Вышивка на полотне. 7. Во искупление...

                ГЛАВА 7.
                ВО ИСКУПЛЕНИЕ…

      Проговорили час, сразу сроднившись и слившись девичьими душами и слезами.

      Пенелопа очаровательно смущалась и не могла поверить своему счастью – теперь у неё будет семья и муж, пусть гражданский, и дети: его от Вероники и их общие!

      – …Вот так, моя Пенни, – Ника обняла тоненькую потерянную девочку лет девятнадцати. – Прости, что заговор за вашими спинами возник, но я иначе не могла поступить: дети моего мужа – мои дети. Но я же не мусульманин: тот отобрал бы у женщины своего ребёнка с концами. И многожёнство невозможно по закону – мы христиане. Тогда созрел этот план: кто от Банни родит – станет второй женой. Рада, что ею будешь ты, моя красавица белокурая и сероглазая! А то всё больше рыжих в наших семьях! Все оттенки меди!

      – Госпожа…

      – Забудь! Ника. Только Ника. Мы отныне сёстры, привыкай. Родители поймут – сами оказались в такой же ситуации в начале супружеской жизни. Да ты и сама это поняла по поведению папы. Теперь ни о чём не беспокойся. Сын будет признан отцом, равен с нашими детьми в правах. Я раба своей профессии и призвания – никудышная мать и жена, но есть веское оправдание: люблю мужа и ценю семью. Потому не позволю страдать его детям и той, кто их подарит. Грешу, этот поступок – во искупление, видимо.

      – Я… Как мне вести себя? Что скажут люди?

      – Фильм о нашей семье видела?

      Когда Пенни в ответ кивнула, густо покраснев, Ника рассмеялась.

      – Снимут второй – по нашей истории, только и всего! Они заработают на нас, а мы – на популярности и скандальности! Такие истории живут долго – на дивидендах разбогатеем! – хохотала, поглаживая руку девочки. – Так уж жизнь устроена: все любят подглядывать в замочную скважину. Главное, вовремя отфильтровать и нивелировать материал, подвергнуть жёсткой цензуре и правке. Об этом не волнуйся – есть специальные службы, сотрудничают с нами давным-давно, – склонившись к уху Пен, заглянула глубоко в серые глаза, снизила голос до неуловимого шёпота.

      Кивнула, покачала головой, предупреждая вопросы. Заговорила спокойно и деловито:

      – Юрист прибудет завтра. С тобой будет заключён контракт, в котором всё мною сказанное закрепят по букве закона. Сегодня последний день твоей девичьей жизни. Завтра родится новая Пенелопа Илона Ли-Скай. С Рождеством, родная!


      Всё вышло трогательно и немного торжественно.

      Устроили семейный ланч, где и представили нового члена семьи – Пенелопу.

      – Для всех младше и немного старше возрастом – сестра, для маленьких – тётя, для взрослых дочь или племянница – на ваше усмотрение, – хмыкнула Вероника, обходя родню с бокалом шампанского. – С прессой не общаться, для этого есть пресс-секретарь и Джек Виннер. Со всеми вопросами – к ним. Если вы где-то вне дома – называть по имени, – задержалась возле подросткового дивана. – Это понятно? Как только мы купим свой дом, вам станет легче. Потерпите, любимые.

      – Ну-ну… история повторяется, – Тони с грустью посмотрел на сына. – Готовьтесь к шумихе. Как только Джек сделает сообщение – конец спокойной жизни!

      – Пока будем хранить подробности в тайне, а потом уедем в столицу. Скорее всего, там особняк подыщется, – Ника пожала плечами, избегая возмущённого взгляда матери.

      – Нечего вам там делать! – гневно вскинулась Лана, покраснев худым конопатым лицом. – Мы подыскали здесь великолепное поместье! Там столько акров, что место не только для большой семьи найдётся, но и для студии! Эденбридж Драйв, 88 – каменный особняк с огромным участком. Теннисный и гольф-клуб, аэропорт – всё рядом. Развлекайтесь, улетайте, прилетайте – под боком!

