На вертолёте в Шамбалу

Борис Родоман

НА ВЕРТОЛЁТЕ В ШАМБАЛУ

Сентябрь незабываемого 1991 г. Месяц назад провалился путч. Бесновавшийся народ опрокинул и уволок с Лубянки Железного Феликса. СССР пока существует, но из готовящегося мною учебника географии он предусмотрительно вычеркнут ещё в феврале [1]. Все вокруг пишут и кричат: «Россия! Россия!» Широко распространилось слово «россияне». Оно нам запомнилось в несколько гнусавом произношении Б.Н. Ельцина.
        Знакомый философ, встреченный в электричке, сказал:
        – Борис! Не кажется ли тебе, что настало НАШЕ время?
        И впрямь, я готов поверить, что оно настало. Меня неожиданно и впервые привлекли к участию в мероприятии на столь  высоком уровне. В зелёной штормовке, с большим походным рюкзаком, я вхожу в холл Белого Дома на Краснопресненской набережной. Отсюда автобус, сопровождаемый гаишниками, с мигалками повезёт нас в аэропорт. Мы пройдём через депутатский зал (ныне  V.I.P.) и под водительством самых прогрессивных членов Верховного Совета РСФСР полетим на Алтай участвовать в международном симпозиуме.
        Руководство Горно-Алтайской республики (с 1992 г. – Республика Алтай) пригласило нас, чтобы за разговорами об экологии, возрождении духовности и заботах о коренном населении «научно обосновать» свои непоколебимые замыслы: в рамках «свободной экономической зоны» построить Катунскую ГЭС, вырубить девственные леса;  электроэнергию продавать соседним регионам, а древесину – за границу [2].
*  *  *
Наш сине-розовый [3] вертолёт летел над бело-голубой пенной Катунью, спрямляя её излучины. Гранёные чёрно-зелёные хребты были покрыты щетиной из наполовину пожелтевшей лиственницы на северных склонах и зелёными лугами на южных. Я оделся потеплее, надел шапку-ушанку, открыл иллюминаторы и высовывался наружу в те моменты, когда туда не совали объективы камер участники нашего симпозиума. Впереди, через кабину пилотов, виднелись заснеженные горы.
        Белуху (4506 м) облетели с востока и юга да высоте до 4 тыс. м. Разрежённый воздух уже чувствовался, у меня слегка изменилось дыхание. Под нами простирались настоящие ледники – долинные и висячие, снежно-ледяные цирки, каровые [4]  озёра – зелёно-голубые и серо-фиолетовые. Сама Белуха – короткая стена в виде трапеции с двумя-тремя зубцами одинаковой на вид высоты; который из них – главная вершина, я не усёк. Второй вертолёт обходил гору в противоположном направлении, а третий, с элитарной публикой – депутатами и академиками, улетел куда-то в другие места. Погода была солнечная, но частично облачная; снег не слепил глаза.
        – Белуха никому ещё не позволяла себя так удачно облететь!
        Пилоты сами удивлялись, так как летели по этому маршруту впервые.
         – Великая Мать Гор раскрылась только перед вами, чувствуя вашу духовность!  – верещала полная дамочка в голубом спортивном костюме, причастная к Аэрофлоту.
        Облёт предварительно отметили тут же в вертолёте – водкой, колбасой, сыром и яблоками. Впервые после Эльбруса (1962 г.) я принимал спиртное на такой высоте. За едой я не заметил, как быстро мы снизились. Остальным пассажирам заложило уши, но у меня этого не бывает: барабанные перепонки сгнили ещё в детстве.
        Вертолёт несколько километров скользил по долине зародившейся здесь Катуни на бреющем полёте, в 5 – 10 м над девственным лугом; парил над цветами, как вагон без колёс на воздушной подушке. О, как прекрасно! Хотелось петь и смеяться. Все мы метались по вертолёту от борта к борту. Опьянённый водкой и началом горной болезни, я высунулся в иллюминатор по пояс. Видна была каждая травинка, пригибаемая ветром от  геликоптера, а воздух был уже не таким морозным. Наши лётчики – асы!
        Мы сели в Казахстане у границы с Россией посреди поляны. За узкой Катунью в сотне метров от нас на правом берегу стояла юрта, лаяли собаки; овцы как букашки прилипли к склону, но переправы через речку не было: российских (алтайских) овец не гоняют в Казахстан. Кусочек заснеженной Белухи сиял в верховьях. Ручей тёк среди покрасневшей карликовой ивы. У подножья невысокого хребта, окаймлявшего долину с юга, рос кедрово-лиственничный лес. Пока я бродил по кустам, кто-то принёс кедровых орехов.
        То было сердце легендарного Беловодья [5] – буддийская Шамбала [6], пуповина Земли, через которую наша планета отдаёт свою энергию Космосу, наполняя его человеческим теплом.
        Мне захотелось приехать сюда с кем-нибудь ещё раз, но с юга, через Рахмановские Ключи. Если добираться из Москвы не по воздуху, а поездами, автотранспортом и с вьючными лошадьми, то понадобятся минимум пять дней. Теперь мне, пожалуй,  будет легче посетить Африку.       
