Мир Метро-2033 с точки зрения коммуниста

 Письмо Дмитрию Глуховскому

Мир «Метро-2033»
С точки зрения коммуниста
«…вы в Бога не верите и царя убили.
О чём с вами вообще говорить?»
(из разговора)

«Вы коммунист? Тогда разговор окончен:
У нас с вами нет  точек соприкосновения».
(Владимир Войнович)

Уважаемый Дмитрий Алексеевич! Если Вы читаете эти строки, значит Вы не бросили сразу моё письмо в корзину, и спасибо Вам уже за это.
Меня зовут Сергей. По профессии я биотехнолог, но по специальности не работаю уже более 20 лет, с «перестройки». По национальности еврей. По мировоззрению – коммунист и марксист. Не сталинист (из Ваших героев мне ближе комиссар Русаков), в КПСС никогда не состоял, но кого это сейчас интересует, когда для большинства даже умеренный социал-демократ – «красная сволочь».
Мне близок Ваш «Мир Метро», потому что сам я вот уже более 20 лет, как и герои Ваших книг, живу в постапокалиптическом Мире. Для меня Катастрофа произошла 21 августа 1991 года, когда силы капитализма и мировой реакции смогли взять исторический реванш за Октябрь 1917 года. Тогда за один день я потерял Родину, смысл жизни и желание жить и оказался в чужой  и враждебной стране. Я так и сказал тогда своему брату, который вернулся из Белого Дома: «Поздравляю, вы победили. А я теперь жить не хочу».
Вначале искал контакта с «неофициальными» коммунистическими партиями и группами, но быстро понял, что со своими взглядами никуда не «впишусь»: для сталинистов я «троцкист», для троцкистов «сталинист», для профессиональных философов-маркситов слишком мало, всё-таки, разбираюсь в общественных науках,  в левых рабочих организациях настороженность вызывает моё интеллигентское происхождение, а «коммунопатриоты» не желают иметь со мной дела из-за моей откровенно семитской внешности. Написал более 30 статей со своими размышлениями, но исключительно в стол: читать их не желают не только в Движении, но и мои ближайшие коллеги и родственники. Разве что ФСБ заинтересуется, потому что большинство из моих статей и стихов лет на 10 тянет.
В самое последнее время я пришёл (причём, именно на основе марксистско-ленинского подхода) к выводу, что коммунизм в его марксистско-ленинском понимании невозможен. И не всилу мифической «человеческой природы» (никакой раз навсегда и жёстко заданной человеческой природы вообще не существует, это я как бывший биолог говорю), а из-за особенностей развития современных производительных сил: современные технологии, вопреки надеждам и классических, и современных марксистов, НЕ ВОСПИТЫВАЮТ у рядовых работников навыки управления (оговорюсь, не воспитывают на данном этапе, на новом витке научно-технического прогресса ситуация может измениться, но речь сейчас не об этом).
И всё равно коммунизм, марксизм, Ленин, большевики, Октябрьская революция 1917 года, Советский Союз,  сыграли и продолжают играть в Истории огромную положительную роль. А без коммунизма Мир станет, и уже стал, неизмеримо хуже.
Но я, утратив веру в возможность достижения конечной цели, не могу более публично отстаивать эти взгляды. При  этом для меня Мир, в котором корысть и нажива одобряются официально, коммунизм объявлен «бредом и чепухой», а Ленин и большевики – «бандой негодяев», не приемлем в принципе, и я не хочу в таком Мире жить.
Самоубийством покончить, как члены Курдской Рабочей Партии, я не решился. Работаю лаборантом по минимуму (да больше уже и здоровье не позволяет), чтобы только с работы не выгнали, и было чем за квартиру платить.
И ушёл в Мир фантастики.
Я и в советские годы любил фантастику. Когда в 1992 году на анпиловском митинге я познакомился с Локшиным (если помните, американский онкохимик, коммунист по убеждению, бежал в Советский Союз в середине 80-х), и он меня спросил, что меня сделало коммунистом, я ответил однозначно: ранние произведения братьев Стругацких (Только ранние. Когда в конце 80-х в одном из интервью Борис Натанович заявил, что «коммунизм тождественен фашизму», Стругацкие перестали для меня существовать).
А теперь вот – читаю, как только возможность появляется. Толкиен, Мир Фаэруна, потом Мир «Сталкер» (я даже сам написал повесть на эту тему, разумеется, не для публикации). Теперь вот – Мир «Метро».
Любой фантастический Мир должен быть внутренне непротиворечив (за исключением тех случаев, когда фантасмагоричность принята за основу изначально).  «Правила игры» могут быть сколь угодно фантастичны, но во всём остальном логика должна соблюдаться безукоризненно. Когда в кустах растут рояли, а станция, мёртвая у одного автора, оказывается вполне себе обитаемой у другого, Мир сразу резко теряет от этого свою привлекательность.
Поэтому хочу предложить Вам некоторые свои соображения по сюжету исходя из того, что мне известно, и что не всегда учитывают авторы, пишущие о Мире «Метро».

Причины Катастрофы.

Как-то приехал, согласно приказу
Новый солдат на ракетную базу.
Красную кнопку на пульте нажал –
«Голос Америки» вдруг замолчал.

Обмен ядерными ударами произошёл внезапно. Никакого «угрожаемого периода» и роста международной напряжённости не было. Сейчас, в 2013 году, международная обстановка такова, что о глобальной ядерной войне не может быть и речи. Мировой транснациональный капитал в лице США заведомо сильнее всех, и любое сопротивление может подавить, не прибегая к массированному применению ядерного оружия.
Почему же тогда произошла Катастрофа? У меня было две версии.
Первая – «План Ельцина».
О «Плане Ельцина» я впервые узнал из воспоминаний Руцкого. Якобы, во время событий октября 1993 года Ельцин собирался, в случае, если коммунисты начнут побеждать, нанести провоцирующий ядерный удар по США, чтобы вызвать ответный массированный удар по России: пусть лучше России вообще не будет, чем она снова станет социалистической.
Не знаю, были ли у Ельцина на самом деле такие планы, или это просто был пьяный трёп. Но для фантастики – чем не сюжет? И с образованием «красной линии» коррелирует: коммунистическое восстание побеждает, «Тандем» наносит ядерный удар по США, те отвечают, но коммунисты сохраняют свои революционные структуры, и, используя их, уже после Катастрофы захватывают Сокольническую (Кировско-Фрунзенскую) линию…
А потом подумал – ерунда.
Потому что не понаслышке знаю, в каком состоянии сейчас находится комдвижение: мы сейчас не то что революцию – простой теракт организовать не способны.
И речь здесь не о Зюгановской КПРФ, которая вообще не является коммунистической партией: это созданная властью «официальная оппозиция», задача которой, во-первых, продемонстрировать мировой общественности «веротерпимость» нынешних властей, во-вторых, канализировать протесты в безопасное для властей русло.
Но даже «неофициальные» коммунисты (а в России более двух десятков коммунистических партий, групп и кружков) сейчас не способны к революционным действиям, потому что всё комдвижение находится в глубочайшем идейно-теоретическом и морально-психологическом кризисе.
Кстати, сам факт этого кризиса является доказательством лживости тезиса о «тождестве коммунизма и фашизма». Потому что если бы коммунизм был «тождественен фашизму», хрен бы вы нас победили в психологической войне теми методами, которые против нас использовали. Потому что, если сказать фашисту, что в результате реализации его идей погибло 70 миллионов человек, он ухмыльнётся и скажет: «А мы того и хотели». А если сказать такое коммунисту, он заплачет и руки опустит. Потому что конечные цели коммунистического и фашистского проектов диаметрально противоположны. «За свет и жизнь мы боремся, они  -  за царство тьмы». А лагеря, репрессии, доносы, пытки – это свойства вообще любой тоталитарной системы, и идеология здесь может быть любая, хоть христианство, хоть ислам, хоть язычество, важно лишь, чтобы её пассионарно поддерживало активное большинство населения… Причём, сама идеология может быть сколь угодно гуманна: людей пытать-убивать нельзя, не дай Бог, но мы же не людей, мы «извергов-нелюдей»…
Точно так же лживы и остальные чёрные «лозунги-мифы» о коммунизме: «отнять и поделить» (коммунистическая идея в любом случае предполагает централизованную власть и централизованное управление собственностью: при «правильном» коммунизме это централизованное управление под контролем трудящихся масс, при «неправильном», «тоталитарном» это централизованное управление без контроля, но в любом случае - никакого «отнять и поделить»), «равенство в нищете», «ностальгия по прошлому», «тоска по дешёвойколбасе», «хотят загнать всех в ГУЛАГ», «70 лет тоталитаризма» (на самом деле под понятие «тоталитаризм» подходит только тот период, когда у власти был Сталин, с 1929 по 1953 годы), «70 миллионов уничтожили», «выпали из мировой цивилизации», «кровавый эксперимент над собственным народом», «октябрьский переворот на германские деньги», «пломбированный вагон», «вор и германский шпион», «мстил за брата», «умер от сифилиса», «война с собственным народом»… Все эти формулировки – оружие психологической войны, разработанное нашими врагами с целью внушить народу подсознательную ненависть ко всему, что несёт в себе хотя бы тень коммунистичности. А нас самих сломить морально.И разработчиков этих формулировок истина и ложь интересовали в самую последнюю очередь. Их цель была – уничтожить коммунизм. И эта цель достигнута. Человечество утратило надежду, а мировое зло одержало всемирно-историческую победу.
Конечно, любой миф несёт в себе определённую долю истины, и эти тоже несут, но тот, кто станет этими мифами руководствоваться, никогда ничего не поймёт ни в истории России, ни в истории коммунизма.
Короче, не могут коммунисты сейчас начать восстание, а, тем более, победить, следовательно, подавлять коммунистическую революцию ядерными ударами никто не станет.
Вторая моя версия (и именно на ней я настаиваю) – теракт.
Полная компьютеризация и роботизация систем управления стратегическими ядерными силами привела к тому, что некая террористическая организация смогла перехватить управление  на время, достаточное для организации несанкционированного обмена ядерными ударами.
Что это за организация? Может быть «Аль-Каида». А может быть «Чёрный конвент». В последнем случае самое интересное впереди: как раз лет через 20 после Катастрофы, по расчётам «Чёрного конвента», остатки человечества должны «дойти до ручки», и вот тогда они выйдут из своих первоклассных убежищ, все из себя крутые, «в сверкающей броне и в ореоле знаний», и начнут диктовать свои условия…

О Катастрофе.
Медленно ракеты улетают вдаль,
Их обратно ты уже не жди,
И, хотя Америку немного жаль,
Полчаса мы будем впереди…

-----------------------------------------

В поле нейтронная бомба лежала,
Девочка Маша на кнопку нажала.
Некому выручить девочку эту:
Спит вечным сном голубая планета!

-----------------------------------------
«Нынешняя военная мощь России – это жалкие кальсоны,
оставшиеся от некогда могучего доспеха».
(Александр Проханов)

Операция неизвестным террористам удалась на славу. Правительства, военные, спецслужбы, узнали о происходящем, когда ракеты уже  легли на боевой курс (Хантер только через 5 минут после старта ракет получил приказ срочно прибыть в посольство США, успел выскочить из поезда «Москва-Архангельск» за две минуты до отправления и  спуститься в метро; это спасло ему жизнь, потому что спустя 20 минут поезд, в котором он должен был ехать, проходил мимо Северной ТЭЦ, над которой в тот самый момент взорвалась 200-килотонная боеголовка). Стартовать успели только ракеты наземного базирования, находящиеся на боевом дежурстве. Авиация и  тактические ядерные силы флотов не были задействованы (почти).Химическое и  бактериологическое оружие не применялось. Обычные виды оружия также не были задействованы: воевать никто ни с кем не собирался.
Системы самоуничтожения оказались блокированы, хотя боеголовки некоторых ракет всё же удалось отключить (я не специалист в этой области, и если всё это – «развесистая клюква», придётся вносить в эту версию коррективы, или даже вообще её отбросить). Но того, что достигло целей, хватило с избытком.
Внезапность удара привела к тому, что средства ПРО сработали не в полную силу, а гражданская оборона вообще оказалась неготовой. Несмотря на то, что достигла целей и сработала только небольшая часть боеголовок, последствия оказались катастрофическими.
Часть убежищ вообще нельзя было использовать, так как они были заняты под склады, а вентсистемы были в нерабочем состоянии. Средства индивидуальной защиты населению выданы не были. Сигналы тревоги были даны с большим опозданием, в Москве – всего за 6 минут. Поскольку угрожаемого периода с обострением международной обстановки не было, население по большей части просто не восприняло сигналы тревоги всерьёз, считая это чьим-то «приколом» или дурацкими учениями.
Всего в течение часа при обмене ударами над городами, военными, административными и промышленными объектами сработало около 480 боеголовок мощностью от 100 до 500 килотонн. Из них чуть меньше 300 – над территорией бывшего СССР, около 40 – над территорией США, около 80 – над территорией Китая, остальные – над территориями других стран. Затем было несколько несанкционированных ударов (в частности, один из них был нанесён по территории США российской подводной лодкой, командир которой узнал, что ядерный взрыв полностью уничтожил город Мурманск, где жили почти все его родные и близкие).  Большинство этих ударов было отражено средствами ПРО, но некоторые достигли цели.
Из-за внезапности удара и повсеместной неготовности гражданской обороны  людские потери оказались намного выше самых пессимистических прогнозов. Больше всего народу погибло в Китае, где несколько десятков боеголовок сработало в утреннее время над густонаселёнными сельскими районами, когда большая часть населения находилась на полевых работах и не имела возможности укрыться. Много народу также погибло в России всилу полной неготовности средств гражданской обороны, ночного времени, расхлябанности населения и запаздывания сигналов тревоги. В США потери были несколько меньше, во-первых, потому что удар пришёлся на дневное время, во-вторых, потому что сигнал тревоги там был подан хоть и с опозданием, но всё же не с таким, как в России, в третьих, потому что состояние убежищ в США на тот момент было  лучше, чем в России.
Всего в течение часа при обмене ударами на Земле погибло, по минимальным оценкам (точные делать было уже некому) 50-60 миллионов человек. Ещё 120-150 миллионов умерло в течение недели от ранений, лучевой болезни, ожогов, увечий, погибло под завалами и стало жертвами мародёров. То есть, всего за неделю погибло народу больше, чем во всех войнах с начала ХХ века вместе взятых.
Над Москвой сработало 6 боеголовок мощностью от 100 до 200 килотонн. Из них:
- одна над Раменками (Вы сами об этом писали);
- две  над главными ТЭЦ Москвы: Северной и Южной;
- одна над зданием Генштаба в Тропарёво;
- одна над ЗИЛом (ближе к метро Тульская);
- одна над МИФИ.
И ещё три боеголовки легли вблизи МКАДа на территории «ближайшего Подмосковья».
Случайность поражения целей была обусловлена несанкционированным характером ядерных ударов. Так, ядерному удару подверглась территория уже не функционирующего ЗИЛа, в то же время, Кремль, Белый Дом, Здание Министерства Обороны остались нетронутыми. Такие важные объекты, как Тушинский завод «Красный Октябрь», Курчатовский институт, НПО «Алмаз» почти не пострадали или отделались некритическими разрушениями.
Большая часть территории Москвы оказалась в зоне сильных разрушений, но некоторые районы (северное Тушино, восток Москвы, Марьина Роща) попали в зону умеренных, а кое-где и слабых разрушений.
Химическое и бактериологическое оружие, как уже было сказано, не использовалось. За случаи применения химического и биологического оружия, как правило, принимались вызванные ядерными взрывами техногенные катастрофы и утечки образцов химического и бактериологического оружия из разрушенных военных складов.
Судьба Тандема, других представителей правящей элиты, а также «олигархов» неизвестна. Во всяком случае, в Метро их никто не видел (в отличие от руководства спецслужб, Министерства Обороны  и некоторых членов Государственной Думы). По всей видимости, они отсиживаются в своих сверхкомфортабельных убежищах, постепенно потребляя не такие уж вечные запасы воды и продовольствия. Выходить они не рискуют, потому что район Барвихи, как  и вся территория к Западу от Москвы, отличается повышенным уровнем радиоактивного заражения, так как именно там упала значительная часть сбитых ПРО боеголовок и их осколков…
Ещё раз, почему я настаиваю на своей версии Катастрофы: несанкционированный внезапный обмен ядерными ударами? Потому что только в этом случае тяжёлый ущерб может быть нанесён всем сторонам. Сегодня Россия слаба, как никогда в своей истории, и в случае полномасштабной войны она будет сметена, в то время, как её противники отделаются, скорее всего,  лёгким испугом и минимальным ущербом.

Аномальное Поле.

  «…Волна не убивает человека, но необратимо калечит его психику, отбрасывая её до уровня пещерной».
(Братья Стругацкие)

