Вышивка на полотне. 16. Волнующие встречи...

                ГЛАВА 16.
                ВОЛНУЮЩИЕ ВСТРЕЧИ…

      Марк был теперь постоянно рядом с Вероникой.

      Слуги шушукались, тайком завидовали и поддались тлетворному влиянию свободолюбивой и раскованной госпожи: Боб соблазнил обеих служанок и открыто стал жить с ними в большой комнате.

      Старики ехидно перешёптывались: «Шведские семьи наши!»

      Так и повелось: едва Банни уезжал на базу, Марк его заменял.

      Пен сразу дала понять, что второго мужа не примет. Да и не до этого ей стало – ходила двойней! УЗИ обманывало: то мальчиков показывало, то девочек. Больше не гадали, решили дождаться родов.

      Нике это было на руку – охранник и любовник в одном лице под боком. К тому же, очень компетентный и пробивной: стоит попросить посодействовать со службами – исполнялось по мере возможности.


      – Кто приедет оттуда? Фамилию не слышал?

      – Нет. Знаю только, что профессиональный то ли режиссёр, то ли оператор – что-то из мира кино. Приедет уже с материалом по области и городку – покажет товар лицом, думаю.

      – Если угадает с местом и настроением – поездка не понадобится, – уловив удивление на красивом и мужественном лице возлюбленного, пояснила. – Природа с Канадой схожа, а улицу a la russe можно построить и здесь: настоящий павильон – среднерусский городок.

      Беззаботно пожала плечами и вновь углубилась в работу – набрасывала эскизы сцен для съёмок.


      Через час звонок оторвал от альбома.

      Выслушав сообщение, отключила и задумалась.

      – Дурные вести? – Марк насторожился.

      – Напротив, приятные. Намекнули, что консультант мне знаком. Это меняет всё. Мы остаёмся. Кучу средств удалось сэкономить, как и нервов, не говоря уже об опасности на месте. Кто знает, что за эти четыре года там произошло?..

      – Отличная новость! Это надо отметить… тортом!

      Вынул из её рук карандаш, отложил на матрасик, надел на крошечные ножки балетки, помог сойти с помоста, предложил руку.


      – Сладкое? Это всегда пожалуйста!

      Барбара расцвела в улыбке, кокетливо поправила плоеный чепец под старину, отёрла чистые руки о длинный, в пол, накрахмаленный батистовый передник с воланами, одёрнула пышные рукава и юбку – хвасталась нарядом в средневековом стиле! Лишь тогда жестом пригласила за стол, торжественно внесла хрустальную вазу на низкой ножке, где покоился начатый пирог.

      – Детки пригубили. Ваша очередь. Сейчас Пенни вызову.

      Одной рукой нагружала поднос с чайными приборами, другой держала телефон, договариваясь с девушкой.

      – Нехорошо нашей голубке, токсикоз. Снесу сама, а вы приступайте, дорогие. Опять вычитала на русском сайте. Соблазнилась простотой и возможностью варьировать.

      Это оказался манник с ежевикой, ею же был украшен верх пирога.

      Щедро залив взбитыми сладкими ванильными сливками порции, молодые со смехом принялись за угощение, а Бабби понесла подносик наверх, в комнату Пенелопы.

      – Хочу съездить на площадку. Предупреди их.

      Облизав ложечку и пальцы, Ника покосилась на Марка: наливал по третьей чашке цветочного чая – и его приучила.

      – Такой чудесный сегодня день… Жаль, дочь ещё не возьмёшь – мала и слаба, – вздохнула.

      – Даже Ренато там не место – опасность отовсюду: кабели, ток, стекло… Остынь. Только ты. С мальчишками можно будет съездить в бэби-кафе или парк развлечений.

      – Позавчера там были с моими родителями – визг продлился на сутки! Ещё в ушах звон стоит.


      Поднявшись в детскую, отпустила на кухню уставшую Венону, вынула из люльки дочь и стала кормить – после перекуса молоко обильно прибыло.

      Кроха вцепилась губками в налитый сосок, приноровилась и стала пить, захлёбываясь от количества.

