Вышивка на полотне. 6. Расплата...

                ГЛАВА 6.
                РАСПЛАТА.

      Ника лишилась дара речи.

      Конверт, поданный нарочным лично в руки, был особенным, со множеством марок и штампов, словно путешествовал не один год по миру! Долго вертела его, рассматривала штемпели. Не сразу сообразила, что письмо, отправленное из Франции, от Николины Палмьери. Вздохнула протяжно: «Значит, старушка решилась на путешествие ради меня. Весьма показательно. Почему так долго не высылала результатов? Почти пять месяцев! Неужели сомневалась и отвозила в другую лабораторию? Вероятно».

      Передёрнулась от неприятного предчувствия, рыкнула-ругнулась на свою трусость и вечное желание спрятаться от проблем. Решилась, убедилась, что в мастерской никого – выслала по привычке сотрудников, вскрыла конверт, извлекла из нутра несколько бланков с результатами экспертиз.

      «Так и есть! Три европейские лаборатории проверяли!»

      Пересмотрев не по одному разу ответы, поняла, что ничего не понимает. Опять принялась читать надписи в графах.

      «Так: “Номер анализа… мать-1… ребёнок-0… предполагаемый отец-2. Бр-бр… Комбинированный индекс… Вероятность отцовства: 0,0000%”. Что? Не Банни? Ладно, читаем вторую бумажку… Итак: “Номер… мать… ребёнок… предполагаемый отец-3. Эээ… Вероятность отцовства: 0,0000%”. Как ноль процентов? И Тони ноль?!»

      Долго шуршала бумагой, перечитывала одинаковые ответы из разных лабораторий. Вдруг на одной из них в углу заметила надпись от руки на итальянском: «Я угадала». Ошалела, перечитала, вспомнила о гадании Николины. Выдохнула: «Ведьма и есть». Замерла, впала в ступор.

      «Получается, оба не являются отцами. Ошибка исключена – разные страны проверяли. Не отцы. Доскакалась ты, Никиш, по постелям… Срок проверяли на УЗИ, там отклонение – максимум неделя. Неделя-десять дней. Позже или раньше… Тогда… – раздавленная правдой, откинулась на спинку дивана в изнеможении, – отец Джейми – Ив Томтит. Залетела в Квебеке с 12 по 16 октября! Банни был спустя… десять-двенадцать дней. Не говоря уже о Тони. Вот так-то, девочка гулящая… С циклом обсчиталась. Не знаешь, кто отец дитяти. Иви… Дождался сына, Ванятка мой огромный, – закрыла виноватые глаза, смяла бланки в кулаке. – Так вот в кого сынок! А мы-то, глупые… “Волосы светлые, глаза серые – в дедушку Стаса!” Ага… Какой, на фиг, дедушка?.. Яшка в папку – Ивана. Синицын Яков Иванович. На худой конец – Джеймс Томтит. Но и это невозможно. Джим Санчес. Сын знаменитой канадской топ-модели с русскими корнями, художницы, и выдающегося американского спортсмена с итало-мексиканской кровью. Как жестоко над нами смеётся судьба! – заскулила, стараясь всеми силами не сорваться в истерику – скоро вернутся коллеги. – Вынуждены не только жить в чужой стране, но и детей записывать чужими именами. Ложь на лжи едет, брехнёй погоняет, обманом укрывается. Что ж тогда удивляться, что душа так страдает? Сколько можно её насиловать?..»

      – Ники… – лёгкая рука Элиз легла на плечо Ники, – ты в порядке? У тебя лицо «перевёрнутое»…

      Это и отрезвило.

      Незаметно села на конверт, дрожащей и взмокшей руки не разжимала, постаралась совладать с окаменевшим лицом.

      – Порядок. Тяжёлые вести. Жизнь не всегда радует.

      Француженка поняла и сменила тему.

