Star Trek. He is dead, Jim. Время не лечит

      — Лео, по­дой­ди ко мне.
      Тон­кая, поч­ти не­весо­мая ру­ка чуть при­под­ни­ма­ет­ся над боль­нич­ной кой­кой. Ка­жет­ся, мышц на ней сов­сем не ос­та­лось, од­ни лишь кос­ти, об­тя­нутые ко­жей. Ле­онард от­во­дит гла­за. Он не мо­жет вы­носить это зре­лище, не мо­жет слы­шать этот ти­хий хрип­лый го­лос, зо­вущий его по име­ни. Он бо­ит­ся, что в па­мяти ос­та­нет­ся имен­но это – жал­кая выц­ветшая тень че­лове­ка, ког­да-то пол­но­го сил и энер­гии, че­лове­ка, на ко­торо­го, бу­дучи ещё маль­чиш­кой, он всег­да ста­рал­ся быть по­хожим, что­бы тот мог им гор­дить­ся. А те­перь, ког­да отец бо­лен и уга­са­ет, он, его род­ной сын, ни­чего не мо­жет с этим по­делать. Зная, что Мак­Коя-стар­ше­го уже не спас­ти, он вы­нуж­ден сно­ва и сно­ва заг­ля­дывать в его по­тус­кнев­шие гла­за и сжи­гать се­бя из­нутри, чувс­твуя собс­твен­ное бес­си­лие. Как ко­либ­ри про­тив вет­ра. Па­дение не­из­бежно, и ко­нец пу­га­ет сво­ей не­от­вра­тимостью и пред­ска­зу­емостью. Не­выно­симо.
      — Лео…
      Он мол­чит и не сме­ет под­нять взгляд. Он по-преж­не­му от­ка­зыва­ет­ся ве­рить, что это про­ис­хо­дит на са­мом де­ле. Та­кие ве­щи мо­гут слу­чать­ся с дру­гими, но не с ним. С ним та­кого ни­ког­да бы не слу­чилось.
      — Док­тор Мак­Кой…
      Нет, это уже слиш­ком. Слиш­ком жес­то­ко. Ле­онард стис­ки­ва­ет зу­бы и мед­ленно под­ни­ма­ет го­лову. Он не хо­чет смот­реть.
      Ес­ли бы он мог, он бы раз­вернул­ся и вы­бежал из па­латы. За­пер­ся где-ни­будь по­даль­ше ото всех, рвал на се­бе во­лосы и одеж­ду и ос­терве­нело бил сте­ны, по­ка ку­лаки не прев­ра­тят­ся в кро­вавое ме­сиво. По­том по­шёл бы в бар, на­пил­ся там до бес­па­мятс­тва и ввя­зал­ся в дра­ку с пер­вым по­пав­шимся гро­милой, на­де­ясь, что тот забь­ёт его нас­мерть.
      Но этот путь для сла­баков. Ле­онард не под­дас­тся та­кому ис­ку­шению, отец бы это­го ни­ког­да не одоб­рил.
      Ног­ти боль­но впи­ва­ют­ся в ла­дони, и без то­го ис­пещрён­ные ма­лень­ки­ми по­луме­сяца­ми си­няков. Но он это­го не за­меча­ет. Он де­ла­ет нес­коль­ко ша­гов навс­тре­чу от­цу и вста­ёт на ко­лени око­ло его кой­ки. Бе­рёт его за ру­ку.
      — Я не мо­гу это сде­лать, — он по-преж­не­му ста­ратель­но из­бе­га­ет зри­тель­но­го кон­такта, про­жигая взгля­дом ды­ры на боль­нич­ном оде­яле. — Чёрт возь­ми, я же врач, отец… я не мо­гу от­нять жизнь.
      Ис­тончив­ши­еся паль­цы сла­бо сжи­ма­ют его ру­ку.
      — Это не жизнь, сы­нок. Та­кое и от­нять не жал­ко. Пос­мотри на ме­ня…
      Ле­онард под­ни­ма­ет гла­за, и два пол­ных стра­даний взгля­да встре­ча­ют­ся. Толь­ко бо­гатый ме­дицин­ский опыт поз­во­ля­ет ему сдер­жи­вать про­сящи­еся на­ружу слё­зы. Ви­дя сос­то­яние сы­на, отец приз­рачно улы­ба­ет­ся сквозь боль.
      — Ты прек­расный врач, Лео, ты уже спас мно­го жиз­ней, и в бу­дущем спа­сёшь ещё боль­ше, но ты дол­жен по­нять од­ну вещь. Убий­ство – бе­зус­ловно чёр­ное де­ло, но в лю­бом пра­виле есть ис­клю­чения. И од­но та­кое умо­ля­ет те­бя об из­бавле­нии от му­чений. Те­бя учи­ли гу­маниз­му, так будь же ми­лосер­ден.
