвка повалил чёрту пары, да крупную масть. Играли-играли, чёрт полные лапы нахватал, ни одной не побил, девать некуда.
-Тяни харя, тяни!-спокойно приговаривал Лёвка, а чёрт чуя беду неминучую. Становился всё печальнее. Что-то не клеилось у рогатого, пот катился градом, он машинально снял шапку, обнажив торчащие рожки. Сзади раздался протяжный стон. Это кабатчик узревший чёрта медленно сполз по стене онемев от страха. Выпивохи тоже выкатив белики очумело глядели на игру, и не понимали на яву всё это или морок? И тут наступила «трагическая» развязка.
-На!-Лёвка повесил нечистому на погоны последние две шестёрки, и тот застыл хлопая глазами.
-Ну что курдюк  навозный, продул?!-грозно спросил Лёвка, и грустный чёрт согласно кивнул.хотел было немытик  сгинуть, но казак цепко схватил его за рог-перекрестить тебя, али как?
-Не надо…я болей ня будууу!...-плаксиво заныл окаяшка-не губииии!
-Погодь пакостник, ты мне теперя за всё щас ответишь!-пригрозил Лёвка и позвал-эй хозяин! Прокоп, очнися!
Кабатчик на трясущихся ногах медленно приподнялся шепча чего-то и истово крестясь.
-Лёвка…што это?!-стуча зубами пролепетал кабатчик трясущимся пальцем указуя на явление.
-Это?-дёрнув нечистого за рог, буднично переспросил Лёвка-это чёрт! Гляди, сам поймал, хош отпущу?
-Ни нада!!- завопил Прокоп, а протрезвевшие пьянчуги по выползали с кабака на карачках. Кабатчик переведя дух, тихим голосом спросил- а это…того?
-Чего?
-Делать с чёртом чаво будешь?
-Не знаю покуда, а что?
-Так ведь увидють иво…
-Ну и что? А хошь тебе его отдам? Будет тебе ярыжек завлекать,а?-шутливо предложил Лёвка, но кабатчик от подарка на отрез отказался. И тут Лёвка вновь решил почудить. Он взял со стола колоду карт, и глядя на упавшего духом беса, отрывисто спросил- сколь карт в колоде?
-Пятьдесятчетыре- проскулил чёрт.
Лёвка согласно кивнул, и сообщил пленному что для начала, он ему 54 раза съездит всей колодой по рылу. Плача, чёрт покорно подставил морду, и пошла потеха! Лёвка лупцевал нечистого вдоль и поперёк с оттяжкой, от чего бес чихал,  морщился, фыркал, и брыкался.
-Ну-ка не уворачивай молрду, не уворачивай, а то с начала начну!-пригрозил казак, видя что чёрт хочет увернуться. Лёвка отхлестал нечистого по гнусной харе так, что к концу экзекуцыии чертиный пятак распух и исходил густыми соплями. Лёвка швырнул измочаленную колоду на пол и посоветовал хозяину её спалить, что он и сделал с радостью. Глядя на хныкающего и закрывающегося лапами чёрта, Лёвка думал что бы такого с ним ещё сотворить за его мерзости творимые на Руси? И придумал..
-Эй, Прокоп!
-Чиво?-отозвался тот держась на почтительном расстоянии.
-Есть у тя порожний мешок?
-Нету…
-Не бреши! Тебе много всякого добра пропивали, и мешки есть у тя..давай мешок и саженную верёвку, а то отпущу немытика! Кабатчик мигом принёс искомое.-так вражина-сказал Лёвка делая петлю-щас я тя привяжу штоб не сбёг. Давай-кась морду,ну?!-чёрт плача просунул голову в петлю, которая тут же была достаточно затянута. Затем Лёвка велел бесу лезть в пыльный, дерюжный мешок, в котором когда-то хранилась старая ржаная мука. Чёрт кое-как залез.
-Ну Прокоп, пошёл я немытика народу покажу, пущай поглядят на такое чудо!-сказал Лёвка и вышел. А кабатчик осторожно подошёл, подцепил на кочергу чертиную одежду и бросил её в огонь. Она так синим пламенем и пыхнула, словно и не было её!
-Свят-свят-сят! Чур меня! Чур!-запричитал кабатчик, и дал себе зарок позвать батюшку чтоб окропил  помещение.
Весть о том что Лёвка  Мостовой изловил нечистую силу. Мигом облетела пол-села. Его отец. Мирно дремавший на лавке, был разбужен необычным гомоном поднявшимся в его доме. Продрав глаза он приподнялся на локте, прислушался стараясь понять что там за ералаш, но тут в комнату влетела запыхавшаяся Ольга.
-Ой батя, ни чаво-то ты не знаешь!-всплеснув руками выпалила она.
-А чаво стряслось? Опеть братик твой што учинил?
-Ага!!-кивнула дочь.
-И чаво на этот раз?-готовясь ко всему сонно спросил отец.
-Ах батя. Говорять што наш Лёвка, живого чёрта поймал у Прокопа в кабаке!-
-Чивооо??-очумело промычал отец-какого чёрта?
-Настояшшего! С рогами! С хвостом! С копытами!-протараторила дочь. Отец недоверчиво покосился на неё, а потом соображая на ходу изрёк.
-Чёрта поймал…я яму счас пойду таких чертей покажу, сто лет будет помнить стервец! Чёрта, брешуть бабы чаво нету, а ты слухаишь дура ходишь! Щас пойду, на базу жердину возьму и устрою  яму энти игрушки! –отец бранясь принялся одеваться, а дочь увиваясь рядом трещала сорокой.
-Да нет папаня! Правда!  Вон глянь в окошку-то, люди толпой бегут чёрта глядеть!
На это отец заметил что дурачков-то на селе много а чертей поди мало, вот он их кому следует и всыпет.  С этими словами отец резво побежал на двор за дрыном. Ольга ахнула и опрометью выскочила из дома, чтоб предупредить брата об опасности. Летела девка не чуя ног. И впопыхах налетела на Алёну.
-Ты чего, Оль?-изумилась та, отряхиваясь от снега.
-Алён, да ты ж не знаешь ни чиво!
-А что?
-Лёвка наш живого чёрта в кабаке поймал!-одним духом выпалила Ольга, и помчалась дальше. Алёна , постояв в недоумении с минуту, ринулась следом. Толпы селян пешком и на санях во весь дух летели в одном направлении, нечистого глядеть.