        Наш вертолёт поднялся вдоль хребта и начал свой сёрфинг по зелёным волнам гор. Катунь исчезала и появлялась слева. Через сотню километров показались пашни,  домики и огромное селение Усть-Кокса.
        Вертолёт кружил над рекой Коксой. Вода была прозрачна до невидимости, на дне был заметен каждый камень; казалось, что пойма заполнена зеленоватым воздухом, а рыбки порхают в нём, как птицы [7].  Вокруг горела золотая осень.
        На солнечной поляне виднелось  полдюжины полугрузовых автомобилей и ещё нечто длинное, разноцветное, прекрасное, долгожданное. Стол! Ну, конечно же, это был стол, сколоченный из досок, без стульев и скамеек, покрытый скатертями. Возле стола стояли улыбавшиеся партхозработники в костюмах с галстуками и в блестящих штиблетах (на мне была старая штормовка, потёртые джинсы и туристские ботинки), а на столе теснились тонкие как трубки, какие-то нестандартные бутылки молдавского коньяка «Белый Аист» и лежали в блюдах: копчёное мясо маралов, грудинка, колбаса,  сыр алтайский (типа швейцарского), молочная закваска, помидоры, огурцы, черника в медовом сиропе, арбузы, яблоки, облепиховый сок, мёд, конфеты и белый хлеб, выпеченный в настоящей русской печи.
        – Дамы и господа! 2600 лет назад сюда пришёл великий Будда; он шёл сюда три года. В начале нашего века приехал великий Рерих; он добирался сюда три дня [8]. И вот сегодня прилетели мы всего за три часа. Так выпьем же...
        Нам подали горячий маралий бульон с репчатым луком и зеленью.
        – Алтай – понятие не только географическое, но и духовное. Каждый несёт в себе свой Алтай!
        Больше всех кричал немолодой алтайский поэт, читал стихи на алтайском и русском языках. Временами он падал ниц, воздевал руки к небу, складывал ладони, становился на колени, а местные дамы на него шипели:
        – Ну, хватит, хватит, угомонись! Надоел!
        Нам принесли горячее отварное мясо марала с гарниром.
        Увидев, что соседи кладут чернику в молочную закваску, я сделал то же и получил прекрасный коктейль. Но когда кто-то подлил в мой фужер облепихового соку, я не выдержал: смесь слишком напоминала содержимое желудка. Я вылил её под стол и принялся за мясо. На этом симпозиуме мне приходилось пережёвывать по семь-восемь мясных блюд в сутки: тяжёлая работа при недостатке зубов, уже заметном!
        Несколько десятков президентов и вице-президентов скрестили свои рюмки над столом. Среди них были: президент Российского инновационного фонда, наш спонсор; академик Российской академии естественных наук (РАЕН), он же президент Общества духовного возрождения России;  мадам вице-президент Славянского фонда; президент швейцарского общества «Алтай – Гималаи»; вице-президент Всемирного горного общества; президент Экологического союза Союза ССР; президент Федерации природопользователей;  президент Экологической ассоциации «Экси»; президент Биософского общества; президент Ассоциации «Международный центр культуры и прогресса» и множество других президентов и вице-президентов, а также кандидаты в таковые для Горно-Алтайской республики.
        Особенно колоритным был 60-летний академик РАЕН, президент Общества духовного возрождения России, недолечившийся алкоголик, полуседой, взъерошенный, с единственным верхним зубом во рту. Каждое утро он входил в развозивший нас автобус с недопитой бутылкой водки, предлагал с ним выпить и кричал:
        – Русские люди, объединяйтесь! Нас мало осталось, настоящих русских! Будь русским, когда пьёшь с русским человеком!
        Местные власти от него балдели, женщины вели его под руки, мужчины выносили из автобуса на руках, а сзади, на приличном расстоянии, уверенно улыбаясь, скромно шествовала его маленькая тридцатилетняя жена.
        Действительный член новоиспечённой академии называл  себя сыном Н.В. Тимофеева-Ресовского [9], с которым действительно работал в Обнинске, но на самом деле был достойным сыном другого отца, такого же алкоголика, как и его сын. Наш академик уверял, что только благодаря ему ещё не построили Катунскую ГЭС. Я с нетерпением ждал его доклада на пленарном заседании; думал, что он в духе своих автобусных речей обложит всех матом и назовёт говном, но был разочарован. Его выступление оказалось гладким и бесцветным, беззубым и академичным.  Резкие выражения на трибуне позволил себе только я один.