      Она узнала логотип знаменитой лаборатории в Ницце и «шапку» бланка, что так сжимала старательно бумагу Ника. Тайком лишь вздохнула: «Неужели сын от Бернадетта? Mon dieu… Несчастный отец! Никогда не узнает об этом… Как мерзка бывает жизнь… Мальчику даже дату рождения указали другую! Так вот, для чего нужна была длительная поездка в Италию! Скрыть и обмануть…»

      Больше к этой теме не возвращалась и не проболталась любимому Лансу.

      – Готова работа? Молодец, что пока не стала писать серию, – простодушно хлопая фиалковыми глазами, щебетала легко и бесперебойно. – Придёт её время. Такие чудесные сцены получились! Знаешь, у меня предчувствие, что по ним снимут несколько новелл! Всегда потом можно их вставить в фильм, если повезёт…


      В мастерскую стали возвращаться сотрудники, переговариваясь, что-то жарко обсуждая, кипятясь и побуждая задир на пари.

      Ника окончательно очнулась, спокойно встала с дивана, убрала в сумочку письмо с бланками, привела лицо в порядок несколькими взмахами кисточки с пудрой.

      Обернулась с нарочито хитрым выражением.

      – О чём спорите, дорогие? Оно того стоит?

      – Более чем, – Крис, как старший, выступил вперёд, строго зыркнув на молодёжь. – Мы решили немного проявить инициативу и выбрали несколько Ваших работ по аргентинскому циклу. Тема – флора. А спор возник о своевременности. Зима начинается, снег выпал, людям жаль уходящего тепла и обилия цветов. Вот я и говорю… – пригвоздил тёмным взором девчонок-непосед, – самое время их порадовать. Но не все с этим согласны.

      – Что Мэрион говорит об этом? С нею проконсультировался? – замерла в предчувствии удачной идеи.

      – Её слова и стали детонатором, наша госпожа!

      Возвела горе возмущённые глаза из-за помпезного обращения, но арабская кровь Криса не терпела фамильярности: продолжил в том же духе:

      – Она ненароком проговорилась за кофе, что французы скоро выпустят новую линейку цветочных ароматов. Я сразу дал знать Виннеру, чтобы озаботился о Вас…

      – …а он тебя опередил.

      – Точно. Сказал, что держит руку на пульсе давно.

      – На что спорили, простушки? – криво улыбнулась притихшим художницам, подмигнула Крису. – Не прогадал. Они твои!

      Проигравшие заголосили, кинулись куда-то прочь, их хором поймали и торжественно вручили Ариосу, даже завязали на талиях банты.

      – Во сколько дней оцениваешь супер-приз? Неделькой обойдётесь? – ухмыльнулась Ника.

      – Был бы я настоящим правоверным мусульманином, поступил бы проще: женился б на двоих сразу, выдержав положенный срок. Но с этим у меня серьёзные проблемы, – хохотнул, плотоядно окинул жарким взором тонкие фигурки, связанные бантами. – Буду изымать из свободного оборота поэтапно! А пока сниму пробу. Нужно убедиться в хорошем качестве товара.

      – А мы не желаем! – завопили пленницы.

      – Уплочено! Лучший номер отеля с полным обслуживанием за вами. Заверните и доставьте по адресу, – хлопнув девчонок по попам, словно поставив почтовые штемпели на бандеролях, Ника отпустила троицу восвояси. – Прощаюсь на три дня. Там посмотрим. Счастья вам, молодожёны!

      Девушек обернули в большой плед, завернув в кокон, и вынесли, как рабынь, на поднятых над головами руках. Внизу погрузили в большой багажник джипа, расцеловали шального «жениха» на прощание, проводили воздушными поцелуями и… завистливым смехом.

      – Так, с бунтарями и саботажниками на время покончено. За работу, дорогие мои. Коль предстоит выставка, соберите наброски и эскизы, блокноты, дощечки и прочее. Туда же добавьте поделки, сухоцветы и листья, веточки и камушки из тех мест – артефакты. Выставим наравне с готовыми пейзажами. Устроителям идея понравится, уверена, – пытливо заглянув каждому в глаза, кивнула. – С богом!