                х   х   х

За околицей, с краю дороги, на суку большой толстой ветлы, висел мешок в котором что-то барахталось. А рядом стоял Лёвка. И хохоча во всё горло, лупил по мешку палкой. Мешок издавал противные, омерзительные визги. Народу собралось человек по 800, и все гомонили да орали, чем совершенно заглушили чертиные  визги  да всхлипы. Стало заметно тише когда прибыли староста, писарь да поселковый атаман. Урядник отсутствовал по причине запоя.
-Лёвка, ты што опеть народ баламутишь? Кто у тя в мяшку шавелиться?-грозно спросил атаман.
-В мешке-то?
-В мяшку!
-А в мяшку у миня чёрт сидить, не изволите ли взглянуть?-склонив голову на бок смиренно  ответил Лёвка, а народ кругом зашёлся от хохота.
-Ой, не озоруй Лёвка!- ласково попросил староста-покажь что в мяшку?
-Иван  Лукич, я ж говорю, чёрт тама!- и Лёвка подойдя к дереву сбросил мешок, коорый ударившись о земь, противно взвизгнул. Лёвка  намотал на руку торчащую из мешка верёвку,и одним движением вытащил на свет облезлого в муке беса. Чёрт ёжился озирался и чихал ожидая горькой участи. После немой минутной паузы, тоненько охнув хлопнулся в обморок  староста, а атаман как стоял с разинутым ртом, так и остался стоять пока рука его сама не поднялась, и не указала трясущимся пальцем на рогатого, а язык сам собой не пролепетал.
-Это..как..оно…тово…что…енто как?
-Чёрт это. Неужли не видно?- добродушно «изумился» Лёака, и дружески посмотрел на атамана. Вторым грохнулся без чувств писарь, и несколько баб в толпе. Ещё сотни две народа с воплями «караул!!!» разлетелись в разные стороны. Прочие мужественно остались дрожать и ждать исхода дела.
-Да-деревянно сказал атаман-это очевидно оно и есть…и где ты голубь енту гадость раскопал-то?
-У Прокопа в кабаке, в карты обыграл!
-Кого обыграл?
-Его!-казак пнул беса ногой-он теперь до полуночи мой, по уговору! Што хочу то и сотворю с ним. Захочу-пришибу! Захочу плясать заставлю! Ну-ка бес, пляши «барыню!»
И чёрт, заливаясь слезами, покорно исполнил приказание, и из толпы уже посыпались первые смешки над тем, как облезлый танцор вертя драным хвостом плясал «барыню», а Лёвка приговаривал.
-Барыня-барыня! Сударыня-барыня!
И тут раздался глас отца Лаврентия.
-Лёвка! Брось яво Христом-богом прошу!
-Скоро брошу! Я яво подлюшного токомо проучить хочу чтоб не повадно было морочить народ наш! Щас привяжу яво к дереву, а вы походите по одному да лупите чем попадя!-и привязав нечистика к стволу он отошёл в сторону и крикнул!
-Ну смелей станишники-селяне! Подходи да лупи поганого чёрта!
Несколько особо смелых дёрнулись было вперёд.но осекшись, остались на месте. «ну яво! Он такой похабный!» И лишь какая-то баба притащив ведро с помоями где плавали очистки и всякая дрянь, предложила.
-Во. Окати яво подлюшного!
-А сама что?-улыбнулся казак.
-Ой боязно!да и чёрт-то такой пакосный, ишшо порчу нашлёть…тьфу!
-Ну щас я яво помою!
Лёвка отвязал чёрта от дерева, и окатив того с ног до головы зычно крикнул на всю округу.
-Провались на веки именем господним!-и перекрестил воздух. Взвыл бес не своим голосом, взмыл свечой в небо, и описав против солнца широкую дугу, ухнулся он в сугроб где и загремел сквозь землю в самое пекло…