      – Не горячись, родная, – Стас сел рядом с женой, обнял за плечи. – Всему своё время. Нужно хорошо обмозговать эту идею, оценить со всех сторон, но с твоим предложением согласен – очень выгодный вариант. Там пресса точно не достанет – охранная зона. Думаю, покой того стоит. На одной охране сэкономим уйму средств.

      Тему временно закрыли и стали просто знакомиться, радуясь новому личику в доме и семье. Потом разошлись по делам.


      Ника с Пенни направились в детские.

      Девушка впервые увидела двух старших сыновей Банни: Нэта и Джеймса.

      Нэт с осторожностью принял новую маму, отважно протянув ладошку для приветствия.

      Склонившись, Пен пожала, ласково улыбнулась.

      – Будем знакомы? Я – Пенни. Буду жить с тобой в одном доме. Можно?

      Мальчик кивнул рыжеволосой головкой, распахнул тёмно-серые глазки.

      – Спасибо, Нэтти.

      Ника подхватила сынишку, расцеловала в щёчки, отдала младшей няне.

      – Агата, в малой столовой ему есть с кем развлекаться. Отпускаю вас.

      Когда унесли старшего, поманила новоявленную сестру за светлую перегородку: там стояла кроватка с младшеньким.

      Склонились обе, затаили дыхание: «Спит». Тихо вышли, едва девушка рассмотрела крошку.

      – Такой маленький!

      – Родился раньше срока. Едва выжил. Я тощая – нечего брать было из меня. Ты ешь, не экономь, хватит худышек.

      – Спасибо, сестра. Спасла меня…

      – В добрый час! Идём в твою комнату.


      – …Ничего не хочешь мне сказать? – Эсти был сердит. – Заговор?

      – Угу.

      Шагнула навстречу, сильно обняла, прижавшись тоненьким тельцем, ручками-паучками гладила спину и шею любимого, стала целовать грудь поверх рубашки.

      – Иначе нельзя было, сам же сознаёшь. Помнишь, что сказал, когда истерила в твоём номере в Чикаго? Что ты католик, а они детей не убивают, кем бы и от кого ни рождались – все имеют право жить. Это дитя тоже его имеет. Я помню твои слова, родной…

      Попытался воспротивиться, восстать…

      Не позволила – любовью смыла возражения и недовольство, сомнения и элементарный стыд – двоежёнец. Всегда умела выйти победительницей – имя обязывало. Хотя, и выбора у Ники иного просто не существовало.


      Через три дня приехал адвокат Скотт Брэдли с секретарём Томом Ферми. Документы и предварительные макеты договоров были готовы.

      Виновников юридического казуса собрали в кабинете, выслушали все стороны: претензии, предложения и просьбы.

      – Мы что-то подобное предвидели давно, – Скотт мягко улыбнулся, покачав красивой головой, коснулся машинально седых висков правой рукой. – Правда, думали о противоположной ситуации, – хохотнул, слегка покраснел лицом, метнув взгляд на смущённую Веронику. – В том случае были бы сложности. Здесь – легче и понятнее. Всё чаще мужья приносят детей со стороны!

      Рассмеялись хором, переглядываясь.

      – Том, покажи мисс Ли-Скай проект договора, поговори, разъясни терпеливо, доходчиво.

      Дождался, когда Томми деликатно отведёт юную девушку на диван возле раздвижных дверей, повернулся к супругам.

      – Ваша часть – в общепринятых для побочных детей формулировках. Неожиданностей и неприятностей не предвидится. Коллегия не единожды в месяц такие дела визирует и выносит вердикт. Намерения не изменились, миссис Вероника? – с любовью окунулся в восхитительный сапфир, утонул в очередной раз, невольно побледнев.

      Решительно покачала головой, посмотрела в глаза.

      – А Вы, сеньор Эстебан? Приняли ситуацию или покорно смирились?

     Вместо его ответа, Ника прижалась к мужу ребёнком, он с обожанием поцеловал её волосы, закрыв на миг глаза.

      Брэдли отвёл взгляд от влюблённых, украдкой вздохнул, взял эмоции в руки. Вскинул седеющую голову, улыбнулся искренно и чисто.

      – Счастливого плавания, семейная чета Санчес-Вайт-Ли!