        «Алтай называли крепостью, последним бастионом нетронутой природы. Сегодня в эту крепость введён Троянский конь – проект эколого-экономической зоны. Обещают объединить несовместимые вещи: особую свободу предпринимательства и усиленный режим охраны природы. Раньше грабители природы надевали красную маску коммунизма, теперь – зелёную маску экологии, но суть остаётся прежней».
        Так я вещал с высокой трибуны в отведённые мне регламентом четверть часа. Мы заседали в Доме правительства. Гигантский бюст В.И. Ленина, высотой в два-три метра, был стыдливо задвинут в угол сцены и закрыт занавесом. Я критиковал и обличал ту самую власть, пока ещё «советскую», которая так щедро меня поила и кормила, катала на вертолёте. Готов назваться неблагодарной свиньёй, но боюсь обидеть друзей-зоологов; они считают, что баснописцы оклеветали животных, приписав им человеческие пороки.       
        Я был приглашаем на такого рода конференции как широко известный в узких кругах enfant terrible. Мне аплодировали, восклицали: «Ах, как хорошо вы выразили наши мысли!», но сами от подобных высказываний воздерживались, даже в  редчайшие для нашей страны времена неограниченной свободы слова  (1989 – 1999 гг.) [10].       
        Но вернёмся к нашему пикнику. Другая примечательная особа, которую я там заметил – вице-президент Славянского фонда, экзальтированная дама, вполне ещё фертильная (не старше 40 лет на вид), достаточно миловидная, с соответствующей славянской внешностью, отчасти благодаря краске для волос. Это она больше всех пела о духовности и Шамбале. Президентом над ней был известный деятель Русской православной церкви, но он, говорят, не смог к нам приехать по причине забастовки грузчиков Аэрофлота (некому было грузить церковную утварь?).
        Сама возможность безнаказанных забастовок приятно волновала, свидетельствовала о победе свободы и демократии. Но как же мы прилетели из Москвы в Барнаул? А наш экипаж к забастовкам не причастен, потому что был уже заграничным: вполне русский по этническому составу,  принадлежал «Литовским авиалиниям» [11] и в СССР мог быть законным штрейкбрехером.
        – Ваш митрополит – старый КГБшник!  – брякнул я по-хамски.
        Дама красноречиво умолкла, развела руками и застыла в монументальной улыбке, означавшей: «О, да, но мы любим его не только за это».
        Я пил с ней, потому что раздобыл чай и наливал его в рюмку под видом коньяка. Иначе бы я не выдержал предстоящего полёта.
        Говорят, что в Италии каждый четвёртый мужчина – доктор или президент. Материальных преимуществ это не даёт, степень доктора некоторые университеты присуждают за небольшой взнос, но титул сохраняется всю жизнь и открывает двери в «приличное общество»  (тщеславных ценителей титулов и званий). Думалось, что и в России скоро будет президентов в десятки раз больше, чем генералов  [12]. Все эти титулы быстро подвергаются инфляции / девальвации. Докторская степень почти окончательно обесценилась к тому времени, как я её получил, а титул народного депутата блистал всего два года и потускнел как раз нынешней осенью (1991 г.). Но сегодня ещё очень важно стать президентом и основать для этого хоть какое-нибудь общество, а самым наглым и основывать не нужно – достаточно соврать на визитной карточке. Ими без конца обменивались участники нашего симпозиума.
        Я был среди них единственным, кто не был президентом, не ездил за границу, не держал в руках и даже не видел долларов [13]. Я сожалел лишь о том, что не мог увезти с собой в Москву всё виденное и съеденное и поделиться с друзьями.
        Нам подали основное блюдо – шашлык из баранины. Я весь погрузился в пережёвывание, а вокруг кричали:
        – Будда! Духовность! Россия! Алтай! Шамбала! Космос!
        В заключение съев полную тарелку пельменей и закусив её арбузом, я пошёл прогуляться по берегу Коксы. Народ собирал камешки. Корреспондент «Российской газеты» вручила мне камень весом в 2 – 3 кг, чтобы я захватил его в Москву, а она приедет за ним ко мне домой, и потом мы поедем в командировку от её газеты [14] в дацан на Селенге или к каким-нибудь шаманам.
        На берегу меня настиг алтайский поэт. Он говорил, что Алтай – колыбель цивилизации, а предки алтайцев жили здесь ещё в XVI веке до нашей эры. Отсюда пошли все тюркские языки. Здесь начнётся новая эра в истории человечества, появится новая раса людей. Для этого нужна обновлённая синкретическая религия – алтаизм, на основе буддизма в форме бурханизма.
        На заседании одна дама сказала:
        – Хорошо вам, русским. У вас есть православие, а нам, алтайцам, что прикажете делать? Мы хотели возродить буддизм, но нам объяснили, что он пришёл к нам поздно и был распространен только среди зайсанов (племенных вождей), а народной религией был шаманизм. Придётся возрождать шаманов – ведь нам тоже нельзя жить без духовности.
