Интродукция

                Экспозиция. Главная партия в ИП РАН.               
         Июнь 1983 года, Арбатская площадь. Через дорогу от «Праги», прижавшись спинами к торцам прямоугольной смычки двух зданий (одного вдоль Нового Арбата, другого – по бульвару), застыла очередь телефонных будок. Телефон-автомат, телефон-автомат, телефон-автомат, а вот и свободный. И толстый справочник на месте. Так, Президиум Академии наук… Наконец, после третьей переадресовки, на «Можно мне Людмилу Ивановну Анциферову?» дождался «Я вас слушаю».

         Своим дикторским тоном стараюсь убедить на расстоянии в абсолютной необходимости помочь просителю: «Добрый день, Людмила Ивановна! Меня зовут Михаил Борисович Кушнир, я гнесинец, музыковед. По распределению открывал и преподавал в Пермском институте культуры (теперь «искусств» - М.Б.). В Перми, как аспирант по философии профессора Пермского университета Владимира Вячеславовича Орлова, выдвинул на всесоюзной конференции идеи развития ленинской теории отражения. Я эти разработки опубликовал ещё в дипломной работе при содействии своего рецензента профессора Психологического института Чуприковой Наталии Ивановны (убедительный аргумент: чтобы в Москве, два таких психолога, да не знали бы друг друга! –М.Б.)».

            Вот суть этих нововведений, - продолжаю я. Первое: процесс восприятия возможен в том, и только в том случае, если структура, свойства объекта заранее, до процесса восприятия находятся у воспринимающего субъекта. Отсюда следует второе: решение любой задачи возможно в том, и только в том случае, если способ, матрица решения в готовом виде заранее имеется у субъекта, решающего эту задачу. И тогда всплывает третье условие: должен существовать особый институт цивилизации, в котором уже есть элементы и алгоритмы решения всех задач. Этот институт для всей цивилизации подобен родному языку для отдельной личности: любая мысль составляется из готовых слов родного языка по готовым правилам грамматики и законам логики. (Слишком много новой информации для моментального осознания, но ведь это сама Анциферова! Продолжаю, чуть понизив тембр голоса и прибавив темп).
       - Единственный институт цивилизации, соответствующий необходимым критериям - искусство. В таком случае последствия жизнедеятельности, не учитывающие названные положения, могут для Советского Союза обернуться экономической катастрофой! Поэтому я обращаюсь к вам с просьбой… «Я все поняла, не продолжайте», - прерывает меня властный женский голос. «К сожалению, данными проблемами никто в стране не занимается. Единственный ученый, чья тематика исследований соприкасается с подобными вопросами, – Яков Александрович Пономарев. Я сейчас поговорю с ним, а вы перезвоните мне минут через десять».
           Переживая двухминутный спич, жду ровно десять минут: «Яков Александрович Вас ждет. Подъезжайте к нему в Институт психологии на Ярославской, он находится…». Теперь я радостно перебиваю Анциферову: «Знаю-знаю, я жил в общежитии института имени Гнесиных, академия рядом, за углом, на Ярославской! Спасибо огромное!» - «Успеха Вам!».
 
          Полдесятого. Сидим с Пономаревым в его лаборатории на третьем этаже без малого шесть часов, отвлеклись от темы только раз – молча выпили пустой, но очень сладкий чай. Отставив стаканы, продолжаем перебирать креативность вождей: «Ленин, да, фортепиано в детстве, шахматы, в Шушенском бегал на лыжах в соседнее село на уроки гитары! А Сталин? Семинария, понятно, молитвы, библия, ну, и стихи, конечно. В хрестоматиях печатали! Дальше – провал, один другого бездарнее. Совсем непонятен теперешний, мечется из стороны в сторону, новации – каждый день. Творец, однако.» (Это была только догадка, про стихи Андропова мы и слыхом не слыхивали.) «Как Вы себе представляете – изменить мышление управленческих кадров… Разве кто поверит, что из-за этого может (только может!) обрушиться народное хозяйство Союза? И что, конкретно, Вы хотите предложить?» - «Все физики из трехтомника Ландсберга деятельно искусством занимались…» - «Гении – не пример, Вы же не психолог, а Ваше всеобщее творческое мышление – огромная проблема!».

             Дверь без стука приоткрылась, высунувшаяся голова произнесла с укоризной: «Давайте, товарищи, заканчивать свою работу. Кроме вас, никого давно в здании нет. А институт запирать положено». Яков Александрович встает, и я, сидя, как пришибленный, гляжу ему снизу-вверх прямо в глаза и хриплым, вдруг безнадежным голосом в который раз за вечер задаю вопрос, ради которого и вышел на корифея советской науки: «Но, все-таки, что-то ещё можно сделать?»