      Через несколько минут, подписав предварительные документы, вышли и прошли в малую столовую – ланч.

      С облегчением подняли бокалы с шампанским, переглянувшись:

      – С богом!


      – …Что думаешь, друг?

      Тони сидел на любимом кожаном диване, наблюдал за каким-то потерянным гостем – Стасом. Вызвал его домой звонком, поняв, что свата что-то гложет.

      – Ну?..

      – Я о детях наших, – сват поерошил волосы с проседью, смотря на идеальный паркет гостиной. – Как оградить от нападок? Не сможем. Телевидение зашевелилось – опять слив информации!

      – Думаю, спланировано. Рано, согласен. Неизбежно – знаем. Можно скрыть в Монреале, но по мне – здесь надёжнее. Говорил?.. – заглянул в глаза Стасу. – Что они?

      – Кризис.

      Долго молчали, понимая, что с опекунами придётся трудно. Сдаваться не собирались оба, готовы были пойти на открытый конфликт, защищая детей!

      Наблюдатели это поняли и не решались на войну – не в их интересах. Разговор с ними был жутким и изматывающим.

      Стас сделал всё, что было в его силах, теперь страшился начала «партизанской» войны.

      – Успокойся, брат, – Тони положил руку на его колено. – Эденбридж – дар Божий! Да предложение Ланы – кладезь для них. Там сосредоточена вся жизнь элиты, центр тщеславия для толстосумов. В особняке можно такие мероприятия проводить! Подумают, посчитают, взвесят и согласятся. Дочь уговори. Съезди к её ребятам, посули новые перспективы. Лана показывала снимки. Есть на территории усадьбы огромный павильон: летом прозрачные стены снимают – открытая гостиная-веранда, зимой закрывают – студия: светлая, высокая, невидимая. Чудо! Да это Меккой станет для пленэров и домашних вернисажей! – рассмеялся и направился к бару.

      – Вопрос о многопрофильности не волнует. Наши женщины и сарай способны превратить в Версаль и Эрмитаж вместе взятые! – криво улыбнулся, принимая из рук Тони бокал с коньяком. – Дело в другом – как всех заставить там жить?

      – Пока выездов не планируется. Девочки с детишками поживут, слуг наберут, нянь пару, не меньше. Сын редко появляется – работа, Ника над серией корпит, здесь будет. Когда подвернётся выездная сессия или новый проект, тогда и будем думать, – пожал плечами, успокаивая тональностью и тембром голоса, мудростью. – Главное – семья сложилась. С остальными трудностями справимся сообща.


      Пока решался вопрос с приобретением усадьбы, всех молодых спешно вывезли в столицу, сняв апартаменты в высотке – весь этаж!

      Вероника, Эстебан, Пенни с двумя детьми, няней Марред и домоправительницей Барбарой Стоунвилл оказались в изоляции – пресса не разнюхала, куда  вдруг подевались герои ажиотажа.

      Журналисты по привычке поосаждали родительский дом в Ричмонд Хилл, но там их ждало разочарование – только домашние дела и члены семьи. Поворчав, орда вскоре схлынула, зорко следя за информацией со стороны – агенты новостных отделов не напрасно получали деньги.


      – …Конечно, Джек! Вот когда особняк будет обжит, тогда можно и киношников запустить. Что со сценарием? … Угу. … Да? Интересное предложение. Как её зовут, говоришь? … Глория-Энн Келли? … Нет, не слышала. Келли – дворянская английская фамилия, кажется? … А, Шотландия? Романтика! … Да, не получилось и мне по вересковым пустошам побродить… – Лана смеялась, прижимая трубку плечом, гладила головку внука Нэта левой рукой.

      Мальчонка шалил с брошью с сапфирами, пробовал на вкус синие камушки.

      Покачала головой, ласково отобрала, насупила брови.

      Сморщив носик, малыш ловко повернулся на бабушкиных коленях, радостно протянул руки Терезии: подошла, ласково сняла его, отступила.

      – Хорошо, Джек. Пусть приезжает. Ознакомится с местными архивами, документами, публикациями американской прессы. … Да, взгляд с другой стороны океана. … Спасибо, дорогой! До встречи, друг сердешный!