        Не только шаманы, но и зайсаны возродились на Горном Алтае благодаря Горбачёвской перестройке, их избирают теперь на основе плюрализма всенародным голосованием из числа директоров совхозов и бывших партсекретарей.
        Алтайский поэт принялся меня обнимать и целовать.
        – Я – христианин, но я же и буддист, я же и агни-йог. Агни-йога – йога огня; жнани-йога – йога знания. Христос сказал: несть эллина и иудея. Великий Будда учил всех прощать. Будда сказал – власть – в жертве. Вы меня поняли! О, вы меня понимаете! Это же сказано о вас.  Вы принесли жертву, отказались от карьеры в этом государстве (я их потряс, сказав, что получаю только 300 руб. в месяц   [15]), но наука вас возвеличила, вы обрели высшую власть – власть знания, авторитета; смотрите, как вас здесь все уважают [16]. Я стану президентом Алтайского общества, а вас сделаю его почётным членом.
        Другой  алтаец, доктор биологических наук, постоянно живущий и прописанный в Москве [17], решил стать президентом Горно-Алтайской республики на манер киргиза А.А. Акаева [18],  включил мои тезисы в предвыборную программу и обещал в случае победы сделать меня своим первым советником.
        Ах, неужели? Неужели и на моей визитной карточке будет красоваться слово «Президент»? Да нет же, я скептик, не верю в благодарность задним числом. Но может быть ещё до выборов мне доведётся разок съездить в благодатный край за счёт дяди или отправить туда мою нелюбимую жену, чтобы отдохнуть от неё в Москве [19].
        Мы вернулись к столу, где наши соотечественники, разбившись на группы, допивали коньяк и осаждали иностранцев. Вертолётчики, прилетев из села после заправки, сами заправлялись «шампанским». Под клёкот английской речи я быстро умял целую пиалу мёда, ничем не заедая и не запивая. После напился чаю с конфетами и откинул копыта, прислонившись спиной к берёзе.
        Русскоязычный испанец, родившийся в Москве, комсомольский бизнесмен и международный авантюрист (также собиравшийся со мной сотрудничать), сидел на  траве, подстелив пиджак. Молодой англичанин, тоже доктор и президент, и его совсем юная переводчица лежали обнявшись на склоне пойменной террасы. Всё что надо или не надо переводить, они давно уже сказали друг другу в более интимной обстановке.
        О, Великий Будда! Сделай так, чтобы на обратном пути меня не стошнило и не пришлось преждевременно возвращать алтайской земле эту прекрасную снедь!
        Рёв моторов и сигнальная ракета возвестили об отъезде. Не думал я, не мечтал ещё месяц назад, что буду так непринуждённо разгуливать под вращающимися винтами геликоптера, высовываться в иллюминатор и махать руками людишкам, копошащимся на земле.
        Вертолёт опять заскрёб горы, оставив справа огромную долину.
        – Точь-в-точь долина Катманду в Непале, – сказал вице-президент Всемирного горного общества.
        – А вы там были?
        – Да.
        Снова во мне всё заныло от зависти.
        – А разве Гималаи кажутся издали не выше?
        – Нет, не выше. Так же, как Белуха [20].
        Принесли газированный виноматериал в толстой бутылке – так называемое «шампанское» (новосибирское белое игристое). Я предложил стрельнуть пробкой в окно. На алтайскую землю упало несколько капель. Поэт благословил возлияние и подсел ко мне.
        – Простим их.  Они – низшие существа, в этом их духовность. Мы с вами – высшие существа, но мы должны их простить, как повелел Будда.
        Поэт взял меня за руки и стал нежно гладить мои щёки. Я съёжился и возвёл очи горе или опустил долу – точно не помню. Я, вообще говоря, не педераст, поэтому ласки мужчин меня смущают.
        Алтайский поэт пал на пол вертолёта и надолго замер в молитвенной позе.  Потом он бодро вскочил.
        – Всё в порядке.  Мы набрались духовной силы. Теперь можем пить, не пьянея.
        По вертолёту уже разносили водку.
        – Бедная страна! – плакал вице-президент Всемирного горного общества. – Как ей помочь?
        – Не надо помогать,  – простонал я, повторяя чьи-то слова (вероятно, Е.Т. Гайдара).  –  Оставьте в покое, дайте свободу!
        – Свободу? Чего? Кому? Предпринимателям? Свободу грабить, разорять, продавать награбленное?
        – Верно! Продадут Россию, разграбят Алтай.
        Мы стали скулить вместе.