Многие вещи, показанные в Мире «Метро», не могут быть объяснены рационально. Например, монстры-мутанты не имеют ничего общего с теми мутациями, которые могут возникнуть под действием радиации. Если считать этих тварей искусственными созданиями, то это тоже не всегда выглядит убедительно, о чём я скажу ниже.
Радиацией нельзя объяснить чувство «давления», которое вскоре после Катастрофы начали испытывать все оставшиеся на поверхности и поселившиеся на станциях метро неглубокого залегания. Нельзя объяснить возникшие после Катастрофы аномалии, самой известной из которых являются «кремлёвские звёзды». И ещё нельзя объяснить, почему спустя 20 лет после обмена ядерными ударами молчит радиоэфир, притом, что основные ядерные удары пришлись на Россию, США и Китай, другие страны пострадали минимально, а над Южной Америкой вообще не разорвалось ни одной боеголовки.
США пострадали меньше, чем Россия и Китай, так что в известной степени могут чувствовать себя победителями. Но тогда где же «Геркулесы» с «коллегами» нашего Хантера, и почему победители не диктуют свою волю побеждённым? Или хотя бы где спасательные экспедиции из тех стран, которые не подверглись ядерному удару? И почему радиостанции США и других стран, которые заполняли эфир первые месяцы после Катастрофы, одна за другой замолчали менее чем через год, перед этим сообщив о странной «болезни», причину и способы борьбы с которой  не удаётся найти?
И тут не обойтись без известной доли мистики.
Идея «аномального поля»   встретилась мне  в некоторых повестях из серии «Сталкер», и я думаю, что с её помощью можно сгладить многие несуразности, бросающиеся в глаза, когда читаешь книги о Мире «Метро-2033».
«Аномальное поле» - это особая, ранее неизвестная разновидность поля, видоизменяющая действие физических законов, возникает как реакция Ноосферы на крупные катастрофы, искажающие естественный ход событий, например, на одномоментную массовую гибель людей в планетарных масштабах.
Аномальное поле способно создавать физические аномалии: тепловые («дыхание дракона»), пространственно-временные (в перегонах между некоторыми станциями), гравитационные (типа «комариная плешь»), и «пси» («кремлёвские звёзды» и аномалия в перегоне у метро «Сухаревская»). У живых организмов вызывает быстрые наследуемые изменения на генном и соматическом уровне, которые правильнее называть даже не «мутациями», а «трансформациями». У человека вызывает чувство «давления» и неосознанное стремление покинуть область действия поля, а при невозможности – забиться в угол, боязнь света и громких звуков. При непрерывном нахождении человека в сфере действия «аномального поля» более двух-трёх месяцев начинаются необратимые изменения, человек постепенно превращается в «неандертальца»:  глупеет, перестаёт говорить, меняется осанка и походка. Дальнейшие изменения проявляются уже в потомстве, и позднее эволюция может пойти по нескольким направлениям, породив в результате в одних случаях «библиотекарей», в других – древесных карликов, в третьих – антропоморфных людоедов. Возможны и другие направления эволюции, например, превращение людей в «чёрных» (хотя нет, я в последнее время склоняюсь к идее, что «чёрные» - это, всё-таки, инопланетяне).
«Аномальное поле» распространяется по поверхности планеты. Над поверхностью и под землёй напряжённость «аномального поля» снижается. Поэтому у тех, кто переселился в метро или подземные убежища, а также у тех, кто, подобно общине «амазонок», построил дома на мачтах ЛЭП, есть шанс не только выжить, но и сохранить человеческий облик.
По поверхности Земли «аномальное поле» распространено  неравномерно.Ну, представьте, что на поверхность  натянули тонкую резиновую плёнку. Такую тонкую, что в некоторых местах она начинает рваться, и открывается свободная, не покрытая резиной поверхность, хотя большая часть, всё-таки, закрыта резиной. Ну, всё равно, что, как в той старой хохме, «натянуть презерватив на глобус»… То есть, на поверхности Земли существуют «оазисы», где проявления «аномального поля» не зафиксированы.  И есть области с повышенной напряжённостью поля, где монстры отличаются повышенной активностью, и «пси»-опасность также повышена. На территории России крупные «оазисы» обнаружены вблизи Петербурга, на Кольском полуострове, в Поволжье, на Алтае, а также в Москве в Черкизове и в районе Курчатовского института. Ещё один «оазис», кажется, есть где-то между Ржевом и Великими Луками. Повышенным напряжением Поля отличается район Кремля, территория Московского зоопарка, участок поверхности, по которому проходит перегон Сокольнической (Кировско-Фрунзенской)  линии метро между станциями «Сокольники» и «Преображенская площадь», перегон между станциями «Марксистская» и «Третьяковская, Чертановские овраги и сам район станции «Чертановская».
В горных районах «аномальное поле» слабее, а «оазисов» больше. Поэтому нет ничего удивительного в том, что герои повести «Слепцы» обнаружили в одной из горных долин Кавказа территорию, свободную как от радиации, так и, по-видимому, от «аномального поля».
«Аномальное поле» распространяется, как правило, только по поверхности Земли. Но бывают и исключения: в ряде случаев «аномальное поле» проявляет себя и в тоннелях, и в глубоких шахтах. Иначе невозможно объяснить аномалии в метро и превращение людей в морлоков на станции Третьяковская и в катакомбах Крыма.
«Аномальное поле» после Катастрофы распространилось по всей поверхности Земли, вне зависимости от того, подвергалась страна ядерному удару или нет. Теперь оно есть и в Австралии, и в Антарктиде, и на поверхности Тихого океана. При этом страны, не подвергнувшиеся или почти не подвергнувшиеся ядерному удару, оказались даже в худшем положении, чем Россия, Китай и США. В пострадавших от удара или подвергнувшихся радиоактивному заражению странах уцелевшая часть населения большую часть времени проводила в убежищах под землёй, в то время, как население относительно «благополучных» стран продолжало жить привычной жизнью и не понимало до последнего момента, что с ними происходит. А когда стало понимать, было уже поздно.
Экранироваться от «аномального поля» или защититься каким-либо иным способом невозможно. Оно беспрепятственно проникает через любой металл, стекло, пластик, дерево, бетон, но ослабевает по мере удаления от поверхности. Поэтому единственный способ спасения – постоянно жить под землёй или, наоборот, на верхних этажах небоскрёба. Если он не рухнет. Ну, или поселиться в «оазисе».
До Катастрофы «аномальное поле» было почти неизвестно науке, в открытой литературе сведений о нём нет, и потому даже брамины в Полисе о нём ничего не знают. Наука занялась «аномальным полем» всего за семь лет до Катастрофы, после «Второго Чернобыльского Выброса» 2006 года, в результате которого Чернобыльская зона отчуждения превратилась в Зону, похожую на ту, что описана в фантастической повести Стругацких «Пикник на обочине». Сжатые сроки, нетривиальность объекта исследований и затрудняющая обмен научной информацией атмосфера секретности привели к тому, что к 2013 году исследования находились лишь в начальной стадии.
Результаты исследований были засекречены и хранятся в НИИ Аномальной Зоны в «Чернобыле-4». В Москве на момент Катастрофы материалы  на эту тему могли храниться в МИФИ (скорее всего, погибли при ядерном ударе), в ФИАНе и ряде других академических институтов на Ленинском проспекте, в «Изумрудном городе» (хотя юго-запад Москвы сильнее всего пострадал от ядерного удара, и я не уверен, что дела в «Изумрудном городе» так уж хороши), но вероятнее всего – в Курчатовском институте. Именно там был разработан первый метод измерения напряжённости Поля, в основу которого было положено его мутагенное действие на культуры микроорганизмов. Благодаря этому методу удалось обозначить границы «оазиса» в районе Курчатовского института, что позволило, после дезактивации этой территории, создать здесь единственную в Москве оранжерею на поверхности, где при естественном освещении выращивались злаковые культуры, из которых потом выпекали баснословно дорогой в Мире «Метро» хлеб.
Выбросы «аномального поля» случались и ранее в истории Земли. Свидетельства тому – обнаруженные задолго до Катастрофы «аномальные зоны» в различных точках планеты как сохранившиеся следы забытых катаклизмов. Достаточно назвать «Бермудский треугольник», «Пермскую аномальную зону», остров «Зелёный» под Ростовом, район Ловозера на Кольском полуострове, Голосов овраг в Москве.
Ещё одна аномальная зона издавна существовала недалеко от Архангельска, и с ней связана одна из легенд времён Гражданской войны.
В июне 1918 года с одной из железнодорожных станций под Архангельском в пешем строю на соседнюю станцию по шоссе, проходящему параллельно железнодорожному полотну,  выступил батальон американской морской пехоты. Перегон небольшой, чуть больше полутора километров. Часть пути проходила через лес. И это была не тайга какая-нибудь, а вполне себе цивилизованный летний сосновый лесок, рядом железная дорога, кругом деревни. Так вот, батальон морпехов в этот лесочек у одной станции вошёл, а у следующей станции из него не вышел. Ну, союзное командование подождало какое-то время, потом послало разведку на броневиках. Те несколько раз пересекли лесок взад-вперёд, но никого и ничего не обнаружили. Не было ни криков, ни стрельбы, не осталось никаких следов борьбы, даже обёрток из-под жвачки и бутылок из-под кока-колы не нашли. Батальон просто пропал.
Я здесь ничего не выдумал. Этот случай подробно описан в романе Валентина Пикуля «Из тупика». Вот только имя командира пропавшего батальона не помню…  Кажется, капитан Хантер…

Кстати, о Хантере.

Для сержанта морской пехоты США Эдвард Хантер, во-первых, слишком хорошо владеет сталкерскими навыками, во-вторых, чересчур свободно  говорит по-русски, почти без акцента.
Либо он офицер спецслужбы, либо всё ещё интереснее.
Первый вариант отброшу как слишком банальный, к тому же для «суперагента» Хантер слишком прямолинеен. По второму варианту изложу свою версию.
Хантер действительно служил в морской пехоте США, воевал в Ираке и Афганистане, был награждён, но по какой-то причине не стал возобновлять очередной контракт.
Выйдя в отставку, все силы посвятил выяснению судьбы своего деда и своего прадеда. Оба были военными и оба пропали без вести на территории Советского Союза. Прадед в 1918 году под Архангельском при весьма загадочных обстоятельствах. Дед был военным лётчиком, осенью 1943 года  его «крепость» была сбита и упала на контролируемой немцами территории где-то в низовьях Припяти, причём имя лейтенанта Хантера не значилось ни в списках погибших, ни среди попавших в плен.
В поисках следов своего деда Эдвард Хантер целый год «топтал Зону», не отвлекаясь ни на артефакты, ни на уникальные технические разработки, пока в заброшенном радиоактивном лесу среди аномалий не наткнулся на заросшую мхом гранитную плиту, на которой под едва различимой надписью: «Вечная слава героям-партизанам, павшим в боях с фашизмом», между именами рядового Фесенко и старшины Харитонова прочёл: «лейтенант Ричард Хантер».
Следующей целью Хантера был Архангельск. Но тут в его планы вмешалась Катастрофа.

Монстры.


«Вот же круто! А… зачем?»
(Д. Быков)

«… Кювье, Кювье, я тебя съем!
Кювье (спросонья): «Копыта, рога – травоядное.
Ты меня не можешь съесть!»


Показанные в Мире «Метро» (как и в Мире «Сталкер») монстры не похожи на те мутации, которые могут возникать под действием радиации. Приходится искать другое объяснение. Например, что все эти твари после Катастрофы вырвались из секретных лабораторий, где были созданы  методами генной инженерии, и их предполагалось использовать в качестве биологического (скорее, зоологического) оружия. Ну, и радиация свой вклад внесла.
Лет двадцать назад я бы сказал, что всё это ерунда, сайентофобская сказка про сумасшедших учёных. Но за эти годы генная инженерия шагнула далеко вперёд, и сегодня в принципе возможно такое, что ещё лет двадцать назад считалось фантастикой. В том числе и создание никогда не существовавших в природе существ не только на уровне микроорганизмов, но и на уровне высших эукариотов.
Но только с военной точки зрения это, в большинстве случаев, бессмысленно. Оружие должно быть  компактное, быстро применяемое, быстро производимое и быстро отключаемое.
Отключить, допустим, можно с помощью какого-нибудь запрограммированного генетически «кода смерти». А вот в остальном… Трёхтонная тварь с рогами и клыками неудобна в использовании (попробуй, доставь), её долго выращивать, у неё низкая избирательность (рвёт всех подряд).
Куда перспективнее мелкие быстроразмножающиеся твари: крысы-мутанты, мигрирующие псевдочерви, хищные осы (которые в одной из Ваших повестей были ошибочно приняты за жуков).
Но здесь возникает одна проблема. Специально «заточенная» под человека тварь в естественной экосистеме при дефиците «основного субстрата» - человечины, окажется «нефункциональной» (см. повесть Гарри Гаррисона «Непокорная планета»), и будет проигрывать «диким» конкурентам, а, значит, будет постепенно вытеснена из экосистемы. А человек, даже в этих условиях, жертва сложная: может и стрельнуть, и из огнемёта шмальнуть, и ДДТ на хвост насыпать. Можно предположить, что под действием радиации и «аномального поля» твари приобрели универсальный набор генов, позволяющий жрать всё подряд, жить и размножаться без человечины, но тогда твари начнут проигрывать диким особям энергетически, так как их генотип отягощён дополнительными генами, а, значит, на каждый акт деления клетки расходуется дополнительная энергия. В результате либо вымрут, либо постепенно выродятся в «нормальную» особь. И лет через 20 после Катастрофы, к началу описываемых в Ваших книгах событий, искусственные твари как раз должны исчезнуть. Вот те, кто  оказался в районе Измайлова (именно там находился секретный институт, разрабатывающий «зоологическое» оружие) в первые годы после Катастрофы, подвергались опасности нападения искусственных монстров.
 Ну, и, кроме того, при нынешнем состоянии российской науки  трудно предположить, что у нас способен кто-либо всерьёз заняться такими сложными проектами, как создание новых типов экзотического оружия. А в советские времена конструировать высшие организмы с заданными свойствами наука  ещё не могла.
Объяснение должно быть другое. Твари-мутанты появились из обычных под совместным воздействием радиации и «аномального поля».  Хотя всё равно проблема с субстратом возникает. Чем они питаются? Человечины мало, и всем её точно не хватит. Ну, друг друга едят, это понятно. А что стоит в начале пищевой цепочки?
Получается, что после окончания «ядерной зимы» на пепелищах выросли леса (больные, изуродованные радиацией и «аномальным полем», но леса), и там есть не только хищные, но и травоядные твари (вспомните «коров» которых заметил Мельников в одной из первых вылазок за пределы МКАД).
Совместное действие «аномального поля»  и радиации способно за сравнительно короткий срок изменить организм до неузнаваемости. Это особенно ярко видно на примере т. наз. «Хозяина Яузы» (он же «Хозяин Пруда») – исполинской кракеноподобной твари, способной жить в сравнительно небольших водоёмах, и обладающей феноменальными способностями к регенерации. Всем памятен эпизод, имевший место в октябре 2034 года на строительстве Яузской ГЭС, когда указанная тварь выползла на плотину, где успела сожрать двух человек, прежде чем попала под огонь бронепоезда и  охранных постов Периметра. Очевидцы рассказывают, что такого плотного огня не было даже во время знаменитого сражения за станцию «Знамя Революции». Клочья розового мяса летели во все стороны, а потом Яуза несколько дней была похожа на давно забытый суп из кальмаров…  А через неделю (!) тварь как ни в чём не бывало снова полезла на плотину, и это была та самая тварь, а не другая, судя по многочисленным шрамам в местах регенерации щупалец. И кто бы мог подумать, что этот невозможный монстр произошёл из самой обыкновенной улитки-прудовика…
И ещё. Сказано сто раз, и доказано уже, что сухопутные членистоногие не могут быть больше одного метра, иначе возникают проблемы с тепло- и кислородообменом. Так что «муранча»  ещё как-то проходит, а вот пауки размером с гараж и богомолы, способные с тротуара заглянуть в окно третьего этажа – это уже, извините, чепуха. Правда, «аномальное поле» - оно влияет на сами физические законы, а, значит, способно сделать невозможное возможным… Ну, разве что.
Особняком здесь стоит показанная Вами в первой книге «активная биомасса» - что-то вроде «Клона» из одноимённого американского триллера. Как она оказалась в Кремле? Ведь химические и бактериологическое оружие пиндосы не применяли.
Есть одна версия. Понимаю, слабоватая, но лучше не придумаешь.
Разработали-таки у нас «активную биомассу» как особую разновидность бактериологического оружию. Конечно, с «импульсом запуска» и «импульсом автолиза». А Тандем захотел взглянуть на первые экспериментальные образцы, и велел доставить к ним,  прямо в Кремль. Ума-то нет.
Ну, и хранились колбы с одноклеточной «тварью» в Кремле в ожидании, когда руководство страны соизволит посмотреть. А тут как раз и долбануло.  Хоть по Кремлю и не били, но колба от сотрясения лопнула. Биомасса пролилась, затекла в щель, мутировала под действием радиации и «аномального поля», перестав, во-первых, реагировать на «командные импульсы», во-вторых, приобретя пси-способности. Дальнейшее понятно.

Как всё случилось.

«Вспышкасправа!!!»

«Может мы обидели кого-то зря:
Сбросили семнадцать мегатонн,
Что от Мира этого останется –
Всё уместим в голубой вагон».

Вспомните курс Гражданской Обороны. Поражающие факторы ядерного взрыва: ЭМИ, ударная волна, сейсмическая волна, тепловое излучение, «огненный смерч», проникающая радиация, радиоактивное заражение, «ядерная зима»… Эпицентр, зона сплошных разрушений, зона сильных разрушений, зона умеренных разрушений, зона слабых разрушений, зона радиоактивного заражения…
Общество неоднородно. Не обязательно  быть марксистом, чтобы это понимать. И у разных слоёв – разные шансы спастись.

Простые люди.

От бомжей и гастарбайтеров до тех, кто живёт в типовых панельных многоэтажках и ездит на работу либо на метро, либо на машинах не круче «Фольксваген-пассат».
Представьте себе: вы у себя дома. Ночь. Время – без двадцати двенадцать. Допустим, вы не спите: сидите за телевизором или за компом (что вполне вероятно). Допустим, вы услышали сигнал тревоги и поверили, что это серьёзно, а не чья-то дурацкая шутка (что уже гораздо менее вероятно)...
В таком случае у вас 5 минут (не 6, потому что защитные сооружения закрываются за минуту до взрыва), чтобы найти документы, одеться, взять что-то из еды и воду, подхватить детей и спуститься по лестнице (хорошо, если вы живёте на четвёртом этаже, а если на шестнадцатом?), добежать до ближайшего работоспособного убежища (Вы знаете, где ближайшее убежище, которое пока не успели переоборудовать  под склад? Я - не знаю). Если не знаете – бегите в метро, если оно от вас в двух шагах. Если нет – лезьте в любой подвал, который не заперт на замок. Если и с этим не выгорело – бросайтесь в любую ямину, ногами в сторону взрыва, накрывайте голову чем попало, детей под себя…
Если вы выжили, и после ядерного удара структуры гражданской обороны сохранились, вас найдут и отведут в убежище. Но в нашем прогнившем обществе может получиться так, что все разбегутся, и каждый будет спасать свою шкуру (не мудрено, ведь людей уже больше 20 лет воспитывают на идеологии рынка и эгоизма), и тогда вам придётся спасаться самому. В убежище и в метро вас не пустят, вначале потому что боятся радиации, а позже потому, что вы для них станете уже «мутантом». Тогда у вас два пути: либо доживать свои дни в радиоактивном подвале, либо пытаться проникнуть в доступные для таких, как вы, убежища, или в их подобие. Тогда, скорее всего, вы (если выживете) окажетесь на одной из станций метро, не имеющих своих гермоворот. Я знаю 10 таких станций, из них 7 – на «красной» ветке…
Так что нет ничего удивительного в том, что после ядерного удара выжило всего около одного процента населения Москвы...

«Средний класс».

 Если ты живёшь в обычной квартире, твоя судьба будет мало отличаться от «простых совков». Другое дело, если ты живёшь в элитном жилом комплексе с подземной парковкой.
Тогда, если вы успели спуститься;
-   если здание окажется не слишком близко к эпицентру;
- если подземная автостоянка герметична и имеет  реальные гермоворота, а не гофрированную пластмассу;
- если стоянка имеет фильтровентиляционную установку, а не просто вытяжную вентиляцию.
Тогда это, конечно, не убежище, но вполне себе неплохое противорадиационное укрытие, и у вас есть шанс пережить взрыв. И я даже думаю, что таким образом могло спастись до нескольких десятков тысяч человек…
Если вас при взрыве не завалит, то в этом укрытии можно провести пару месяцев, но потом всё равно придётся искать более надёжное убежище, тем более, что «давление» вас будет к этому понуждать.
В результате, если вам удастся дойти живым, вы попадёте либо в специализированное убежище, либо вам придётся думать, как попасть на одну из защищённых станций метро. Просто так вас не пустят, но деньги пока ещё в ходу, и они у вас есть… В результате весьма вероятно, что вы окажетесь на одной из станций будущей Ганзы.

Среднебогатые.

Это те, кто ездит на «бентли» и «хаммерах» и живёт в трёхэтажных особняках с прислугой и охраной.
У них почти наверняка есть индивидуальное убежище со всеми приспособлениями и запасами лет на пять на всю семью. На первых порах они наверняка спасутся, если взрыв не застанет их на выезде.
А потом возникнет вопрос: а что дальше? Ведь запасы, хоть и велики, но всё же не бесконечны…  И почему я должен делиться СВОИМИ запасами со слугами, с охранниками… с женой, с дочкой?  Богатые все эгоисты. И не слишком разборчивы в средствах. И не надо меня убеждать, что это не так, всё равно не поверю.
Так что «останется только один». Который затем сойдёт с ума. Или выскочит наружу, где его лютые звери и съедят.
Но я не исключаю, что какая-то часть «среднебогатых», не дожидаясь развязки, попытается пробиться к людям и окажется на одной из станций метро.

«Олигархи» и высшие чиновники.

Ну, эти, если выжили при ударе, скорее всего, до сих пор сидят в своих подземных садах с соловьями. Только не факт, что они там всем командуют, потому что их слуги и охрана наверняка смекнули, что после катастрофы их хозяева уже никто…
Вряд ли кто-то из высшего начальства сидит в  секретных бункерах: всё произошло неожиданно, да и боеготовность секретных объектов  в наши дни оставляет большие сомнения…
Во всяком случае, в «Метро-2» как я понял из Ваших книг, на момент Катастрофы высшего начальства не было.

Военные.

«Рядовой Иванов! В 100 метрах от Вас разорвалась атомная бомба. Ваши действия?
-   Повернувшись спиной к эпицентру и держа автомат на вытянутых руках, быстро удаляюсь на безопасное расстояние!
- Правильно! Но зачем автомат на вытянутых руках?
 - Чтобы не закапать расплавленным металлом  казённую обувь!»

Нас всегда учили, что в случае ядерного удара потери в войсках будут меньше, чем среди гражданского населения: войска за бронёй, войска маневрируют. Войска обучены, как вести себя при ядерном взрыве. Я думаю, что этот фактор Вы недооцениваете: военные составят значительную долю выживших.
Там, где удар не наносился непосредственно по воинской части, они, скорее всего, уцелеют. Сначала приготовятся к отражению десанта пиндосов. Потом, когда выяснится, что нападать никто не собирается,  будут участвовать в спасательных операциях. Потом, когда окажется, что никакой государственной власти уже нет, возможны варианты. Кто-то попытается навести порядок в пределах хотя бы своей зоны ответственности и создаст своё мини-государство. Кто-то займётся мародёрством. А кто-то совместит обе эти функции.
А потом «аномальное поле» загонит всех в убежища или в метро, и там тоже возникнут государства вроде «Первомайской республики». С теми, кто не послушается зова «аномального поля», сами знаете, что будет. Мне приходят в голову «снорки» из Мира «Сталкер»: давно утратившие человеческий облик твари в обрывках комуфляжи и  с противогазами на лбу…

Кто же выживет с наибольшей вероятностью и станет персонажем нашего Мира «Метро»?
Поздние пассажиры метро. Таких без двадцати двенадцать немного: по 3-4 пассажира на вагон.
Сотрудники метрополитена, находящиеся на рабочих местах на момент Катастрофы. Это машинисты поездов, дежурные по станции и по эскалаторам, операторы моечных машин, сотрудники полиции, ремонтники, чернорабочие (в том числе гастарбайтеры), продавцы торговых палаток.
Те, кто живёт и работает в непосредственной близости от метро. Это жители близлежащих домов (не все, а только кто успеет), продавцы и посетители ночных палаток, дежурные полицейские, припозднившиеся сотрудники близлежащих учреждений, в том числе и сотрудники Ленинской библиотеки (там наверняка есть своё собственное убежище, но не факт, что из него в наше время не сделали склад или ночное кафе).
Пассажиры железнодорожных вокзалов. Они, как правило, непосредственно сопряжены со станциями метро.
Припозднившиеся на работе сотрудники учебных и научно-исследовательских институтов. Там есть свои убежища, и кое-где они даже в работоспособном состоянии.
Бомжи, оказавшиеся на момент Катастрофы в метро или вблизи метро.
Ночные посетители и работники подземных торгово-развлекательных центров: некоторые из них имеют свои гермоворота и ФВУ.
Находящиеся на рабочих местах  сотрудники военных и силовых структур, если их объект не подвергся непосредственному ядерному удару. В первую очередь речь идёт о комплексе КГБ на Лубянке, а также о здании Министерства Обороны на Арбате.