            И тут я слышу ответ, который врезался мне в память и вот уже тридцать третий год постоянно в сознании всплывает: «Нельзя ничего сделать: в ближайшие пятьдесят лет никто на Земле Вас не поймет. Лучше напишите статью, у меня брат – редактор журнала, мы статью обязательно опубликуем. А лет через пятьдесят кто-нибудь наткнется на статью и, возможно, сумеет воплотить теоретические изыскания в практику воспитания творческой личности, обосновать и доказать реальность и действенность гипотезы о решающем значении Вашей новой конструктивной функции искусства».

    Не могу остановиться: «Но ведь Советский Союз может постигнуть катастрофа!» (мы с Пономаревым обсуждали, естественно, неизбежность только экономической катастрофы как следствие отсутствия творческого мышления - теперь сказали бы «недостатка креативности» - у первых секретарей партийных структур, у членов правительства, у руководителей промышленности и сельского хозяйства, обязанных принимать решения. В процессе долгих размышлений мы согласились, что сантехники и шоферы до известного предела могут и не иметь самостоятельного мышления. А вероятность политической катастрофы просто не могла прийти в голову!). «И что вам за дело до Советского Союза?» - просто, без усмешки парировал Яков Александрович.
 
            Среагировать на такую фразу в восемьдесят третьем было не просто. Мелькает «великий», «защитник угнетенных», «на пути к коммунизму». Нашелся только на вариацию: «А если и цивилизация погибнет?». Каков вопрос – таков и ответ: «И что Вам цивилизация?». Пророк Пономарев: что тебе Гекуба… Откланиваюсь, и на бегу, отрезая пути возвращения, на одних эмоциях вываливаю в запальчивости: «Нет, Вы не правы, можно и нужно немедленно действовать, Вы не понимаете серьезность ситуации, почему Вы считаете, что педагогические результаты – еще не доказательство» и прочий вздор. Стремглав лечу по лестнице, почти бегу по Ярославской, размахивая руками и продолжая то вслух, то про себя что-то абсолютно ненужное доказывать одному из лучших ученых Советского Союза, который только что истратил на тебя половину рабочего дня.
 
                Побочная партия в РАМ имени Гнесиных.
        Какие насущные проблемы необходимо разрешить в первую очередь, как основополагающие: 1) разработать методологию (технологию) массового развития музыкального мышления; 2) показать на практике, что можно всех детей сделать креативными; 3) донести до научного сообщества, до общественности, до властных структур необходимость, во-первых, первоначального создания в сознании учащихся, детей механизма креативности и лишь на его основе - дальнейшее изучение ЗУНов. И, во-вторых, доказать, что только высокий уровень культуры, созданный новым креативным поколением, может сохранить и поднять на новый уровень советскую экономику.
      Методология создания механизма креативности постепенно кристаллизовалась в непрерывной преподавательской работе с конца 60-х годов на всех трех уровнях: в музыкальных школах, в училище, в вузе. Она зафиксирована в статье «Комплексная методика развития музыкального мышления», опубликованной впервые в сборнике РАМ имени Гнесиных.
              (По правде говоря, соавтором статьи надо считать и Виктора Кельмановича Фрадкина. Это у него, как и у Конен, и у Середы толпились дома и столовались мои ученики, отправленные в Гнесинку. Пролистав мою методику, Виктор Кельманович усадил меня за стол рядом с собой и не дал встать, пока весь текст не был исправлен и причесан.

     Там же, в alma mater, мной был проведен мастер-класс на своих же учениках 6 класса: все абсолютники, с листа спели в Es-dur трехголосный номер, чисто вступили без всякой внешней настройки: умеют и слышат «про себя». Показывая знание «Евгения Онегина», каждый спел наизусть какую-нибудь арию, раздел «Письма» и т.д. со своим же аккомпанементом. И вдруг на паузу послышались всхлипы: на задних рядах аудитории кто-то, не выдержав напряженной обстановки, прослезился.
           Милейшая Вера Алексеевна Кириллова, из учебника которой, кстати, и спели трехголосный номер, мгновенно меняет ситуацию: «Мы здесь и не такие фокусы видели! Выйдите, Миша, пожалуйста, в коридор, и мы сами с Вашими учениками поработаем». Меряю шагами гнесинский длинный коридор - от лестницы до лестницы, минут сорок. «Заходите!» Боже, аплодисменты, все улыбаются, и у ребят лица радостные – победили! Окружили, поздравляют, благодарят. В сторонке Вера Алексеевна: «Миша, а почему вы способных детей в класс не берете?»
До конца осознал вопрос уже в поезде, перебирая со своей уже взрослой ученицей, студенткой – помощницей, эпизоды мастер – класса (ей предстоит стать доцентом той же Гнесинки). Теперь, глядя на фотографию, подсчитываю: восемь профессиональных музыкантов из пятнадцати, включая кандидата искусствознания, шесть с высшим. Седьмая, крайняя справа, и сына родила, а диплом получить - не успела. Нелепая, как всегда, смерть, только защита диплома оставалась: разрыв мозговой аневризмы. Сын продолжил – музыкант!
               