        Вице-президент упал на пол вертолёта, его подняли и усадили. Какой-то профессор, не снимая пиджака, стал на голову. Его пиджак распластался по грязному полу. Вот так же, но, возможно, без пиджака, стоял в самолёте на голове по сорок минут последователь йоги, великий скрипач Иегуди Менухин, тоже президент (Международного музыкального совета при ЮНЕСКО).
        Я прошёл к кабине пилотов. Впереди уже виднелся аэродром.
        – Снижение вертолёта, наблюдаемое через пилотскую кабину,  – фантастическое зрелище. Полёт Валькирии!  – сказал Какой-то профессор.
        Всю жизнь мне снятся такие сны. Слетаю с высокого этажа, башни, обрыва, как на дельтаплане, но без крыльев, рулю поворотами ладоней и снижаюсь прямо вперёд в заданную точку.
        Великий Будда помог: в нашем вертолёте никто не блевал. А из соседнего вынесли перепившегося канадца,  и больше он в симпозиуме не участвовал. Его пожелание пустить в продажу алтайский лес цитировали наравне с изречениями Христа и Будды: бизнесмен – наш Спаситель! От устроенного мною в вертолёте жестокого  сквозняка два иностранца простудились и остались болеть в Сибири.
        Одна за другой садились на бетон стальные птицы, а из их животов вываливались довольные пикником духовнизаторы России. В аэропорту нас ждали автобусы, чтобы отвезти в ресторан, где предстояли ещё мясные пельмени с топлёным молоком и неизменное для каждого вечера белое игристое вино – бывшее «советское шампанское».
        Днём нам обычно  подносили в обед коньяк и вермут, а утром, на завтрак, водку, которая, впрочем, почти вся оставалась работникам ресторанов, на что и было это рассчитано. О, эти обильные, щедрые русские банкеты, поражающие иностранцев! Ну, что ж тут плохого: у всех есть дети и друзья, все хотят кушать. У нас такая вот «раздаточная экономика» [21]. Сопровождавшие нас милиционеры, наши шофёры и пилоты так же хорошо ели и пили вместе с нами.
        Ещё по пути в Горный Алтай мы посетили Сростки, родную деревню В.М. Шукшина. По Алтаю мы ехали с мигалкой: впереди красно-синяя машина ГАИ; кричали в рупор: «Всем стать на обочине!», иными словами: «Расступись народ – говно плывёт!». Посторонившись, замирали робкие частники, но самосвалы и комбайны дорогу нам не уступали, и их за это никто не наказывал.
        После ужина в день полёта к Белухе нас ждал этнографический концерт на улице при свете автобусных фар, пока в Доме культуры меняли перегоревшие пробки. Это тоже замечательная российская традиция: в разгаре мероприятия с участием важных персон в зале внезапно гаснет свет.
        На следующий день, в воскресенье, мы кружили на вертолёте над водопадом Телецкого озера, пили водку и хлебали уху из тайменя и хариуса на турбазе, катались на катере. Я стащил со стола не откупоренную бутылку водки, положил её в рюкзак и повёз в Москву, где она лежала у меня несколько месяцев, дожидаясь пьющего гостя.
        Телецкое озеро похоже на исчезнувший отрезок долины Енисея, затопленный водохранилищем Саянской ГЭС. Меня с моим другом, тоже географом  И.М. Любимовым (1930 – 2004) покатали там на моторке в 1972 г., дали возможность попрощаться с великой рекой. А на  Телецком озере я был не впервые, восхищался им в 1971 г., но теперь, после Белухи,  оно не произвело на меня яркого впечатления.
        Из событий того дня мне хорошо запомнилось другое. Высшее руководство распорядилось больше не давать нам «шампанского», потому что вчера многие перепились. Я возмутился.
         – Я не могу жрать пельмени без шампанского!
        Я встал из-за стола, прошёл через весь ресторан, нашёл однозубого академика и пожаловался ему. Он меня поддержал и поднял хай.  После чего нам игристое пойло было выдано и мы до самого прилёта в Москву, включая и пребывание в самолёте, со спиртными напитками не расставались.
        На этом симпозиуме нас ежедневно сопровождали артисты. При въезде в Горно-Алтайскую республику русский хор пел и плясал с нами и преподнёс нам хлеб-соль. Особенно понравился мне танец, завершавшийся поцелуями. Алтайские девушки с нами не целовались. Они вынесли нам кумыс и копчёный сыр. При выезде из республики партократы устроили на границе прощальный «посошок» – коньяк «Белый Аист» стоял на багажнике белой «Волги», но всё это не шло ни в какое сравнение с облётом Белухи и пикником в Усть-Коксе. Там была кульминация путешествия, апогей года, а может быть и нескольких лет моей жизни [22]. Никогда ещё я не поднимался так высоко ни на вертолёте, ни по уровням спецобслуживания. Я не уверен, что приобщился к высшей духовности, но желудок себе растянул так, что наверно всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя голодным и питаться гастрономическими воспоминаниями.