Что до остальных, то за предоставленные нам шесть минут спасутся только самые быстрые, сильные,  здоровые, не сомневающиеся, наглые. Те, которые не наглые, интеллигентные, робкие, слабые, бедные в нормальные убежища не успеют, или их туда не пустят. Они либо погибнут, либо начнут скапливаться в слабозащищённых укрытиях, в частности, на станциях метро без гермоворот, не способных выполнять функции убежища.
Больше всего таких станций находится на «красной» ветке. Прятаться в них – всё равно, что прятаться в обычном подвале. Хуже с этой точки зрения только станции Филёвской линии, большая часть которой вообще проходит по поверхности.

«Красная ветка».

«Дети в подвале играли в гестапо,
Зверски замучен сантехник Потапов».

-----------------------------------------------
                «Борьба добра со злом часто приобретает характер
откровенной травли добра злом, потому что высокие
                принципы добра не позволяют опускаться  до грязных
                методов зла, в противном случае существует опасность
                ещё большая, чем поражение – перерождение».
(Мартин Лютер Кинг)

«Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу,
И всосали: нельзя на флажки!
Волк не может, не должен иначе…»
(В. Высоцкий)

«… прежде всего, он научится наши правильные слова говорить.
Есть такие слова, которые у советского человека сразу все силы отнимают».
(Владимир Дудинцев:«Белые одежды»)

«Представитель группы «Демократический Централизм»:
- Геннадий Андреевич, почему мы должны переносить сюда
из советского прошлого его худшие черты: ГУЛАГ, репрессии,
слежку, доносы, пытки,  подневольный труд заключённых,
как на строительстве  моста через Яузу? Почему не можем взять
только лучшее: взаимопомощь, интернационализм,
 бескорыстный творческий труд на благо  людей, доступное
образование и здравоохранение, научную картину Мира?
Г.А. Москвин:
- Потому что социализм поставляется в комплекте. Никто нам
не позволит выковыривать изюм из булочек и слизывать крем с пирожных».
(из стенограммы 4-го Пленума ЦК КПММ)

«Даже самый плохой социализм лучше самого хорошего капитализма».
(Фидель Кастро)

Вот и пришло время сказать Вам о главном, ради чего пишу это письмо. Хочу изложить свою версию того, как могла возникнуть «Красная ветка», и что она вообще собой представляет, с учётом того, что я знаю о современном  комдвижении.
В отношении коммунизма сегодня сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, коммунизм потерпел тягчайшее поражения, и, по сути, сегодня является маргинальным течением. С другой стороны, в обществе растёт потребность в социалистическом управлении экономикой и в отношениях между людьми, основанных на коммунистических идеалах. Высказывания многих известных людей, которые в симпатии к коммунизму и марксизму никогда ранее замечены не были (Вассерман, Гейм и другие) иначе как просоциалистическими назвать нельзя.
Мне придётся коснуться трёх «чёрных мифов» о современном коммунизме, которые, наряду с упомянутыми выше, являются составной частью либерально-западнического мышления.
Миф о том, что коммунистических взглядов придерживаются сейчас либо выжившие из ума старики-сталинисты, либо бывшие чиновники КПСС, стремящиеся вернуться во власть, либо малообразованные бездельники-люмпены, мечтающие о государственном патернализме, да и тех – «жалкая кучка». А возглавляют их демагоги-карьеристы, которые манипулируют этими дурачками как угодно. В любом случае из всего этого следует вывод: эти недоумки сами не знают, чего хотят, а потому с их мнением и интересами можно вообще не считаться.
Свидетельствую (обманывать Вас мне ник чему, иначе вообще незачем было писать это письмо), что сегодня марксистско-ленинских взглядов придерживаются, в большинстве своём, люди с высшим образованием, никогда не состоявшие в КПСС, и сторонники Красной Веры есть сейчас во всех социальных слоях, исключая, может быть, «олигархов» и высших госчиновников. Но коммунистические взгляды обычно коррелируют с личной порядочностью: люди с такими взглядами обычно честнее, но при этом обладают меньшей «жизненной хваткой», а, значит, в жизни менее успешны.
По моим оценкам (я сужу по результатам проекта «Имя России»), марксистско-ленинских взглядов сегодня в России придерживается около шести процентов населения. Если к этому добавить ещё и «красных» сталинистов (есть ещё «белые» сталинисты, которые Сталина считают великим вождём, но марксизм – «бредом», а Ленина – «злодеем и агентом мировой закулисы»), то получится, что в России коммунистами могут себя назвать не менее 15 – 20 миллионов человек различных возрастов и социальных слоёв. Это не большинство, но и не «жалкая кучка».
Второй миф, который я часто слышу от своих родных и знакомых и часто встречаю в либеральной прессе, это миф о связи всех коммунистов с КГБ.
Скажу так: это и до «перестройки» было не вполне верно, а сейчас это вообще полная чепуха.
Цель любой тайной государственной полиции – защита интересов существующего на данный момент государства и государственной идеологии  как части государственной системы (ну, и своих собственных интересов, не без этого). Поэтому в советские годы КГБ действительно, хотя бы номинально, защищал коммунистическую идеологию, хотя  и только в «официально-государственном» варианте («неофициальных» коммунистов, наоборот, давил).  Возможно, что в 80-е годы в КГБ ещё оставалась какая-то часть сотрудников, искренне исповедующих коммунистические взгляды. Но после августа 91-го года все они были либо «вычищены», либо уволились сами, не желая служить буржуазному государству.
Созданная на новой основе ФСБ – это силовая структура антикоммунистического государства, основная задача которой – борьба с «экстремизмом», под которым в первую очередь понимается именно коммунизм и марксизм. И я не могу себе представить ситуацию, при которой российская ФСБ стала бы сотрудничать с «красными». Но в этом случае прекрасно защищённая и связанная с подземным комплексом Лубянки станция «Дзержинская» рассекала бы надвое Сокольническую  (Кировско-Фрунзенскую) линию, что сделало бы маловероятным само появление «Красной ветки» как «единого государства» в Мире «Метро».
Но «Красная ветка» и станция «Дзержинская» в её составе – это неотъемлемая часть сюжета, и менять её я не вправе. Значит, надо попытаться объяснить, как такая ситуация могла возникнуть.
Комплекс «Лубянки» находился в пяти километрах от ближайшего эпицентра и пострадал хоть и сильно, но не критически. Я не осведомлён о распорядке работы ФСБ, но предполагаю, что там на момент Катастрофы могло находиться до нескольких сотен человек, включая дежурных, припозднившихся сотрудников, охранников и технических работников. Поскольку о старте ракет на Лубянке узнали раньше других, практически все успели спуститься в убежище.
Подземный комплекс Лубянки непосредственно связан со станциями метро «Дзержинская» и «Кузнецкий мост». Там на момент взрыва находилось около двухсот человек: пассажиры оказавшегося на станции поезда, сотрудники станций, успевшие спуститься вниз случайные прохожие, охранники близлежащих банков, рабочие, живущие в строительных вагончиках рядом с метро…
После Катастрофы, когда стало ясно, что государства больше нет, перед сотрудниками ФСБ встал вопрос: как жить дальше?
Сначала попытались проникнуть в «Метро-2» и «Д-6», в надежде, что там может оказаться кто-либо из руководителей страны. Отправленная туда разведгруппа сообщила, что в «Метро-2» никто не обнаружен, и что группа направляется в район Кремля. Затем связь прервалась, и в назначенное время группа не вернулась. Отправленный на поиски отряд также пропал без вести. После чего попытки освоить «Метро-2» были оставлены.
Были попытки захватить власть в Метро и вообще во всей Москве. Во главе этого заговора стоял генерал Стеценко. В случае успеха установилось бы что-то вроде военной диктатуры (не худший вариант в данной ситуации, если вдуматься), хотя Стеценко – личность слишком уж непривлекательная. Заговор был подавлен группой Мельникова, Стеценко расстрелян, а Лубянке было указано её место.
Можно было замкнуться и создать своё собственное «Государство КГБ» в границах двух станций метро и подземного комплекса на Лубянке. Запасов бы хватило на пару-тройку лет, но потом всё равно пришлось бы определять своё место в новом Мире.
Можно было пробраться в свежевозникшие «государства» и устроиться там по своей прямой профессии. Но в «Ганзе» все посты в силовых структурах уже заняли бывшие сотрудники МВД, а они, как известно, ГБ-шников не жалуют.
Фашисты – сила уж слишком одиозная, к тому же там нужна безупречная этническая чистота, а этим могут похвастаться не все. Тем не менее, нашлись такие, что пошли к фашистам, теперь ходят в клоунской «СС-овской» форме, но занимаются делами отнюдь не весёлыми.
На «Полисе» некоторые устроились, кое-кто даже вступил в мельниковский «орден», но в основном все должности там заняты военными из Министерства Обороны.
И вот тогда вспомнили о ближайших станциях и убежищах.
На смежных станциях Сокольнической линии жили простые «совки». В большинстве своём, не «быдло», не «люмпены, мечтающие отнять и поделить», не алкаши и не бомжи (хотя были среди них и такие, и такие). Бывшие рабочие, инженеры, учёные, клерки, гастарбайтеры. Те, кто до Катастрофы работал за 20000 в месяц, и держался за свою работу, потому что боялся остаться вообще без всяких средств к существованию. Не «крутые», потому что те, кто «покруче», ушли на более благополучные станции. Почти все больные лучевой болезнью той или иной степени тяжести. Не отнимали друг у друга последнее, надеясь прожить на день дольше, а старались помогать и поддерживать друг друга, потому что понимали, что только это даёт хоть какой-то шанс выжить. И потому что вообще так привыкли. Отдавали последнее самым слабым, больным, старикам и детям.
И ещё они ненавидели богатых и успешных, которые заперлись в своих убежищах, а их самих объявили «отбросами общества» и оставили медленно и мучительно умирать…
Среди них были люди с коммунистическими убеждениями. Сталинистского, троцкистского, грамшистского, геваристского, бузгалинского, но чаще -  своего собственного направления. И они, когда речь об этом заходила, высказывали своё отношение к происходящему, и не потому что выполняли «партийное задание» (большинство из них никогда ни в какой партии не  состояло), а просто потому, что не могли носить всё это в себе. И слова их падали на благоприятную почву, потому что по сравнению с тем, что ждало всех этих людей, даже жизнь при Сталине казалась недостижимым раем.
В результате у большей части населения «красных» станций сложилась своеобразная мифология, что была великая страна Ленина и Гагарина, где рабочего человека никто не смел назвать «быдлом», и по которой никто не смел нанести ядерный удар, и что как хорошо было бы, если бы такую страну удалось возродить.
Специальные агенты с Лубянки отслеживали эти настроения, и пришли к выводу, что в будущем «государстве» удобнее всего за основу взять модифицированную советскую идеологию сталинского образца.
В четырёхстах метрах от Лубянки под повреждённым, но не до конца разрушенным зданием Государственной Думы было бомбоубежище, и в этом бомбоубежище сидели, боясь высунуть нос наружу, депутаты Думы от фракции КПРФ (в день Катастрофы как раз шло думское заседание фракции). Выжили они только потому, что у Стеценко, который в своё время «мочил» всех потенциальных конкурентов в борьбе за власть, не дошли до них руки. И вот среди этих депутатов внимание ФСБ-шников привлёк некто Геннадий Андреевич Москвин – бывший (ещё в советское время) комсомольский работник, а накануне Катастрофы – второй секретарь Московского Комитета КПРФ, умелый демагог и неразборчивый в средствах карьерист, не верящий ни в бога, ни в чёрта, ни в коммунизм, но готовый, если ему нужно, молиться всем этим богам сразу. Именно на него было решено сделать ставку при создании нового «государства».
А потом произошло «явление Христа народу». Новая власть была принята «на ура» на всех станциях «от Сокольников до Парка», а, спустя некоторое время, распространилась на все станции «Красной ветки», кроме тех, что расположены за Москвой-рекой.
Коммунисты (настоящие) первыми поняли, к чему идёт дело, и началось массовое бегство с «Красной ветки». Бежали на свободные станции: на Автозаводскую, где присоединились к строителям «Города Мастеров», на Партизанскую, где, всвязи с наступлением холодов, снизилась активность агрессивных тварей из Измайловского парка. Высококвалифицированные инженеры «прописались» в «Бауманском альянсе», кто-то попал к анархистам на Войковскую, кто-то осел на ВДНХ, кто-то – на Калининской линии, а кто-то - в Полисе. Говорят, кто-то пробрался даже в Курчатовский институт, хотя тамошний директор, вроде бы, антикоммунист до визга.
Москвин ответил запретом на эмиграцию, объявив всех беглецов «предателями», и приказав судить их «судом троек». Тогда же на станции «Улица Подбельского» был создан второй в Мире Метро (после захваченной фашистами Чеховской) концлагерь.
Тоталитарный режим всегда куда более, чем к «неверным», нетерпим к «альтернативным» течениям в рамках «своей» идеологии. Поэтому Москвин, стремясь сохранить «монополию на коммунизм», с помощью бывших агентов ФСБ начал настоящую охоту за «альтернативными красными» по всему Метро. Станции «Автозаводская» и «Партизанская» были объявлены «троцкистскими», и против них началась война, не прекращавшаяся ни на один день. В результате этой войны всё население станции «Партизанская» было уничтожено (по одной версии с помощью биологического оружия, по другой – нанятыми на Черкизоне наёмниками), а станция «Автозаводская» была обескровлена длительной блокадой, и, после гибели Шишкарёва, несмотря на все усилия комиссара Русакова, постепенно утратила пролетарские традиции и превратилась в подобие анархо-бандитского притона.
 Дошло до того, что Москвин пригрозил, что любую станцию, которая осмелится дать приют «альтернативным красным»,  он будет уничтожать вместе со всем населением. И эту свою угрозу Москвин выполняет с упорством, достойным лучшего применения. Так, совсем недавно «отрядом специального назначения» было уничтожено всё население станции «Октябрьская-радиальная» за то, что «Октябрьская» предоставляла убежище коммунистам-оппозиционерам из группы «Демократический централизм». Всё это в немалой степени способствовало обострению отношений «Красной ветки» сперва с «Арбатским альянсом» и  Ганзой, а затем и с «Полисом», что стало одной из причин большой войны «Красной ветки» почти со всеми остальными «государствами». Не решив в ходе войны задачу объединения под своей властью всего Мира Метро, Москвин, тем не менее, сумел осуществить удачный гамбит, избавившись от небольшой и малозащищённой станции «Библиотека им. Ленина», но получив взамен две станции глубокого залегания: «Театральная» и «Площадь революции», и установив, тем самым, контроль над всем центральным пересадочным узлом.
Станциям «Красной ветки» были возвращены названия сталинских времён, за исключением двух станций: «Охотный ряд» и «Театральная». Возможно, потому, что Маркс и Свердлов были евреями, а антисемитизм на «Красной ветке», при всей его несовместимости с коммунистической идеологией, всё же существовал, хоть и в неявной форме.
В ходе войн и репрессий на «Красной ветке» погибло до двадцати тысяч человек. С другой стороны, если бы  не ресурсы со складов ФСБ, не организованное под  руководством КПММ гарантированное снабжение населения продуктами и медикаментами, не организация систем жизнеобеспечения и медобслуживания, скорее всего, на «Красной ветке» погибли бы все. Так что не всё здесь однозначно.
Надо отдать должное Москвину: организаторские способности у него есть. Именно с его деятельностью я связываю первые трудовые подвиги (без кавычек) в Мире Метро. Это, во-первых, превращение всех станций «Красной ветки» в полноценные убежища: строительство гермозатворов и ФВУ, установок очистки воды, дезактивация станций. Затем, уже во время войны, восстановление моста и железнодорожного сообщения через Яузу на перегоне «Сокольники - Преображенская Площадь». И, наконец, строительство (совместно с «Бауманским Альянсом») Яузской
ГЭС – самый крупный  проект после Катастрофы. Ну, и настоящее чудо постъядерного Мира, невероятный по смелости проект – создание на базе комплекса убежищ в районе метро «Красные ворота» реально функционирующего завода по производству подвижного состава (роман Ольги Щвецовой «Ничей»). Хотя реализованы эти проекты были варварскими методами и ценой огромных жертв, они способствовали росту престижа «Красной ветки» куда больше, чем все  завоевания вместе взятые.
И ещё. На «красной ветке» действует единственный в постъядерной России профессиональный театр. Расположен он, как и следовало ожидать, на станции «Театральная» (бывшая «Площадь Свердлова»). Несмотря на то, что репертуар этого театра контролируется отделом культуры ЦК КПММ, сам факт существования театра в постъядерном Мире – культурное явление, значение которого трудно переоценить.
В одной из повестей Фрэнсиса Корсака корабль с Земли терпит катастрофу на далёкой планете. Выжившие члены экипажаначитались и «живут» в Мире рыцарских романов. И они начинают «играть» в короля Артура. Когда через несколько столетий на эту планету прилетают люди, они видят «средневековые» замки, рыцарей, дам, кхметов, лучников и прочие атрибуты «средневековья». Все – в «средневековых» одеждах, говорят на «древнеанглийском» языке… Но это было не настоящее средневековье, а тот образ средневековья, который жил в сознании поселенцев, и который они «воплотили» в жизнь в соответствии со своими представлениями.
А вот пример из моей жизни. В 70-е годы одна моя однокурсница забирала племянника из детского сада. Приходит, а там детки играют «в Штирлица» (по телевизору как раз шли «Семнадцать мгновений весны»). Детки распределили роли, у них там были и Мюллер, и Кэт, и Борман…  Ленка спрашивает: «А Кальтенбруннер у вас есть?». «Нет», отвечают детки.
 - А почему?
- А мы не выговариваем.
Это не анекдот, это на самом деле было.
Вот и жители «Красной ветки» «играли» в «коммунизм», в соответствии со своими представлениями о нём. А как себе представляет коммунизм обыватель 2013 года? Так, как ему внушает пропаганда вот уже 20 с лишним лет: ГУЛАГ, доносы, звероподобные конвоиры, следователь-садист, тупые плакаты-агитки, обязательное хождение строем, жизнь в общих бараках, голодные люди на фоне кумачёвых плакатов. Я не утверждаю, что всего этого не было, но такие вещи бывают и при других режимах, не только коммунистических, а вот коммунизм как раз  только к этому не сводится. Я пытаюсь объяснить это людям, но голоса таких, как я, не желают слушать в нашем Мире ни свои, ни чужие. И если люди с отчаяния захотят коммунизма, то сделают они этот «коммунизм» именно таким, как Вы показали в своих книгах: с «ГУЛАГом», с «чекистами» в стилизованной форме НКВД 30-х годов, с народом-фанатиком, который говорит и думает лозунгами. Потому что за 20 лет и «демократы», и «патриоты» внушили людям, что коммунизм может быть только  такой. А если человеку 20 раз сказать, что он свинья, он в конце концов захрюкает.
И ещё. Я не случайно привёл в качестве эпиграфа строки из песни Высоцкого про охоту на волков. Кое в чём я не согласен с образом комиссара Русакова. Коммунист может сколько угодно бороться против переродившегося режима и его лидеров, но выступить на стороне капиталистического государства против социалистического он не может. Потому что поступить так – значит сжечь всё, чему ты поклонялся. Даже Троцкий в своих последних статьях, продолжая осуждать сталинский режим, подчёркивал, что 4-ый Интернационал в случае воины СССР с любым капиталистическим государством должен оказывать безусловную поддержку СССР. Если коммунист сказал вслед за Рейганом, что СССР был «империей зла», то он автоматически перестал быть коммунистом. Даже Пол Пота в Камбодже Советский Союз сверг руками другой социалистической страны – Вьетнама, но не стал  обращаться за помощью к пиндосам. В Северной Корее режим, конечно, одиозный (хотя и не в такой степени, как это показано в буржуазных СМИ), но в случае войны Северной Кореи с США и даже с Россией я буду на стороне КНДР.
Так что не мог комиссар Русаков воевать на стороне Ганзы или Полиса против «красных». Не могут коммунисты пойти «на красные флажки», даже если этими флажками прикрываются мерзавцы. Эту нашу слабость враги хорошо знают, и умело используют, но мы с этим ничего поделать не можем.
Поступки человека не могут противоречить «логике характера». Поэтому начальник станции свердловского метро «Ботаническая», убеждённый (по утверждению автора) коммунист Федотов, обязательно сделал бы всё, чтобы добиться равноправия граждан Чкаловской и Ботанической. Никакого притеснения «чкалов» он бы не допустил, и не остановился бы даже перед расстрелами тех, кто встал бы в этом вопросе у него на пути. А в книге он только брюзжит по этому поводу.
И ещё об одной вашей натяжке я не могу не сказать. Не мог Москвин отдать приказ сбивать лепнину со станций. Большинство станций «Красной ветки» построено при Сталине, а сталинские коммунисты очень трепетно относятся ко всем памятникам той эпохи. А Москвин, хоть и диктатор, всё же не может действовать без оглядки на своих подданных. Здесь автора подвело стремление непременно изобразить «красных» средоточием всех мыслимых и немыслимых мировых зол. Но я, зная «красных», в том числе и сталинских коммунистов (среди которых немало тех, кто честно работал всю жизнь), могу здесь почти наверняка сказать: не верю.