      – Притормози, жаднюшка! Вот уж папкина дочка – всё и сразу, ничего не пропущу, да? – тихо рассмеялась, гладя пальцем тугую щёчку, останавливая. – Вот так-то, Оливия-София Санчес, гражданка Канады с русскими корнями. А то чуть не задохнулась…

      Пока дочь пила молоко, мать отвлеклась, задумалась, планируя поездку на съёмочную площадку: назрели вопросы и нагоняй.

      Когда Соня наелась, немного подержала её вертикально, ласково поглаживая спинку. Вскоре кроха гуркнула, булькнув молоком в горлышке.

      – Нахваталась воздуха, глупышка моя. Теперь всё хорошо… Поиграем, потом опять будешь спать, а мамка съездит по делам и вернётся. Венону не обижай – славная у тебя няня! Вот поживёт ещё года три – замуж её выдадим, приданое справим, домишко подарим – заслужила, – говорила довольно громко, заметив краем глаза, что девушка нерешительно стоит на пороге. – А не захочет замуж – пусть деток рожает от наших парней-охранников: такие красавцы двухметровые – настоящий генофонд! Не осудим, поможем и детям, и мамочке.

      Смутив шотландку до алого лица, вышла, ласково поцеловав её в щёку.

      – Отдыхайте, наши любимые девочки. Лайза будет вечером, посмотрит вас обеих. Плохо выглядишь, милая…


      «Добро» дали через час – проверяли по своим каналам угрозы.

      Машина пришла незнакомая – чёрный лимузин, стёкла глухо тонированные.

      Водитель не вышел встречать, что Веронику удивило. Спрашивать не решилась, придерживаясь роли: объект – охранник.

      Марк опередил, уважительно открыл дверцу сзади, помог войти, аккуратно закрыл, сел на переднее место в кабине.

      В темноте просторного богатого салона не сразу заметила, что не одна на сиденьях. Рассмотрев, не поверила глазам, онемела – Маршаль.

      Спокойно протянул руку, нажал кнопку на боковой панели, разделительное стекло изолировало салон от кабины водителя с охранником. Невозмутимо откинулся на спинку.

      – Добрый день, госпожа Санчес-Вайт, – взял с сиденья что-то похожее на газету, подал. – Ознакомьтесь с материалом, – зажёг светильник над головой. – Здравствуйте, Вероника, – тепло улыбнулся, принял автоматически протянутую руку, поцеловал с искренним удовольствием. – Объяснюсь позже. Читайте пока.

      Подчинившись, развернула: русская газета, подмосковная, позавчерашним числом. Сразу увидела статью, помеченную красным фломастером, пробежала глазами заголовок, удивлённо сдавленно вскрикнула. «К нам едет Голливуд!» – гласило название. Стала медленно читать, задумалась, откинулась на спинку сиденья.

      – Кто «слил»?

      – Ищем. Понимаете, что это означает?

      – Конечно: работаем здесь. Павильон и натура – не проблема. Кто и с чем грядёт?

      – Юджин Стоунберг. Евгений Камнегорский, – имя и фамилию назвал на безупречном русском. – Теперь работает на нас, с этой стороны всё чисто. Утечка из другого источника. Проверяем всех.

      – Он тогда всё-таки поступил в институт кинематографии? Помогли? Умно. За это и ценю наше знакомство и содружество столько лет, – почти отбросила газету с брезгливостью, опомнилась, подала мужчине. – Не реагируйте на мои… эскапады.

      – И не думали. Знакомы с подобным с Вашей мамы – тоже давала прикурить, – последние два слова произнёс на русском. – Рад Вас видеть, Ника. Не надеялся. Включили в команду. Согласился.

      – Взаимно. Мне Вас тоже недоставало, Джонатан, – одарила монреальского наблюдателя сапфиром, наградила ласковой улыбкой.

      Опомнился, погасил свет, салон окутал полумрак.

      Рассмеялась тихо и понимающе: «Лучше не видеть – спасёшься». Протянула обе руки.

      Сел ближе, нежно сжал в своих ладонях.

      Так и просидели в тишине и безмолвии до объекта.