Написано по свежим следам событий в конце сентября 1991 г.

P.S. Как жаль, что я не смог наесться на полгода вперёд. Зима нам предстояла недоедливая. Эй вы, моё старшее, уходящее поколение! Ну, вы то хоть помните, как в декабре 1991 г., перед отпуском цен, в магазинах опустели прилавки?

Примечания

        1. Вопреки распространённому в ниши дни мифу, распад СССР не был сюрпризом трёх авантюристов, собравшихся в Беловежской Пуще. Это событие  давно ожидалось  и достаточно широко обсуждалось. См., например: Родоман Б.Б. Выйдет ли РСФСР из СССР? // Атмода (Инф. бюлл. Нар. фронта Латвии «Пробуждение»), 12 февраля 1990 (статью передавало радио «Свобода» в марте 1990). См. также примеч. 11.
        2. См.: Лебедев Ю. «Экологический стандарт» для Горного Алтая // Российский бизнес, 1/91, сентябрь 1991.
        3. Частично синий, частично розовый (или выцветший малиновый). Такая окраска считается наилучшей для спасательных поисков.
        4. Кар (цирк, кресловина) – естественное чашеобразное углубление в верхней части  горного склона, созданное снежно-ледниковыми явлениями.
        5. Беловодье – легендарная страна свободы в русских народных преданиях  XVII – XIX веков; «земля обетованная» старообрядцев, находившаяся где-то на Востоке.  Реальный прообраз – бассейн реки Бухтармы в ныне казахской части Алтая. См.: Новый энциклопедич. словарь, М., 2002, с. 106.
        6. Шамбала [ударение на первом слоге; Проза.ру знаков ударения не принимает] – легендарная страна где-то к северу от Индии, место грядущего появления нового Спасителя (Мессии) – Пятого Будды (Майтреи), Вишну и даже (согласно Елене Блаватской) Иисуса Христа. Энтузиасты-одиночки и целые экспедиции в ХХ веке искали Шамбалу в Гималаях, на Памире, на Алтае. См.: Буддизм: Словарь. М., 1992, с. 275 – 276; Блаватская Е.П. Теософский словарь. М., 1994, с. 461.
        7. Наивным россиянам Алтай казался «экологически чистым», потому что замалчивались секретные источники радиационного и иного загрязнения, например, Семипалатинский полигон.
        8. Насколько я понял, Н.К. Рёрих, тоже мечтавший устроить в чистом сердце Алтая промышленную концессию, приехал в долину Коксы в 1926 г. на запряжённых лошадьми телегах из Бийска.       
        9. Н.В. Тимофеев-Ресовский (1900 – 1981), выдающийся биолог, генетик, эколог. В 1925 – 1945 гг. жил и плодотворно работал в Германии, за что в СССР отсидел восемь лет. Герой романа Д.А. Гранина «Зубр».
        10. В «годы свободы» в России (1989 – 1999) люди боялись  не государственной власти и цензуры, а реакции своего непосредственного начальства и близкого окружения; поэтому так радовались, когда смело выступал кто-нибудь за них.
        11. Независимость Литвы, Латвии и Эстонии была только что признана Кремлём (6 сентября 1991 г.). Я полагаю, что распад СССР был инициирован предварительным фактическим выходом трёх балтийских стран. Хозяева остальных союзных республик воспользовались ситуацией («Чем мы хуже?») и кинулись делить  доставшийся им пирог. И даже те из них, кто не хотел и боялся распада СССР, вынуждены были согласиться на независимость, чтобы не потерять власть. Так первые секретари стали пожизненными президентами, фактически – царями и ханами. См. также примеч. 1
        12. Число президентов в России явно росло до 2000 г., но дальше нам дали понять, что этот титул приличествует только одному человеку, а прочим, даже главам «республик», так именоваться уже неудобно.
        13.  С тех пор (1994 – 2016) я побывал не менее чем в  45 странах Дальнего Зарубежья, на доллары и евро насмотрелся, но многих своих коллег, ставших выездными в советское время, не догнал. Они были выездными потому, что состояли в правящей партии и/или сотрудничали с известной конторой.
        14. Я привёз этот булыжник в Москву и вручил вместе со статьями для «Российской газеты». Вскоре они были опубликованы. Но не продолжился мой роман ни с этой дамой, ни с её печатным органом, быстро превратившимся в кондовый официоз. Для сегодняшней «Российской газеты» мои острые выступления совершенно неприемлемы. (Эти слова написаны в 1999 г. Теперь, в 2016 г., мои высказывания не подходят, пожалуй, ни для какого российского СМИ).
        15. В 1991 г. один батон простого белого хлеба (нарезной) стоил в Москве 25 коп., бутылка «шампанского» 3 р. 60 к., проезд на метро 5 коп.
        16. Поэт преувеличивал мои достоинства. От повышений по службе я не отказывался, диссидентом  не был, за правду не боролся и не страдал, никого не критиковал публично. Занимался своей наукой, игнорируя сослуживцев и начальство (скорее от застенчивости, а не от наглости). Последовавшее за этим (и за это)  изгнание из Московского университета в 1984 г. было ожидаемым и вполне естественным.
        17. В Москве в 1991 г. проживало 12 этнических алтайцев (как сказал мне один из них, с которым я служил в одном учреждении).
        18. Для национальной интеллигенции, принадлежащей в своей республике к «титульному этносу», академик А.А. Акаев – вдохновляющий пример. В советско-постсоветском пространстве впервые воцарился не просто остепенённый чиновник-партократ, а выходец из более или менее чистой науки – физики, не искажённой шарлатанами и идеологами. Чтобы обезвредить и поставить на службу обществу банды разбойников и шайки воров, их ряды надо пополнить гуманными и честными людьми, каковыми по определению являются настоящие учёные, носители либеральной и демократической профессиональной этики. Своею гражданской совестью учёный призывается в государственную власть, дабы её оздоровить и облагородить. Он должен самоотверженно смешаться с криминальным говном, чтобы улучшить его состав и повысить уровень. Дальнейшая деятельность Президента Кыргызстана это подтвердила. После бегства-изгнания из своей  страны в 2005 г. он благополучно поселился в Москве, где влился в ряды научных работников. Я встречал его на разных конференциях (не по физике, а гуманитарных). У него такое приятное, симпатичное лицо, всё так и светится любезностью.
        19. Все президентские планы лопнули, как мыльные пузыри, в том же, 1991 г.
        20. Ну, побывал я всё-таки и в Непале, в 2009 г., видел Эверест, Аннапурну, Дхаулагири, Нилгири. Моя любимая гора – Мачхапучхре.
        21. См.: Бессонова О.Э. Раздаточная экономика как российская традиция // Общественные науки, 1994, № 3, с. 37 – 49; Бессонова О.Э. и др. Рыночный эксперимент в раздаточной экономике России. – Новосибирск, 1996, 312 с. – Сибирская красавица Ольга Бессонова – одна из моих Великих Учителей в деле  понимания российской социально-экономической системы. Среди прочих, кто на меня так же повлиял,  – Т. Шанин и С.Г. Кордонский.
        22. Кульминация путешествий всей моей жизни состоялась 6  августа 2013 г. на лодке среди айсбергов во фьорде Илулиссат в Гренландии.

Подготовлено к публикации 28 декабря 1999 г.