      …С картины смотрели глаза Николаса Нельмана.

      Ника замерла, потрясла головой, но видение не уходило: в листве купы деревьев явно проступали глаза.

      – Леони, – окликнула белокурую невзрачную сотрудницу, – взгляни на работу: что ты видишь?

      – Общее впечатление или послойно?

      Девушка славилась неординарным взглядом на вещи, это и привлекло к ней внимание именитой художницы – пригласила работать в мастерскую на равных, без стажёрства.

      – Что первым западёт в душу, – улыбнулась одобрительно умнице.

      Лео пошла медленно, оторвавшись от своей работы – предстоял вернисаж авангардистов, её работы планировали выставить впервые. Стала рассматривать издалека, отстранённо, словно обыватель-зритель, отходила, склоняла голову под разными углами. В какой-то момент замерла на определённом месте, цепко всмотрелась в полотно.

      – Глаза! Это Криса работа. Я вспомнила кое-что.

      – Когда он взялся за неё? Не помню, чтобы просила что-то править.

      – Ээээ… Да, Вы гостили с семьёй в Италии. Однажды рано утром я застала Криса над этой картиной. В руках он вертел блокнот… – задумалась, припоминая. – Что-то на обложке было изображено… Роза? Нет. Боярышник?..

      – Соцветие шиповника! – Ника стала понимать, что подтолкнуло парня.

      – Точно! Цветущий шиповник с необычайно густыми шипами. А на раскрытой странице были… глаза. Вспомнила. Это он дополнил так полотно. Глаза в листьях деревьев. С первого раза не заметишь, но стоит наклонить голову или начать поворачиваться корпусом…

      – …словно картина не заинтересовала. И ты просто вознамерился уходить, а глаза ещё невольно скользят по пейзажу. Тут и ждёт ловушка.

      Обе одновременно склонили головы влево.

      – Да. Они ясно говорят: «Как, уже уходишь?»

      – Браво, Крис! Интересно, о чём он в тот момент думал? – Ника глянула мельком на коллегу.

      – Я спросила о том же, госпожа.

      – И?..

      – Сказал шёпотом, что проснулся до восхода от того, что кто-то смотрит на него. Повернулся, искоса заметил тень мужчины и эти глаза. Долго вспоминал, где мог видеть…

      – …и нашёл.

      Замолчали надолго.

      Погрустневшие, разошлись и занялись своими делами.

      «Что ты хотел мне сказать, Ник? Почему пришёл к парню? Не мог ко мне в душу достучаться? Конечно, не мог. Я закрылась от тебя, греша и преступая мораль, окостенела, покрылась коростой, спрятала за ней душу. Знакомо до боли. Значит, что-то такое случится скоро, что обдерёт её с мясом, зальёт кровью, как в Хотьково! Нет, мне не вынести вторично подобного Чистилища! Отступись, родной! Дай мне время. Сегодня и так поддало в поддых сообщение от Николины! Да что “в поддых” – ножом в сердце! – опустила голову, пряча слёзы. – Бедный Банни! Когда дождётся своего сына? Лу, уезжая, повторил, что пока о детях даже не мечтать – истощена сильно. Да и сама это знаю. Не оттого ли бухнулась в обморок, когда Ива увидела? Малейшее волнение и… в осадок. Нервы ни к чёрту. Спасибо родным – взвалили на себя детей. Даже Джейми сами забирали из клиники. Я в палате валялась – Майк не отпустил. Только дома и увидела сыночка, – вздохнула покаянно. – Слепуха! Или это мама сбила с толку? Всё радовалась, что он на папу похож, мол, второй Стасик… Я это и увидела: чистая белая кожа, серые глазки, русые волосики – тоже самообман. Тони ещё хохотал, мол, от Стаса всё, даже глаза; от Меннингенов не осталось и следа… Откуда там им было взяться? Да… дела, Никиш… Как ни противится душа, а Ива нужно высылать прочь – может догадаться. Убью этим мужика. Только женился, Ло беременна третьим месяцем…»

      Сжала карандаш так, что сломала, оцарапав ладонь. Вздрогнула от боли, уставилась на капли крови, капающие на чистый лист картона.