Народ поражённый зрелищем не расходился. Тут Лёвка заметил на снегу кривой чертиный хвост и не долго думая поднял его и поднеся ближе к сунувшейся из любопытства самогонщице Алевтине, предложил.
-Гля какой, нужон? Холодец из него сваришь!
-Уйдиии! –охнула самогонщица, и чуть не села на зад.
-Лёвка, прекрати дурить, выбрось эту пакость!-услышал он грозный голос отца, и обернулся. Тот стоял перед ним с дрыном в руке.
-Брось яво!-повторил родитель. Лёвка широко размахнувшись забросил хвост в заросший чернобыльником овраг, а потом повернувшись к отцу, спросил.
-Дрын-то для меня что ль принёс?
-А сам как думаешь?-ухмыльнулся отец- ну сына, удивил ты меня!
-Я, папань  сам удивился, чуть не испугался, да образок дедов выручил, не даром с утра надел яво!
-Ну расходитесь миряне, расходитесь, нечего болей антиресного не будит!-это батюшка увещевал паству идти по домам. Паства частично разбежалась, а частично пыталась выпытать у героя дня, подробности истории как был посрамлён враг рода человеческого.
-Я уж всё рассказал, отвяжитесь к шутам!-отмахнулся казак, и сунув руки в карманы насвистывая нехитрую песню направился туда, где у реки лепились уже снежные крепости, да летали с гор салазки. Привели в чувство писаря и старосту, которые трясясь попросили себе сначала водки, после чего один из них с обидой погрозил в след удаляющейся богатырской фигуре Мостового.
-На мирском суде встренимси аспид!


                х    х     х

Через три дня, на селе в Становой избе, состоялся Мирской суд. Становая изба представляла из себя обширное, однокомнатное помещение с лавками в 4-ре ряда для мирян, и большой стол на возвышении для сельской головки. Мирские суды, или скорее сходы, где решались в основном бытовые дела, происходили довольно часто. Особо часто разбирали разные беспутства и проказы. На эти слушания народ валил толпами, ибо по 13-ть раз в году пробирали на судах в основном одних и тех же: Лёвку Мостового,  Стёпку-кума, да Тимоху. Люди так и спрашивали каждый раз «Што тама, Лёвку чистить собрались?»  «Ага!» « Ух ты, бягу тагда!»
И каждый раз было что-то новое! Лёвка не повторялся. А потому его выходки на судах веселили всех необычайно . Лёвка в тот день мирно сидел дома и помогал жене чинить её валенки. В сенях раздался торопливый топот, возгласы, скрипнула дверь и к молодым вошла мать с грустью на лице.
-Сынок, собирайси, опять тебя на суд требують..И када ж ты детинушка баловаться прекратишь?
-Ох мамань, всё когда-нибудь прекратиться!-накидывая полушубок ответил сын. Жена спешно засобиралась следом. Лёвка насвистывая «сени» деловито вышел из дому прихватив балалайку. На улице у заснеженного плетня его уже поджидала молодёжная ватага человек в 20. Увидев приятелей, Лёвка радостно присвистнул.
-Меня штоль ждёте?
-Дааа!-хором сказало несколько голосов, а высунувшийся из середины кум, радостно проорал
-Ге-ге, Лёвка, нас с Тимохой тоже на суд кличуть!
-Нам не в первой! Брехать-не пахать. Пошли казаки веселеяааа!-гаркнул Лёвка и чинно вышедши вперёд кампании, резво ударил по струнам.