         Да, простые дети, нет, золотые: как работали, как горели! Ну, и, кроме самой технологии, классные педагоги по фортепиано плюс антураж кабинета соответствующий. В нем 5-6 раз за учебный год менялась экспозиция подлинных картин из запасников Тамбовской картинной галереи. На каждом столе - синтезатор «Юность» выпуска 1973 года, наушники, пульт, коммутирующий все рабочие места, проигрыватели, ленточные ещё магнитофоны. Телевизор с одним из первых видеомагнитофонов. В этом же 1984 году, на областном конкурсе пианистов ДМШ все первые шесть мест заняли учащиеся этого класса. Радуясь победе своей ученицы, один из педагогов сказал: «Насколько лучше она могла бы играть, если бы Вы не мучали ее своими музлитературами и сольфеджио!» 
               
         После доклада на специальном заседании 3-х кафедр Музыкально-педагогического института имени Гнесиных (так РАМ называлась в те годы), мне было предложено вести в институте методику и педпрактику. И, кульминация периода, премия 60000 руб. на осуществление дипломированной программы массового создания креативности подрастающего поколения (и «свой» инструктор ЦК КПСС Юрий Федорович Уткин). Уже и кооператив зарегистрировал, открыл счет в банке, но вместо получения денег (утка, уже в то время так просто деньги не давались, кто знал!) получил в Москве третий инфаркт.
          Врач реанимации, в ответ на мои попытки добраться до телефона, так прямо и отрезал: «Хочешь жить – забудь о своих шестидесяти тысячах навсегда».
    Точь - в точь как врач в Пермской кардиологии после первого, тоже трансмурального: «Забудь о диссертации – и простым педагогом будешь жить долго».
   
              Год восстанавливался, через год, по приглашению самого Тихона Хренникова, на пленарном заседании пленума правления Союза композиторов СССР: «Закончив музыкальную школу, 90% выпускников никогда больше не притрагиваются к своим инструментам, поскольку ни музыкальной грамотности, ни музыкального мышления им так и не привили. А надо, чтобы выпускник ДМШ, глядя в ноты хотя бы «Осенней песни» Чайковского или пятой сонаты Бетховена, мысленно услышал всю музыкальную фактуру! Созданная специально для этого «Комплексная методика музыкального мышления» не только делает каждого ученика музыкально грамотным, но и создает творческое, продуктивное мышление, так необходимое для успешной работы всех сфер народного хозяйства страны».
 
       Шквал аплодисментов! Не мудрено: в зале лучшие из лучших композиторов со всех уголков необъятной Родины, им истина мышления прописана на роду.         
           Но перестройка идет к концу, кардинальные изменения парадигмы образования никого не интересуют, редеет посетителей гряда в приемной ЦК КПСС. Приходится срочно менять текущую задачу: в преддверие явной уже компьютерной революции создать общегосударственный фон изучения музыкальной литературы. Сделать это, создав учебные пособия сначала на компакт-кассетах, а затем и на компакт-дисках, переведя (в одиночку! но с помощниками…), таким образом, все ДМШ страны с граммпластинок на цифровые носители. И уже на этой основе внедрять в процесс обучения технологию первоначального создания механизма креативности.
 
       Сказано – сделано, но скоро слово сказывается, да не скоро дело делается. Только к концу 2010-х удалось большую часть ДШИ и ДМШ перевести на цифровые носители: 3500 школ работают по вновь созданным компьютерным учебным пособиям. Самое массовое – «Аудиопособие по музыкальной литературе». По существу, это первый в России аудиоучебник.
               
       Пользуется спросом и уникальное издание «Опер и балетов» (русскоязычные титры в русских операх, видео комментарии к каждому номеру, аудиовизуальный клавир). Чуть позже стало распространяться и «Слушание музыки», чье появление спровоцировало введение предмета «Слушание музыки» в перечень обязательных для изучения предметов в музыкальных школах («наверху», в Министерстве культуры эти пособия были хорошо известны, все они имеют гриф «допущено» или «рекомендовано»).

           Бизнес-план перевода музыкальных школ на цифровые носители прост: на рынке в Лужниках закупались только что появившиеся кассеты «Agfa», на выручку от продажи школам записанных на них пособий впрок закупались произведения уже на CD. Проблему с первым компьютером решил звонок губернатора в Управление культуры (до его губернаторства мы немного общались). Попросил денег в порядке благотворительности у дальнего московского родственника, а тот, увидев перспективу, быстро создал издательство, взял бизнес в свои руки, оставив мне чисто творческие функции, - и страна перешла на цифру. Все затраты - три с половиной миллиона. Рублей. Сюда входят 100000 по звонку губернатора и грант 200000 Президента РФ В.В. Путина 2004 года.