      Всё ещё не от­пуская от­цов­скую ру­ку, Ле­онард бес­силь­но уты­ка­ет­ся но­сом в кро­вать, ста­ра­ясь заг­лу­шить прор­вавши­еся ры­дания. Умом он по­нима­ет, что отец прав и ему нуж­но под­чи­нить­ся его во­ле, но сер­дце раз­ры­ва­ет­ся в про­тиво­речи­ях. Ле­онар­ду боль­но ви­деть его стра­дания, но мысль об от­це­убий­стве ввер­га­ет его в ужас и вы­зыва­ет чувс­тво ви­ны за од­но лишь до­пуще­ние та­кой воз­можнос­ти.
      — Лео, не ко­ри се­бя за то, что про­ис­хо­дит. Да­же Гос­подь не все­силен, да прос­тится мне моё бо­гохуль­ство. Ис­полни мою пос­леднюю во­лю, как по­доба­ет хо­роше­му сы­ну.
      Мак­Кой-млад­ший под­ни­ма­ет пок­раснев­шее и рас­пухшее от слёз ли­цо, ка­са­ясь гу­бами от­цов­ской ру­ки, без­мол­вно про­ся про­щения за то, что ему пред­сто­ит сде­лать. За то, что сам он се­бе ни­ког­да не прос­тит, как бы он ни уго­вари­вал свою со­весть.
      — Ты уве­рен, отец? — всем сво­им су­щес­твом Ле­онард на­де­ет­ся, что тот от­ве­тит «нет», но с те­чени­ем вре­мени его от­вет не ме­ня­ет­ся.
      Отец мол­чит, но его взгляд крас­но­речи­вее лю­бых слов.
      — Прос­ти ме­ня.
      Ле­онард вста­ёт с ко­лен и чис­то ме­хани­чес­ки на­бира­ет нуж­ную ком­би­нацию на ап­па­рате жиз­не­обес­пе­чения, ко­торый он ед­ва ви­дит сквозь зас­ти­ла­ющие гла­за слё­зы. Ус­лы­шав пос­ледний хрип­лый вздох, он не мо­жет зас­та­вить се­бя обер­нуть­ся и пря­чет ли­цо в ла­донях. Всё кон­че­но.
      Веч­ность спус­тя он вы­ходит из па­латы, так и не взгля­нув на от­ца, что­бы сох­ра­нить его в па­мяти жи­вым. В го­лове шу­мит, но­ги под­ка­шива­ют­ся, а сер­дце ка­ча­ет кровь с та­кой ско­ростью, что стран­но, как она ещё не брыз­жет че­рез ко­жу. Лю­ди в ко­ридо­ре обо­рачи­ва­ют­ся ему вслед, и Ле­онар­ду ка­жет­ся, что все они зна­ют о его де­янии и осуж­да­ют его. Ему ка­жет­ся, что его ру­ки по ло­коть в кро­ви, и её уже ни­ког­да не смыть. В этот мо­мент он по­нима­ет, что ему боль­ше нет мес­та на этой пла­нете.


      Мак­Кой про­сыпа­ет­ся в сво­ей ка­юте сре­ди но­чи, дро­жа и всхли­пывая, как мла­денец. Прош­ло столь­ко лет, но боль от ут­ра­ты так и не утих­ла. Вре­мя не ле­чит, оно лишь поз­во­ля­ет сте­реть из па­мяти не­кото­рые мо­мен­ты. Обыч­но не те, от ко­торых хо­телось бы из­ба­вить­ся. Вре­мя – жес­то­кий ле­карь, не поз­во­ля­ющий за­быть­ся и не да­ющий обез­бо­лива­ющие. Сов­сем дру­гое де­ло – ал­ко­голь.
      Ка­кое-то вре­мя док­тор си­дит на кро­вати, сбро­сив оде­яло и пря­ча ли­цо в ла­донях. За­тем тя­нет­ся к ком­му­ника­тору и вы­зыва­ет ка­пита­на. Как толь­ко сиг­нал про­ходит, тут же от­клю­ча­ет­ся и вста­ёт. На­дева­ет фор­менные брю­ки и ру­баш­ку, не имея ни ма­лей­ше­го же­лания пред­ста­вать пе­ред дру­гом в нег­ли­же, и дос­та­ёт из шкаф­чи­ка нес­коль­ко бу­тылок вис­ки. Ког­да сон­ный Джим пе­рес­ту­па­ет по­рог его ка­юты, Ле­онард уже во­ору­жён бо­кала­ми и уг­рю­мо раз­ли­ва­ет по пер­вой. Кирк не спра­шива­ет, за­чем друг поз­вал его сю­да, а прос­то са­дит­ся ря­дом, кла­дёт ру­ку ему на пле­чо и мол­ча вы­пива­ет свою пор­цию. Он зна­ет, се­год­няшняя ночь бу­дет длин­ной.