Яузская ГЭС.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция –
«Библиотека им. Ленина». Всем пассажирам приготовиться
к прохождению пограничного контроля».

Дефицит электроэнергии – одна из главных проблем Мира Метро. Электроэнергия необходима не только для освещения и обогрева станций и оранжерей, но, что ещё важнее, для  работы установок очистки воды и воздуха, не говоря уже о станках и оборудовании «производственных» станций. Три ядерных реактора (один в Беляево и два в Курчатовском институте), до сих пор снабжавшие энергией Метро, постепенно вырабатывают свой ресурс и медленно, но неотвратимо теряют мощность. Горючее для дизель-генераторов находить всё труднее, и оно требует с каждым годом всё более сложной предварительной переработки. Импровизированные мини-ГЭС, сооружённые в руслах подземных речек вблизи станций «Севастопольская», «Электрозаводская», «Кузнецкий Мост» и «Войковская», слишком маломощны и не способны обеспечить даже минимальные потребности своих «государств».
Идея построить плотину и ГЭС под мостом через Яузу для снабжения электроэнергией «Красной ветки» витала в воздухе давно, но первым инициатором строительства ГЭС, по имеющимся данным, был лично Москвин. К строительству приступили вскоре после войны, но после нескольких лет титанических усилий и немалых  жертв выяснилось, что одной «Красной ветке» эта задача не по зубам, да и в самом проекте, в силу недостаточно высокой квалификации разработчиков,  оказалось немало ошибок. Работы пришлось приостановить.
В конце 20-х годов Москвин сумел привлечь к проекту «Бауманский Альянс» и ряд других «внешних» станций, обещая в качестве платы дармовые поставки электроэнергии после завершения строительства. Проект был существенно переработан инженерами с Бауманской, после чего работы по строительству плотины и ГЭС возобновились.
Работа велась круглосуточно в шесть смен по четыре часа каждая. Такой график работы был принят в соответствии с рекомендациями профессора Корбута.
Дело в том, что ещё во время войны Москвин, недовольный слишком большим расходом «человеческого материала» во время работ  по восстановлению моста, дал Корбуту «партийное поручение» найти способ защиты от «Аномального Поля». Проведя серию исследований на заключённых, Корбут пришёл к выводу, что защититься от «Аномального Поля» невозможно, но можно резко ослабить его воздействие на человека, если время пребывания в Поле не будет превышать четырёх часов в сутки. График работ был немедленно пересмотрен, а сам Корбут получил от Москвина орден Ленина, звание Героя Социалистического Труда, 100000 советских рублей («нахрена мне эти бумажки, когда всё за патроны»), и, что действительно было важно для Корбута,  лабораторию и полный карт-бланш на любые исследовательские работы.
Проходящий по поверхности перегон «Сокольники» - «Преображенская площадь» считается одним из самых опасных мест в постъядерной Москве. Страшнее только район Кремля, Зоопарк, и, пожалуй, Чертановские овраги.
Нападения монстров здесь можно ждать отовсюду: из окружающих развалин, с неба, из-под воды, из-под земли.
Территория строительства обнесена периметром из колючей проволоки и сплошных минных полей. По верху – стальная сетка на столбах для защиты от «птеродактилей». Дымовые шашки против ос-убийц.
На защите стройплощадки задействовано больше половины крупнокалиберных пулемётов, все АГС и 80% огнемётов, имеющихся на вооружении у «красных». Для увеличения сектора обстрела и защиты от псевдочервей и крыс-мутантов часть огневых точек поднята на вышки, расставленные по периметру строительства. На путях постоянно дежурят бронедрезины и поочерёдно – один из двух наличествующих в Метро бронепоездов. Такой концентрации «стволов» ранее никогда не было  в Мире Метро.
И всё равно редкая смена обходится без человеческих жертв.
Охранникам строжайше запрещено стрелять в заключённых, пытающихся бежать со стройки через наружный периметр: надо беречь патроны, а беглецы, даже если преодолеют проволоку и не подорвутся на минах, будут съедены не позже чем через пять минут.
Строители делятся на четыре категории.
Четвёртая, самая низкая – это заключённые из «Берлага». Им не дают оружия для самозащиты от монстров, но снабжают противогазами и «химзой». Кормят грибной баландой со следами крысятины.
Третья – так называемые «добровольцы». Это, как привило, граждане «Красной ветки», направленные на строительство в административном порядке или по «комсомольской путёвке» на «добровольно-принудительной» основе. Им, в отличие от ЗЭКов, разрешено носить оружие. Кормят их той же баландой, что и ЗЭКов, но дополнительно дают одну банку свиной тушёнки в день на двоих. И ещё им платят зарплату советскими деньгами, на которые, кроме пакетика сушёных грибов, ничего не купишь. И конвоиры, сопровождающие их на работу и с работы, называются не «конвоиры», а «охрана». В промежутках между сменами живут вблизи станции «Преображенская площадь» в приспособленных под общежитие боковых технических тоннелях с трёхъярусными нарами.
Вторая категория –«иностранные» (с других линий) рабочие и высококвалифицированные рабочие с «Красной ветки». К этой же категории относится и охрана.  Им готовят еду отдельно (грибная похлёбка со свининой с добавками овощей) и живут они в палатках на станции Сокольники. Зарплату платят патронами.
И, наконец, первая категория – это начальство и высшие ИТР с «Красной ветки», а также высококвалифицированные инженеры с Бауманского Альянса. Эти живут в отдельных комнатах  в почти  нормальных условиях, и кормят их в отдельной столовой почти нормально, насколько это вообще возможно в условиях постапокалиптического Метро. 
Строительство ГЭС было завершено к ноябрю 2034 года. В машинном зале установили две турбины с генераторами на 600 киловатт, изготовленные в «Бауманском Альянсе» и доставленные к месту установки на специальной платформе. В декабре станция дала первый ток, а перед самым Новым Годом по «Красной ветке» пошёл первый поезд из двух вагонов.
Открытие регулярного движения поездов по «Красной ветке» было своего рода «идеей фикс» Москвина, и награды и славословия полились рекой. В связи с успешным завершением строительства, была объявлена амнистия, которая, впрочем, не коснулась «политических», прежде всего тех, кого называли «троцкистами».
Поезд по «Красной ветке» из конца в конец ходит раз в сутки. После нескольких инцидентов, состав на всём пути спереди и сзади сопровождают бронированные дрезины. Путь от «Преображенской площади» до «Спортивной» поезд преодолевает за три с половиной часа, причём половина этого времени уходит на проверку документов на посадке и высадке пассажиров.
С учётом того, что часть электроэнергии уходит на экспорт (за долги и за патроны), мощности Яузской ГЭС не хватает для  обеспечения всех потребностей «Красной ветки», а потому во время движения поезда свет в жилых помещениях и колхозных оранжереях частично отключается. С этой целью расписание составлено таким образом, чтобы движение поезда приходилось на ночное время суток.
Строительство Яузской ГЭС стало первым (и, к сожалению, единственным) случаем, когда «государства» Метро объединяли свои усилия для решения общих задач.

Корбут.

Я вырос на советской фантастике. Ефремов, Стругацкие, Днепров, Альтов, Кир Булычёв, Ариадна Громова, Валентина Журавлёва, Михановский, Владимир Фирсов. Светлый крылатый Мир полётов к звёздам, героического труда учёных, достойной жизни для всех, в достатке, но без излишеств… И коммунистом во многом стал благодаря этим книгам. В годы «перестройки», когда выяснилось, что я «против Сталина, но за Ленина», обо мне стали говорить: «Начитался фантастики и поверил в утопию».
Фантастико-приключенческая литература всегда была мощным оружием в психологической войне, потому что формирует отношение к вещам на уровне подсознания. И вот теперь «мы свой  Аннарес проспали» и имеем другую фантастику. Коммунизм, жизнь при котором показана как что-то среднее между концлагерем и бараком-бомжатником. ГУЛАГ, «кроваваягэбня». Всё в красных флагах, а на их фоне – голодный народ, запуганный и забитый настолько, что говорит исключительно партийными лозунгами. Маньяк-учёный, создающий под эгидой ГБ изуверское оружие, чтобы с его помощью проклятые коммунисты смогли завоевать весь Мир и превратить его в такой же ГУЛАГ.
Я никогда не читал подобные вещи, стараясь защитить  себя от откровенного кощунства. Но вот этот сюжет «догнал» меня в Мире Метро. Я даже не исключаю, что весь Проект тоже является честью психологической войны против нас. Это не паранойя, я не настаиваю на этом, но если бы я узнал, что это так, я бы не удивился.
Объясню, почему я считаю сюжет со зловредными коммунистами, создающими изуверское оружие для завоевания всего Мира, чепухой.
На протяжении всей Истории Советский Союз никогда не выступал инициатором создания принципиально новых видов оружия. Посудите сами.
Атомную бомбу изобрели американцы.
Водородную бомбу изобрели американцы.
Стратегический бомбардировщик как средство доставки ядерного оружия создали американцы.
Межконтинентальные баллистические ракеты для доставки ядерного оружия впервые создали в гитлеровской Германии (Ракета А6/А10 конструкции Фон Брауна).
Атомные подводные лодки впервые стали производить американцы.
МБР с разделяющимися головными частями – США.
Нейтронная бомба – США.
Крылатые ракеты со скрытым подлётом – США.
Сверхзвуковой стратегический бомбардировщик (В1) – США.
Самолёты с технологией «Стелз» - США.
Размещение военных лазеров в космосе – США.
«Заглотные коммунисты» своё оружие разрабатывали только в ответ, причём всегда с большим или меньшим отставанием, как по времени, так и, в силу нашей общей отсталости, по техническому уровню.
Качественное отставание мы старались компенсировать количеством, и нашлёпали больше танков и АПЛ, чем весь остальной Мир вместе взятый. Но, как показал 1941 год, это не уравнивает силы.
Второе. Опять же, в силу общего отставания, советская наука была просто не в состоянии в короткие сроки разработать принципиально новое оружие. В большинстве наших лабораторий накануне «перестройки» можно было снимать ретро-фильмы про науку 30-х – 50-х годов. Работали мы много (я редко уходил с работы раньше десяти вечера), но плохая организация работы, отсталость и собственное недомыслие делали КПД такой работы минимальным. В одном из отделов нашего НИИ, по слухам, работали над созданием бактериологического оружия, но я   думаю, что и здесь в лучшем случае перепевали старые темы.
Третье. Учёный-изувер, пожизненно одержимый людоедской идеей – явление в науке достаточно редкое. Классический негодяй в науке – это карьерист, которому в принципе безразлично, чем заниматься, были б гроши да харчи хороши. Он готов шагать через трупы, но чаще, всё-таки, не в прямом, а в переносном смысле. Возницын более реалистичен, чем Корбут.
Сюжет с Корбутом и его сыном напоминает дешёвую голливудчину в худшем смысле слова. Может быть, я вообще зря полез в этот Мир?

Михаил Порфирьевич.

«…Коль не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся,
Так пусть оно ваще заткнётся,
Тогда наступит благодать!»
(И. Иртеньев)

«В долгой, слишком долгой агонии  подыхает
коммунистическая гадина, разбрызгивая
последние капли смертоносного яда».
(Борис  Яковлев)

«У нас была великая Россия которую у нас отнял
лысый сифилитик со своей пучеглазой каракатицей
и пошедшая за ними толпа люмпенов-упырей».
(Александр Иванов)


- «Людмила Васильевна, неужели Вы не понимаете,
что тем, что Вы сказали сейчас, Вы меня оскорбили?»
- Ничего подобного, я Вас никакими дурными словами не называла.
А если вы это так воспринимаете, пейте валерьянку».
--------------------------
- «Саша, почему ты так ненавидишь сотрудников своей лаборатории?
Да, они все антикоммунисты, но работают они много и хорошо».
- «У доктора Менгеле сотрудники тоже много работали».
-------------------------
- «В чём я виноват? Я не состоял в партии, не писал доносы,
не занимал руководящих постов».
- «В том, что исповедовали преступную идеологию.
Вы должны отречься и покаяться!»
- «А если не отрекусь и не покаюсь?»
- «Тогда – сами знаете».

«…обняться вам, как с братом брат,
 с красноармейцем не пора ли?»
- «Ну, нет уж, нет, не та пора.
И мы теперь не станем мешкать:
Мы это быдло – в шомпола!
И даже проще: Вешать! Вешать!»

К людям, подобным Михаилу Порфирьевичу, у меня очень сложное отношение. Умные, эрудированные, высококультурные, интеллигентные люди. Кладезь знаний, исторической памяти и культурных традиций. Я не могу не уважать таких людей.
Но всё это исчезает вмиг, как только они узнают, каких взглядов я придерживаюсь. Сразу – злой блеск в глазах, потом – либо поток брани и угроз, либо полный бойкот в общении. Если я им начинаю излагать свои взгляды, их начинает трясти. А если они начинают говорить, что они думают о Ленине, коммунизме, марксизме, большевиках, Советском Союзе, трясти начинает меня.
Был у нас один сотрудник, Игорь. Мне он казался одним из лучших представителей новой формации советской научной молодёжи 80-х годов. Умница, культурный, эрудированный, рассудительный, много думающий, при этом – спортсмен-каратэист. Из семьи потомственных интеллигентов.
И вот я разговорился с ним несколько лет спустя, уже в 1991-ом году. Я ему сказал:
«Вы всё время говорите, что, уничтожая коммунизм, наносите удар по партноменклатуре. Но номенклатуре как раз на всё это наплевать, она прекрасно устроится и при капитализме. А удар вы наносите по простым «совкам» вроде меня, для которых коммунизм – святая вера, которая даёт нам силы жить, работать и сносить все жизненные тяготы. Во-первых, вы обманываете нас, подменяя во время «перестройки» её первоначально провозглашённые цели. Во-вторых, вы причиняете страдания не партийной элите, а таким, как я, лично ни в чём не виноватым».
А он ответил: «А нас это не волнует. Мы делаем то, что считаем нужным, а вы хоть плачьте, хоть вешайтесь, дело ваше. А будете бунтовать – раздавим».
А в 93-ем Михаилы Порфирьевичи перешли от слов к делу.
Вы знаете, кто в 1973 году пытал и убил «чилийского Высоцкого» Виктора Хару? Полковник Эрнандес. Но это псевдоним. Настоящее его фамилия – Краснов. Племянник того самого. И это как же надо было ненавидеть человека, чтобы уже в мёртвого продолжать стрелять, пока не кончился рожок? А что по поводу этого случая говорил Александр Розенбаум, знаете?
В 2002 году, когда расправлялись с группой коммунистов-революционеров (Одесское дело №144), и в СИЗО до смерти запытали Сергея Бердюгина, его родители обратились в парламентскую комиссию по правам человека. И знаете, что ответил уважаемый, интеллигентный, культурный Сергей Адамович Ковалёв? Он сказал, что не будет их защищать, потому что не разделяет их коммунистические взгляды.
Так вот, коммунисты и антикоммунисты никогда не договорятся друг с другом, и терпимости друг к другу не будет здесь никогда. Поэтому гуманность к врагу никогда не вызовет ответную гуманность, а, наоборот, будет восприниматься как слабое звено, по которому как раз и надо в первую очередь бить.
Говорят, что когда утверждались расстрельные списки по делу Таманцева, один из чекистов попросил Дзержинского вычеркнуть из списков Николая Гумилёва. Дзержинский ответил,что талантливый враг – самый опасный враг, и что для поэта он исключения делать не будет. И я считаю, что Дзержинский здесь был прав: война есть война, и враг есть враг. А классовая война – самая беспощадная.
Чем опасен для нас старый больной Михаил Порфирьевич?
Он не из тех, кто рвёт глотки.
Он не из тех, кто даёт команду: «Фас!»
Но он вдохновляет тех, кто рвёт глотки.
Перед нами враг, которые намного умнее, сильнее и «круче» нас, и при этом абсолютно к нам беспощаден. И полная беспощадность к себе и врагу – единственный шанс для нас выстоять в борьбе с ним.
Допустим, я – командир заставы у «красных». И на мою заставу вышел Михаил Порфирьевич. Что я сделаю?
Отведу его в боковой технический тоннель и расскажу, как лучше дойти до ближайшей заставы «Ганзы». Дам с собой немного патронов и лекарств (из своих запасов, я ведь тоже не отличаюсь особым здоровьем). И пусть меня ставят к стенке за то, что отпустил врага.
Но если он хоть слово при этом скажет из своего репертуара о Ленине, коммунизме и большевиках – пристрелю на месте, а больного ребёнка сдам в приют.  И пусть меня ставят к стенке за самоуправство.

*                *                *

В Мире «Метро» коммунисты (или те, кто называет себя коммунистами) есть не только в Москве, но и в Питере, в Харькове, в Киеве, в Минске, в Свердловске, в Уфе. Они показаны совершенными уродами, но всё же показаны. А ведь лет десять назад о коммунизме в СМИ вообще старались не упоминать, даже в бранно-разносном тоне. Вы знаете, о чём это говорит?
О том, что осуществляемый с начала 90-х годов план окончательного уничтожения коммунизма и его полного устранения из исторической памяти путём всеобщего «заговора молчания» провалился.
Похоже, что в борьбе двух главных сил Истории, коммунизма и некоммунизма, ни одна из сторон не сможет одержать окончательную победу. Даже если перебить всех коммунистов до единого и сжечь всю марксистскую литературу, всё равно эти идеи будут приходить людям в голову вновь и вновь. Это значит, что нам ещё долго придётся жить на одной планете. И резать друг друга пачками при каждом новом изменении соотношения сил. А если мы этого не хотим, надо научиться уважать чужие святыни. Именно чужие, потому что свои-то все уважают. Это одинаково относится и к нам, и к вам.
Вы же не крикнете на площади, что пророк Мухаммед был негодяем и авантюристом, а всё, что написано в Коране – бред. И книгу в таком духе не напишете. Почему же в отношении нас такое можно себе позволить? Потому что мы пока слабы и не можем отомстить? Отомстить не можем (если не считать устроенный Андреем Соколовым взрыв памятника царю на Тайнинской), но на «корочку» мотаем. И когда маятник качнётся в другую сторону, предъявим счет за все накопившиеся обиды. Как в 1917-ом. Или как вы в 1991-ом.
И давайте прекратим жить мифами, которые мы сами придумали друг о друге. Мы не злодеи и не кровавые выродки. Мы – ваши коллеги, соседи, родственники.
И неправда, что коммунизм означает отказ от всех общечеловеческих ценностей и норм морали. Наоборот, по моему убеждению,  именно отказ от марксизма и коммунизма ведёт к крушению добра и справедливости во всех смыслах этого слова. Я обосновал свою позицию в нескольких статьях, если хотите, пришлю.
Вы знаете, в чём ваша ошибка? Вы приняли за суть коммунизма его болезнь, патологию. Как если бы судили о человеке по раковой опухоли на его теле.
Сталинский террор 1937 года был преступлением, но по своей классовой природе носил не коммунистический, а антикоммунистический характер. А вот Красный Террор 1918 года считаю оправданным. Это была праведная месть бедных и слабых богатым и сильным за тысячелетия страданий, лишений и страха, которым слабые, неловкие и «отягощённые избыточной честностью» люди подвергались и подвергаются в любом классово разделённом обществе. И Великая Октябрьская революция 1917 года была первой в масштабах государства попыткой построить Мир на принципах добра и справедливости. В общем итоге неудачной, но всё равно сыгравшей огромную положительную роль.
 Советский Союз все 70 лет, даже при Сталине, был главной силой добра на Земле и надеждой Человечества. И тот, кто ничего не понял, и продолжает считать Великую Октябрьскую социалистическую революцию заговором кучки негодяев, которые просто хотели власти, а 70 советских лет историческим курьёзом, отклонением от «нормального» пути, является, осознаёт он это или нет, одним из солдат тёмной армии зла. Потому что одно только существование государства, хотя бы провозгласившего марксистский коммунизм своей государственной идеологией, делало Мир и добрее, и лучше.
Вот отказ от социализма действительно превратил Мир в одну сплошную «Империю зла». И «Катастрофа» – тоже  закономерный результат этого отказа.
К сожалению, необратимого. Почему – вопрос особый, и здесь я его затрагивать не буду.
Если у Человечества есть будущее, то оно связано с коммунизмом и марксизмом. Любой другой путь приведёт к тому, что власть в Мире окончательно захватит группа эгоистичных и социально безответственных олигархов (см. роман Ефремова «Час быка»), которые очень быстро истощат природные ресурсы, необратимо загадят Землю, а потом, в звериной схватке за то, что осталось, люди просто перегрызут друг другу глотки. Это может сопровождаться применением ядерного оружия, может не сопровождаться, но конец в любом случае будет одинаков: к началу 22 века большая часть уцелевшего к тому времени Человечества будет жить в «постапокалиптическом» Мире. А через пару поколений вообще исчезнет (см. роман Невинского «Под одним солнцем»).
То, что я говорю, не демагогия и не агитация, я действительно так думаю.