              Понятно, что один я такую глыбу свернуть был не в состоянии. Всю компьютерную часть сделал и делает Дмитрий Корякин. Мы с ним изобрели АВК – аудиовизуальный клавир: нотный текст на мониторе компьютера перелистывается синхронно со звучанием музыки. Теперь-то Интернет переполнен подобными файлами, первый патент взяли американцы в 2007, а у нас АВК в каждом компьютерном пособии с 2002 года!

         Текст аудиоучебника «Отечественная музыка ХХ века» составила Климова Наталья Викторовна, ныне кандидат искусствоведения. Большую часть текстов студийных видеоаннотаций к каждому номеру опер – доцент РАМ имени Гнесиных, кандидат искусствоведения Васильев Юрий Вячеславович, а к каждому номеру балетов – доцент Московской консерватории, доктор искусствоведения Груцынова Анна Петровна. В буклетах есть имена всех авторов, всех создателей пособий.

          Параллельно с созданием специальных компьютерных учебных пособий и методологии, направленной на изменение уровня общенациональной креативности «снизу», были сделаны попытки предотвратить «сверху» катастрофическое состояние в управлении страной - в виде обращений в ЦК КПСС. Кроме необходимых преобразований в образовании, предлагалось ЦК изменить кадровую политику путем введения в анкету кандидатов на руководящие должности (первых лиц: первых секретарей, директоров, главных инженеров; всех, принимающих самостоятельное решение), после партийного стажа, национальности, образования – нового вопроса: в каком виде искусства кандидат осуществляет активную деятельность. А именно: играет ли на музыкальном инструменте, рисует, сочиняет стихи, вышивает, играет в шахматы (не глядя на шахматную доску!). И предъявить результаты творчества.

          Не получилось, катастрофа состоялась, я не смог, оказался слабым, неумелым. Теперь, в государстве нового (но непонятно, какого) типа была опять сделана попытка изменить ситуацию «сверху», создать условия для превращения России в передовое государство. Транспортирую и транспонирую из системной теории: система культуры создает экономику, экономика – политику. Управляются системы (любые) в реверсном порядке: политика управляет экономикой, ею же созданной, экономика – культурой. В новой России новая политика возникла как бы ниоткуда, сама по себе. Но моментально намертво вцепилась в экономику, и той, подневольной, но радостной и счастливой, не до культуры. Все быстро заполонили Пугачевы и бандитские сериалы.
       Я всегда говорил, что чем талантливее Пугачева, тем хуже Советскому Союзу. Так оно и вышло. А бандитские сериалы, по команде новой экономики, и по сю пору являются наглядными учебными пособиями образа жизни подрастающего (подраться… растаять…) поколения. Итак,
               
                Заключительная партия в Белом Доме.
          В преддверие перемен, одновременно с компьютерными учебниками и инновационной технологией образования создавался целый ряд различных организаций и учреждений. К вышеупомянутому кооперативу еще в конце 80-х присоединился «Совет родителей» (Горбунов, председатель горисполкома, разрешил!), чуть позже -  «Городской фонд образования». А с начала 1990, одна за другой, 24 организации. Схема простая и наивная: хотите владеть транспортной компанией? Вот вам документы, кредит на автомобили, оборотный капитал, работайте, зарабатывайте, а мне, учредителю, 10% прибыли на благотворительность. Желаете возглавить строительную фирму? Подпишите, возьмите, командуйте. А мне, учредителю, 10% и дешевый ремонт церкви. Две страховых, несколько торговых… Учреждались и оплачивались не только коммерческие организации: лицензия №1 на открытие частной школы, первый в городе детский сад с английским языком, несколько лет платил полставки брошенным оркестрантам симфонического оркестра (обижались, считали, что это государственные деньги, и половину я ворую), паломникам по святым местам, ветеранам в единую уже Германию на солдатские могилы, «Детскому фонду» …
 
          Узнал о создании Всероссийского фонда образования, звонок председателю Кузнецову – и тамбовский «Городской» стал отделением Всероссийского. Офис Фонда разместился на пятом этаже Белого Дома на Краснопресненской. Пропуск – no problems, кредиты Сбербанка – под одно поручительство. Впрочем, были и свои немалые деньги: три контейнера мануфактуры с Трехгорки, двести никому ранее не ведомых факсов, настоящие ксероксы, настоящие, японские (правда, для вывоза купленной аппаратуры пришлось вызвать автоматчиков), «Москвичи» с АЗЛК.