      «Пусть лучше моя прольётся. Они заслужили счастье. Значит, нужна встреча с опекунами».

      Решив непосильную задачу, облегчённо выдохнула и принялась за работу.


      Встреча состоялась через пять дней. В тот день город накрыло снежное облако, мгновенно превратив Монреаль в нереальную сказку. Место было назначено в ботаническом саду у пагоды.

      Здесь Ника и обнаружила незнакомого, крепкого, высокого мужчину с белой розой в руке – опознавательный знак.

      – Удачный день выбрали, Вероника, – учтиво поклонившись, поцеловал руку в перчатке, протянул розу, улыбаясь, как старой знакомой. – Слушаю Вас. Если разговор долгий, можем пройти в оранжерею – там орхидеи зацветают.

      – Не думаю, что задержу Вас. Скажу коротко: Томтита вышлите подальше и надолго.

      Поражённо выпрямился, автоматически взял девушку под руку, повёл вокруг пагоды и японского каменного садика. Периодически останавливался, заглядывал в лицо, словно ведя оживлённый разговор. Долго молчал. Видимо, ошарашила его требованием.

      – Причина?

      – Не хочу сломать им семейную жизнь. На года три отошлите. Можно с учёной карьерой Виолы увязать. Место ей найдите в университете или элитном колледже… в Европе. Или даже в России! Она там мечтала побывать. Пока срок маленький, успеет на новом месте прижиться.

      – Был прецедент?

      – Нет, пока держится в рамках. Потому прошу именно сейчас, пока чувства в берегах.

      Походили по заснеженному саду ещё несколько минут.

      Остановился внезапно.

      – Мне идея нравится. Попытаюсь донести до старших, – непонятно взглянул с высоты роста, вскинул бровь. – Ещё что-то?

      – Нет. Только «спасибо» всем. Вы так помогаете…

      – Вы тоже. Рады сотрудничеству, Вероника.


      …Он выловил её через несколько дней, когда выходила из квартирки на Лазаль-бульвар – так и не решили купить побольше жилплощадь.

      – Что происходит, Ника? – прижал её плечи к стене, зыркнув по сторонам.

      – Ты о чём, Ив?

      – Ло носится от радости по дому, как ошалелая, и что-то верещит об Итоне!

      – Каком именно? Америка, Новая Зеландия, Австралия?..

      – Англия!

      – Да ты что! Вот это удача для нашей аргентинки! Аурора обзавидуется! Ей звонили?

      – Не заговаривай мне зубы! – привалил мощным телом-катком, впился бешеными глазами. – Твоя работа?

      – Нет, родной. Клянусь душой и жизнью. Сама обалдела до оторопи, ты же видишь. Вау! Это такая редкая удача: из глубинки – в престижный колледж в Европе!

      Услышав, замер, перестал напирать, положил руки на плечики.

      Продолжала уговаривать:

      – Так… постой… я вспомнила. Она опубликовала пару статей в журнале «Наука». Не это ли привлекло внимание? Конечно, это не университет, не кафедра, но первая ступенька в карьере обеспечена. Там учатся мальчики-подростки, если помню. Тогда, и тебе работа найдётся – охранники не помешают. Мальчишки любят шалить! И за женой присмотришь заодно… Или нет? Что-то другое предложили? Вас не разлучают, надеюсь?..

      – Нет. Едем семьёй. Пока на два года.

      – Контракт?

      Кивнул, помрачнел, склонился и поцеловал в лоб.

      Покачала головой, чтобы опомнился.