      Когда водитель сообщил по связи: «На месте», выпустил, поцеловав на прощанье пальчики.

      – Я рядом. Позвоню.


      Домик был залит солнечным светом, окружающая зелень с прядями желтизны радовала глаз, резкие и гортанные голоса киношников разгоняли птиц, гул техники и камер вносил диссонанс в природу и сонную негу осеннего дня.

      – Ника!..

      Сверху пёстрой беспокойной стайкой слетели девчонки-коллеги, заобнимали, закружили, затараторили наперебой, что-то стали показывать, спорить, отстаивая свою точку зрения…

      – И я вас рада видеть, сороки! – расхохоталась.

      Обняла за талии, повела к режиссёру, серьёзному худому мужчине, поразительно похожему на Пенна.

      Встал с кресла, с наслаждением размялся, приложился к ручке знаменитости и сценаристки.

      – Здравствуйте, господин Палейн. Как Вам мои девушки? Не мешают? К месту ли? Вполне компетентны?

      – На высоте. Претензий нет. Справляются, хоть для них наша индустрия – тёмный лес, – зыркнул на замершую парочку – сразу исчезли из поля зрения. – Голова у них работает, как надо – подарок для нас. Нет профессиональных шор – свободны от рамок. А за декоратора отдельное огромное спасибо – сокровище! Это правда, что он работал в сфере ресторанов?

      – Да. Я увидела его работу зимой, сразу поняла, что там ему не место. Разыскала и… увела!

      Посмеявшись, поговорив, расстались и занялись своими делами.


      – Ты кузню видела? – Марк склонился над ухом.

      – Издеваешься? Нет! Веди, соблазнитель.

      Внизу слева, возле маленькой речушки, скорее ручья, стоял новый щитовой домик с мощной, внушительной каминной трубой, из которой шёл дымок. Окна были раскрыты нараспашку, из них доносился звонкий металлический перестук, гул пламени, разговор двух мужчин – ругались.

      – Братья опять спорят – горячие польские парни! – Марк хохотнул.

      Зайдя на веранду, постучал в открытую дверь.

      – Хозяйку примете, панове ковали?

      – Pani, przepraszam*… Поспорили мы… troche**, – смутившись, старший брат, Вацлав, отложил молоток и поклонился неумело. – Иржи молод, упрямый. Учу… Спасибо Вам, что пригласили на такую работу! Это наш шанс.

      – Условия устраивают? В чём испытываете нужду? Просьбы?..

      – Всё есть. Работаем с радостью, – чёрной угольной рукой указал на угол, где стояли несколько секций будущего забора. – Посмотрите, госпожа. Так Вам хотелось?

      С помощью Иржи приподнял секцию, показывая на просвет прихотливые извивы стилизованных ветвей с пустыми контурами листьев.

      – Мы уже пробовали камень – надо было понять, как крепить. Пустяк – три метких удара по бокам. Камни будут сразу?

      – Да. Когда столбы установите, секции соедините и скрепите, камень тут же доставят с разных осыпей. Цвет нужен неоднородный, как и фактура – даю вам простор фантазии. Не заполните только один прогон – гости будут развлекаться.

      – Пани, мы можем ковать доспехи! – Иржи выкрикнул из-за спины брата, с трудом говоря на английском. – Рыцарские! Настоящие!

      Вацлав резко обернулся, грозно рыкнул ругательство на польском, негодующе указал пальцем на рабочее место…

      – Не ругай его, парень… – взволнованным голосом остановила, посмотрела на покрасневшего юного кузнеца. – Рыцарские, говоришь?

      Он выступил вперёд, кивнул тёмно-русой головой.

      – И мечи?

      Кивнули оба.

      – А женские украшения той эпохи с природными камнями сможете сделать? А пуговицы? Если нарисую эскиз, справитесь?

      Переглянувшись, братья решительно закивали.

      – Умницы! Мне нужно посоветоваться. Вам сообщат о решении.

      Попрощавшись, покинула кузню.


      Вернулась к дому, поискала глазами Глорию или Кэтрин, нашла последнюю, поманила под тень яблони, на кресла возле столика с закусками.