           Товары в Москве были, а вот свободных денег не было! Стоило показать чековую книжку с пятью миллионами, как тут же предлагали и особняк на Кропоткинской, и колонну ЗИСов, и 12 га в ближайшем Подмосковье. А причина простая: деньги банки выдают по статьям, утвержденным Госпланом, перевод со статьи на статью – тюрьма немедленно. Красные директора, имея на счетах солидные денежные запасы, воспользоваться ими не в состоянии! Взять, да использовать средства по назначению – тоже не могут: оборудования, сырья, запчастей и так далее нет и в помине. Решаю подтолкнуть Хасбулатова и Ельцина с их Верховным Советом к активации экономики, надеясь в возникшем денежном водопаде часть потока перенаправить через «Фонд образования» на основательное повышение уровня общенациональной креативности.

          Поднялся на 18 этаж к самому Захарову Михаилу Львовичу, руководителю комитета социальной политики (Хасбулат удалой, да и Ельцин  такой мошке, как я, недоступны), отдал полученный в банке (он и сейчас процветает, хотел было написать с адресом и фамилией, набрал в Интернете – и тот же, тот же председатель смотрит мне в глаза!) договор на составление документации, разработку нормативов и прочее (600000руб.) для издания  Постановления Президиума Верховного Совета о разрешении переводить в депозиты госплановские деньги с дальнейшей выдачей их в кредит частным, коммерческим организациям (прикладываю свои добавления к договору банка), подконтрольным владельцам госплановских финансов. Полученную прибыль красные директора будут обязаны использовать только на выкуп своих же заводов: себе, управляющему персоналу, да хоть и рабочим. И все будут заинтересованы только в подъеме производства, увеличении производительности труда, и, конечно, в развитии общенациональной креативности (а Карфаген должен быть разрушен!). 
             Уже в своем банке, получая те самые пять миллионов из тех самых депозитов, спросил: а маржу 3% сохранили? «Какая маржа?! Теперь в России рынок, свобода и демократия!» Вот это номер! Срочно в Москву: «Коля, нужен твой совет, давай встретимся!» Коля…

          Сидим, однополчане, 20 лет дембеля, пятеро за столиком в ресторане гостиницы «Тамбов» на набережной. Уже прошли уровень воспоминаний, я выложил и про побег из высшего военно-морского училища радиоэлектроники имени Попова, и как вовремя отказался от предложения контрразведки остаться радистом генштаба (опять похвалился – «я же входил в десятку лучших радистов СССР!»), и как, вместо зимовки на Антарктиде, чудом с заочного перевелся в Гнесинку на очное, два сына, три инфаркта. Каждый свое, у всех хватало… Вот и уровень откровений. Я мужикам выдал интеллектуальную катастрофу компартии: - «Не рисуют, стихов не пишут, на рояле не играют – развалят всю экономику к чертовой матери!»  И тут Николай: «Вот я и ухожу из уголовки…» Борис Володин (сам милицейский, старлей) аж рот открыл: «Да ты без пяти минут полковник, с ума сошел, как уходишь?»  «Да пошли они… Вот его взял, наконец, еле сам уцелел, а тут звонок – отпускай, и дело закрыто. И так через раз. Надоело, не могу больше, ухожу». Хором: как, как дальше будешь жить? Смеется: «Да меня пригласили в госбезопасность, там такого нет!»

           Генерал-майор КГБ Алексеев! Койки в казарме Узла связи Генштаба рядом стояли, он дослужился до замкомвзвода, а я так отделенным и остался, на дембель пошел младшим сержантом: после того, как солдатский хор в/ч 32108 занял 1 место в Московском округе, а Леонов, Маршал войск связи, лично разрешил дирижеру – руководителю хора (то бишь, мне) заочно учиться (?!), свободу от дежурств в эфире, нарядов на кухне и бессонницы в  карауле для увольнительных в Москву на уроки, зачеты и экзамены в музучилище имени Гнесиных надо было по справедливости оплачивать родной роте. А чем? Да коньяком армянским три звездочки за 4-12, в дежурке, по ночам с теми, кто вместо меня отсидел на смене за Р-104, отстоял в карауле, отмахал метлой на плацу. И не то беда, что очередную коньячную расплату один дурак заснял, и не то, что фото отослал другану в группу войск в Германии (мы втихаря переписывались, и даже в шахматы играли по генштабовской радиосвязи), а то, что в кадр попала таблица зашифрованных радиосигналов разных военных тревог, там даже «воздух» был! Жуткая секретность! Сигнал в эфир – самолеты на взлет, танки из ангаров, ракеты на старт. И по всей стране, и в Германии, и на Кубе. Контрразведка, допросы, гауптвахта (слава Богу, не штрафбат!) – и лычек больше не видать, хорошо хоть, что из младших сержантов не разжаловали.