      Отложив телефон, улыбнулась, смотря на няню: «Сильная. Второе поколение нянчит».

      – Мы с молодым сеньором намерены сегодня погулять, – Тереза держала Нэта на крупных руках, не знающих усталости и возраста. – В детском кафе будет утренник!

      – Может, с молодыми пойдёт? Не пора ли отдыхать, родная наша бессменная нянюшка? – встала, подошла к мексиканке, обняла вместе с малышом. – Который по счёту?..

      – Любимым счёт не ведут, – укорила мягко чёрными глазами серны. – А отдыхать буду там, на небесах, и любоваться моими воспитанниками. Не будете шалить, а, сеньор Ренато?

      Лупая глазками, помотал рыжей головкой.

      – Этот тоже ленится говорить! Заразился от Манфреда! Эпидемия! – заохала няня.

      Рассмеявшись, женщины вышли из залы и направились в детские.


      Та февральская неделя выдалась снежная, вьюжная, какая-то истинно сибирская! Снег валил крупными невесомыми хлопьями, оседал на ветках деревьев, облеплял их, превращая в кипы и куртины в белоснежной шубе! Под тяжестью ветви склонялись всё ниже, касаясь заборов и скамеек, приникая к окнам построек и осыпая невинно зазевавшихся прохожих на дорожках и улицах.

      Ребятня сходила с ума от радости и возбуждения, звенела многоголосьем день напролёт, вываливалась по макушку в сугробах, которые не успевали чистить коммунальщики и выбившиеся из сил родители. Дома утопали за горами, валами, брустверами, едва виднеясь крышами, делая знакомые улицы чужими и загадочными. Особенно сказочным пейзаж становился с наступлением сумерек: фонари со дворов ложились на деревья и дорожки косыми изломанными линиями отсветов, ветер шевелил ветви, заставляя плясать и тени. Это привлекало много гуляющих романтиков, которые перекрикивались через заборы и тротуары, желая доброго вечера.

      – …На улице настоящий русский Старый Новый год! Видел? – выдохнула радостно жена. – Как там девчонки устроились-прижились, дорогой? – вошла в комнату, проверив детей – все улеглись спать. – Звонил им? Кто ответил? Что нового?

      – Видел, полюбовался, – Стас улыбнулся совсем юно и ясно. – Ответила Пенни. Жутко стеснялась. Ещё не привыкла лгать и прикрывать Нику, – вздохнул тяжело. – Дети в порядке. Няня попалась компетентная: с европейскими рекомендациями – проверяли. У каких-то лордов трёх детей вырастила, теперь пожелала уехать из сырости Альбиона сюда. Зовут Марред Тоом, видимо, валлийка. Пен она понравилась. Сказала, что не задирает нос и не указывает на возраст. Занимается исключительно детками.

      Помог жене расстегнуть жёсткую грацию, дождался из душа, продолжил:

      – Ещё сказала, что эта «Поппинс» часто звонит педиатру районному. Забодает бедолагу! Он сам приходит, наблюдает младшенького, осуществляет патронаж, – хмыкнул, устраиваясь рядом на постели. – Интересно, не молодой ли?..

      Ехидно рассмеялись, переглянувшись.

      – Что со сроком у неё? УЗИ было? – волновалась.

      – Это ты сама узнай. Скоро пять месяцев, если не забыл. Уже можно пол определить.

      – Сын будет. Пятна на лице пошли – верный признак.

      – У вас с Никишей не было ведь.

      – Мы особенные – рыжие!

      – Как там Барбара? Ника в восторге. Говорит, такие блюда стряпает! И гоняет их всех – диктатор по части порядка и чистоты! «Фрекен Бок» в чистом виде, только добрая!

      – На пользу. Мальчики вырастут в чистоте и сытости. Что ещё для счастья надо?

      Долго посмеивались, пока не угомонились.

      Засыпая, Лана увидела странный сон-видение: Пенни с мальчиком на руках уводит за собой Банни в темноту. Вздрогнув проснулась, дёрнувшись телом, села на постели.

      Стас спал рядом, в комнате было тихо и тепло.

