Алкилирование бензола пропиленом. Глава 6

         "Как же часто, сталкиваясь с разного рода обстоятельствами, мы относим  это к серии необъяснимых случайностей.  А так ли это на самом деле?
 Взять, хотя бы, встречу с таким человеком, как Петрович. Случайна ли она, или это результат, неподвластной нашему сознанию, серии закономерностей?", -  подумал Аркадий Ильич. Он устало прикрыл глаза, расслабился, и память тут же, услужливо выдала картинку из далёкого прошлого.
     Аркадий Наумов мечтал стать врачом. После школы он сдал вступительные экзамены в медицинский институт, но не прошёл по конкурсу. В то время мед институт считался престижным учебным заведением. Конкурс – 6 человек на место. Наумов "недобрал" нужное количество баллов. Четвёрка по химии оказала решающее значение. Чтобы не терять время зря он сдал без труда вступительные экзамены в Химико  – механический техником. Вполне здраво рассудив, что несколько лет жизни не имеют решающего значения, заодно получит дополнительные знания по химии, что было на тот момент самым важным.
 Базовая основа – это фундамент на котором впоследствии, кирпичик за кирпичиком, будет строиться вся дальнейшая карьера в области медицины или биологии. Впрочем, окончательно, на тот момент, он так и не определился.
 Но прежде нужно было разобраться, как следует с химией.
 Данное учебное заведение давало возможность детально освоить пять направлений в этой области: неорганическая, органическая, физколлоидная, аналитическая, а так же курс химической технологии.          
 Наумов старался. Много времени проводил в лабораториях, практически закрепляя полученные знания. Экспериментировал. Радовался, когда что – то из намеренного удавалось и не особо огорчался если что – то не получалось. Знал наверняка, что главное всё впереди. Чтобы царствовать в волшебном мире атомов и молекул, нужно какое – то время побыть в роли подданного.
     Как это обычно и бывает, не все студенты были столь упёртыми как Наумов. Его считали на курсе одним из лучших, но были и такие, для которых учёба была сродни обязательной трудовой повинности. 
    Лекции по аналитической химии читал профессор- Яков Аронович Розеншталь. Каким ветром его занесло в данное заведение, было загадкой для всех.  Получить "зачёт" по теме у этого преподавателя считалось "высшим пилотажем". Яков Аронович имел обыкновение задавать дополнительные вопросы. И  даже если студент был подготовлен на "отлично", преподаватель неизменно загонял его в угол своим интеллектом.
       -  Менделеев знал химию на 3 балла, я – на 2 с минусом, а вы едва ли дотягиваете до единички, милейший. И только из уважения  к вашей зачётной книжке...  Запомните, только из уважения к вашей зачётной книжке....,- вкрадчивым голосом, медленно и чётко произнося каждое слово, расписывался в зачётке. Всем своим видом давая понять, что оказывает великое одолжение

   Студенты, что называется, сторицей платили Якову Ароновичу за пренебрежение к себе. Приклеили ему кличку "Кудрявый", вероятно за обилие гениальных мыслей, круживших в его совершенно лысой голове.
 Что же из себя представлял Профессор. В общих чертах – ничего особенного: невысокого роста, среднего телосложения, эдакий, гриб – боровичок. Но достаточно было встретиться с взглядом этого человека – общее впечатление сразу менялось. Встречаются в природе такие люди, которых смело можно охарактеризовать "человек – глаза". Яков Аронович был одним из таких.
     Профессор строго придерживался правил здорового образа жизни. Никогда не пользовался общественным транспортом. До места работы, весной и осенью добирался на велосипеде, зимой – строго на лыжах. Независимо от погодных условий. И ему было абсолютно наплевать, что о нём скажут и подумают.
 Имелось и разумное, всеобщее объяснение такому пристрастию. Жена Якова Ароновича моложе на 28 лет.
  Как и у всех, без исключения, имелся у Профессора и маленький изъян. Он совершенно не разбирался в лицах людей. Особенно это касалось лиц женского пола. Прежде чем приступить к занятиям, Яков Аронович окидывал своим взглядом – рентгеном аудиторию, найдя нужный "объект" женского рода, коротко приказывал:

   - Вы, вы и вы – немедленно умываться!