         Понимаешь, Коля, - тачаю я своему генералу, без ограничения маржи банки начнут получать пустые, дармовые деньги, не обеспеченные ни товарами, ни работой. Мало того, что пустые деньги – это инфляция, так инфляция – это еще и беспредельные деньги руководителей инфляции. Я завтра объявляю инфляцию, а сегодня беру рублевый кредит, покупаю на него валюту, назавтра на эти доллары накупаю рублей в десятикратном размере, одним «размером» возвращаю кредит, оставшиеся 900000000 перевожу в доллары. Свобода присвоить деньги просто так, ни за что, породит массовое воровство (тогда слово «коррупция» было еще неизвестно). «Не беспокойся, - Николай в ответ, мы честные чекисты, и поймаем за руку любого ворюгу!»  «Эх, товарищ генерал, уже первый оборот госплановских денег даст такую прибыль, что всех вас на корню купят с потрохами!»  Мой друг Колька гордо так, даже голову приподнял: «Нас купить нельзя, это ты брось! А на всю ельцинскую команду (на самом деле он произнес «банду», но эту рифму лучше не печатать) у нас в швейцарских банках очень серьезные документы припрятаны, придет время!»

                Лирическое отступление.         
           Время пришло и ушло, а генерал – майор КГБ Николай Алексеев погиб в абсолютно случайной автомобильной катастрофе. Успел, правда, добыть сразу после штурма Белого Дома информацию – к кому, к Ельцину или к Руцкому относится первая в России финансовая пирамида «Корпорация Виктор». У меня там застряло 20 миллионов, рублей. Наняли, было, с такими же бедолагами - у них и по сто миллионов зависло - команду в Узбекистане, так их сняли еще до Урала, пришлось выкупать, уже без оружия. Все плюнули на свои миллионы, себе дороже. Но как только Николай выяснил, что компания «Виктор» относилась к Руцкому - ату этого «Виктора», ату! Вернул в госбюджет по своей схеме миллиард восемьсот миллионов.
          Вхожу с чемоданом за 30 серебряниками (10%): «Хотели нашими руками конкурентов задавить? Подавайте в суд!» На федералов?! Подавитесь моими миллионами, на своего, небось, и перевели.

          Понимая, что для подъема России, кроме креативности, финансов, необходимо еще и здоровье работников, для чего я давно нацеливался продвинуть идею индивидуального управления своим здоровьем через страховую медицину, и уже сочинил для Захарова проект такого закона, решаю трусливо промолчать. Сам себя оправдываю: как-нибудь обойдется, русская соборность, православная душевность, такого глубинного содержания народной песни нет ни у одного народа в мире, любовь к ближнему, не звери же, в конце концов!

          Сижу в комнате «Фонда образования», рядом - ротапринтная Верховного Совета, через коридор напротив, дверь в дверь, табличка: «Шойгу С.К.». Вяло отбрыкиваюсь от главбуха фонда – не женщина, тигр: «Какая коммерческая деятельность, Вы что, в тюрьму захотели? Ведь и себя, и всех погубите!»
         Как в воду смотрела: и мне 12 лет с конфискацией (суд я, уже в коллегии, выиграл, 10 тысяч компенсации, но, может, просто отстали от меня, как только я избавился от 18700 акций Газпрома), и три убийства сотрудников моих фирм. Но бывших, и фирм бывших, и сотрудников – бывших. Гендиректора строительной сожгли в «Запорожце», обгорел на заднем сиденье до костей, а паспорт на полу почти целый! Бухгалтершу переманили (со всеми документами!) в «Областной фонд образования», созданный в пику моему «Городскому», - и застрелили на пороге дома, благо, что муж – капитан тюремной охраны (мелочи жизни: средь бела дня в центре Тамбова в разные 90-е годы двух полковников МВД пристрелили, и ничего!) Не сумел прикрыть? Что этот метафонд в Тамбове сделал -  terra incognita, но лет через десять, когда «Городской» давно был в коме, на его счет свалилась куча миллионов! В банке извинились: «перепутали с «Областным»!

          А мою бывшую красавицу-секретаршу убили по громкому делу Невзлина - Ходорковского, но я тут совсем ни при чем: Хейлик забрал Ольгу Горину к себе еще до того, как хитро отобрал у меня медицинскую страховую «Панацею». До сих пор его «Бинар» счастливо шторами (и металлическими) торгует, сам и производит… (Я ему звонил, разрешил абзац так оставить).

       Но вернемся к нашим баранам. Ведь из-за чего весь сыр-бор? Как Кузнецов, председатель «Всероссийского фонда образования» добыл эти указы - понятия не имею, наверное, подобно тому, как я спровоцировал банковскую и медицинскую реформы – так и он. С Распоряжением Ельцина и Постановлением Хазбулатова я куда только не совался, пытаясь собрать для изменения общенационального менталитета как можно больше денег: и на ГАЗе был («а «Волги» на экспорт через Тамбовский фонд образования возьмете отправлять?»), и в Костроме на эскаваторном, на ЗИЛе, собирал в Тамбове всех (всех!) директоров заводов, и в «Менатепе».