Будущее «Красной ветки».

«Это даже не капитализм! Отдаёт рабским строем».
(И. Ефремов «Час быка»)

«Вы хорошие ребята, но вы никогда не победите,
потому что не понимаете роли аппаратной интриги».
(из разговора одного из лидеров КПРФ с представителями «альтернативных» компартий)

Социальные макропроцессы не масштабируются. Поэтому, с точки зрения марксистской теории, невозможна победа коммунизма в отдельно взятой стране, городе, на отдельно взятой ветке метро… Поэтому Красная ветка не является уменьшенной копией Советского Союза, Ганза -  Запада, а «4-й рейх» – фашистской Германии.
«Красная ветка» не является «коммунистическим экспериментом». В Советской России первое поколение большевиков-руководителей было бескорыстными подвижниками, искренне верящими в то, что делают и говорят; перерождение шло с первых дней, но постепенно. На «Красной ветке» в Мире Метро у власти с самого начала оказались проходимцы, которые ни в какой коммунизм никогда не верили, а просто использовали в своих интересах популярную среди «паствы» идеологию. Никакого «перерождения» не было: власть с самого начала разыгрывала спектакль, а массы до поры до времени в него верили.
Идеократическая система может быть очень устойчивой и даже эффективной, но только до тех пор, пока в обществе преобладает пассионарное «активное большинство», которое разделяет основные положения официальной идеологии. Как только вера подрывается, кажущееся ещё недавно монолитным общество рушится, как карточный домик. При коммунистической системе причиной падения может стать длительное время сохраняющееся противоречие между официально провозглашёнными высокими идеалами и реальностью, которая остаётся далёкой от этих идеалов.
Коммунистическая идеология устремлена в будущее. Если светлое будущее слишком долго не наступает, под вопрос неизбежно ставится либо сама идеология, либо легитимность руководства. Спасая свою шкуру, переродившееся руководство обычно «сливает» идеологию. Это приводит к расколу общества на «ортодоксов» и «реформаторов», причём «ортодоксы» заведомо в проигрыше, потому что оказываются в положении оправдывающихся. После подавления «ортодоксов» наступает всеобщая апатия, общество превращается в сборище индивидуалистов и становится чрезвычайно уязвимым перед любой внешней пассионарной экспансией.
Как я понял, уже к началу описываемых событий руководство Красной ветки было обеспокоено неуклонным снижением энтузиазма и пассионарности населения. Тонус какое-то время удавалось поддерживать за счёт раздуваемых пропагандой военных успехов (установление контроля над центральным пересадочным узлом и над сетью боковых тоннелей, уничтожение «троцкистских» станций), а также за счёт амбициозных проектов (мост через Яузу на участке «Сокольники – Преображенская площадь», Яузская ГЭС, возобновление регулярного движения поездов по «Красной ветке»).
Казалось бы, чего бояться Москвину? С помощью репрессий и «спецопераций» он стал фактическим монополистом на «коммунистическом поле» (небольшой партизанский отряд, скрывающийся где-то в тоннелях, не в счёт). Никаких проявлений недовольства на «Красной ветке» нет: если бы что-то было, ему бы немедленно доложили.
Вот только активность и инициатива людей падает с каждым днём. Настроения стали ещё хуже после недавней неудачной  попытки захвата объекта «Д-6», стоившей «Красной ветке» больших потерь и серьёзно подорвавшей её престиж.
Бои за «Д-6» наглядно показали, как изменились настроения на «Красной ветке» по сравнению с «Первой войной». Если тогда бойцы сами рвались в бой, и их отвагой и самопожертвованием восхищалось всё Метро, то теперь людей приходилось гнать в бой с помощью заградотрядов и периодических децимаций. Если раньше от добровольцев не было отбоя, то теперь всё больше народу старалось «откосить» от службы любыми средствами. Особисты докладывали, что красноармейцы всё чаще говорят между собой: «Пусть Москвин сам воюет, если ему надо».
Ситуация усугубляется тем, что постоянные войны и репрессии подорвали людской потенциал «Красной ветки». Если население  «Красного Метро» вначале было около 30 тысяч, то к концу 2034 года оно едва превышает пять тысяч, причём большинство составляют женщины, дети и инвалиды, в том числе больные наследственными заболеваниями, вызванными радиоактивным облучением или попаданием радионуклидов в организм. Боеспособных мужчин наберётся не более тысячи, причём значительная их часть (около сотни) задействована на охране и обслуживании Яузской ГЭС. Оставшихся явно недостаточно для надёжной защиты всех 18 станций, входящих в «Красную ветку», несмотря на развитую у «красных» железнодорожную сеть, позволяющую быстро перебрасывать подкрепления в нужное место. Ни о каком продолжении экспансии в этой ситуации уже не может быть и речи.
Прошли те времена, когда «красные» совершали ежегодные облавы на «Черкизоне», а «черкизонцы» боялись приблизиться к «красным» станциям. Недавние налёты наёмников на станцию «Черкизовская»  стали одной из причин ликвидации восстановленного после разгрома отрядом Русаковаконцлагеря на станции  «Улица Подбельского». Охраной лагеря были пополнены ряды защитников станции «Черкизовская», потому что утрата «Черкизовской» создала бы угрозу уже для «Преображенской площади», а через неё – для Яузской ГЭС.
Лагерные заключённые, осуждённые по уголовным и «бытовым» статьям, а также «правые» оппозиционеры были амнистированы, «левые» оппозиционеры («троцкисты» и «децисты») -  ликвидированы.
Станция «Улица Подбельского», прилегающие к ней недостроенные и технические тоннели были оставлены, и лишь время от времени контролируются патрулями.
В создавшейся ситуации Москвину, чтобы оправдать своё дальнейшее пребывание у власти, пришлось всю политику менять коренным образом. Он созвал внеочередной пленум ЦК КПММ, и на нём торжественно заявил, что цели предыдущего периода достигнуты, и что теперь на повестке дня стоит новая задача – повышение жизненного уровня населения. В подтверждение привёл, как обычно, вырванные из контекста цитаты из Ленина, на этот раз – из статей периода НЭПа.
И действительно, уровень жизни на «Красной ветке» в дальнейшем стал повышаться. За электроэнергию покупали продукты с «Сокола», одежду с «Динамо», чай с «ВДНХ», на «Кузне» налаживали и своё собственное производство ширпотреба… Массовая гибель людей в предшествующий период имела одну «положительную» сторону: освобождалась жилплощадь, и жители «Красной ветки» уже не жили в прежней тесноте.
Переориентация идеологии на доктрину «гуляш-коммунизма» не могла не отразиться на настроениях населения. Люди с завистью поглядывали в сторону Ганзы и Полиса, где уровень жизни всё равно оставался выше, но массового диссидентства и бегства «за границу» не было, во-первых, потому что Ганза не пускала к себе «всякую рвань», во-вторых, потому что уровень жизни на «Красной ветке», с учётом социальных гарантий, был всё-таки выше, чем на многих «свободных» станциях.
Не следует думать, что Москвин и его окружение внезапно прозрели, раскаялись и стали гуманистами. Просто они поняли, что, если будут продолжать прежнюю политику, «Красную ветку» скоро  некому станет защищать.
Демонстративной смены  лозунгов и символики, как это было в СССР на рубеже 80-х – 90-х годов, не будет: такое возможно только после того, как уйдёт первое поколение революционеров. Потому что те, кто отдавал свои жизни за идеи «интерстанционализма», не простили бы Москвину предательства, и в этом случае никакое ГБ не смогло бы предотвратить раскол «Красной ветки» и гражданскую войну.
«Приватизации» тоже не будет: мелкая торговля на «Красной ветке» и до того не возбранялась (вернее, на неё смотрели сквозь пальцы), а общественная собственность и централизованное управление промышленным и сельскохозяйственным производством в экстремальной ситуации вообще  оптимально.
Прежние лозунги будут сохраняться ещё долго, но основными доминантами у лидеров «Красной ветки» в скором времени станет, во-первых, выживание, во-вторых, сохранение власти.
Есть известная закономерность: даже самые радикальные организации, если не добиваются своих целей или не гибнут, через какое-то время неизбежно начинают дрейфовать в сторону всё большей умеренности, и, в конце концов, начинают вести себя и восприниматься как часть «нормального» общества. Примеров тому в Истории немало.
Любой марксист знает, что коммунизм как общественный строй возможен только в больших сообществах и с высоким уровнем развития производительных сил. Поэтому в Мире «Метро», где остатки человечества находятся на грани выживания,о коммунизме как общественном строе не может быть и речи. По этой причине я не пытаюсь «подгонять» Мир «Метро» под «Туманность Андромеды» или «Полдень 22-го века».
Но как этическая и мировоззренческая система коммунизм останется в сердцах людей даже в таких условиях, потому что для многих людей вера в коммунизм тождественна надежде на добро и справедливость, а без такой веры люди жить не могут.  Возможно, коммунизм в Мире «Метро» трансформируется в своеобразную массовую религию (вроде «Эрнестизма»), которой будут привержены  отшельники-одиночки, и которая может быть также господствующей идеологией  на станциях и в убежищах с общинными порядками. Как и на всякой высокой вере, пользующейся массовой поддержкой, на ней неизбежно будут спекулировать негодяи и проходимцы, и, с этой точки зрения, Москвин – не случайность (в ленинградском метро на «красных» станциях правят уроды ещё круче) но, не смотря ни на какие дискредитации, у Красной Веры до самого конца будут оставаться убеждённые и искренние сторонники.

Откуда горючее?

Откуда в постапокалиптическом московском метро электроэнергия – мы выяснили. А откуда горючее? На чём работают генераторы на станциях, ходят дрезины в тоннелях?
«Бензин с уцелевших АЗС» – отпадает. Остатки горючего были слиты с автозаправок и из баков уцелевших автомобилей ещё в первые месяцы после Катастрофы. НПЗ в Капотне тоже «не катит». Капотня оказалась вблизи одного из эпицентров (см. повесть «Стоящий у двери»), и, скорее всего, там выгорело всё. А вот горючее на ТЭЦ в черте Москвы было уничтожено не везде. Некоторые хранилища уцелели благодаря складкам местности, кроме того, на некоторых железнодорожных станциях в Москве и ближайшем Подмосковье могли уцелеть цистерны и даже целые составы, опять же, если удар приняли на себя близлежащие здания и складки местности.
То, что нефтепродукты портятся при хранении. Окисляются, полимеризуются, осмоляются, съедаются микроорганизмами, меняется их состав за счёт испарения легкокипящих фракций. Ну, да. Но на Менделеевской, контролируемой Ганзой, сотрудники МХТИ наладили процесс регенерации и очистки. Четырёхметровые ректификационные колонны для этой цели  были специально изготовлены на Бауманке по заказу Ганзы. Вы думаете, с чего Ганза разбогатела? За счёт одной только торговли?

«Изумрудный город».

Одной из самых популярных легенд в постъядерной Москве является «Изумрудный город». Якобы, на территории МГУ на Ленинских (извиняюсь, на Воробьёвых) горах уцелевшие научные работники, студенты и  преподаватели  университета создали закрытый для посторонних островок благополучия, основанный на науке и передовых технологиях.
Не смотря на то, что до сих пор не найдено ни одного свидетеля, который побывал в «Изумрудном городе» и вернулся оттуда, я считаю, что немалая доля истины в этой легенде есть.
Итак, сначала аргументы «против».
Первое, и главное. Я не могу себе представить, чтобы в километре от эпицентра ядерного взрыва мощностью 150 килотонн могло остаться что-то живое, а, тем более, остаться почти неповреждённым здание, пусть даже очень основательно построенное.  Во всяком случае, панельные многоэтажки Юго-Запада Москвы не сложились даже, их просто сдуло…
Второе. Нет ни одного достоверного свидетельства, что «Изумрудный Город» существует в действительности. Мне не известен ни один сталкер, который достоверно побывал в «Изумрудном Городе» и вернулся оттуда. Всё – на уровне слухов.
Третье. Согласно легенде, «Изумрудный Город» создал в Метро своеобразную сеть агентов-информаторов, известных как «наблюдатели». Но никто никогда не видел ни одного из этих «наблюдателей», всё это, опять же, на уровне слухов и вечерних сказок у сталкерского костра.
Четвёртое. Если «Изумрудный Город» так благополучен, как о нём говорят, его сталкеров и караванщиков, а, тем более, и транспортные средства, должны были видеть не только по всей Москве, но и за её пределами.
Теперь - аргументы «За».
Первый: Главный корпус МГУ стоит, причём без заметных повреждений. Его из разных мест Москвы могут видеть и сталкеры, и караванщики. В  ясные дни здание отбрасывает тень, причём тень правильную и в нужную сторону, так что никакой это не морок и не аномалия.
Второй. Герма, перекрывающая тоннель между станциями «Спортивная» («Коммунистическая») и «Воробьёвы Горы», закрыта и заблокирована с той стороны. Москвину пока хватает ума не пытаться эту герму вскрыть.
Третий. Метромост через Москву-реку между станциями «Спортивная» и Университет», по свидетельству очевидцев, в момент удара не рухнул, хотя и был основательно повреждён, но через 3 года после Катастрофы был подорван неизвестными лицами.
Четвёртый. Сотрудники академических и отраслевых научно-исследовательских институтов, расположенных на Ленинском проспекте, на Калужской и в Беляево, и спасшиеся в момент Катастрофы в институтских убежищах, через 3 года после Катастрофы загадочным образом исчезли. В Метро их никто не видел. Сталкерами были обнаружены исправные убежища с выключенными, но работоспособными системами жизнеобеспечения и со следами недавнего проживания. Во всех случаях в покинутых убежищах оказались изъяты индивидуальные средства защиты, а также научная литература из уцелевших институтских библиотек и лабораторий.
Пятое. В том, что сталкерам не удаётся добраться до «Изумрудного Города», нет ничего удивительного. С севера территория МГУ отсечена от города Москвой-рекой, к югу и к западу расположены эпицентры взрывов, где уровень радиации зашкаливает до сих пор, а к востоку (за проспектом Вернадского) сплошной цепью тянутся необъяснимые, но чрезвычайно опасные для человека аномалии.
Что из себя представляет «Изумрудный Город», гадать не буду, но некоторые соображения выскажу.
Во-первых, в МГУ очень серьёзный комплекс убежищ, и, скорее всего, именно там живут уцелевшие преподаватели, студенты и сотрудники. Станция метро «Университет», скорее всего, играет вспомогательную роль. Станции «Юго-Западная» и «Проспект Вернадского», скорее всего, разрушены и не подлежат восстановлению.
Во-вторых, хочу предостеречь от возможной идеализации «Изумрудного Города». Есть такое явление – «интеллигентское высокомерие» (явление, обратное «синдрому Лоханкина»). Это когда действительно высокообразованные и высокоинтеллектуальные люди презирают «быдло», считая простых непородистых людей чем-то вроде «недочеловеков», с чьим мнением и интересами, а порой и жизнью, можно вообще не считаться. Конечно, не все учёные таковы, но «интеллигентское высокомерие» я наблюдал достаточно часто даже в советское время, а, тем более, после «перестройки», когда идея равенства была выброшена даже из идеологии. Причём, по моим наблюдениям, среди сотрудников университета «индюков» больше, чем, скажем, среди сотрудников отраслевых и академических НИИ. И высокий научный интеллект и знание не всегда сочетаются с человеческой порядочностью, хотя я  и  не утверждаю, что там все сплошь моральные уроды вроде Корбута.
Так что, скорее всего, «Изумрудный Город» не является «землёй обетованной». Социальные отношения там отличаются резкой градацией и напоминают своеобразный «интеллектуальный расизм», когда, в зависимости от твоего IQ , решения экзаменационной комиссии и протекции начальства (не без этого) ты можешь стать либо уважаемым учёным, либо пожизненным рабом, а то и оказаться в клетке для подопытных.
Поэтому не удивительно, что «Изумрудный Город» пресекает любые попытки «внешнего Мира» установить с ним контакт: незачем «всякому быдлу» совать нос в наши дела. Если даже кому-то и удастся до «Изумрудного Города» дойти, домой их не отпустят при любом раскладе.
Но вполне возможно, что «Изумрудный Город» поддерживает контакты с курчатовцами, или даже через спутник связывается с другими уцелевшими научными центрами, в том числе и в других странах Мира. Не исключаю, что может быть как-то связан и с «Чёрным Конвентом», это уже вообще тогда будет из области ночных кошмаров…


Ставка Верховного Главнокомандования.

В романе Андрея Гребенщикова «Ниже ада» упоминается Ставка Верховного Главнокомандования, которая расположена где-то на юге Сибири и безуспешно пытается установить контроль над тем, что осталось от России после Катастрофы. С другой стороны, действующими лицами «метрошных» сюжетов часто становятся шаманы из Горного Алтая, что наводит на мысль о том, что в этом регионе сохранились территории, затронутые Катастрофой намного меньше, чем вся остальная Россия.
 Как такое могло произойти?  Кто мог после бегства Тандема взять на себя функцию Верховного Главнокомандующего? Изложу свою версию.

                *                *                *

«Там, где ветры злые,
Летом минус два,
Но краю России
Спряталась Тува.

Прямо на поляне,
Как войдёшь в тайгу,
Проживал крестьянин
Кежугет Шойгу.