      – Кэти, сообщи Виннеру: есть потрясающий материал! Тема – рыцари. Тут и кожа к месту, и ювелирка под старину, корсеты, меха, ботфорты… Думайте. Доспехи и пояса с мечами поляки взялись выковать. Даже нехитрые украшения обещали! Это будет сенсация!

      Выслушав, Кэтрин испарилась в воздухе в мгновение ока! Даже не ответила.

      – Это «да» или «нет»? – Марк ошарашенно вертел головой – тщетно: не нашёл.

      – Сомневаешься? – запустила в него негодующе виноградиной. – Такое не останется без успеха – она это почувствовала. Летит в офис. Сейчас там разразится торнадо – до Европы долетит за час! Уже к вечеру фирмы выстроятся в очередь!

      Подставила чашку, Марк налил чай из серебряного чайничка, подал выпечку и сливовый джем.

      – Как он вкусен на природе… Блаженство. Кофе?

      – Пожалуй. Пойду к полякам – натуральный варят на углях, оторвусь по-мужски.

      Огляделся, поманил крепкого парня из охраны, глазами приказал оставаться рядом и, поклонившись Нике, ушёл с тихим:

      – Я не задержусь.

      Вокруг царила суета и шум: бегали ассистенты, костюмеры, декораторы с досками и полотнами в подмышках, что-то громко доказывали, обращались к режиссёру, оператору, позировали перед камерой с предметами, выставляя свет и ракурс…


      – Госпожа Санчес, Вас просят пройти в павильон, – молодой ассистент с ярким бейджиком на груди остановился неподалёку от стола. – Я провожу Вас.


      Мобильный павильон установили возле группы деревьев справа от дома, спасая обитателей от зноя, запаха горелого угля и окалины кузни.

      «Окна открыты, нежные занавеси из тафты подобраны шёлковыми лентами, дорогая кожаная мебель, цветущие орхидеи – роскошь и нега, – усмехнулась Ника. – Как же актрисульки себя любят – царский двор на летнем выезде!»

      В зале отдыхали несколько девушек, курили, томно пили вино и шампанское, лениво переговаривались, трепались по телефону, читали сообщения в айфонах.

      – Что-то не припоминаю такой мизансцены в сценарии. Или тут попутно ещё что-то снимают за наши денежки? Молодёжный ситком? Ремейк «Друзей»? – фыркнула Вероника, появившись на пороге без предупреждения.

      Вскочили, быстро затушили сигареты, замахали руками и веерами, разгоняя дым, стали запивать, заедать жвачкой амбре.

      – Что за вопросы у маститых тружениц экрана ко мне, простой художнице?

      – Их много!

      Кинулись навстречу, обняли, пожали руки, увлекли в салон, подали поднос с напитками.

      – Мы даже перессорились, госпожа Санчес… Помирите и рассудите нас…


      …Марк уже час сидел с подветренной стороны павильона и беззвучно усмехался: «Глупые девицы на редкость! Как можно спорить о роли, когда всё уже написано и утверждено?»

      В салоне шёл спор, тихие уговоры, объяснения. Ника что-то говорила, рисовала на больших листах, пришпиливая их на стенд, обсуждала с каждой героиней характер и линию поведения вновь и вновь…

      Чуть не уснул в тепле!

      – Я свободна.

      Её голос заставил его отряхнуться от сонной одури и встать на ноги.

      – Пройдёмся по площадкам и поедем – скоро кормить дочь.


      На заднем дворе снимали сцену с участием парней.

      Старший оператор сидел за стационарной камерой поодаль, второй оператор с переносной аппаратурой стоял на коленях возле актёров, бум высоко держал штангу с микрофоном, осветитель направлял свет в лица актёров сбоку и сверху, ассистенты управлялись с отражателями и тентами с фильтрами, «хлопушка» металась туда-сюда…

      – Сведения надёжные, проверенные! – актёр схватил другого за руку, когда тот отмахнулся от предложения. – Да понимаю я, почему ты не желаешь в это впутываться! Жена и дочь. Но разлука будет недолгой! Если всё выгорит, они приедут к тебе. «Легенда» подразумевает наличие семьи. Соглашайся, друг! – положил руки на плечи, сильно сжал. – Редкий шанс накрыть их кодлу на месте производства дури! Схватить гидру за несколько щупальцев сразу! Решайся, Ник…

      Тяжело вздохнув, Ника поспешила уйти – боль скрутила тело, слёзы навернулись на глаза. Память о Николасе не остыла, не ослабла, не потускнела, раня и теперь, когда посмотрела воссозданную сцену, что войдёт в фильм. Актёр, что играл Ника в молодости, был очень похож на прототип – видела несколько фотографий в портмоне возлюбленного.