        Про «Менатеп» - отдельная история. Иду по Москве с этими указами, только что взятыми в Белом Доме у председателя «Фонда». Вывеска – «Банк». Захожу, охраннику: «Могу я видеть председателя правления?» Берет паспорт, несколько слов по телефону и – «Проходите!». Постарался напрочь забыть эту встречу, был в жутком шоке после приема. Помню только, что, выгоняя меня из кабинета, разгневанный молодой красивый джентльмен кричал мне вслед эдакое: «Мошенник, вон, как не стыдно, оставить страну без налогов, грабить народ!». И слушать не стал ни про творчество, ни про креативность, ни про искусство. Прямо озверел.

      Прошло много лет. Смотрю за ужином с женой новости: «арестован Михаил Борисович Ходорковский». Тезка, волей-неволей взглянул на экран: «Ира, это у него я был в банке! я помню это лицо!!!». Вот и мучаюсь с тех пор: артист, все сразу понял, как и все другие, немедленно создал по этим указам свой филиальчик и такие деньги сделал – ого-го! И мой любимый реверс: искренний честный бизнесмен, возмутился указами, отменившими «Фонду» ВСЕ НАЛОГИ И ЛЮБЫЕ ВИДЫ ПЛАТЕЖЕЙ В БЮДЖЕТ, и спустил с лестницы мошенника Кушнира, который намеревался ограбить страну. Сам же невинно пострадал, подставили, нечего было в президенты метить. (В Президента метить…) Дилеммы…
 
      И так, сижу я в офисе «Всероссийского фонда», жду, по договоренности, звонка от председателя комитета по социальной политике РФ Михаила Львовича Захарова. Звонок, бросаюсь первым к трубке, милый женский голос: «Михаил Борисович Кушнир? Вас ждут». Хватаю папку с проектом, почти бегом по коридору к лифтам, поднимаюсь на восемнадцатый этаж. Дверь, дверь, дверь… А вот и «Захаров М.Л.». За длинным столом (считаю) двенадцать спокойных, уверенных, в основном молодых мужчин. Никого, кроме самого Захарова, не знаю.

        Рассказываю кратко о проекте минут десять, отдаю папку Михаилу Львовичу. Пауза. Вдруг вопрос: «А Вы, простите, что, врач?». «Нет, я не врач». С другого конца стола: «А, может, Вы страховщик?». «Нет».  «Кого же Вы представляете в проекте медицинского страхования?». Иронию чувствую, но остановиться уже не могу: «Я представляю главную сторону страховой медицины – больных. Я -  больной». «Заметно!» - смеются, улыбаются, всем стало легко и весело, сбросили тяжелую ношу только что услышанного проекта. Захаров: - «Спасибо, Михаил Борисович, Вы свободны».

          Вот и Закон РФ № 1499-1 от 28 июня 1991 года «О медицинском страховании граждан в РФ», внимательно читаю…  Прекрасно понимаю, что над текстом этого закона работали десятки умных и заинтересованных разработчиков, и таких проектов, как мой, в их распоряжении было великое множество. Но ищу, и не нахожу даже следов тех положений, ради которых ломал копья на совещании у Захарова. Их всего–то три: личный реальный счет каждого конкретного застрахованного, три обязательных подписи (врача, больного и страховщика) на каждом лечебно - финансовом документе и фиксированная, постоянная стоимость лечения и лекарств для застрахованных.

        Оборвал телефон – Захарова или нет, или занят, то в Нидерландах, то звоните в понедельник… Еду в Москву, к кому-нибудь, да прорвусь, такое медицинское страхование только ухудшит здравоохрану: деньги безличные, командовать «здоровьем» будут те, кто деньги распределяет, и что тогда мне делать с креативностью? Все, дальше отступать нельзя, иначе деградация страны неизбежна.
         Спускаюсь с Красной Пресни по переулку к Белому Дому, рано, только начало восьмого, переждать часок захожу к однокурснице, Тане Диденко. Живет на полпути, надо же! Тоже, есть о чем поговорить, что вспомнить…  Ушла в 1998 году, такая ранняя смерть…
            Не ожидал, что прием в Доме Правительства был для меня заранее подготовлен: «Вам в пропуске отказано». Звоню в Фонд, тот же ответ с кратким дополнением: «Больше не приезжайте, мы не будем с Вами сотрудничать».
       