                На болоте на снегу,
                Укусил комар блоху,
                Сидит заяц на берёзе,
                Умирает со смеху-у-у!!

               
                Хороша милая та,
                Хороша и эта-та,
                Вот и эта, вот и та,
                Не хужей той и эта-а-та!!!
 
Вот таким манером, словно на свадьбу, шёл Лёвка в Становую избу на Мирской суд.  Внутри избы уже собралось всё сельское начальство: писарь, староста, страдающий похмельем урядник, и поселковый атаман. Кроме письменных принадлежностей на столе стоял и медный колокольчик для наведения порядка. Увидав в окно приближение подсудимых, староста тревожно заблеял.
-Ну вон. Идуть песни играють, целой шайкей...Опять заместо сурьёза вяртеп ярморочный случиться!
-А што, када-то было иначе?-хмуро бросил урядник, но староста не успел ему ответить, в помещение разом ввалилась горланящая толпа молодёжи, следом хлынули селяне прочих возрастов, и судебное заседание зашкворчало!
Первым разбирали дело кочергинских похоронщиков. Старики особо почитаемые на селе, сидели в первых рядах. Когда зачитали про «подвиги» объвиняемых, в помещении поднялся невообразимый шум и гвал. Все орали, материли охальников и угрожали  «харю своротить и на жопу натянуть» кончилось всё тем, что похоронщиков присудили к немалому денежному штрафу в пользу пострадавших. Да, раскошелиться пришлось многим!. Народ заметно оживился, когда писарь тяжко вздохнув нацепил на рябой нос очки, огласил имя следующего обвиняемого.
-Лёвка  Мостовой! Тебе требуется держать теперь ответ!
Из середины медленно поднялась массивная Лёвкина фигура, и спокойный его голос лениво отозвался.
-Ну. Я тута! Чаво надо?
-Ты не чавокай! Ты выдь сюды, пущай народ поглядить на тя какой ты есть!-казённо повелел староста.
-А чё на меня смотреть? Я чай не конь на ярмарке, меня и так все знают!-огрызнулся Лёвка. По помещению прокатился лёгкий смешок, но староста стукнув кулаком по столу, попытался урезонить «обвиняемого».
-Ты брось свои дурацкие шуточки! Не на гулянке. А в казённом месте находисси. И будь ласков вести себя как полагается! Выдь на сярёдку, и пускай народ на тя поглядить какой ты есть! (эту тираду староста произносил каждый раз когда костерили Лёвку с дружками) Подсудимый  вытащил руки из кармана, и лузгая семечки медленно развёл ладонями.
- Ну что ж, раз надыть, на мир выйду, а то вдруг кто меня забыл ужо. Пущай поглядят!-он ловко перемахнул лавочку, и не спеша вышел на середину продолжая лузгать семечки ( тоже самое делали и все слушатели кроме начальства, так что в воздухе стоял звук похожий на небольшое потрескивание)
-Ну подошёл, чего надыть-то? –спросил Лёвка судей.
-Чё надыть-то?-грозно переспросил староста, и взял со стола небольшую пачку жёлтых листов-вон сколь за энти дни на тя жалоб от людей пришло!
Лёвка состроил удивлённую рожу.
-Ды ну?! Эт што, всё на мине?
-Да разбойник, все вины тута твои!-тряся бумагами сурово ответствовал староста.
-Вины?-переспросил Лёвка, и оглянувшись на слушателей, уверенно заметил сплюнув шелуху- хе, тама бряхни собачей болей половины, к бабушке не ходи!
Народ кругом заржал. А староста, уже зная по прежним судам  чем это может обернуться, сильно треснул по столу кулаком.
-Ты тута не умничай! Сие истинные бумаги о твоих  подлюшных делах на праздники!
-Ну так бы сразу и говорил, а то я человек тёмнай, в кляузах как вы не дюже шарю, так что извиняйте господа коли што!
-Вот сычас писарь тебе всё-всё и зачитаить!
-Писарь? А, ну пущай, на то он и грамотей…