      Перед домом готовились снимать сцену с женой и дочерью главного героя.

      Ника задержалась, склонилась к Палейну, он включил монитор, показывая ранее отснятое. Просмотрев, кивнула.

      – Она прекрасна. И внешне близка к Марго. Спасибо за совет, Люк. Несомненная находка!

      – Знаю её с прошлой работы. Когда прочёл наброски, сразу и подумал о Мелани.

      Улыбнувшись, попрощалась, направилась в дом.


      Возле тёплого очага сидели три миниатюрные нимфы в летящих праздничных нарядах с крылышками, причудливом гриме и волшебных причёсках.

      – Сцену сна Валери уже отсняли? – поинтересовалась.

      Девушки грустно покачали головами.

      – Жаль, хотела посмотреть, что получится… Не буду мешать вживаться в образ, мотыльки!

      Послав всем воздушный поцелуй, Ника со смехом вышла на улицу.

      – Домой. И без меня надсмотрщиков – вагон и маленькая тележка…


      В изножье холма на парковке, спонтанно образовавшейся от обилия машин съёмочной группы, ждал «Кадиллак».

      Увидев издали Веронику с охранником, водитель вышел, подал призывный знак и уважительно поклонился, когда пара подошла.

      – Аренда на Ваше имя, госпожа Санчес. Бар укомплектован по списку, телевизор в порядке, музыка подобрана и включена, кондиционер остудил салон.

      – Кто заказал?

      – Представился Вашим дядей.

      Марк стал нервно вызванивать кого-то, шёпотом ругался, грозился «сдать», сдерживая её, не позволяя сдвинуться с места…

      Не обратила внимания. Упрямо села в салон, решительно открыла холодильник, поняла, что это мог заказать только свой: знал её вкусы досконально. Прислушалась к мелодии, льющейся из динамиков: американское кантри. Едва рот не раскрыла от удивления, даже не представляя, что это за «родич». Пила с наслаждением смузи, закрывая грустные глаза: «Если б не знала, что тебя нет, это был бы ты, Ник! Только ты так их делал. А ещё Алекс. Бедные…»


      Вечером, едва солнце стало клониться к зениту, в комнату постучался Марк. Вошёл, посмотрел с непонятным выражением лица.

      – В каминной тебя ожидает гость. Оденься теплее, поедете в ресторан. Поговорите.

      Не дожидаясь ответа, беззвучно вышел, оставив после себя что-то непривычное, неуловимо-тревожное и сердитое в воздухе.

      Удивляясь, отложила альбом, встала, вымыла руки. Раскрыла шкаф, пробежала пальчиками по вешалкам и выбрала то самое белое платье с кардиганом из ангоры. Мерзкая сцена с Кеннетом не поселила в душе неприятного чувства к костюму, напротив, ощущала в нём себя королевой, победительницей! Вот и сейчас надела с предвкушением: что-то случится.

      Покрутившись возле зеркала в пол, присела к туалетному столику и подняла волосы наверх, закрепив парой старинных серебряных гребней с редкостными изумрудами – подарок матери на двадцатипятилетие. Наложив изысканный макияж a la arabic, величественно встала, прикусила губу хищными зубками, зыркнула в зеркало: «Ох, и оторвусь!» и пошла из комнаты: ждал гость.


      Войдя в каминную, опешила: возле зажжённого очага в кресле сидел… Брюс Энгли.

      Он почувствовал её взгляд, повернул седую голову, долго смотрел, не мигая. Потом медленно, с трудом встал, подхватил стоящую сбоку самшитовую трость и, хромая, приблизился. Молчал. Просто положил руку на женское плечо и ласково сжал, не в состоянии сказать хоть слово.

