Дорога длиной в жизнь. Часть 9-я

Юмористическая проза
/ о былом /

ДОРОГА ДЛИНОЙ В ЖИЗНЬ
или
ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ…

Часть 9-я

Школьные годы – чудесные
/ издержки среднего образования /

В школе я учился хорошо. Особенно в младших классах, на Сахалине и в Ташкенте. Меня даже многократно награждали похвальными грамотами за соответствующие “успехи”. Со временем дома их скопилась целая пачка.

Как и большинство детей, получать на уроках “пятерки” я любил. В погоне за ними я часто использовал одну хитрость, которую сам же и придумал. Сидя за партой, внимательно следил по учебнику за ответом того или иного одноклассника, вызванного к доске. Если он что-то пропускал, я поднимал руку, тем самым показывая свое желание его дополнить. Мне за это ставили пятерки. Поэтому к доске вызывали редко. Можно было иногда не учить уроки. Оценок в классном журнале у меня и без этого хватало.
В учебнике по истории были стихи. Много лет прошло с тех пор, но до сих пор помню

О смелом парне будет речь. Он звался Робин Гуд.
Недаром память смельчака в народе берегут.

И дальше в таком же духе. О том, как Робин Гуд скрывался в Шервудском лесу, отнимал деньги у богатых, отдавая их беднякам. В общем, народный герой-бессеребреник.
Стихи из того учебника я разучивал дома и на уроках истории громко, с выражением декламировал их с места в качестве дополнения к ответам своих одноклассников. Учитель был в восторге и ставил меня всем в пример.

Некоторые одноклассники пытались делать то же самое. Но у них почему-то получалось плохо. Длительное время я оставался вне конкуренции. Фактически такой способ получения “пятерок” был моей монополией.

В нашем классе, как и любом другом, учились очень разные дети. Некоторые из них большой тяги к знаниям не испытывали.
В 1964г. я съездил с отцом в Прибалтику. Было это летом.

Потом в школе учитель задал всему моему классу задание – написать сочинение на тему “как я провел каникулы”. Мое было о поездке в Прибалтику. В том числе о том, что в Риге я видел статую Свободы. Она символизирует объединение латвийских княжеств Эстляндии, Лифляндии и Курляндии в единое государство.

Один не в меру ленивый одноклассник по имени Толик попросил меня дать ему списать сочинение. Я согласился, предупредив его, что он должен в нем кое-что изменить. Иначе, мол, учитель догадается, откуда “подул ветер”. Толик обещал отнестись к делу творчески.

Прошло несколько дней. На уроке учитель стал оглашать оценки за сочинения. Хихикая, он громко, чтобы было слышно всем, сначала коротко пересказал содержание моего сочинения, а потом прочитал из тетрадки Толика - “Этим летом я ездил в Тамбов и видел там статую Свободы… ”. Дальше текст был в таком же духе. Наш класс от души повеселился. Грустно было лишь Толику. Потом одноклассники неоднократно просили его рассказать о том, как в Тамбове он видел “статую Свободы”.

В школах Ташкента изучали узбекский язык. Это было обязательным даже для детей военнослужащих.
Мне тоже пришлось осваивать ту “китайскую грамоту”. Не могу похвастаться, что я преуспел. Но некоторые слова помню до сих пор, хотя прошло уже много лет. Дл тех, кто не верит, излагаю их на бумаге. Ота –отец, опа –мать, лаган –блюдо, бола –дети, пахта –хлопок, тахта –кровать.

Я даже научился считать по-узбекски до десяти. Кто не верит, опять-таки могу доказать. Бир, икки, уч, тор, беш, олты, етты, саккыз, токкыз, он.
Это я сейчас как бы невзначай блеснул своим знанием иностранных языков. Читатели подумают, если он освоил даже узбекский, то английский, немецкий, французский – тем более. Это пойдет на пользу моим репутации и престижу одновременно.

Узбекский язык у нас в классе преподавал учитель из местного населения. Звали его Хафиз Рашидович. Как тогда говорили, “национальный кадр”.

Учитель был человеком спокойным и терпеливым. Он с пониманием относился к тому, что его предмет нам, русским, “сто лет” не был нужен. Особенно детям военнослужащих. Ведь сегодня они живут в одной республике СССР, а завтра вместе с родителями могут переехать в другую. В советские времена тоже была “ротация” кадров. В том числе армейских.

На уроках учитель, иронически улыбаясь, выслушивал наши более чем скромные упражнения в узбекском языке. Когда он совсем уж ничего не понимал, то просил объяснить по-русски, что же мы хотели сказать. Так или иначе, но общими усилиями консенсус всегда удавалось достигнуть.

Однажды на уроке узбекского языка я запустил бумажный самолетик, который на скорую руку смастерил из тетрадного листа. Он быстро преодолел расстояние до стола учителя и врезался ему прямо в нос. Весь класс замер, ожидая его праведный гнев.
Но учитель и на сей раз оказался на высоте. Он лишь усмехнулся и потер нос, оцарапанный самолетиком. Никаких неприятных последствий для меня не было.