      Посидев, вновь легла, тревожно покачав головой: «Что-то случится… Беда на пороге…»


      …Весна сорвалась в конце марта, и к середине апреля Торонто заполыхал сакурой, магнолией и тюльпанами, яркими пёстрыми клумбами и зеленью газонов!

      В особняке Вайтов тоже кипела работа на участке и вокруг него: что-то вывозилось, красилось, мылось и чистилось.


      – …Под ключ? С раритетной мебелью? Отличная новость для детей! Сообщи Банни, пусть постарается вырваться дня на три – телевидение в нетерпении уже. Там и начнут снимать, – Лана облегчённо вздохнула и просветлела лицом. – Мы победили, Стасик – они будут жить рядом с нами! Внуков увидим, наконец!


      – …Да, родной. Пришла пора. Я с Ивом говорил, он договорился о замене. Ты свободен на неделю. … Я старался, сын.

      Стас давно сжился с этим чувством, разделял радость отца за взрослого сына, чем часто смешил Тони.

      – Да, папа отпросился тоже. Мемориал подождёт…


      Через месяц в особняк на Эденбридж Драйв, 88 приехали автопоездом ближе к вечеру, когда движение транспорта схлынуло – меньше зевак со стороны. Некая обособленность и избранность района стала заметна явнее: везде освещение и полицейские, закрытые поместья и угодья, малолюдность, только у элитных клубов вилась богатая публика – время развлечений.

      От внушительных кованых ворот до ступеней особняка ехали ещё метров сто! Дорога петляла прихотливо, огибая столетние дубы посередине, плавно заворачивалась и ловко выныривала к парадным дверям.

      Покинув машины, семейство остановилось и замерло.

      Дом двухэтажный, компактный с виду, старинной постройки, строгой архитектуры; по бокам высились трубы от каминов, окна переборчатые большие, стены густо увиты плющом. На участке разбиты тщательно спланированные и ухоженные газоны с зонами: скамьи, беседки из дикого винограда, фонтан со скульптурой, обрамлённый алым ожерельем из цветов, всюду цвели кусты и деревья, зеленели подстриженные живые заборы.

      Опомнившись, восхитились ещё раз – на ступенях стояли слуги по ранжиру: мажордом-дворецкий во фраке, старший слуга в ливрее, горничные в платьях с белыми фартучками и кружевными наколками, управляющий и охранники в строгих тёмных костюмах.

      – Да… встречают, как семью президента! А охраны нагнали!.. – Тони фыркнул, покосившись на Стаса. – Давненько такого ажиотажа не видели.

      – Здесь журналисты не достанут. Внешние ворота слишком далеко от дома – пусть беснуются.

      Стас главенствовал, как старейшина рода: крепко пожал руку степенному зрелому мужчине лет пятидесяти, когда тот выступил вперёд и уважительно поклонился хозяевам.

      – Позвольте представиться, господа: Алистер Маккан, Англия, школа мажордомов, стаж в профессии двадцать лет, – грациозно отступил, встал вполоборота. – Разрешите представить Вам слуг по дому, – вновь завладел вниманием хозяина. – Помощник и старший слуга Боб Слоу.

      Стас пожал руку рослому взрослому парню.

      – Две горничных: Мэрри Лауфер и Бэрри Стронг. Обе после курсов, вполне профессиональны.

      Смутившись, девушки в унисон присели в неловком книксене. Были абсолютно разные: Бэрри – темноволоса и низка ростом, Мэрри – белокура и высока, как баскетболистка.

      – Управляющий Оуэн Ли, Шотландия, компетентен. Охрана та же, смены по восемь часов. Двое новых из Бюро. Обещали присылать ещё троих для особых случаев.

      Стас поприветствовал мужчин.

      – Что Барбара? Уговорил её покинуть столицу? – вновь обратился к Алистеру.

      – Да, господин Вайт. Сомневалась недолго. Любовь к детям и молодым господам победила, – посмотрел поверх очков в тонкой золотой оправе. – Пир готов, с утра на кухне Содом и Вавилон!

      Выслушав мажордома и старшего управляющего, господа познакомились с прислугой и парой новых охранников.

      Отослав детей с няней, обошли особняк и попали во внутренний двор. Он произвёл ещё большее впечатление!