      Очнулась, ахнула, порывисто шагнула навстречу, обняла хватко, сильно, уткнувшись носом в мужское плечо. Задохнулась от чувств, заскрипела зубами, замычала, всеми силами стараясь не разрыдаться – макияж. Негодующе стала колотить тощим кулачком по его спине всё сильнее…

      – Пойдём-ка отсюда, милая, – прошептал, оторвал, положил руку на плечи, повёл на улицу.


      …Проговорили, сидя возле окна маленького ресторанчика, до ночи.

      Было о чём рассказать – четыре года прошло! Столько событий…

      Персонал в опустевшем заведении спокойно убирал зал, сдвигал мебель, гасил свет, не обращая внимания на трогательную пару, с виду – дочь и отец: наверное, давно не виделись. Бесшумно приносили то чай, то кофе, то презент от пожилого повара – творожно-ягодный десерт, то деликатно поставили пару свечей, намекая, что из-за них не могут закрыться…

      Ника улыбалась, показывала в который раз знак «пять минут» и не могла прервать разговор.

      Управляющий сдался, отпустил персонал по домам, встал за барную стойку. Пришлось два шейкера соков с вином сбить и принести, пока гости опомнились и щедро расплатились.

      Проводил лично, с поклоном поцеловав ручки очаровательной девушке – узнал её.


      – Я провожу тебя, а потом…

      – Забудь. Ты мой гость, живи в моём доме. За вещами в отель съездит Марк. Отказа не приму, Брюс. Хочу показать детей, представить им американского дедушку. Лучше смирись и сдавайся!

      Покинув лимузин, постояли возле ворот, тихо переговариваясь.

      Энгли закурил последнюю сигарету.

      Ника держала его кисть, что лежала на трости, ласково гладила, радовалась старику всем сердцем – соскучилась, оказывается, так сильно! Всё рассматривала и не могла понять, что же в нём изменилось.

      «Поплотнел, стал коренастее, ушла сухая худоба, круглее лицо, меньше морщин – явно прошёл длительное восстановительное лечение. Стал сильно хромать – неудачная операция на застарелой ране. Голос глуше, глаза грустные и… Нет, не могу описать. Бездонные? Словно смотрит в прошлое или… в вечность. Вот что это такое: чувствует, что скоро уйдёт. Потому и добился свидания. Несчастный мой пилот… Отлетался ты. Скоро приземлишься ниже линии горизонта. Войдёшь в отвесное пике. Пропадёшь навсегда с радаров жизни…»


      Марк ожидал в холле. Когда они вошли, понял всё, предложил переночевать в своей комнате.

      – Диван меня вполне устроит – твёрдое рекомендовано, – легко согласился Брюс. – Балкон есть? Курю…


      Утром без стука вошла в комнату: знала, что Марк уехал в отель за вещами гостя. Тихо присела на краешек широкого кожаного дивана, держа дочь на руках, стала играть и гулить.

      Брюс проснулся от непонятного и незнакомого звука – профессия сказалась. Медленно раскрыл глаза и замер, увидев девочек: взрослую и крошечную. Обе в утренних лёгких светлых платьицах. Осторожно сел, смутившись неглиже – был в хлопковой майке.

      Нику это не сконфузило. Встала, наклонилась, поцеловала в щёку, заглянула внимательно в глаза и переложила крошечную дочь ему на руки, которые едва сообразил подставить. Помогла прижать её к плечу, показав, как держать. Убедившись, что держит надёжно, приникла к губам с мягким поцелуем, погладила по щеке с утренней щетиной.

      – С добрым утром, дедушка Брюс. Знакомься: Оливия-София Санчес, Олис. От рождения почти четыре месяца, по факту – два. Недоношенная. Третий ребёнок. Ренато три года, Джакомо – два. Нэт от Ника. Посмотришь, скажешь, что взял от него. Муж в курсе. Принял и любит, как своего. Спортсмен, бывает нечасто, очень жалеет, что выбрал такую профессию, но это его призвание, как рисование – моё. Терпим друг друга, любя. Счастливы по-своему. Причину ты знаешь… Есть вторая гражданская жена, Пенни. Я приняла её ради ребёнка и спокойствия всех. Их сыну Мато год и два. Теперь ходит двойней, скорее всего.