-Читай яму Кузьма!-велел староста.
Писарь поднялся из-за стола, взял в одну руку пачку листов, поправил на носу очки, и громко, по казённому зачитал.
-Перва вина! В Николин день, днём када было ишшо светло. Тайком пробралси в избу к вдове Марии Тихонкиной, и когда она месила для пирогов тесто,он, Лёвка Мостовой. Подошедши тишком с зади, хватал её за бока…и..-писарь чуть замялся и закончил фразу-и  прочие мяста!-народ грохнул разом, и лишь один негодующий голос Алёны прорезал гогот.
-Эт какие-такие прочие мяста?! Какие-такие мяста?!-и повернувшись к мужу грозно выкрикнула- Ах ты ж нечистый дух! Кобелина проклятущий! Чтоб твои зенки бясстыжеи повылазили ирод!
Не успел «ирод проклятущий» рта раскрыть чтоб отбрехаться, в дело ворвалась тяжёлая артиллерия тёщиного калибра!
-А я табе гварила-бахнула она дочери-я табе гварила  не выходь за яво анчихриста! Вить хужей этой вражины у нас на селе и нету!!-но тут басовитый глас Лёвкиного тестя прервал бабью кананоду.
-Сядь хоть ты-то черяпушка старая не смяши народ!- и с этими словами  схватив жену за воротник . резко усадил на место. А Лёвка переведя дух, начал-таки отбрёхиваться.
-Брешет Манька! Ей-ей брешет! Да. За бока хватал, напужать хотел, а за прочие мяста и не думал хватать! Тама и без меня охотники есть!-ввернул он, и заговорщицки подмигнул Тимофею Ильичу. Урядник спешно спрятал взор и что-то забормотал себе под нос, бестолково начав ворочать бумаги.
Сама же Манька ни жива ни мертва сидела в задних рядах, и только боязнь сделаться ещё большим посмешищем. Удержала её от того. Чтоб кинуться на Лёвку тут же. Писарь деловито продолжал.
-Оный же Лёвка, причинил Маньке ощутимый убыток в имуществе. Как она говорила, што всю посуду в Лёвку покидала, ни разу не попала, да на черяпьё всё переколотила! (смех в зале нарастал) к тому же добавляеться дежа  с тестом, которая по Лёвкиной вине разбилась об пол, и ведерный горшок с огурцами солёными, коий она тожа в Лёвку пужанула, да в дребезги разбила, а посему осталась совсем без посуды! А самое главное Манька заявляет часто Лёвка залез к ней с охальными намерениями…
-Чавооо???-изумился уже и сам ответчик, и обернувшись к народу ляпнул-я с охальными намерениями к Маньке? Ды на черта она мне старая ведьма сдалась?
Хохот поднялся такой, что Манька не выдержала, и вскочив с места завопила стараясь переорать грохочущих мирян.
-Это я-то старая ведьма? Ах ты лишай собачий чтоб тебе лопнуть паразиту проклятущему! Вот тебе!-и с этими словами метнула во врага свою тяжёлую рукавицу. Но Лёвка увернулся, и рукавица пролетев мимо, сходу сшибла со стола чернильницу, содержимое которой обильно оросило бороду да мундир урядника, и кипу прочих жалобных писем.
-Мундирр мать т-твою!-гневно зарычал отвергнутый ухажор, начавший спешно отряхаться да оттираться-Тыкла чёртова!
-Манька, не озоруй!-зашумел староста-вишь ты всю казённую документацию изгадила! Иде находисси-то знаешь?
Но вдова, пожелав чтоб ответчика вместе с судьями удавил бы сатана, кометой вылетела вон. Староста не обратил внимание на её посулы, и опять принялся увещевать расходившихся весельем односельчан.
-Тишей селяне! Тише! Сурьёзное же дело разбираем а вы гогочите! Нельзя! К порядку! –Иван Лукич резво затряс колокольчиком, и народ угомнился ожидая продолжения. Писарь взял другой листок, и торжественно огласил.
-Втора вина! (присутствующие затаили дыхание) обрядившись девкой, вводил в смущение парня из соседнего села. Фёдора Кожухова. Неприличными речами всяко соблазнял (с лавочек в адрес обвиняемого посыпались колкости) назначал свидания (народ уже лопался со смеха)
