Дорога длиной в жизнь. Часть 20-я

Юмористическая проза
/ о былом /

ДОРОГА ДЛИНОЙ В ЖИЗНЬ
или
ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ…

Часть 20-я

Не расстанусь с комсомолом…
/ не дождетесь ! /

Едва приступив к работе в институте, я столкнулся с нарушениями трудового законодательства. Их допускала его администрация.
Мне пришлось заняться самообразованием в юридической области. Я прочитал Кодекс законов о труде и другую полезную литературу. После этого начал применять полученные знания на практике. Я стал обращаться в разные органы с целью защиты своих нарушенных прав. Несколько раз даже подал в суд на “родной” институт.

Кое-чего мне добиться удалось. Но больших успехов не было. Сказалось отсутствие у меня опыта в делах такого рода.

Жалобы, которые я подавал в разные органы, компрометировали руководство института. В ответ оно натравило на меня секретаря комитета ВЛКСМ. Который угодливо сфабриковал “ персональное дело”. Якобы я пишу необоснованные жалобы и отвлекаю от работы много людей.

Далее, в 1973г., на комсомольском собрании отдела мне объявили замечание. Но я продолжал обращаться в разные органы, сообщая о беззаконии в институте. За это комитет ВЛКСМ объявил мне строгий выговор. Именно так он и написал в своем решении. Мне даже выдали его копию.

Строгий выговор я обжаловал в Горком ВЛКСМ. После чего произошло событие, противоречащее не только “персональному делу”, но даже, мягко говоря, здравомыслию. Горком ВЛКСМ, рассмотрев апелляц. жалобу, исключил меня из комсомола. Трудно в это поверить, но так оно и было.

Получилась очевидная нелепость. Я обжаловал в Горком строгий выговор, объявленный комитетом ВЛКСМ института. Но вместо того, чтобы разобраться, обоснован ли он, меня вообще исключили из комсомола. Получается, что за подачу апелляц. жалобы в Горком. Как говорится, комментарии излишни.

С другой стороны, ничего удивительного в безосновательном исключении меня Горкомом из комсомола нет. Уже в то давнее, советское время были признаки деградации государства и его общественных организаций, включая ВЛКСМ. Процветали “телефонное право”, блат, круговая порука и взяточничество. Особенно этим были поражены государственные и общественные органы районного, городского и областного уровней.
Разрушительная горбачевская “перестройка” началась в 1985г. не на пустом месте. До этого в СССР длительное время шли гнилостные процессы, которые создавали для нее подходящие условия.

Далее я обратился в Обком ВЛКСМ, но безрезультатно. Только напрасно потратил время и силы на составление соответствующей жалобы, а также общение с его сотрудниками. Решение Горкома оставили без изменений. Это было нетрудно предугадать, если учесть предыдущие события. Как говорят в народе, ворон ворону глаз не выклюет. Или рука руку моет, что по сути одно и то же.

Пройдя Горком и Обком, я обратился в Центральный комитет ВЛКСМ. Кончилась “история” тем, что в 1974г. он восстановил меня в комсомоле. Но для этого я был вынужден поехать в Москву и выступить на заседании Секретариата ЦК. Оно произвело на меня большое, незабываемое впечатление. Все-таки я непосредственно пообщался с самой “верхушкой” комсомола, во главе с Первым секретарем ЦК ВЛКСМ. После чего сделал для себя ряд практических выводов, как говорится, о добре и зле.

В нашей жизни ничто не проходит бесследно. Каждое событие оказывает на человека свое влияние, явно или незримо.
Я и ранее относился к комсомолу, мягко говоря, без большой любви. Но мой критический настрой против него значительно усилился после исключения Горкомом из “рядов”. Оно не только явно противоречило Уставу ВЛКСМ и общепринятым нормам морали, но даже выходило за рамки здравого рассудка. Поэтому Секретариату ЦК не оставалось ничего иного, как отменить соответствующее решение Горкома. Но строгий выговор мне оставили. Тем самым ЦК внес свой вклад в комсомольский “театр абсурда”. Апелляцию-то в Горком я подавал на строгий выговор.

Получается, что ЦК согласился с действиями комитета ВЛКСМ института. Между тем, направлять жалобы в разные органы имел право любой гражданин, в том числе и я. По здравому уму, привлекать за это к какой-либо ответственности было недопустимо.
Как видно, даже в 70-е годы прошлого века в СССР имелся значительный разрыв между провозглашенными и реальными правами граждан. Впоследствии, за годы “перестройки” и далее, он существенно увеличился.

Вернувшись из Москвы после удачного выступления на заседании ЦК, я ходил по институту с гордым видом, показывая его администрации и Комитету ВЛКСМ, что их не боюсь. Мое восстановление в комсомоле на них подействовало отрезвляюще, и они притихли. Больше никаких репрессий не было.

После восстановления меня в комсомоле я проработал в институте недолго. В том же 1974г. уволился по собственному желанию. По понятным причинам администрация даже не пыталась уговорить меня остаться.

В те времена молодой специалист, окончивший высшее учебное заведение и поступивший на какое-либо предприятие по распределению, должен был отработать на нем 3 года. Уволиться раньше он мог только с согласия соответствующего отраслевого Министерства. В отношении меня администрация института сумела его получить, причем довольно быстро. Ее можно понять. После моих неоднократных жалоб в разные органы, суд. разбирательств и решения ЦК ВЛКСМ о восстановлении в комсомоле любимчиком у начальства я не стал. И это еще мягко сказано.