      – Не переживай обо мне. Марка рядом оставят, наверняка. Мы с ним друзья, таковыми и останемся, не ревнуй. Живи с женой, жди малыша. Хорошо, что он родится там. Автоматическое гражданство гарантировано.

      Зарычал, впился пальцами в плечи…

      Мягко сняла его руки, пожала, повела прочь на улицу, на зимний воздух и холод, чтобы очнулся и протрезвел.

      Когда сели в машину, не выдержал и притянул в поцелуе.

      Ответила ласково, почти по-дружески.

      Оторвался и сердито двинул машину к выставочному центру – шла подготовка к вернисажу.


      – …Да, такая радость для неё и всех нас! … Конечно, супруги. Будет выполнять привычные обязанности. … Безусловно, грустно: свои, родные. … Да, Аурора, слышу его голос, жаль, издали…

      Ника в тот же вечер позвонила подруге, сообщая новость, но разговор получился короткий – шла конференция, запарка, даже Алекса к телефону нельзя было позвать – работал. Обменявшись привычными словами признательности и прощания, расстались, прервав беседу. Лишь вздохнула: «К лучшему. Пусть спокойно трудится, отвлечётся. Голос бодрый, ровный, полон достоинства и профессионализма. Справился с разлукой. Слава богу!»


      Через неделю устроили чете Томтит проводы в особняке Вайтов. Ив сильно стеснялся, но госпожа Лана настояла, пригласив всех, кто знал и любил супругов. Получилось всё мило и необычайно трогательно.

      Ив окончательно отбросил сомнения, что всё это – дело рук Вероники. Смирился и улетел с Виолетой с лёгким сердцем и печалью в душе – так и не забыл Нику. Сидя в кресле «Боинга», уносящего их в Лондон, радовался, что Ло быстро уснула.

      «Сонлива, первый триместр. Как перенесёт смену климата? В Канаде климат похожий, конечно, но на Альбионе сырость несусветная! После средней пампы покажется болотом, – перевёл взгляд в иллюминатор – тьма и холод. – На душе так же, – протяжно вздохнул. – Обещал её не бросать, не расставаться, всегда быть за спиной – не сдержал слова. Прости, единственная, не по своей вине предал. Приписан к другому объекту – учёной и жене. Надолго расстаёмся, девочка моя синеглазая…»

      Закрыл глаза, ясно увидел Нику: тоненькая и обнажённая, страстная и такая желанная… Засыпая, всё беззвучно звал и звал её: «За любовь расплата… За грех и вероломство… За тебя принимаю боль… Огради её, Господи… Накажи меня…»


      …Соскочила в дикой панике ночью, ринулась, сломя голову, в прихожую, завозилась с сумочкой, ища голубой конверт с результатами тестов на отцовство. Но, сколько ни рылась, бумаг не нашла – исчезли бесследно. В безграничном ужасе сползла на пол, схватилась за голову, даже в мыслях не смея гадать, куда они могли деться и когда. Только поражённо и убито закрыла глаза: «Это конец».


      …Марк впервые в жизни так напился. В зюзю! Перед глазами всё плыло, голова кружилась, одурь вцепилась в затуманенный мозг когтями, парализуя мысли, волю и ноги – даже сползти на пол не мог.

      Так и просидел, оплыв на сиденье дивана, до утра. Только тогда сумел отлепиться от добротной кожи. Проковылял в душевую, полчаса мок под холодной водой, потом вывалился, дотащился до кухни, залпом выпил тройную дозу аспирина.

      Час спустя, стал чувствовать хоть что-нибудь. Хотя бы злость.

      «Вот это новость! Катастрофу чуть не устроила, дура! Хорошо, сообразил сразу, едва начал работать с ней, обыскивать её вещи и сумки. Если бы нашли наши… Не просто бы наказали глупую девчонку! Тут карательными мерами пахнет! Вот вытворила… Сама-то знает, от кого ребёнок? Случайная связь? Что значит – богема: блуд и грех. А Банни-то? Бедный парень… Ему это за что? Любит, с ума сходит, так сына ждал! На тебе… Чужой. Внебрачный. Побочный. Приблуда…»

      Раскачивался из стороны в сторону, не понимая, кого больше жаль: её или всю семью? Замер, выпрямился, кое-что вспомнив.