-Тишеей! К порядку!-гаркнул староста и кивнул писарю «продолжай»
-Назначал свидание на игрищах, а под конец со своими дружками выкупал Фёдора в сугробе и набил ему полные штаны снегу! Но енто ещё не всё! (народ  затаил дыхание)  потом Лёвка в купе с кумом Стёпкой, и другими парнями, стащили с Кожухова портки. И в таком виде закинули яво к бабке Кочарыжке, чем напужали её до полусмерти. Кожухов выбив окошко убёг к своей крёсной, которая и написала жалобу!-повернув голову к Лёвке, писарь строго спросил-ну, что ты на энто скажешь?
-Я-то?
-Ты-то!
-А ничаво, гулял как все, а что Федя такой телок не лизанный оказалси, то я что ль виноватый? Ряженого мущину от бабы не отличит,ге-ге, герой хренов!
-А к Кочарыжке яво зачем кинул?
-Для смеху!
-Ну вот погодь. Счас тебе не до смеху будя!-пригрозил писарь, и взявши другой листок, продолжил.
- Третья вина! Бабьим голосом выманил из хаты Кочарыжку. И при всех поцеловал…
-Брешет!-гаркнул Лёвка просыпав на пол все семечки- чего она карга брешет? ! вызывала её девка всамделишная, а целовал другой, не я! ( на лавочках стоял уже не смех а стон переходящий в хрип, люди вытирали слёзы да держались за бока и животы, ибо у многих их уже сводило от боли)
-Ну ить твоя затея?-грозно спросил староста.
-Нее-а, обчества!
-Читай далее!-повелел староста, и писарь продолжил.
-Затем при всех отпускал в адрес Кочарыжки  непристойные слова, касающиеся ея нявинности ( старики чинно сидевшие в первом ряду, разом грохнули смехом и тоже стали вытирать катящиеся слёзы)-и оный Лёвка грозилси заслать к Кочарыжке сватов, говоря мол «хорош тебе в девках сидеть, 80 годов уже скоро, а ты всё девица»-(несколько селян согнувшись пополам еле выползли прочь с причитанием «выйтить, а то лябо издохнишь тута!».) что ты на это скажешь?
-Ничаво!-невозмутимо ответил Лёвка-никаких сватов я к ей не засылал, эт ей от тоски привидилось!
Кашлянув, писарь огласил четвёртую Лёвкину вину, а именно игру в «барина», пеняя Мостовому оскорбление благородных и начальствующих лиц. На это Лёвка резонно заметил что никого он не высмеивал, а показывал лишь некоторых помещиков. Прохудившихся как ветхий мешок, а важничающих о себе непомерно!
-У нас тута сроду помещиков не водилось, а некоторые про то видать забыли! –эту вину пришлось отпустить, но у писаря в руках был уже другой «документ», но прежде чем начать читать, выкрикнул.
-Стёпка-кум, да Тимофей Краснов пусть выйдут суды!-оба тут же предстали перед зрителями.староста сказал.
-Тута и вы голуби отметились!
-Пятая вина!-возгласил писарь-постучав в окно к Панкрату Кузькину, обманом заставили того высунуть в окно мор..ээ лицо, а дружок Стёпка мазнул Панкрата дегтярной метлой по личине…
-Чавооо???-заорал вдруг вскочивший  в недоумении Панкрат- не было етова, вы чаво?! Ошалели?? Я никакую жалобу не подавал, вы с чаво всё это взяли-та? –под удушливый смех соседей, он повторил свой вопрос. Староста взял у писаря бумагу, и показав её людям, резонно возразил.
-Не ори, вот твоя жалоба!
-Хто ж написал?-обалдело глядя на бумагу промычал Панкрат.
-Жена твоя!
-Ге-ге, да она ж не грамотная!
-Нее, с её слов было написано Кузьмой, а она палец приложила!
Староста вновь показал бумагу. Панкрат со страшной бранью набросился вначале на сидевшую рядом жену, а затем посулив и ответчику жуткую-лютую кару ежели он пройдёт мимо его двора, рыча вылетел вон.
-Шеста вина!-гаркнул писарь, а из зала донеслось.
-И сколь ж тама всего-то их? Ну Лёвка, нахватал орденов!