      Дом был «перевёртышем»: с лицевой стороны – строгая французская классика, с задней – что-то швейцарское, северо-итальянское: веранды, навесы, надстройки, балкон, зона отдыха возле бассейна. Он был большим, почти прямоугольным, неглубоким и ярко-голубым. Уют, плетёная мебель, ухоженность и богатство.

      На участке дальше – настоящий пруд, парк, теннисный корт, площадка для гольфа, дорожки для пеших прогулок, тень и обилие зелени.

      – Становитесь помещиками, наши родные.

      Лана обняла Банни и Нику, лукаво посмотрела на пунцовую Пенелопу.

      – Милое обаяние буржуазии, – прыснула в кулак Ника. – Неплохой загончик для толстосумов. Загнать и закрыть ворота – не скоро выберутся!

      – А в доме и того опаснее: три гостиных, две каминных, музыкальный салон, два кабинета, библиотека, куча лестниц и переходов – замок настоящий! – Стас не отставал от дочери.

      – А я-то подумал, мол, зачем столько обслуги, – пробормотал Банни смущённо.

      Разделились и парами долго осматривали дом, слушая служащих, знакомящих новых хозяев с вверенным поместьем. Оно им и являлось: добротная обстановка, комфорт, оттеняющий и дополняющий жизненный уровень оных.


      – …Сейчас – семейный ужин. Потом поговорим и решим, когда и как организовать встречу с медиа.

      Стас собрал всех в малой столовой при кухне.

      – Дети в детской поели с няней, не беспокойтесь и не отвлекайтесь, – улыбнулся молодым.


      Разговор в каминной затянулся до полуночи.

      Поняв, что нет смысла расставаться, родители заночевали в особняке.


      После завтрака беседа продолжилась, только уже с Джеком Виннером и его новым секретарём, Кэти, которая теперь стала посредником между семьями и прессой.

      – Их можно в дом не пускать, – Кэт ехидно прищурила карий глаз. – С павильона снимем одну стену, разместим там побольше кресел, диванчиков, столиков – чтобы меньше имели возможность бегать. Пусть пьют и перекусывают – дольше обдумывать можно ответы. Оборудование туда не натащишь – на руку. Переносные камеры тяжёлые, они будут вынуждены обойтись минимумом.

      – Браво, Катиш! – Стас поцеловал девушке руку. – Ты уже всё продумала! Рад, что мы не ошиблись в тебе.

      – Ну, мне ли не знать специфики? Я по образованию тележурналист, теперь, когда фотоаппарат и камеру сменила на блокнот и перо, могу им противостоять со знанием дела, – хмыкнула, пожала плечами, откинула рукой каштановую гриву волос за плечи. – Как только ваша сценарист прибудет, посидим, подумаем, как выстроить тактику. Пока пишу свой план, там сверим.

      Отпустив друзей и сотрудников, остались лишь свои.

      – Ну, дети наши, как вам дом показался? Что первым почувствовали? Как прошла ночь? Призраки не являлись? – Лана внимательно осматривала родные лица. – Кстати: с момента постройки здесь ни один человек не умер – чудо. Даже не родились. Всё это делали исключительно в клинике.

      – Ни одной неприкаянной души? Ни единого убиенного? Никого не утопили в пруду? Не закопали в парке? – захохотала Ника. – Значит, будут!

      – Тьфу на тебя, ворона! Не накаркай! Следите за гостями, чтобы спьяну не утопли в бассейне или пруду, – Тони поддержал дурашливый смех снохи. – Да на крыше не устройте вечеринку – свалятся, шеи сломают…

      – Для этого и лестниц достаточно! Ты видел, сколько их здесь? И мраморные, и кованые, и деревянные…

      – А мне музыкальный салон понравился, – Лана постаралась отвлечь весельчаков. – Кабинетный рояль, как клавесин выглядит! Чудо!

      – Теперь есть, где музыкальную богему собирать. Салон великолепен – впору цикл передач там снимать. Нужно медийщикам идею подкинуть, и вам выгода, – Тони подхватил тему.


      Когда родителей проводили, стало тихо.