У него родилось
Трое сыновей.
Двое было умных,
Третий был Сергей».
…………………………..
Провожали строго,
Чтоб в пути не слез.
Мудень Чёрт Серёга,
Или МЧС.
( А. Орлов)

Я – коммунист, и ненавижу всех, кто находится у власти и у богатства, тем более, членов правительства. Но к новому министру обороны Сергею Кежугетовичу Шойгу у меня отношение не столь однозначное.
Да, антикоммунист, да, поддержал Ельцина, да, активно участвовал в подавлении народного восстания в октябре 1993 года. Да, первый кандидат в «русские Пиночеты». Но, в то же время, это единственный человек в правительстве, который хоть что-то делает. И благодаря ему армия, полностью разрушенная в ходе «перестройки», «реформ» и «сердюковщины»,  восстановила хотя бы ограниченную боеспособность. Принимаю обвинения в наивности, но хочется верить, что в Мире «Метро» этот человек проявил свои лучшие качества.
Как известно, в июне 2013 года  новый министр обороны отправился с инспекционной поездкой по восточным военным округам.  Что ему мешало при этом заехать на юг Сибири и проинспектировать резервный командный пункт РВСН, а заодно, расположенные поблизости два  полка противоракетной обороны? А, поскольку внезапные проверки с боевыми стрельбами – своего рода «визитная карточка» нового министра, получилось так, что оба полка встретили Катастрофу во всеоружии.
О старте ракет министру сообщили почти сразу. Попытался связаться с президентом и премьером, но тех и след простыл. А с Обамой связаться удалось, после чего стало ясно, что это не война, а гигантский теракт планетарного масштаба.
Как развивались события дальше, я, ни дня не служивший в армии, могу только предполагать.
Сначала были отчаянные попытки активировать системы самоуничтожения стартовавших ракет и заблокировать новые старты (последнее частично удалось).
Потом – боевая и воздушная тревога по всей стране, и 20 минут у населения региона (подлётное время больше), целых ДВАДЦАТЬ минут, а не шесть, как в Москве, чтобы собрать документы, вещи и НЗ и добраться до ближайшего убежища. Это было одно из немногих мест в России, где люди не умирали сотнями у закрытых гермоворот, посылая проклятья тем, кто по ту сторону.
Потом – расчёты С-400, работающие как часы, и белые трассы уходящих в небо зенитных ракет. И короткие доклады: «Цель уничтожена»… «Цель уничтожена»…
А потом – команда, разделившая жизнь на «До» и «После»: «ЗАКРЫТЬ ЗАЩИТНЫЕ СООРУЖЕНИЯ».
А потом – глухая, тяжкая дрожь земли, и тяжёлый, низкий, на пределе слышимости гул отдалённых взрывов.
Потом выясняется, что до ближайшего эпицентра не менее двухсот километров, и есть ещё сутки, целые сутки, прежде чем радиоактивные облака перевалят через Саянский хребет.
И эти сутки были использованы не на 100, а на 200 процентов.
Сразу после Катастрофы Шойгу реквизировал весь грузовой транспорт в округе, и весь остаток ночи, весь день и всю следующую ночь в ворота подземного комплекса непрерывным потоком шли машины с продовольствием, горючим, инструментами, запчастями и расходными материалами для систем водо- и воздухоочистки, одеждой, оружием и боеприпасами, лекарствами, семенами, стальным листом, древесиной… книгами. Труднее назвать, что не везли.
Специальные группы организовали эвакуацию населения: не все ещё поняли, что произошло. Некоторые жители Горно-Алтайска и близлежащих посёлков предпочли остаться дома, им помогали герметизировать окна и двери, устанавливали фильтро-вентиляционные установки. Через два месяца все они придут к убежищу и будут просить Шойгу впустить их, жалуясь на странное «давление», которое они испытывают на поверхности. Шойгу пустит всех. Он понимал, что Катастрофу на Земле переживут лишь немногие, и жизнь каждого человека скоро станет на вес золота.
Провели связь между главным комплексом и другими убежищами. Реанимировали несколько убежищ, ранее превращённых в склады и ночные клубы.
Население спешно собирало скудный июньский урожай со своих участков и тащило запасы кто в Комплекс, кто в местные убежища, а кто и в собственные погреба.  Кто-то даже успел сходить на охоту.
Удалось связаться с Абаканом, Барнаулом, Бийском. Выяснилось, что эти города уцелели, но фон там быстро растёт, и в сторону Комплекса потянулись колонны машин с теми, кому не хватило места в местных бомбоубежищах. Но выяснилось, что часть дорог перекрыта селевыми потоками, открытым осталось только северное направление.
Всё это время министр пытался связаться с Москвой. «Тандем» как сквозь землю провалился (возможно, в прямом смысле), генштаб не отвечал (да и кому там было отвечать, если от «российского Пентагона» осталась только воронка диаметром в полкилометра). А вот с Министерством Обороны удалось связаться. На связь вышел замминистра и какой-то генерал с Лубянки по фамилии Стеценко. Выяснилось, что сотрудники министерства перебрались в метро и расположились в узле станций «Арбатская»-«Боровицкая»-«Библиотека им. Ленина»-«Алесандровский Сад», и что это место получило теперь странное название «Полис». Через какое-то время состоялся ещё один сеанс связи, но затем связь прервалась и в дальнейшем Полис на связь не выходил. Что там случилось, оставалось только гадать.
Уже через час после Катастрофы удалось связаться с МКС. Выяснилось, что от ядерного удара сильнее всего пострадали  Россия и страны бывшего Союза. Не мудрено: четверть века разрушали армию и приватизировали предприятия ВПК. Сильно пострадали также Китай, Великобритания, Франция, Иран, Индия и Пакистан (у них тоже ракетно-ядерное оружие вышло из-под контроля), обе Кореи. США и Канада пострадали меньше. Но в целом масштабы катастрофы оценить сложно: почти вся планета закрыта слоем дыма и облаков.
Позднее выяснилось, что за ядерными разрушениями последовали труднообъяснимые тектонические сдвиги. Сильные землетрясения сопровождались гигантскими цунами. Под водой скрылись Владивосток, часть Приморья и Камчатки, Курилы (вот и решился спор с Японией). Сама Япония ушла под воду чуть ли не наполовину. Под водой скрылись также Тайвань, Сингапур, Гонконг, часть Британии, часть Индокитая, Калифорния и всё западное побережье США, часть Индонезии. Крым стал островом: под воду ушёл перешеек.
Латинская Америка, Африка, Австралия, Антарктида, казалось, не пострадали совсем. Эфир был заполнен криками отчаяния, сигналами СОС, переговорами военных, испуганными заявлениями политиков… Правительства уцелевших стран  робко предлагали помощь, но лезть в радиоактивный ад никому не хотелось.
Израиль на первых порах не пострадал: все выпущенные по Израилю ракеты были сбиты  ПВО. Но уже к концу первого дня радиационный фон начал быстро расти, и населению пришлось перебраться в убежища.
К концу дня выступил Обама. Утверждал, что ситуация под контролем. Метал громы и молнии в адрес неизвестных террористов, призывал граждан к стойкости и спокойствию,  призывал Бога помочь тем, кто оказался в очагах поражения, и тем, кто участвует в спасательных работах. Заявил, в частности, о неудачных попытках связаться с российским руководством.
К утру следующего дня в Горно-Алтайске показания дозиметра превысили 300 миллирентрен в час, и министр приказал прекратить работу и вернуться в убежища. «Фора» закончилась. Начался постапокалипсис.
Кое-кто (я в том числе) считает Мир, в котором мы оказались после августа 1991 года, «империей зла». Но по сравнению с тем Миром, который начался после июня 2013-го, это, как сказал великий бард, «были ещё цветочки».
Первые потери Комплекс понёс уже на третий день. Экипаж вертолёта-разведчика увидел группу, как казалось, терпящих бедствие людей, приземлился, чтобы помочь, и был расстрелян в упор. После этого Шойгу вспомнил своё афганское прошлое, и с этого дня ни один вертолёт не летал без прикрытия.
К концу второго дня начала падать температура, а на четвёртый день пошёл снег.
Утренние заморозки и снег в июне – явление не редкое для этих мест, но этот снег был серый, плотный, шёл весь день и всю ночь, заносил дороги и перевалы, таять не собирался, и сопровождался стремительным ростом показаний наружных дозиметров. Все спасательные работы пришлось прекратить.
К концу недели всё вокруг покрыла серая мгла, и днём было не светлее, чем в пасмурные сумерки. «Ядрёна зима» вступила в свои права.
Всё это время не прекращались попытки связаться по радио с уцелевшими в пределах России.
Откликнулись Питер, Екатеринбург, Самара, где основная часть выживших, как и в Москве, спасалась  в метро, откликнулась база на острове Мощный на Балтике, некоторые другие воинские части, экипажи кораблей и подводных лодок.
Но ни «Тандем», ни министров, ни вице-премьеров  найти не удавалось. И к концу недели Шойгу на правах единственного оставшегося в живых министра провозгласил себя Верховным Главнокомандующим.
Сообщение об этом было передано в эфир на нескольких частотах, но особого энтузиазма не вызвало. Шойгу поддержало только несколько воинских частей и отрядов МЧС. Одна из воинских частей вообще заявила, что отныне не намерена никому подчиняться, и провозглашает себя «Вольным Береговым Братством». Постъядерный Мир стремительно погружался в болото хаоса, в котором диктовать условия станут «частные армии»: банды, но с танками.
Прежде всего следовало взять под контроль столицу. И Шойгу посылает в Москву один из двух имеющихся в его распоряжении транспортных самолётов с ротой десантников на борту. Перед отрядом была поставлена задача проникнуть в московское метро, взять под контроль Полис и установить связь с сотрудниками Министерства Обороны и ФСБ. Но при посадке во Внуково при  плохой видимости в метель на обледенелую и занесённую снегом полосу самолёт разбился (или был сбит по приказу Бессолова?), экипаж и десантники погибли. После этого новый Верховный отказался от дальнейших попыток установить контроль над центром страны, и сосредоточил своё внимание на ближайших регионах.
Два года бушевала «ядерная зима». Всё это время высокий фон за «гермой» не позволял даже думать о новых «операциях по наведению конституционного порядка». Только через два года, когда снег сошёл и дороги открылись, в направлении Кемерово – Новосибирск была отправлена первая колонна.
Уже на первых километрах стало ясно, что Мир стал другим, слишком похожим на печально знаменитую Чернобыльскую Аномальную Зону, какой она стала после Второй Катастрофы 2006 года.
Это стало ясно, когда удалось подстрелить и рассмотреть поближе несколько никогда не виданных летающих тварей. Это были ещё не вичухи, но уже и не птицы.
Это стало ясно, когда идущий в голове колонны УАЗик на ровной дороге внезапно повело в сторону, швырнуло в кювет и расплющило, как будто на него наступил  каблук невидимого великана.
Это стало ясно, когда с давно обесточенных проводов ЛЭП сорвался ослепительно яркий фиолетовый шар, и с жутким треском врезался в борт головного БТРа.
Повезло, что в отряде было несколько бойцов, ранее служивших в составе Международных сил на Периметре, и имеющих представление о том, как вести себя среди аномалий.  Благодаря этому колонне удалось избежать больших потерь.
Город Кемерово, как и Новосибирск, был уничтожен, но в области были уцелевшие, и колонна занялась привычным делом: ремонт и восстановление убежищ,  помощь населению, эвакуация тех, кого не удаётся устроить на месте, охота за мародёрами и вообще за теми, кто не желает признавать «федеральное правительство», ну и вообще всем, чем должны заниматься претендующие на государственную власть.
Затем разведгруппа на четырёх БТРах направилась  дальше к Новосибирску, но в 40 километрах от города вынуждена была остановиться и отступить из-за высокого уровня радиоактивного заражения местности.
Через некоторое время Верховный отправил в сторону Екатеринбурга вторую колонну под командованием опытного генерала Вольфа. О судьбе этой колонны можно догадаться по роману Андрея Гребенщикова «Ниже ада». Колонна достигла Екатеринбурга и закрепилась в городе, но в дальнейшем генерал Вольф отказался подчиняться Ставке и повёл свою игру. Для Шойгу это означало потерю колонны вместе со всеми людьми и техникой. Предпринятые в дальнейшем Ставкой попытки восстановить контроль над группой Вольфа к успеху не привели.
Обескураживающие потери заставили Шойгу отказаться от дальнейшей «экспансии» и сосредоточить всё внимание на подконтрольной территории.
К началу 2034 года «Ставка» контролировала территорию площадью более ста тысяч квадратных километров с населением более 70 тысяч человек, и было первым по территории и вторым по численности населения квазигосударственным образованием на территории постъядерной России. Под полным или частичным контролем Ставки – города Бийск, Барнаул, Абакан. Неофициальной «столицей» Ставки считается Горно-Алтайск.
На территории практически решена энергетическая проблема – за счёт ветрогенераторов, нескольких мини-ГЭС, а также котельных, отапливаемых углём. В городах и посёлках восстанавливается инфраструктура.
Границы «оазисов»   обозначены (методом проб и ошибок, по отсутствию «давления»), и на территории «оазисов» после дезактивации построены теплицы. Так что частично решён и продовольственный вопрос, во всяком случае, прямой угрозы голода нет.
В подконтрольных Ставке городах на уцелевших предприятиях частично восстановлены производства, необходимые для анклава. Некоторые дома в городах и посёлках оказались на территории «оазисов», и туда уже начали возвращаться жильцы.
Регулярно проводятся войсковые операции по «зачистке» территории от мутантной фауны.
Несмотря на потерю группы Вольфа, Ставка остаётся главной военной силой на всей территории постъядерной России. В распоряжении Верховного около 15 тысяч военнослужащих, бронетехника, вертолёты, есть танки, установки залпового огня, есть даже тактические бомбардировщики. Есть дивизион «Тополей» - из тех, что удалось остановить в час Катастрофы. Единственная сила в России, способная противостоять Ставке на равных – это, пожалуй, только полукриминальная частная армия, известная как «Береговое братство», и, вероятно,  противостояние Ставки и «братства» ещё впереди.
При всём при том, я не связываю со Ставкой особые надежды на возрождение цивилизации. Конечно, деятельность Ставки после Катастрофы спасла многим людям жизнь, но    направлена была всё-таки не на развитие, а на выживание, в лучшем случае – на воспроизводство.
И потом, Верховный уже не молод. После его ухода генералы (а Вольф далеко не худший из них) наверняка перегрызутся и потащат одеяло каждый на себя. Хорошо бы было поставить генералов под контроль общественности, но в нынешних условиях это утопия.
Самый обидный из возможных будущих сценариев – это  превращение анклава в рабовладельческое или феодально-клановое государство, вроде убежища Ямантау или подводного города в Сочи. Не хотелось бы такого развития событий, но боюсь, что к этому идёт.

Америка. На следующий день.

Из всех поражённых ядерными ударами стран США пострадали меньше всех. Всё-таки это сильнейшая в военном отношении страна Мира, у них сильнейшая система ПРО, а у нас уже нет ни «Сатаны», ни ракет железнодорожного базирования… Если бы удар не был внезапным, и если бы они успели полностью развернуть все системы «Стандарт-3», может статься, они вообще не понесли бы ущерба, или понесли бы его в минимальной степени. Но всё случилось так, как случилось…
Из примерно полутора тысяч российских и китайских боеголовок, стартовавших в сторону США, цели достигло около сорока. Были уничтожены многие города, военные и промышленные объекты, погибло около трёх миллионов человек. Было разрушено несколько работающих ядерных реакторов, и обширные территории превратились во «второй Чернобыль». Америке был нанесён тяжёлый урон. Тяжёлый, но не смертельный.
Своевременное оповещение, хорошая организация и развитая система убежищ позволили свести ущерб и потери к минимуму. Была частично сохранена промышленная, научная и государственная инфраструктура, почти сразу на поражённых территориях начались спасательные операции, уже через сутки в уцелевших районах была налажена подача электроэнергии, заработали телевидение и интернет. К концу дня по телевидению с обращением к нации выступил Обама.
Началась эвакуация населения из поражённых районов в относительно безопасные. Велись работы по дезактивации поражённых территорий. Уже через месяц население начало покидать убежища и возвращалось к нормальной жизни. Начавшаяся «ядерная зима» внесла свои коррективы, но инфраструктуру удалось восстановить, и в уцелевших домах поддерживалась приемлемая температура. Началась подготовка к высадке экспедиционного корпуса в России, так как ни с российским руководством, ни с посольством США в России не удавалось установить связь.
Первые тревожные «звонки» стали поступать  в начале сентября.
Началось с того, что по всей стране люди стали в массовом порядке обращаться к врачам с жалобами на плохое самочувствие. Симптомы были одни и те же:  головная боль, страх, неясное чувство дискомфорта и тревоги, которое больные характеризовали как «давление». Сначала думали, что это  следствие психологической травмы, полученной людьми во время Катастрофы. Но антидепрессанты не помогали, состояние больных ухудшалось и дополнялось новыми симптомами: больные становились агрессивными и одновременно стремительно глупели, теряли трудовые, социальные  и бытовые навыки, забывали всё, что изучали на протяжении своей жизни. Речь становилась сперва односложной, а потом исчезала совсем и сводилась к нечленораздельным звукам. Менялась осанка и походка: она становилась «как у неандертальца». Нарастала мышечная масса, увеличивались надбровные дуги, вытягивались челюсти, быстро росли зубы, особенно клыки. За считанные месяцы люди утрачивали человеческий облик и превращались в монстров. К середине октября  больные с такими симптомами исчислялись уже миллионами.
К изучению загадочной болезни были срочно подключены уцелевшие университетские, медицинские и научные центры. Вскоре выяснилось, что болезнь сопровождается быстрыми и необратимыми изменениями всего организма на молекулярно-генетическом уровне. Выяснилось также, что болезнь поражает в основном тех, кто живёт и работает на поверхности или в неглубоких убежищах. Среди тех, кто по разным причинам не покинул убежища, обнаруженные изменения встречались крайне редко.
Сначала новую болезнь попытались связать с радиацией, но быстро выяснилось, что люди в массовом порядке заболевали даже там, где радиоактивный фон считался приемлемым.
Способов остановить или замедлить развитие болезни найдено не было, кроме одного: немедленно перевести больного на 15-20 метров под землю.
Информацию попытались засекретить, но произошла утечка, и началась паника. Люди массами бросились обратно в убежища, в метро и в подземные комплексы, но постоянно живущие там уже не хотели пускать к себе «мутантов». Перед несчастными закрывали гермодвери, а самых настойчивых встречали огнём на поражение. В ответ «поверхностные» подрывали гермодвери и выводили из строя вентсистемы. Должностные лица произносили успокоительные речи, но им никто не верил, потому что они первыми перебрались под землю и переселили туда своих родственников. Государственные структуры, армия, полиция, спецслужбы рассыпались на глазах: каждый старался спасти себя и своих близких. Начался хаос.
Два месяца продолжалась «война за убежища», и закончилась сама собой, когда генетическая трансформация «поверхностных» завершилась, и они вместе с разумом утратили способность к организованным действиям. В итоге системы жизнеобеспечения большинства убежищ были разрушены, а городская и промышленная инфраструктура без систематического обслуживания в условиях «ядерной зимы» быстро пришла в негодность.  Из оставшихся  на поверхности вне убежищ и подземных комплексов выжили только те, кто не боялся радиации и тридцатиградусных морозов и мог добывать себе пищу среди заледенелых развалин.
Но это были уже не люди.
Таким образом, сильнейшая страна Мира – США, успешно в целом пережив сам ядерный удар, оказалась бессильна перед «аномальным полем», неожиданным и грозным явлением природы.
Через несколько лет ситуация на большей части территории США напоминала сюжет из «постапокалиптического» фильма или из компьютерной игры типа «Fullout».

Израиль. Экспансия.

- «Абрам, такой ливень, а ты почему  сухой?»
- «А я между дождями».
(анекдот  60-х годов)

В Израиле голод, идёт чрезвычайное заседание кнессета, думают, что делать.
Слово берёт Леви Эшкол (он же Лёва Школьников из Одессы), и говорит:
«Давайте  объявим войну США и Советскому Союзу, они нас завоюют и будут кормить».
Все «За», Голда Меир «Против». Её спрашивают, почему, она отвечает:
«А вы не подумали, что будет, если мы победим?»
(анекдот  60-х годов)

Даже лучшая спецслужба Мира не смогла помешать планам «Чёрного конвента». Ракеты ушли. На Иран, на Египет, на Ливан, на Сирию, на Ирак, на Пакистан. А сам Израиль уцелел. Сказалось техническое превосходство и боеготовность ПВО, развитая сеть убежищ, хорошая организация и продуманность гражданской обороны.
В Израиле вовремя оценили опасность, которую несёт «аномальное поле», и под землю переселили всех, кто ещё оставался в противорадиационных укрытиях на поверхности. В результате выжили почти все.
Во время «ядерной зимы» городская инфраструктура на поверхности вышла из строя, но электростанции и некоторые жизненно важные предприятия продолжали работать и обслуживались вахтовым методом.
Проблемы начались на третий год. Одно дело, кое-как прокормить пятьсот тысяч уцелевших в России запасами, рассчитанными на 140 миллионов. И совсем другое дело прокормить два миллиона запасами на два миллиона.  Хватило на два года.
Даже после дезактивации территории заниматься сельским хозяйством в «аномальном поле» невозможно. Даже если работать вахтовым методом и из раза в раз успешно отбивать нападения монстров. Потому что из коров вырастут «бурёнки» (роман Игоря Вардунаса «Ледяной плен»), из кур – «куропаты» (роман Дениса Шабалова «Право на жизнь»), а из кукурузы и подсолнечника – триффиты.
Не падает снаряд в одну воронку, даже высокоточный. Не может везти вечно даже «богоизбранному» народу.
Так получилось, что в «аномальном поле», покрывшем территорию Израиля, не было ни одного оазиса.
Конечно, в компьютеризированных подземных оранжереях с помощью гидропоники и капельного орошения выращивались овощи, в подземных вольерах содержались куры и козы, а в биореакторах получали глубинную культуру вешенок и шии-таке. Но для пропитания двух миллионов человек этого было недостаточно.
Вот так поиск новых оазисов для уцелевшего населения Израиля стал вопросом жизни и смерти.
О существовании «оазисов» израильское правительство узнало из радиоперехватов, и уже на третий год после Катастрофы на восток (в сторону Ирака), на юг (в сторону Иордании), на юго-запад (в сторону Египта),  на север (в сторону Сирии и Ливана) были отправлены первые разведгруппы.
Если  удавалось обнаружить «оазис», и этот «оазис» был пригоден для заселения, туда высаживался десант и проводил «зачистку» от монстров и дезактивацию территории. Затем в сторону «оазиса» выходила войсковая колонна с переселенцами.
Нас интересует северное направление.
Турция вошла в число стран, избежавших ядерного удара, но  погубленных «аномальным полем». Правительство и население слишком поздно поняли, что в действительности означает загадочная «болезнь». В результате уцелели только те, кто после Катастрофы по тем или иным причинам не покинул убежища и подземные комплексы.
К середине 20-х годов на территории Турции жило около трёхсот тысяч человек, большинство в убежищах, но часть – в укреплённых фортах на территории недавно открытых «оазисов».               
Убежища израильтян не интересовали, разве что во вторую очередь, а жители «оазисов» оказались перед выбором: стать на своей земле людьми второго сорта, убираться к чёртовой матери или драться с сильнейшей на тот момент армией Мира, к тому же сохранившей  после Катастрофы почти весь свой  потенциал. Исход предсказать было нетрудно.
К началу 2034 года израильские поселения располагались в «оазисах» на территории от Нила до Евфрата и от Красного до Чёрного моря. Дальнейшая экспансия ограничивалась растянутостью коммуникаций и постоянными атаками монстров, для отражения которых требовалась быстрая концентрация сил на опасных участках.
Основные потери израильтяне несли не от местного населения, сопротивление которого, если и было, носило скорее символический характер, а от аномалий и нападений мутантной фауны. Несколько «Геркулесов» разбилось,  столкнувшись с вичухами, наземные коммуникации требовали постоянной охраны на всём протяжении с привлечением мощных огневых средств. Но даже все принимаемые меры не гарантировали полную безопасность.
Одно из поселений в «оазисе» на юге Азербайджана в начале 2034 года было полностью уничтожено стаей муранчи. Большие потери заставили израильтян прекратить экспансию на этом направлении.
К концу 2034 года северная граница израильских поселений примерно совпадала с северной границей Турции. Отдельные разведгруппы высадились на Балканах. Осенью РЛС крейсера «Адмирал Лазарев» засекла израильский «беспилотник» над Крымом.
Временная приостановка экспансии не означает отказ от неё. Оазисы в Крыму, на Кавказе, под Харьковом, на Кольском полуострове, в Прикаспии, в Поволжье, в Вологодской области, и, наконец, на Алтае – слишком лакомый кусок, чтобы от него просто так отказаться. Ни у крымских «почтальонов», ни у генерала Ольшанского, ни у метрошных «государств», ни даже у Ставки не хватит сил противостоять сильнейшей армии Мира, по крайней мере, на поверхности.
Если израильтяне захватят все «оазисы» на территории бывшего Союза, то проживающее здесь население будет лишено даже призрачных шансов на возрождение. Их навсегда загонят под землю и заставят все силы тратить на сиюминутное выживание.
Израильтяне сохранили отношения социальной солидарности, но эта солидарность распространяется только на «своих». «Чужих» не ненавидят и не презирают, их просто не видят в упор. «Ничего личного, нам просто нужна эта земля». «Местных», если они не оказывают сопротивления, не убивают и не обращают в рабство (пока), их просто вышвыривают из «оазисов» пинками, обрекая на участь подземных крыс.
История Израиля показывает, что угнетенные сами могут превратиться в угнетателей, если их освобождение не сопровождается таким изменением общественного устройства, при котором само угнетение станет и невозможным, и ненужным. Я не рассматриваю ситуацию на Ближнем Востоке, но и далеко за его пределами Израиль сегодня играет роль мирового жандарма, под благовидным предлогом «борьбы с терроризмом» умело и жестоко расправляющегося с левыми и революционными движениями. В качестве примера достаточно взять участие израильских спецслужб в похищении Оджалана и в подавлении перуанского движения имени ТупакАмару.
Помните, каким было расхожее представление о еврее в первой половине ХХ века? Робкий чудаковатый интеллигент, умный и образованный, и хитрожопый, конечно, но гуманный, и, в общем, безобидный.
А теперь мои соотечественники выглядят, порой, иначе. Ум и образованность никуда не делись, хитрожопость тоже, но на смену социальному гуманизму пришла «крутость», жестокость, презрение к слабому и неуспешному. С ходу берёт самые сложные интегралы, в курсе передовых достижений науки, в распоряжении – весь «хай тек», но высокомерен, не подступишься, и те, кто ниже по социальной лестнице, для него – быдло, «мочить» которых, если ему надо, готов пачками. Знаете, кого мне это напоминает? Отарков из повести Севера Гансовского «День гнева»!