-Изоброжавшего попа Тишке Кирьянову, разбил о голову горшок со смердячим угольём. Затем начисто содрав с того одёжу, пустил в таком виде по снегу. И оный Тишка, в непотребном виде сверкая голым задом, бегал по сялу. Чем пужал замужних баб да вводил в смущение молодых девок. Да налетел в темноте на Федору Онучкину, которая подумала что хотят её ссильничать!-из народа послышались выкрики.
-Да на енту кадушку слон-то не залезить, не то Тишка!
Сама Федора издав рык возмущения полезла было в драку, но её успокоил грозный крик урядника, продолжавшего самоочищение.
-Цыть! Не ори дура! Сядь а то штрафану!-и Федора поминая Лёвку нехорошими словами, уселась на место, и принялась что-то возбуждённо доказывать соседкам. Но и эту вину селяне не сочли достойной наказания, ибо попало Тишке и компании за дело.
В седьмой вине было указано что Лёвка с ватагой устроил в Кочергинском проулке безобразия, с подробным перечислением всех буянств. Тут мнения разделились: пострадавшие требовали возмещение ущерба. Ибо пропало неведомо куда с дюжину кур да гусей и пара поросят. Порешили возместить  обиды друг-другу сообща.
Восьмая вина говорила о том что накупав в снегу Федору говоря ей при этом непотребные вещи. Федора опять было вскочила и завопила о несчастной своей доле, да Лёвкиных подлостях, на что он сам тут же и ответил.
-Успокойси моя радость, не ори так, а то треснишь как спелай арбуз пополам! И не горюй, я по-прежнему тебя не разлюблю, обещаю при людях!
Староста громко призвал ответчика к порядку, Федору силой усадили, и спектакль продолжился. Атаман почти весь суд просидел положив голову на руки, и трясся в беззвучном смехе. А приехавший из города племянник урядника, воскликнул сквозь смех.
-Такова и в городском театре не увидишь!
-А ну нас тута завсягда лучшей тиятру, а скучно сроду не было!-деловито заметил сидевший рядом мужичок.
-Кончайте скорея! Не суд а леший знаить што такое!-сквозь зубы прорычал урядник. Писарь устало пролепетал что осталась последняя вина.
-Давай только быстрее!
-Девята вина! Играл с бесом в карты у Прокопа в кабаке. И обыгравши чёрта посадил того в мешок. Игралси с ним и показывал людям на улице, чем многих напужал! Потом првда нечистого проклянул, и тот провалилси оставив хвост, который Лёвка предлагал Алевтине чтоб та сварила из него холодец.
-Ну играл. А что?  Надо было этого немытика  вам суда принесть? Лады, в другой раз второго споймаю и вам принесу! (судьи немного поморщились)
Стали судить-рядить как наказать обвиняемого? Порешили взыскать с Мостового стоимость Манькиной посуды в пользу пострадавшей, а в пользу мирской казны три полтины серебром.
      


                х      х       х

Народ из Становой избы выползал чуть не на карачках, давясь от смеха. У многих открылись колики в боках да рези в животе. Кое-кто убегал спешно за угол по малой нужде. Публика бурно обсуждала минувшие события. Сам виновник торжества поправив шапку пошёл мириться с женой, которая нахохотавшись невольно, дулась уже для вида, и на мужа совсем не обижалась. А как только муж на ушко объявил ей что её «прочие места» гораздо лучьше Манькиных, Алёна цепко обхватила его за шею обеими руками, жарко поцеловала..
А святочные игрища ещё только начинались, и конца озорству да веселью было ещё не видно, ибо впереди было ещё Крещение да Масленица. И долго потом не затихнет на сельских улочках хохот да песни, веселящие широкую русскую душу..


                19 января 2000.года.г Усмань.с Псковатка-Казачья.



-



      

               



-