Опубликовано: 1) Гамбургская мозаика, 2002, № 5, с. 122 – 125; ок. 1100 экз.; 2) Светский союз: альманах: вып. 3. – М.: Росс. гуманистич.  об-во, 2003, с. 92 – 100; 500 экз.

Подготовлено для Проза.ру 1 ноября 2016 г.

Приложение I

Второе выступление Б.Б. Родомана
На Горно-Алтайском международном симпозиуме
24 сентября 1991 г.

        Алтай называли крепостью, последним бастионом нетронутой природы. Сегодня в эту крепость введён Троянский конь – проект эколого-экономической зоны. Этот конь зелёного цвета, окрашен в цвет экологии. В понятии зоны объединены несовместимые вещи: особая свобода предпринимательства и усиленный режим охраны природы.
        Раньше грабители народа надевали красную маску коммунизма, теперь – зелёную маску экологии, но суть остаётся прежней. Об этом свидетельствует и сегодняшняя статья в газете «Звезда Алтая». На 90% с ней можно согласиться: тут вам и духовность, и права коренного населения, и сохранение ландшафта, а остальные 10%, вывод, для чего всё это написано, таков: надо строить Катунскую ГЭС, чтобы продавать энергию и на вырученные средства (или «средства`», как вы любите говорить) устроить для людей экологический рай. Мы это уже проходили, рай на земле строили.
        Не надо нам никакой особой зоны, если есть в тех же границах Горно-Алтайская республика. Предлагаю разбить Троянского коня, расчленить его, а всё лучшее, что в нём было, использовать для экологизации хозяйства Горно-Алтайской республики.
        Нам нужна не жёсткая программа, а всего лишь концепция, чтобы на её основе разрабатывать законы и прочие правила игры. Мы знаем, что` хотим сохранить, но не знаем будущего, оно не предсказуемо. Экономике и экологии не нужны целевые программы наподобие тех, которые применяются в сфере гонки вооружений для уничтожения жизни; мы, наоборот, хотим сохранить всё живое. Не всякое научное обоснование для нас годится. Опасайтесь учёных, вышедших из недр военно-промышленного комплекса.

        3 октября 1991 г.

Приложение II

Питание на Горно-Алтайском международном симпозиуме
19 – 25 сентября 1991 г.

19 четверг

0 ч. моск. вр. Самолёт. Ужин. Ветчина, колбаса языковая, масло сливочное, сыр, помидоры, хлеб, булка, кофе, сахар, соль, перец, горчица, вода минеральная.

8 ч. местн. вр. Ресторан (Р) «Барнаул». Завтрак. Перец фаршированный, язык отварной с картофелем, оладьи со сметаной, вода минеральная, водка, хлеб, булка сдобная, кофе.

12 ч. Приём в Бийском химкомбинате. Минеральная вода, кофе.

14 ч. Р. «Бийск». Обед. Салат витаминный с яблоками и помидорами, перец фаршированный, рулет мясной с яйцом и голубикой, борщ, лангет, вермут, коньяк, хлеб, торт, кофе, напиток ягодный.

16:30. Встреча на границе ГАССР. От русских – хлеб-соль; от алтайцев – копчёный сыр и кумыс.

19 ч. Горно-Алтайск. Кафе-Р. «Алтын-Кооль» (АК). Ужин. Салат из зелёного перца и помидоров; карбонад с помидорами, морковью и зелёным перцем; антрекот с картофелем и зеленью; вино белое игристое (бывшее новосибирское  шампанское); вода ягодная; чай с травами; яблоки.

20 пятница

8:30. АК. Завтрак. Молоко, колбаса деликатесная, масло сливочное, сыр, бифштекс с луком и гречневой кашей, кофе.

12 ч. Перерыв заседания. Вода фруктовая.

13:15. АК. Обед. Салат витаминный, колбаса деликатесная, суп картофельный с фрикадельками, антрекот с гренками и картофелем, лесная малина и сибирская вишня в медовом сиропе, чай по-алтайски.

19:15. АК. Ужин. Свёкла тёртая со сметаной и тёртым сыром;  что-то запечённое с мясом и яйцом; котлеты рубленые с картофелем; вода минеральная, вино белое игристое, чай по-сибирски, конфеты «Маска».

23 ч. Гост-ца «Турист». Чаепитие. Чай, конфеты, яблоки.

21 суббота

8:30. АК. Завтрак. Салат из помидоров, омлет с ветчиной и гречневой кашей, масло сливочное, плюшки сахарные, чай по-алтайски.

13:30. Вертолёт в воздухе около горы Белухи. Водка пшеничная, колбаса полукопчёная, сыр алтайский, хлеб чёрный, вода минеральная, яблоки.

16 ч. Поляна возле Усть-Коксы. Обед-пикник. Коньяк «Белый Аист», мясо марала копчёное холодное, грудинка свиная, колбаса полукопчёная, сыр алтайский, молочная закваска, помидоры, огурцы, бульон из маральего мяса с репчатым луком и зеленью, мясо марала отварное, шашлык из баранины, пельмени с мясом, черника в медовом сиропе, арбузы, яблоки, сок облепихи, мёд, конфеты «Маска», белый хлеб, чай по-алтайски.