Китай. Великий поход.

В романе Дениса Шабалова «Право на жизнь» упоминаются изготовленные уже после Катастрофы высокотехнологичные экзоскелеты, которые караванщики привозили откуда-то с Востока и продавали не за патроны даже, а исключительно за золото. Это означало, что где-то сохранились не только остатки цивилизации, но и высокотехнологичные производства. Где это могло быть? Вот моя версия.

                «…верю я,
                что когда
                в Китай
                придут
                октябрьские перевороты,
                и сшибётся класс о класс,
                он покажет им,
                народ,
                который косоглаз!»
                (В.Маяковский)

Половину всех погибших на Земле при обмене ядерными ударами составили китайские крестьяне. Им не повезло так, как только могло не повезти. Утро, весь народ в поле. Даже если ты взял с собой мобильник (а он и есть-то не у всех), и тебя предупредили, до убежища за десять минут не добежать, да и какое это убежище! При воздушном взрыве 200-килитонного ядерного заряда на открытой местности тяжёлые ожоги и «прямой прострел» можно получить даже на расстоянии в 20 километров от эпицентра, а укрыться на рисовых чеках негде.
В городах потери были меньше: в убежища, в метро, в подземные комплексы многие успели.
Инфраструктура, конечно, сильно пострадала, но управление страной сохранилось.
Потом началась ядерная зима, окончательно добившая сельское хозяйство.
Устраивали оранжереи и фермы под землёй, к тому же, в КНР традиционно была развита пищевая биотехнология, но для сотен миллионов выживших это была капля в море.
Население жило на голодном пайке, но даже при самом строгом нормировании продовольствия едва хватило до конца ядерной зимы. Начался голод. Настоящий, такой, какой был в Ленинграде в блокаду. Люди стали умирать.
И тут выяснилось, что в горном Тибете обнаружена сеть «оазисов» площадью в десятки тысяч квадратных километров, причём и радиоактивный фон в этих местах оказался ниже, чем на остальной территории Китая.
И тогда китайским руководством было принято решение, продиктованное скорее отчаянием: заселить эту территорию и перенести туда промышленную, сельскохозяйственную и научную инфраструктуру. И ещё до окончания ядерной зимы по заледенелым дорогам двинулись караваны.
Везли технику, оборудование, материалы, сырьё, семена, предметы культуры, книги, диски, документацию – всё, что могло пригодиться на новом месте и не очень фонило. Везли на трайлерах, на вертолётах, на тракторных прицепах, на ручных тележках, тащили на руках. Умирали от голода и от лучевой, замерзали насмерть в ледяной радиоактивной метели, умерших хоронили сперва тут же, на обочине, а потом, когда места уже не стало, всё дальше и дальше от дороги. Это эпопея позднее получила название «Второй Великий Поход».
И на новом месте тоже умирали. Опять же, от голода, от лучевой, от лейкозов, от новых неведомых болезней, которые не знали, как лечить, и от обычных болезней, потому что не хватало лекарств, и для ослабленного голодом и радиацией организма любая инфекция была смертельно опасна. А позже погибали от  нападений монстров-мутантов, которых с каждым годом становилось всё больше. Да и местное население китайцев не жаловало: всякое бывало в прошлом.
Да и не следует думать, что в «оазисах» была «земля обетованная». По Тибету тоже били, и, наряду с пригодными для жизни долинами, были такие места, куда в первые годы даже в «демронах» соваться было опасно.
Но те, кто выжил, выжили благодаря двум вещам: трудолюбию и солидарности. Принцип «умри ты сегодня, а я завтра» отбросили с самого начала. Может быть, потому что сказались тысячелетние общинные традиции  китайского народа. Может быть, не забыты ещё этические принципы социализма, да и сама правящая коммунистическая партия не собирается пока от них отрекаться. А может быть просто потому, что поняли: только вместе, поддерживая друг друга, можно выжить в этом Мире, в одночасье ставшем враждебным для человека.
Очень скоро в «оазисах» построили первые форты, дезактивировали и засеяли горные склоны, поставили первые ветрогенераторы, соорудили новые и восстановили старые ГЭС на горных реках.
А потом в горных долинах выросли дома, заводы, школы, шахты, лаборатории. Появились оранжереи, поля, фермы.
Выжили немногие, но те, кто выжил, полны решимости возродить свою Родину и цивилизацию, и не щадят для этого ни сил, ни знаний.
Недавно в одной из лабораторий был получен новый штамм микроорганизма, способный ускорять процесс распада радионуклидов, аналог известного «Алтея», что в скором времени позволит заселить все «оазисы» региона.
К началу 2034 года в «оазисах» Китайского Тибета жило около десяти миллионов человек – почти половина от уцелевшего населения Земли. Это единственное место на Земле, где люди не просто заняты восстановлением нормальных условий жизни, но и стараются двигаться вперёд. Причём задача экспансии не ставится: исследования показали, что других пригодных для жизни «оазисов» таких размеров на Земле нет.
Возможно, через несколько лет им придётся столкнуться с экспедиционным корпусом Израиля – второй силой в постъядерном Мире, сохранившей свои государственные и производственные структуры. Но скорее всего до этого не дойдёт, потому что ещё раньше на арену выйдет «Чёрный конвент», и спутает все карты. 

«Чёрный Конвент».
 
«Сегодня, в 4 часа 30 минут, неизвестная  ранее  организация, именующая себя «Чёрный Конвент», нанесла внезапный ядерный удар по  Израилю и Китайской Тибетской Республике, после чего предъявила ультиматум с требованием полного подчинения, угрожая  повторными ядерными ударами. … 
Приказываю:
   Ракетным войскам стратегического назначения нанести ответный удар по базам и объектам «Чёрного Конвента».
Подводной лодке Тихоокеанского флота «К-…» обнаружить и уничтожить стратегическую подводную лодку «Чёрного Конвента» «Аризона»…

Верховный Главнокомандующий России
Генерал Армии С.К. Шойгу.

(из приказа Ставки Верховного Главнокомандования от 15. 11.2035)

 «Чёрным Конвентом» называет себя тайное общество, стремящееся к мировому господству.  Для  достижения этой цели в 2013 году «Конвентом» была спровоцирована мировая ядерная война. Предполагалось, что Катастрофа настолько ослабит человечество, что оно в дальнейшем безропотно подчинится «Конвенту».
«Конвент» располагает сетью убежищ и подземных комплексов по всему Миру,  тайными складами, армией наёмников  и новейшим (на момент Катастрофы) высокотехнологичным оружием, включая ядерное.
По сути, речь идёт о группе авантюристов, но самого высшего, так сказать, пошиба.
«Чёрный Конвент» упоминается в некоторых повестях из серии «Сталкер», но в книгах «Мира Метро» о нём напрямую нигде не сказано. Впрочем, если помните, в повести «Крым-2» среди общей разрухи и одичания некие одетые с иголочки господа с крутой охраной на зелёной полянке играют в гольф и обсуждают при этом судьбы Мира? Вот это, по-моему, они и есть.
Однако, можно сказать, что после Катастрофы «Конвент» ждало разочарование.
Во-первых,  «аномальное поле» сделало поверхность Земли непригодной для жизни даже после снижения уровня радиации, а «Конвент», всё-таки, стремился к власти над Человечеством, а не над несколькими тысячами подземных кротов.
Во-вторых, неприятной неожиданностью для «Конвента» стал тот факт, что после Катастрофы на Земле  уцелело несколько государственных и квази-государственных образований, достаточно сильных для того, чтобы не подчиниться «Конвенту» и дать ему достойный отпор.
В конце 2035 года между «Конвентом» и постъядерными государствами началась война с применением   ядерного оружия. В результате этой войны все её участники понесли тяжелейшие материальные и людские потери и были отброшены до уровня, при котором единственной задачей становится выживание.
На жизни тех, кто населял московское, питерское, киевское, харьковское, минское, новосибирское, казанское, екатиринбургское и прочие Метро «Вторая Ядерная война» никак не отразилась. Разве что на поверхности на некоторое время подскочил уровень радиации.

Демография.

К началу 2033 года численность населения постъядерной России составляла примерно 650 тысяч человек. Не верите? Давайте посчитаем.
Комплекс «Ямантау» - 250-280 тысяч человек.
Территория «Ставки» - 70 тысяч.
В Волжско-Уральском регионе (Казанское, Горьковское, Свердловское и Куйбышевское (извиняюсь, Екатиринбургское и Самарское) метро, Уфимская Коммунистическая республика, Железнодорожная община, Орден Возрождения, убежища в Сердобске) живёт около 150 тысяч человек.
«Полярные Зори» - 40-50 тысяч.
Остров «Мощный» - 30-40 тысяч.
Московское Метро – 30-35 тысяч.
Ленинградское (извиняюсь, «Питерское») метро – около 20 тысяч (вместе с «Эдемом»).
Подводное государство в Сочи – около 40 тысяч.
«Береговое братство» - тысяч 5.
Ну, и небольшие убежища и общины и банды  численностью от несколько сотен до 2-3 тысяч человек – это суммарно тысяч 20-30.
Всё вместе – 650-700 тысяч.
Посчитаем, сколько погибло в течение 2033-2034 годов.
В «Ямантау» погибли почти все. Ну, может быть, уцелело несколько тысяч человек, иммунных к психотропному грибу-паразиту.
Остров «Мощный» погиб в результате диверсии, организованной «Эдемом».
Население Екатеринбургского метро погибло почти полностью, а это ещё тысяч 5.
В московском метро в 2033-2034 годах полностью, со всем населением, погибло 6 станций: «Полежаевская» (загадочно и страшно), «Тульская» и «Нагорная» были выжжены ввиду эпидемии, «Октябрьская-радиальная» и «Партизанская» - население истреблено спецслужбой «красных» за поддержку «альтернативных коммунистов», «Орехово» - население растерзано мутантами. Суммарно это 2-3 тысячи человек.
В Новосибирском метро население нескольких станций было съедено «активной биомассой» мутантного гриба Aspergillus niger – это ещё тысячи три.
Погибли отдельные убежища и общины:
- в бывшем НИИ под Ногинском – были съедены осами-убийцами (я настаиваю, что это были именно осы, а не «жуки») около тысячи человек;
- недалеко от Екатиринбурга в результате нападения камнегрызов погибло убежище, созданное на основе бывшей базы по испытанию подземоходов, около 400 человек;
-  по-видимому, было перебито всё население убежища в Сердобске (роман Дениса Шабалова «Право на силу») – ещё около 400 человек;
-  При захвате «Комбината» «Береговым братством» большая часть населения «Комбината» было, скорее всего, перебито –это ещё 2-3 тысячи;
Ну и отдельные поселения и общины, население которых за эти два года было съедено монстрами, умерло от болезней или было истреблено бандитами или погибло во взаимных «разборках» - не менее трёх-четырёх тысяч.
 Итого – больше трёхсот тысяч. Почти половина.
Получается, что за два года (2033 и 2034) население постъядерной России сократилось почти вдвое.
То есть, почти во столько же раз, как за предшествующие 20 лет после Катастрофы.
Похоже, в 2033 году остатка человечества подошли к тому рубежу, когда  ресурсы, оставшиеся от прежней техносферы, заканчиваются, и уцелевшие общины встают перед необходимостью либо создавать новую техносферу, либо учиться, подобно населению деревень на западе Тверской области, выживать вообще без неё.






Будущее Мира «Метро».

Однажды Эйнштейна спросили, какое оружие будет в Третьей Мировой войне.
Эйнштейн ответил:  «В Третьей – не знаю. В Четвёртой – лук и стрелы».

«Старые глупы, я не верю в их сказки.
Я опущу дубину на голову Старого и получу звонкую шкуру Чуда.
Мы сделаем из неё наконечники для стрел, и сможем убивать даже летающих!»
(Александр Казанцев: «Планета бурь»)

«Вот потому что вы говорите то, что не думаете и думаете то, что
не думаете, мы и наблюдаем здесь весь этот горький катаклизм!»

«Ку!»

«Когда саламандры против людей, ещё можно что-то сделать.
Но когда люди против людей – тут уж ничего сделать нельзя»…
----------------------------------------------------
- «А дальше?»
- «А дальше я не знаю».
(Карел Чапек:«Война с саламандрами»)