   "Неугодные" студентки уходили на водные процедуры. Яков Аронович приступал к своим обязанностям. Через некоторое время раздавался стук в дверь:

   - Яков Аронович! Можно войти? – просовывалась в дверь опоздавшая студентка.
Профессор с трудом переселялся из мира химических формул в мир реальной действительности, в течении секунды ситуация анализировалась, преподаватель довольно улыбался и констатировал:

    - Ну вот видите! Совсем другая девушка! Я всегда говорю Ольге Эдуардовне " Не надо никого вводить в заблуждение. Химии в нашей жизни и так предостаточно.."

  Никто никогда не видел Ольгу Эдуардовну, но все без исключения, мысленно, её жалели и проявляли сочувствие. Особенно студентки. Если он и в жизни такой дотошный, то легче повеситься, чем жить с таким человеком. Одним словом – человек, примилейший, без всякого сомнения.

       Однажды внутреннее "Я" Наумова взбунтовалось:

     - Яков Аронович! У вас ко мне личная неприязнь, или имеется что – то ещё, о чём я не догадываюсь? – прямо спросил Наумов.

  Преподаватель расписался в зачётке, снял очки, отложив их в сторону и устало взглянул Наумову в глаза:

     - Уверяю вас, молодой человек, я понятия не имею, что вы хотите знать?

    - Ну как же! – воскликнул Наумов. – Почему вы всё время меня терзаете вопросами, порой совсем не относящимися к теме, и неизменно добиваетесь поставленной цели. Вам доставляет удовольствие сам процесс, или ещё есть какие – то тайные мотивы, о которых мне неизвестно?

      - Я выполняю свою работу так, как считаю нужным. И главная моя цель этой "нужности" - пробудить у вас склонность  к анализу. Это первое.  И ещё. Я вижу ваше стремление, и оно похвально. Меня интересует другое. Когда же  вы, наконец, зададите мне самый главный вопрос, который просто обязан задать человек, пытающийся разобраться в основах любой науки, и в частности, такой как химия.

     - Какой вопрос? – удивился Наумов.

    -  Видите ли, юноша. Расшифровать любую химическую формулу, или создать формулу любого химического процесса – это частная задача. Настоящая задача – понять, что такое Жизнь, какова её роль во Вселенной, и какова роль химии в этом процессе, непосредственно. От вас, на данный момент, такого вопроса пока я так и не услышал.

   Наумов, ничего не понимая, пожал плечами. "Профессору пора на пенсию. Видимо, начинаются необратимые процессы со здоровьем", - про себя подумал, выходя из аудитории.
    Прошло 2 года прежде чем Аркадий начал осознавать, что имел в виду Яков Аронович.
   Два последующих года дали возможность окончательно сформулировать внутренние противоречия в виде ясной и чёткой мысли.
 
    Июль месяц готовился передать эстафету августу. Стояла непривычная, для этого времени года, жара. В аудитории невыносимая духота. Члены комиссии, в основном составе состоящей из научных сотрудников различного ранга, основательно разомлев, сквозь дрёму, лениво слушали будущих молодых специалистов. И это понятно. Темы повторялись из года в год и надо сильно постараться, чтобы завалить  подобное мероприятие. Все всё понимали. Вероятно по этой причине распределение прошло на 2 дня раньше защиты. Наумову предстояло, в качестве технолога  прибыть по месту будущей работы на нефтехимический комбинат в город Нижнекамск. Оставалась чистая формальность – получить на руки диплом.
 _ -  "Алкилирование бензола пропиленом" - бодро начал Наумов, развесив ватманы с чертежами и….процесс защиты начался.

    - Достаточно, -  через какое – то время взмахнул рукой один из присутствующих. – По поводу реконструкции у меня к вам вопросов нет. Есть вопрос по технике безопасности.

    - Разве можно обезопасить то, что обезопасить невозможно? –  вырвалось у Наумова.
 Он готов был поклясться чем и кем угодно, что не собирался спорить по этому поводу с учёной братией, но, как справедливо замечено – "слово не воробей…."

    - Что вы имеете в виду? – удивлённо приподнял брови один из присутствующих.