      Оставив мажордома управляться с прислугой, втроём поднялись в кабинет.

      – С новосельем, семья! – Ника обняла смущённых Банни и Пенни. – Что решили? Где тебе спальня понравилась, Пен?

      – Рядом с детской.

      – Хорошо. Справа – твоя, слева – няни. Тогда, мы с Эсти устроимся в голубой спальне. Подальше от детей, тише. Я часто ночью пишу, звоню, вожусь… Не против, родной?

      Заглянула в красное лицо мужа.

      Покачал головой, пожал плечи тёплой рукой.

      – Спасибо! Счастья нам! И любви…

      Этот день больше сидели в своих комнатах, лишь ненадолго выходя, чтобы повидать детей, поговорить с обслугой, согласовать меню обеда.

      Совместная жизнь началась.


      …Самолёт заходил на посадку точно по расписанию. На его борту была выписанная из Англии сценаристка и писательница, присоветованная кем-то из сведущей братии здесь, в Канаде.

      Так получилось, что встречать её пришлось Стасу. Теперь провожал взглядом лайнер, видел, как пришвартовался к трубе, и почему-то заволновался, покрылся холодным потом.

      «Это ты чего, Стасик? Нездоров? Не выспался? Отчего сердце дёргается, как заячий хвост? – удивился, протяжно вздохнул, подумал и сунул под язык таблетку сердечного. – Как не вовремя, чёрт! Девочку нужно встретить… Освобожусь, сдамся в руки Майка – давно алчет, Пилюлькин! Устал я что-то… Словно выдохся… Весна, что ли? Ладно, Стас, не растекайся. Не сейчас. Вот и табло зажглось. Пора идти к терминалу прилёта».


      Он увидел её в толпе прибывших, помахал рукой, поднял табличку с именем, дождался, осторожно извлёк из потока.

      – С прибытием, мисс Келли! – поцеловал руку очаровательной девушке чуть старше Вероники. – Я Стас Вайт. Можно на «ты», – предложил локоть, повёл гостью на выход. – Повезло с полётом? Турбулентность не испортила впечатление?

      – Спасибо, Стас. Всё чудесно – спала, как убитая! Так устала накануне, что и крушение не заметила бы!

      Гостья расхохоталась низковатым смехом, чувственным, с особенной хрипотцой, сверкнула синими глазами в густых ресницах.

      Что-то в её голосе Стасу показалось знакомым, отчего сердце дико сжалось. Постарался не показать волнения, внимательно, но ненавязчиво рассматривая девочку.

      – Да ещё снотворного выпила – едва разбудили сейчас! Стыдно, впервые в Канаду летела…

      – Лиха беда начало, как говорят русские, – улыбнулся.

      Помог сесть в лимузин, устроился рядом, дал знак водителю «трогай», как только багаж гостьи уложили.

      – Что-нибудь выпьете, Глория?

      Достал две бутылки – вино и шампанское.

      Подумав, выбрала второе.

      Налил игристое, с поклоном подал бокал, достал клубнику из холодильника, протянул двумя руками, как заслуженную награду.

      – С приездом, Глория!

      Посмотрев на «приз», рассмеялись оба.

      Когда коснулась своим бокалом его, Стас вдруг заметил на правой руке, на безымянном пальце девушки, колечко. Как только рассмотрел, мгновенно побледнел до синевы, застыл неживым изваянием, не в силах совладать с вскипевшими эмоциями: «Ромашка с аметистами! Энни!» Рука с бокалом задрожала, зазвенев колокольчиком о бокал Глории, которая пристально смотрела в упор. Как во сне, поднял взгляд, всмотрелся в лицо. Сомнения отпали окончательно: перед ним сидела Энни, и словно не было этих двадцати пяти лет!

      «Не повзрослела ни на один год! – от оторопи не мог сообразить, пока не догадался, кого видит. – Дочь!»

      От потрясения не в состоянии был что-то предпринять.

      Она опередила.

      – Похожа?

      Только кивнул, не в силах разжать губ, сведённых судорогой.

      – Я твоя дочь. Мою маму зовут Энни. Здравствуй, папа Стас…

                Ноябрь 2016 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2016/11/09/187