Выживание  изолированной от Человечества в результате катастрофы группы людей – одна из излюбленных тем фантастики, начиная с «Таинственного острова» Жюль Верна. Я уже упоминал «Робинзоны Космоса» Фрэнсиса Корсака, «Путь наверх» и «Последняя война»Кира Булычёва и его же «Посёлок».
И во всех случаях – один вывод: выживают и остаются людьми только те сообщества, которые живут по законам «военно-коммунистической общины». Если изолированная группа пытается сохранить внутри себя рыночные отношения, она обречена. Это, кстати, хорошо показано в романе Фрэнсиса Корсака: небольшая группа французов (около 300 человек), попавшая на далёкую планету и продолжающая жить по законам сельской общины, не только выжила, но и развилась в новую цивилизацию. А попавшие на ту же планету в гораздо большем количестве (несколько десятков тысяч), к тому же с частью своей техносферы (аэродромы, самолёты, корабли), пиндосы, сохранившие «из идеологических соображений» частнособственнические отношения, в конце концов перессорились и перебили друг друга. Местные монстры довершили дело.
Как следовало бы поступить людям в Мире Метро, чтобы выжить и сохранить возможность возрождения цивилизации? Ну, во-первых, объёдиниться под флагом Полиса. Объединение – по типу конфедерации.
На станциях жизнь должна быть организована по типу «военно-коммунистической общины». Пример такой организации – станция ВДНХ, в какой-то степени – на Калининской ветке и на станциях «альянса 1905 года».
Даже если коммунизм как целостная система в марксистско-ленинском смысле невозможен, это ещё не означает, что невозможны отдельные его элементы. Коммунизм – идеология прошлого и будущего. Коммунистические отношения эффективны либо при очень низком, либо при очень высоком (пока не достигнутом) уровне развития производительных сил. Катастрофа настолько разрушила производительные силы, что впору говорить о скатывании к первобытному уровню, когда нерыночные общинные отношения становятся обязательным условием выживания и возрождения Человечества.
Коммунизм как общественный строй в постапокалиптическом Мире невозможен: для этого просто  не хватает людей и уровня развития технологии. А вот военно-коммунистическую общину могут создать и двадцать человек, как в повести «Слепцы», более того, это – необходимое условие выживания, потому что если каждый будет сам за себя, то люди друг друга банально съедят.
На каждой станции – всеобщая трудовая и воинская повинность. Лечение и образование – бесплатное для всех; тяжёлых больных отправляют в центральный госпиталь на Цветном, талантливую молодёжь направляют на учёбу в интеллектуальные центры Метро: на Полис, в Бауманский Альянс, в Курчатовский центр.
На станциях – жёсткий режим самоограничения (как в романе Урсулы ЛеГуин про Аннарес), внутри станций – никаких рыночных отношений, но между станциями существуют отношения обмена, так как у каждой станции своя специализация.
Продукты питания и предметы первой необходимости распределяются на каждой станции централизовано и уравнительно.
На каждой станции власть принадлежит Совету, возглавляемому начальником станции,  начальник станции и все члены Совета избираются всеобщим  прямым голосованием. Общую координирующую роль во всём Мире «Метро» играет центральный Совет, расположенный в Полисе.
Между всеми станциями – телефонная связь и регулярное транспортное сообщение (как между станциями на Ганзе и на Красной ветке).
Но самое главное – это совершенно другое, нерыночное отношение к человеку как к главному сокровищу, жертвовать которым недопустимо ни при каких обстоятельствах.
В создавшейся ситуации надо цепляться за каждую человеческую жизнь. Это обусловлено не только тем, что резко возрастает ценность жизненного опыта и знаний каждого для всего оставшегося человечества. Когда речь идёт о выживании, особую роль начинают играть генетические и популяционно-биологические факторы.
В Мире «Метро» после Катастрофы почти все выжившие в той или иной степени несут в себе мутантные гены (с этой точки зрения, кстати, теряет смысл присущая жителям Мира «Метро»  мутантофобия). И не надо обольщаться: большинство таких генов не порождают двухголовых монстров с глазами на ж…  Они просто летальны. Но человек с такими генами живёт  и  выглядит вполне нормально, потому что мутантные гены обычно являются рецессивными и подавлены нормальным геном. И если популяция достаточно велика, то мутантные гены постепенно элиминируют.
Вот если популяция малочисленна, возрастает вероятность близкородственных браков, и тогда повышается вероятность появления детей, гомозиготных по рецессивному (то есть, по мутантному) гену. На практике это приведёт к возросшему числу выкидышей, к рождению большого количества мёртвых или нежизнеспособных детей. И «отстрел» людей с мутантными признаками здесь не поможет, так как мутантные гены несут в себе и вполне нормальные внешне люди.
И если численность популяции падает ниже определенного уровня, то она обречена на вырождение и смерть. Поэтому необходимо, во-первых, ценить и оберегать каждую жизнь, во-вторых, не допускать «замыкания» станций в себе и всемерно развивать средства сообщения между ними.
Поэтому отношения рынка и конкуренции, при которых в создавшихся условиях «неконкурентоспособные» (в том числе и милые вашему сердцу Михаилы Порфирьевичи) обречены на гибель, недопустимы. Общим императивом должен быть принцип: «за столом никто у нас не лишний».
В общине ценны все. Один дрезину починит, другой атаку монстров отобьёт, третий ему раны залечит, четвёртый книгу по памяти перескажет, пятый ребёнка по голове погладит… Как оценить это в баллах? Поэтому – один за всех и все за одного. И голодным и без помощи никого не оставим. И в тоннелях не бросим ни своих, ни чужих.
А принуждение к труду осуществляется не полицейскими мерами, а общей моральной обстановкой. Мнение коллектива, поверьте «совку», с этой точки зрения куда эффективнее, чем палка или рубль.
Пытаться выжить, опираясь исключительно на остатки прежней техносферы – тупиковый путь. ТВЭЛы выгорают, пластмасса и резина окисляются, железо ржавеет, дерево гниёт, бетон размывается. Нужно наладить собственное производство. Причём, установить на станции кран-балку и притащить дюжину станков недостаточно. Необходимо восстановить собственную индустрию, причём полные технологические цепочки, начиная с добывающей промышленности, пусть и в упрощённой форме и на низком технологическом уровне. Такое в условиях Мира «Метро» не под силу изолированным подземным «государствам» с численностью населения 5-6 тысяч человек, но, если объединить усилия всего Мира «Метро», попытаться можно.
Вот если бы всё это удалось осуществить, это дало бы шанс (не гарантии!) остаткам человечества выжить и возродить цивилизацию.
К сожалению, всё это утопия. Потому что человечество накануне Катастрофы было больным и расколотым, и эти свои болезни и раскол оно в карикатурном виде перенесло в посткатастрофическое «Метро».
В Мире «Метро» остатки человечества расколоты, так же, как всё человечество было расколото до Катастрофы. Присутствует почти полный спектр всех политических течений: есть «коммунисты» (Красная ветка), «фашисты» (Четвёртый рейх), сторонники капитализма западного типа (Ганза), есть наверняка и «русские православные патриоты» (это, возможно, Ясеневская община), есть «анархисты» и «альтернативные коммунисты». Есть бандитские станции, живущие «по понятиям» и «по беспределу», есть всевозможные сектанты: «Свидетели Иеговы», «сатанисты», «кришнаиты», есть даже поклонники Виктора Цоя. Властители и здесь хотят сохранить свои властёнки, даже в качестве «повелителей мух».
О том, чтобы объединить их всех для общей задачи, не может быть и речи. Как было сказано ещё в 1993 году в одной из коммунистических газет: «Между людьми встала частная собственность – мать всех раздоров». Есть станции, где люди поддерживают друг друга, но чаще всего каждый тянет одеяло на себя, не замечая, что одеяло уже дрековое и на «рыбьем меху». Как во время паники на корабле, когда каждый надеется спастись, забравшись на голову рядом тонущего соседа.
И всё-таки, даже в этой ситуации надежда оставалась, и она была связана с «Красной веткой».
Вы знаете, почему Советский Союз выстоял в Великой Отечественной войне? Потому что у народа было чувство общности судьбы, корреспондирующееся с государственной (коммунистической) идеологией. Люди понимали, что надвинулась беда, от которой в одиночку при любом раскладе не спастись. А здесь такую идеологию могла бы в принципе принести «Красная ветка».
И ещё один важный момент: марксистская теория «завязана» на производстве. Лозунг одной из коммунистических организаций времён «перестройки»: «Если торговать будет выгоднее, чем производить, торговать будет нечем». И руководители «красной ветки» (как и советские руководители времён СССР), при всех известных нам фактах, не могли идти на совсем уж откровенный разрыв с принятыми «правилами игры». Отсюда – развитие производства на «Кузне», восстановление моста через Яузу и строительство Яузской ГЭС, контакты с Бауманской, развитие системы подземных освещаемых оранжерей на Красносельской. Ну, и настоящим подвигом я считаю создание на базе сети убежищ в районе Красных Ворот настоящего машиностроительного завода с полным технологическим циклом. Назвался груздем – полезай в кузов. И если ты позиционируешь себя как коммунист – будь добр делать ставку не на грабёж и распределение, а на производство. Так что ещё раз повторяю: «Отнять и поделить» - это не про нас.
Я себе представляю ситуацию: на «Красной ветке» вместо Москвина и ГБ-шников к власти приходят честные коммунисты из числа самих жителей «Красной ветки», или, скажем, «децисты»: люди с чувством ответственности за всех уцелевших. Нас считают фанатиками, но, поверьте, с честным фанатиком, который говорит то, что думает, иметь дело проще, чем с беспринципным демагогом, который говорит в глаза одно, за глаза другое, думает третье, а поступает по-четвёртому. И «Красная ветка» отказывается от экспансии за свои пределы, и, совместно с «Полисом», с «Бауманкой», с «Арбатским альянсом», с Калининской веткой, и «Альянсом 1905 года», с курчатовцами, а, возможно и с «Ганзой» организует серию совместных проектов, направленных на сбережение жизней и на возрождение цивилизации. Это – строительство «Яузской ГЭС», организация транспортного сообщения между всеми заинтересованными станциями, экспедиции к складам Госрезерва, освоение «Д-6», совместная оборона от фашистов и бандитов, и, самое главное, организация собственного производства с полной технологической цепочкой.
Но только и это нереально. Все коммунистические «эксперименты» до сих пор заканчивались одинаково: либо поражение, либо, что ещё хуже, перерождение. Потому что чем выше и популярнее идея, тем больше соблазн у всяких проходимцев к ней примазаться и «оседлать» в своих интересах, а потом, когда в дискредитированной ими же идее наступает массовое разочарование, её же во всём и обвинить. Да и не та на «Красной ветке» ситуация: не получат «альтернативные коммунисты» там массовой поддержки…
Кроме того, не следует забывать, что в постядерном Мире существуют силы, заинтересованные в том, чтобы никакой нормализации жизни в принципе не было, их вполне устраивает роль «повелителей мух» в гибнущем Мире. Это население «Эдема» под разрушенным Ленинградом, это полковник из убежища в районе Нижнего Тагила, это Паукаров со своим «Береговым Альянсом», это Сунгат и ему подобные из Ямантау, это «сатанисты» с Тимирязевской… .И ещё не сказал своего слова «Чёрный Конвент» - весьма мрачная сила и новый игрок на постядерной сцене, который может оказаться не по зубам даже неизвестным производителям высокотехнологичных экзоскелетов из Юго-восточной Азии…
Зло вообще сильнее, чем добро, потому что, во-первых,  зло неразборчиво в средствах, во-вторых, апеллирует к низменным человеческим чертам, а «вниз бежать легче». Другое дело, что даже полная победа зла ещё не означает, что надо вставать на его сторону, но это уже мои личные проблемы.
Так что конец, к сожалению, предсказуем. Сперва сильные и наглые отнимут последнее у честных и слабых, а потом и сами погибнут, потому что в одиночку против суровой природы даже самому «крутому» не выстоять.
Станции и поселения с «общинными» отношениями продержатся чуть дольше, но и им я даю не более двух-трёх поколений: кончатся патроны, лекарства, топливо, а с одними арбалетами да пиками против тамошних монстров не выстоять. Союз с «чёрными» не спасёт положения, а только продлит агонию, превратив остатки Человечества в иждивенцев на шее у могущественной иноцивилизации. И генетическая модификация человека («ГМ-челы»,  «санитары», «листоноши», Вика и Кухулин) тоже не прибавит шансов. Супермен или супервумен может не бояться радиации и махать клинками а-ля Дриззд, но Катастрофа имеет не биологические, а социальные корни. «Алтей» вообще не решит проблему: он позволяет бороться с радиоактивным заражением, но не с «Аномальным полем»… К концу 21 века падут последние островки человеческой цивилизации (если, конечно, где-то на Земле не нашлось достаточно большой общины, способной организовать свою жизнь по законам разума и взаимопомощи, ну, или государства, не задетого Катастрофой).
Где-то по норам уцелеют немногочисленные стаи одичавших, утративших разум и историческую память человекообразных существ. Им предстоит снова пройти путь эволюции, вновь разделиться на богатых и бедных, изобрести колесо, потом паровую машину, потом открыть классовую теорию развития общества и объявить её «преступным бредом», построить метро, потом открыть ядерный распад…
А потом научное сообщество будет пинать своего коллегу, заявившего, что недавно обнаруженные археологами в отложениях …ского периода сети подземных тоннелей имеют, возможно, искусственное происхождение…
- А дальше?
- А дальше я не знаю.

Впрочем, не совсем так. В ближайшие годы в самом тяжёлом положении окажутся общины (даже крупные), которые живут или даже наладили  некоторые производства на осколках прежней техносферы. Бауманский альянс, Красная ветка с её заводом подвижного состава под сталинской высоткой, Полярные Зори, Посёлок железнодорожников в Башкирии, посёлок ГЭС в Жуковском, супертанкер «Чёрный Дракон», да и Ставка, сегодня выглядят островками относительного благополучия, но уже в самом скором времени будут вынуждены измениться коренным образом, или погибнуть. Дело в том, что для любого современного производства требуется широкий спектр полуфабрикатов, сырья и комплектующих, которые никто в постъядерном Мире не производит, да и поставка их затруднена. Уже сейчас сталкерам Красной ветки приходится ходить всё дальше и дальше за МКАД, чтобы обеспечить свой завод стальным листом. А транспорт и горючее для подвоза найденного сырья и комплектующих на вес золота. Привлекательнее всего выглядят «Полярные Зори»: там и свет в домах есть, и городские службы работают, и даже автобусы ходят. Но что будет, когда выгорят ТВЭЛы, кончатся запчасти к циркуляционным насосам, прохудятся от времени трубопроводы? Дровами топить? Но это же Заполярье, тут леса – кот наплакал.
Придётся им всем в скором времени пойти по пути упрощения и примитивизации производства и жизни, чтобы в одном месте можно было сосредоточить весь цикл начиная с  добычи природного сырья. Закончится всё это постепенным скатыванием к уровню средневековья или даже варварства со всеми вытекающими последствиями, включая резкое (даже по сравнению с 2033 годом) сокращение продолжительности жизни. Голод заставит обитателей метро и убежищ выйти на поверхность, и немногим удастся найти подходящий «оазис». Придётся вернуться к примитивному земледелию и отбиваться луками и копьями от мутантов, которых и пуля не берёт. Понятно, что в этих условиях выживут немногие, а, учитывая характерную для постъядерного Мира борьбу всех со всеми, может статься, что не выживет никто.
В несколько лучшем положении «квази-государства» вроде Уфимской Коммунистической республики, Железнодорожной республики или Ставки. Там есть какие-то зачатки полных циклов и производственного разделения труда, что является необходимым условием возрождения хоть какой-то промышленности, хотя бы на уровне 19-го века. Но там тоже всё очень шатко: борьба за властёнку или налёт муранчи могут легко похоронить и эти зыбкие точки возрождения.
Надежда была связана с двумя уцелевшими государствами: Израилем и Китайско-тибетской республикой. Но после ядерного удара Конвента была уничтожена почти вся промышленность и энергетика Израиля, расположенная в центральной части страны, и внешние  поселения оказались в фактической изоляции, что вынудит их через какое-то время тоже пойти по пути примитивизации. Китайско-тибетской республике  тоже был нанесён тяжёлый урон, и не ясно, сумеет ли она после этого восстановиться.
Как ни странно, перспективы есть у небольших сельских поселений (разумеется, в чистых от радиации и аномального поля «оазисах») численностью 200-400 человек. В условиях, когда техносфера не воспроизводится, сельская община традиционного (как в Тверской области) или военно-коммунистического типа (как в Таганроге и в посёлке эрнестистов), живущая «от природы», имеет шанс выжить, если поселится в достаточно глухом месте, где её не достанут на монстры, ни бандиты, ни загребущие «квазигосударства».
Не исключено, что в Мире «Метро» 2033-2035 годы будут переломными, после которых примерно с равной вероятностью начнётся либо стремительное вымирание остатков человечества, либо его постепенное возрождение.

А вообще, прав полковник Родионов из повести Дениса Шабалова «Право на силу»: в случае полной капитуляции перед Западом судьба России будет настолько страшна, что даже смерть в атомном пламени выглядит по сравнению с этим предпочтительнее. Так что Мир «Метро» - это не просто сказочный выдуманный Мир, а, скорее, мрачное пророчество. Единственный шанс выжить у человечества был в условиях равновесия сил, когда существовал Советский Союз. Поэтому коммунистическую идеологию и социализм, даже такой, какой у нас был,  надо было защищать любой ценой и любыми средствами. А теперь – что: поезд ушёл, шанс упущен, и единственное, что нам теперь остаётся, это плакать и готовиться к смерти.
Столбун С.В., 2013 год, г. Москва.

Приложение.

Опять  же, я ничего не придумал. То, что Вы прочтёте ниже, это записанный по памяти сон, который мне приснился примерно (точно не помню) в 1996 году. И я его не забыл сразу, как обычно бывает, а успел записать.

Итак, новая революция, я – комиссар. Сижу за столом у себя в кабинете, в одном из немногих не до конца разрушенных домов. На мне кожанка (как же без неё!), за спиной на стене портреты Маркса, Ленина и Че Гевары. На столе – компьютер и портативная рация, у ног «калашников».  Открывается дверь, входит дежурный: «Товарищ комиссар, буржуев пленных привезли!».
-  Ну, давайте их сюда!
Конвоир заводит восемь человек.  Я взглянул, и у меня внутри всё – у-ух!
Среди этих восьми – Ленка с мужем и дочкой. Я с ней вместе в одной лаборатории работал, а когда в середине 90-х всё рухнуло, она уволилась и вместе с мужем бизнесом занялась… Хотя какой там бизнес – красители для микробиологии то ли синтезировала, то ли продавала… А теперь вот как, значит… Ну, все уже, понятное дело, избиты, еле стоят, кольца-серьги сорваны.
Я одеваю на рожу нейтральную маску, и говорю как можно равнодушнее:
- Сафронов! Этих пятерых – в расход. А этим троим (киваю на Ленку с семьёй) – вернуть всё, и машину до границы.
Сафронов подсаживается ко мне, кладёт РПК на колени, смотрит себе под ноги:
- Что-то не пойму я тебя, комиссар. Не ты ли нас учил: любой буржуй – враг. Просто быть богатым, когда есть бедные – уже преступление. Месяц назад, когда «баркашовцев» брали, я по твоему приказу Кольку, брата родного, в расход пустил. А ты – бабу смазливую пожалел? В общем, так. Этих троих мы всё равно «шлёпнем». А ты – запомни, комиссар: ещё раз такое повторится – лучше сразу к белым тикай.
- Не надо, говорю. Я их сам.
Беру автомат, веду всех троих к оврагу. Наши мне в спину смотрят, и взгляды у них такие, будто я им уже чужой…
Веду их мимо воронки на месте бывшего магазинчика, мимо скелета высотки, через пустырь, к оврагу, ставлю их на край оврага, вешаю автомат на плечо, и говорю:
- Пойдёте по дну оврага вдоль ручья на север, у во-он тех развалин подниметесь, но через развалины не ходите, там фон высокий. Обойдёте слева, потом лесом не северо-запад, километров через 10 будет граница. На дороги не выходите, от людей прячьтесь. Тогда, если повезёт, дойдёте.
И повернулся, чтобы уйти. И тут Ленка ко мне на шею бросилась:
- Серёжа, они же убьют тебя, пошли с нами, ты же умный, образованный, забудь ты этот бред коммунистический, ну что у тебя общего с этим быдлом, они ведь все власти хотят, они ведь свою революцию из зависти…
Нельзя такое говорить правоверному коммунисту, когда у него в руках оружие. Это всё равно, что где-нибудь в Пешаваре среди талибов выйти и крикнуть, что всё, что написано в Коране – бред и чепуха, а пророк Мухаммед был негодяем и авантюристом. Не пробовали? И не советую.
Короче, в себя я пришёл, когда затвор уже вхолостую щёлкнул. И пошёл к своим, не оглядываясь на трупы.

Приложение 2.

Добро и зло.
«Всё куплю!» - сказала Злата,
«Всё возьму!» - сказал Булат.

Что такое добро – распространяться не буду. Для меня «добро» - это марксистско-ленинский коммунизм и всё, что с этим связано. И не будем спорить по этому поводу. Мои взгляды – результат многолетних размышлений, я их изложил в своих статьях, которые, конечно же, никто никогда не напечатает, и – хватит об этом.
Что такое зло? С моей точки зрения, полная победа зла – это когда в обществе в качестве всеми признанных, не подвергаемых сомнению истин утверждаются два императива.
Первый – это идеология ничем не ограниченного потребления.
Второй – это когда из всех этических норм в обществе остаётся только одно: право сильного.
Зло сильнее, чем добро. Потому что зло неразборчиво в средствах, а добро вынуждено быть разборчивым. Иначе само превратится в зло.
И благородные рыцари побеждают только в сказках. А в жизни – очень редко, как правило бывает наоборот.
Но только зло никогда не победит окончательно. Если победит – это будет конец человечеству.
Потому что в случае полной победы зла «накроется» и торговля, и производство.
Потому что зачем покупать, если можно просто отнять?
И зачем производить, если всё равно отнимут?
И зачем производить сильному, если можно просто отнять у тех, кто слабее?

В чём заслуга коммунизма, Октябрьской революции, Советской власти? В том, что она впервые дала образование и сказала простым непородистым людям: вы не «быдло», и сами должны управлять обществом.
И ещё в том, что приставила к горлу всех богатых «красный меч» и заставила поделиться с бедными. В результате возникла современная система социальной защиты, которая спасла от нищеты и голодной смерти миллиарды людей, хотя для того, чтобы заставить богатых согласиться на это, и пришлось уничтожить миллионы.
А теперь коммунизм, как и 100 лет назад, снова стал маргинальным течением, и миллиарды слабых и неловких во всём Мире стараются просто не думать о будущем, потому что – страшно.
На Земле победило зло, и показанная в Мире Метро катастрофа, а затем постепенная деградация и угасание остатков человечества – закономерный результат поражения коммунизма в ХХ веке. Так что настоящая Катастрофа произошла не в июне 2013 года, а на 22 года раньше – в августе 1991-го.

Приложение 3.

Другой сценарий Катастрофы.

Это письмо я написал в 2013 году. С той поры прошёл всего год, но изменилось очень многое. Если в 2013 году международная обстановка была такой, что мировая ядерная война казалась почти невероятной, то сейчас, летом 2014 года, в воздухе буквально пахнет порохом (как говорим мы, коммунисты: пока есть капитализм – будут войны). По сценарию Мира «Метро-2033»,  Катастрофа произошла именно в июне 2013-го, и от своего первоначального сценария Катастрофы я не имею права отказываться. Но если бы это произошло в 2014-ом…
Июнь 2014-го. Славянск и Краматорск держатся из последних сил. Бронеколонны «укров» отсекают Республику от российской границы. Отчаянное обращение Стрелкова к народам России – и всю Россию охватывают массовые демонстрации с требованием остановить триумфальное шествие фашизма по нашей земле. И Путин в какой-то момент испугался своего народа больше, чем своих заокеанских хозяев.
Русские танки входят в Донбасс. «Искандеры» и Су-34 наносят удары по базам противника в Изюме, Бердянске и Днепропетровске. В Мариуполе и Одессе высаживается морской десант.
Порошенко обращается за помощью к Западу, и войска НАТО вторгаются в Россию по всему периметру границы. Одновременно поступают разведданные, что США готовит «опережающий обезоруживающий удар» по российским стратегическим ракетным установкам и по предприятиям, производящим ядерное оружие и средства доставки.
Путин понимает: это конец «по любому» – и наносит первым ядерный удар по США и другим странам Запада. Внезапно, с соблюдением  всех мер скрытности, всеми наличными  стратегическими и тактическими ядерными силами.
Типа: пропади всё пропадом…
И, хотя  цели достигает не более трёх процентов выпущенных боеголовок, этого оказывается достаточно, чтобы на Западе наступил «fullout».
Запад, естественно отвечает всей мощью. Теперь уже «полный п…ц» наступает у нас, не смотря на эффективную работу ПВО.
Часть ракет из-за неполадок и военной неразберихи взрывается над территорией Китая. Китай наносит ответный удар, в ответ Запад (крышу уже снесло) лупит оставшимися ракетами по Китаю.
В результате потерь будет меньше за счёт того, что для ряда стран ядерный удар не будет внезапным, но больше за счёт того, что по этому сценарию задействовано не только стратегическое, но и тактическое ядерное оружие.
В метро и в убежищах успеет спрятаться больше народа, чем в «основном» сценарии, но уровень радиации и другие последствия обмена ядерными ударами будут тяжелее, а потому впоследствии умрёт больше.
И Харькову хорошо достанется, поэтому вряд ли там на поверхности будет безопаснее, чем под землёй.
И пиндосские корабли вряд ли придут с дружеским визитом в Севастополь, скорее всего, долбанут по нему всем, что есть.
И Хантер вряд ли окажется на «Комсомольской» с билетом до Архангельска, его, скорее всего, отзовут ещё в начале конфликта.
А так, в остальном, ничего по сравнению с «основным сценарием» особенно не изменится. Через неделю начнёт «работать» «Аномальное поле», и мало не покажется не только населению России, США, Катая, Европы, но и тем, кто живёт в Австралии, Африке, Южной Америке.
А, «Чёрный Конвент» не причастен к Катастрофе? Ну, это как сказать. А вдруг он вместе с пиндосами «Майдан» в Киеве организовал?