      «Погоди-ка… Её обморок тогда, по приезде из Италии… А если это сын Томтита? Чёрт… теперь понятно, почему его так спешно женили и выслали. Какая любовь, какой контракт? Разорвали их связь насильно. Но если Ив узнает, то может и оттуда сорваться. “Уберут” глупца и глазом не моргнут! Поплатится за свою любовь с клиенткой головой. Да и ей не позавидуешь. Родила от любимого, а признаться в этом нельзя категорически. Никому и никогда! Тоже расплачивается, несчастная… Если я прав, сын с годами всё больше будет похож на биологического отца. Значит, Томтит больше никогда не появится поблизости от них. Заставят осесть в Европе. Прощай, брат! Счастья тебе, горемыка…»


      На Рождество Вайты собрали всю семью, кого смогли дозваться и уговорить.

      Особняк и дом Тони под завязку наполнились гостями и голосами: дети сходили с ума от возбуждения.

      Подростки отрывались на флирте, девчонки дефилировали в нарядах от известных кутюрье.

      Взрослые вылавливали парочки, разводили, тихо укоряя:

      – Бог едва родился, но уже видит.

      Прислуга металась по гостиным и залам, по кабинетам и верандам с тележками и подносами, то и дело отвечала по гарнитуре на звонки гостей и хозяев, теребила престарелого Уилкса и Терезу, советовалась с Дороти и нянями…

      Голову потерять в таком бедламе было не просто легко – пропадала мгновенно и бесследно, как и мозги у некоторых особей о двух ногах.

      – …Этим нужно заниматься дома на постели! Адреналин понадобился?..

      – …Йося, ну ты же уже большой! Почему не попросился на горшок?

      – …Селли, а мама в курсе? Какой срок?.. Пора подумать о свадьбе? … Рады за вас со Стэфаном! Счастья вам!


      …Едва супруги Санчес проснулись утром, в комнату тихо постучали.

      – Войдите, – сказал глава.

      Стас вошёл с удивлённым и встревоженным лицом, метнул красноречивый взгляд на Банни.

      Сообразил, тиснул руку тестя, буркнул «с праздником» и тут же убежал в спортзал, поцеловав жену поспешно.

      Отец и дочь остались наедине, если не считать сопящих сыновей в большой люльке, изготовленной Джаном Вэем по особому чертежу – эксклюзив.

      – Что-то случилось, папа? – Ника встала, накинула халатик пеньюара, подошла, поцеловала в щёку. – С Рождеством, родной! С радостью и счастьем!

      Ответив машинально, он почему-то не мог начать разговор. Глубоко вздохнув, положил руки на плечи дочери.

      – В твой дом и семью стучится новое счастье и радость. Примешь?

      То, каким голосом это было сказано, насторожило её: вопросительно вскинула брови.

      – Я сейчас вернусь. Стой на месте.

      Быстро вышел в коридор. Опасливо оглянувшись, из соседней комнаты кого-то тихо позвал и повёл в спальню дочери.

      Закрыв дверь, ласково подтолкнул навстречу изумлённой Нике… «пчёлку»!

      – Это Пенни Ли. Она ждёт ребёнка от Банни. Приехала ночью тайно. Он ещё не знает ничего. Ив сдержал слово: едва догадался, тут же обеспечил девочку документами и деньгами. Два часа назад я её встретил в аэропорту и привёз к нам.

      Вероника едва нашла в себе силы закрыть рот, шагнула навстречу и тепло обняла, пунцовую от смущения, юную девушку-американку.

      – Здравствуй, вторая жена моего мужа! Рада принять тебя в семью. Будем сестрами.

                Ноябрь 2016 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2016/11/05/2148