                Реприза
       Осенью 2000 года неисповедимые пути привели-таки опять к подножью Белого Дома: посмотрев на полугодовую работу ставленника Бориса Николаевича, проникся надеждой и доверием к уверенным и твердым первым шагам нового Президента. И был ведь горький опыт предыдущих десятилетий -  внедрить общенациональную креативность «сверху», убедив, доказав значимость «личностного фактора» для развития России правящему клану, правящей прослойке (не хочется использовать термин «элита», не приложимый на данном историческом отрезке ни в каком качестве к современным хозяевам страны)! Так нет же, как тамбовского волка ни корми тычками и щелчками, да все по больной голове (вот пророческий смех совещания у Захарова!), он все стремится в темный лес креативности и повышения производительности труда.

        Продолжая бодаться со Стеной, отправляю (в который раз!) очередное послание   очередному лидеру нации ( https://youtu.be/dOUSJXPkFzE). Как всегда, Администрация перенаправляет «Слово и дело», но на сей раз – в Правительство! И вот я снова спускаюсь от Красной Пресни и – упираюсь в новую красивую кованую ограду. Чуть правее – тоже новость - одноэтажка бюро пропусков, КПП. Павел Иванович очень внимательно, с участием выслушивает, пристально рассматривает и рекомендацию Администрации Президента, и само Обращение, теперь переадресованное вице-премьеру Валентине Ивановне. Просит подождать, и, вернувшись через пару минут (о, чудо!), озвучивает день и час приема: «Семнадцатого, в девять, не опаздывайте!».
    
         Не опоздал, объяснили, что еще надо было бы привезти... от губернатора Тамбовской области Олега Ивановича Бетина отказ выполнить мои предложения Правительству. «Сверху» опять не получилось, пришлось переквалифицироваться в управителя национальной креативностью «снизу», через пособия, диски, конференции, уроки, «Оперы и балеты» … 
   
                Кода
           После скандала с Сердюковым в Министерстве обороны, сегодня новый -  в Министерстве культуры. Опять возникает чувство вины – не сумел предотвратить крушение СССР. Не сумел в 1990-е годы развернуть страну в нужном направлении. Не сумел доказать В.В. Путину необходимость изменения в Налоговом Кодексе всего одного слова для предотвращения крупной коррупции в России. Не сумел внушить Президентам национальную идею немедленного повышения общегосударственной производительности труда через создание массового слоя креативных работников (за 15 лет появилось бы два новых поколения русских парней с нормальным творческим мышлением, Китай смог, а мы бы не смогли?).

     Считаю, что всех бед, недостатков, кризисов в нашей стране было бы значительно меньше, если бы (да кабы) креативность работников всех сфер жизнедеятельности государства был бы хоть немного повыше (а Карфаген должен быть разрушен!). Министерство культуры – не исключение. Да, Федеральная целевая программа провозглашает: «Основной стратегической целью Программы является сохранение российской культурной самобытности». Принимаем, что основная русская культурная самобытность – храмы Божии. Но есть и иные: русская литература, русская музыка, русская живопись, загадочная русская душа, русская духовность. И создание духовных и душевных русских самобытных культурных качеств подрастающего поколения нации – а это все будущее России – не только при восприятии внешних форм, устремленных к Небу, к Богу прекрасных церковных архитектурных ансамблей. Осознание Слова Божьего, формирования механизма мышления невозможно без активной практической деятельности ребенка в каком – либо виде искусства.
 
         К сожалению, осознать, определить и решить пропорционально необходимое, оптимальное соотношение распределяемых бюджетных средств налогоплательщиков, перечисленных в Министерство культуры для развития фундамента экономики – человеческого фактора – может только, во-первых, креативная личность, а, во-вторых, использующая механизм мышления (если таковой имеется) только для принятия решений во благо государства. Минкультуры для реализации ФЦП на 2016 год выделило на приобретение музыкальных инструментов всех учреждений РФ 72746700 рублей (примерно, на 10-15 концертных роялей). При этом средства у Минкультуры есть: только на непосредственный ремонт 56 церквей, мечетей и дацанов отпущено 2653808700 рублей, (http://fcpkultura.ru/files/dokumenty-planmeropriyatiy/) на полмиллиарда больше, чем в докризисном 2014 году, тогда ровно на 140 церквей было потрачено всего 2107790690 рублей. Это замечательно, никто не против, даже в каждой глухой деревушке церкви, во славу Божью, должны быть в полном порядке. Но плохие инструменты в музыкальных и общеобразовательных школах как раз и не дадут возможности использовать эти миллиарды в полную силу, что и получилось.

      Слава Богу, что информация об украденных 20 миллионах из средств на ремонт церквей, раскрытые в СМИ публично Следственным комитетом, буквально через два дня исчезла без объявления причин. Не мудрено, смехотворная сумма в 20 миллионов по сравнению с 2.6 миллиардами никого не интересует.
Продолжение следует (май 2018г.):"Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев отстранил от должности замминистра культуры РФ Григория Пирумова, которого подозревают в мошенничестве. По версии следствия, он нанёс ведомству ущерб на 50 миллионов рублей". Интересно, а сколько на сей раз миллиардов...