    - Я хочу сказать, что любое химическое производство, в таком виде, в каком оно в настоящий момент представлено, не может отвечать правилам национальной безопасности. Да что там национальной.  Обще - человеческой, вообще, - чётко произнёс Наумов.

       - Вы хотите сказать, что не верите в дело, которым вам предстоит заниматься?

     - Не верю. Это тупик.  Рано или поздно, но к такому мнению придут все, кто не верит в это, – уверенно ответил Наумов.

Дремота с лиц членов комиссии мигом улетучилась, и вопросы посыпались, как рассыпавшийся горох из сумки бабы Мани:

     - Что конкретно вас не устраивает?

    -  Отходы производства,  очистные сооружения и ещё много чего,- вздохнул Наумов. – И самое главное, ради чего всё это. Только для того, чтобы быстрее добраться из Ленинграда во Владивосток? Ведь вреда от химических производств гораздо больше чем пользы. Неужели никто этого не видит?

     - А вы предлагаете вернуться в каменный век? Странно всё это слышать от человека, решившего заниматься наукой. Научно технический прогресс шагает по планете семимильными шагами, и вдруг, такое заявление. Что же прикажите, пустить по улицам городов фаэтоны вместо автомобилей? А отходы, данного вида транспорта, куда прикажете девать?- со смехом проговорил директор Нефтекомбината.
       - На поля,  - ничуть не смутился Аркадий.
 
       - Чем же вам не угодили очистные сооружения?

       - Степенью очистки, разумеется. Загрязняются реки, травятся люди, - теряя терпение, перечислял студент. – И наконец, как следствие – однажды наступит, логически объяснимый, конец. Да, именно конец человеческой цивилизации и планеты в целом.
 
    - Ответьте, в таком случае, для чего же, например, горят факелы на Нефтеперерабатывающих заводах? Какова их цель и принцип работы?

    - Факелы?! "Вечный огонь" по всему человечеству ваши факелы! – почти выкрикнул Наумов.

 Он стоял, словно,  под перекрёстным огнём. Боковым зрением видел, как в проёме двери стоял руководитель его проекта, крутил пальцем у виска, грозил кулаком, показывая знаками, чтобы Наумов прекратил этот балаган и шёл на выход, но в Наумова, словно бес вселился. Прекрасно понимая, что это полный провал, решил высказаться до конца, коль уж случилось.

  - Минуточку, коллеги!_ поднялся председатель комиссии – директор техникума, обмахиваясь носовым платком. – Всё дело в том, что у данного студента, за несколько дней до защиты, пропали чертежи. Да, странным образом исчезли, понимаете ли. Пришлось работать в усиленном режиме, так сказать. Перегрузки, переутомления – нервные и физические , и,  как следствие….Думаю, пора ему на воздух… У меня вопросов больше нет. Считаю, что вы можете быть свободны,-  обратился он к  Наумову.

   -  У меня есть вопрос к этому студенту, последний, - поглаживая рыжую бороду, произнёс учёный, сидящий напротив Наумова. -  Как говорится, критикуя – предлагай. Что вы можете предложить, конкретно, по степени очистки? Есть какие - то соображения?

   - Пока ответить не готов, но соображения имеются, - честно признался Аркадий.

Добирался домой Наумов на пределе своих физических возможностей. Не было ни радости от ощущения предстоящей свободы, ни огорчения от прожитых переживаний. Думать ни о чём не хотелось.
    "Всё – завтра", - сказал сам себе Аркадий, как только зашёл в троллейбус. Бухнулся на свободное сидение и сразу же уснул.
    Каково же было его удивление, когда на следующий день он пришёл в техникум, с полной уверенность, что не видать ему теперь диплома, как собственных ушей, а вместо этого его поздравили с успешной защитой. Мало того, через несколько дней он получил "свободный" диплом. А это было заветной мечтой любого студента того времени.

      До чернобыльских событий оставалось всего 4 года.

    Заветной мечте Наумова так и не удалось осуществиться. Учёным он так и не стал. Этому способствовало множество причин.  Однако, в жизни есть немало других профессий, не менее важных и нужных, в чём он и убедился на собственном опыте. Но, как говорила одна бабка "Коль родился с лысиной – с нею и помрёшь". Наумов бы чуть перефразировал данное изречение "…. с нею будешь жить вечно".


                Продолжение следует