17:30. Вертолёт в воздухе между Усть-Коксой и Горно-Алтайском. Вино белое игристое, водка, яблоки.

19:30. АК. Ужин. Молоко топлёное, пельмени с мясом, вода минеральная, вино белое игристое, мёд, чай.

23 ч. Гост-ца «Турист». Чаепитие. Чай, плюшки сахарные, конфеты, яблоки.

22 воскресенье

8:30. АК. Завтрак. Морковь тёртая со сметаной и сахаром, мясо копчёное, грудинка свиная, сарделька с рисом, кофе.

14 ч. Турбаза «Артыбаш». Обед. Мясо копчёное, сало свиное, помидоры, уха из тайменя и хариуса, мясо отварное, водка, мёд, клюква, яблоки, чай.

19 ч. АК. Ужин. Свёкла тёртая со сметаной и сыром, мясо копчёное, бифштекс, вино белое игристое, чай.

23 ч. Гост-ца «Турист». Чаепитие. Чай, плюшки сахарные, конфеты, яблоки.

23 понедельник

8:30. АК. Завтрак. Тушёная морковь с луком, язык отварной, домашняя лапша с мясом или грибами, помидоры, кофе.

13:30. АК. Обед.  Салат мясной в розетках (волованах) из теста, бульон мясной с подсушенными булочками-орехами, зразы с помидорами и свёклой, компот из слив, вода минеральная.

19 ч. АК. Ужин. Сливки, яйца фаршированные, котлеты с жареным картофелем и помидорами, вино белое игристое, чай.

24 вторник

8:30. АК. Завтрак. Вода минеральная; салат из капусты, моркови и лука; мясо холодное в виде буженины; котлеты в виде колбасок (купаты?) с жареным картофелем, жареным луком и помидорами; кофе.

13:30. АК. Обед. Вода минеральная; салат мясной из печени и почек строганых с капустой; мясо холодное вроде рулета, мелко нарезанное;  суп мясной с картофелем, луком и морковью; зразы, начинённые яйцом и луком, с жареным картофелем, помидорами и капустой; пирожки с вареньем; чай.
16 ч. Проводы «посошок» на границе ГАССР. Коньяк «Белый аист», колбаса, сыр, конфеты, минеральная вода, яблоки.

20 ч. Р. «Барнаул». Ужин. Салат, лангет, виноград и пр. (не записано).

25 среда

Р. «Барнаул». Завтрак и обед (не записано).

17 ч. моск. вр. Самолёт. Ужин. Курица холодная копчёная с гречневой кашей, колбаса, булка, хлеб, кофе, вафли шоколадные, перец, соль, сахар, шоколадный батон, вода минеральная, яблоки (остались от предыдущих приёмов пищи).

Примечания

Вся эта пища, равно как и прочие услуги, гостиничные и транспортные, были для всех участников симпозиума совершенно бесплатными, т.е. за счёт Инновационного фонда Верховного совета РСФСР. Кроме того, в понедельник 23 сентября в 12 ч. в перерыве дневных секционных заседаний в пединституте работал платный буфет для всех желающих: бутерброды с красной икрой, колбасой, мясом, сыром; соки, воды, чай, кофе, но я на этот раз ничего не взял. Всё это сразу же раскупили студенты и преподаватели пединститута. В гостинице нам предлагали мёд в банках, сувениры, коньяк, чай из трав, а на турбазе – берестяные туеса.  Одному академику по его заказу привезли алюминиевый бидон мёда за 500 руб.

Нам подарили книги «Алтайский нац. костюм» и др., четыре грампластинки, авторучку шариковую, карандаш цанговый, папку виниловую, значки, специально сделанную для нас медаль из латуни золотистого цвета 4,5 х 56 мм;  аверс: «Экологический стандарт XXI века Горный Алтай», силуэт трёх гор со снежными шапками, под ними надпись «и. ц. СИЛЭН»; реверс: «19 – 24 сентября Международный симпозиум по экологии Горного Алтая 1991 г. Горно-Алтайск»; гурт: с продольными бороздами.

Ни на заседании, ни на экскурсиях никто не предложил нам и не показал ни одной географической карты или аэрофотоснимка. Старые карты мелкого масштаба (40 и 25 км в 1 см), вырванные из Атласа 1954 г., были только у меня и Тони Тареевой из ИГАНа. В самолёте и автобусе многие, включая иностранцев, спали и не смотрели в окно. С самолёта на пути в Сибирь я видел ночную Москву и Обь, а на обратном пути, в редких просветах облаков, Обь, оз. Чаны, Иртыш, зауральские озёра, Кыштым, Каму, устье Вятки, Волгу, Свиягу, Владимир, водохранилища на канале им. Москвы, Лобню, Красную Поляну, новый автодорожный мост через Клязьминское вдхр.

Учёных и научных докладов в моём понимании этих слов на нашем симпозиуме не было. Имелось несколько научных работников привычного для меня круга, с которыми я раньше пересекался на конференциях и в экспедициях. Большинство участников были руководителями тех или иных формальных и полуформальных учреждений, организаций, обществ, комиссий; их выступления были не научными, а публицистическими.

5 октября 1991 г.

Приложения подготовлены для «Проза.ру» 17 декабря 2019 г.



 
 

    _____________________________________