      Потрясённо молчал, прижимал вспотевшими и дрожащими руками невесомое детское тельце, не желая с ним расставаться! Еле держался – эмоции перехлестнули разум: слёзы клокотали где-то рядом, туманили глаза, в голове шумело, гул крови в сосудах и бухающее сердце дробили и разбивали звуки извне, отчего плохо слышал и соображал.

      Поняла, ласково освободила от тёплой ноши, положила дочь в угол дивана, подоткнула одеялом. Повернулась к Брюсу, села ближе, скромно и нежно обняла, прижалась тоненьким девичьим тельцем, затихла, гулко стуча сердечком. Молчала.

      Уткнулся лицом в её неприбранные волосы, вдыхал утренний аромат, целовал горячую кожу, вспоминая и… страдая.

      Ника была единственной женщиной на свете, кого так сильно полюбил. Только её! Не смог, не сумел забыть.

      После неожиданной разлуки, чуть не умер прямо там, в ковбойском отеле – парни спасли: зашли узнать, понравилось ли барбекю. Откачали собственными руками – видно, не впервой.

      Вернулся в заповедник только через месяц – попал на больничную койку: тяжёлый инфаркт.

      Пришлось доказывать, что ещё способен ходить и водить группы. С трудом уговорил начальство, объяснил, что на пенсии загнётся сразу – на их совести его смерть будет. Смирились, позволили остаться, давали короткие и простые маршруты. Рад был и им – отвлекали от душевной боли и чувственного наваждения: год отвыкал от аромата Ники, везде его ощущал! Думал, что свихнётся окончательно от этого морока. Работа лишь спасла.

      Год назад случился рецидив – проснулась военная рана. После неудачной операции отправили в санаторий и списали вчистую: на пенсию. Заповедник перестал быть домом и местом работы.

      Когда выписался, купил маленькое бунгало неподалёку и… решился на поиски Ники. Нашёл, обратился с просьбой к нужным людям. Долго стопорили, мурыжили, проверяли и… дали «добро». В обмен на некоторые услуги. Согласился, не задумываясь: ради Ники теперь был способен даже на убийство.

      Сейчас, целуя голову, сдерживал порывы чудом, сознавая, что Марк вот-вот вернётся.

      – Пора дочь вернуть в кроватку – засопела.

      Раскусила уловку, подставила губы под виноватый поцелуй, с улыбкой вышла, унося малышку.

      – Жду в столовой. Дворецкий проводит. Его зовут Алистер.


      Отнеся Соню в детскую, пошла в комнату переодеться. Увидев на столике сотовый, решительно набрала опекунов.

      – Энгли останется здесь. Навсегда. Лучшего консультанта не найти – был почти братом. Станет двоюродным дедушкой моим детям. Уговорите его. Всё.

      Не дожидаясь ответного звонка, быстро отключила и закинула в ящик столика, фыркнув надменно: «Так-то».

      Переодевшись, радостно пошла в столовую, поглядывая в окна – день обещал быть удачным.


      – …Пани Вероника, witam, dzien dobry***, – Иржи стеснялся, забывал говорить на английском.

      Ника не переживала – русский похож, однако поляки не были в курсе, что она его знает. Её это лишь радовало – могло негативно сказать на отношениях.

      – Вы могли бы приехать и примерить доспехи? Много есть работы с украшениями, получились красиво…

      – Ждите сегодня, панове. До встречи, братья.


      – …Шутишь, родная? Ушам своим не верю! – Брюс покачал седой головой, покрутил трость. – Это мне-то… С третьей ногой.

      – Её заменят шпага или меч – достойная тема. Мне нужны такие лицо и фигура. Твоя фактура переплюнет любого мальчика-модельку. А мужчин зрелых и подавно – редкость по нашим временам настоящие воины.

      Шагнула к его креслу, метнув взгляд на дверь: пусто. Протянула руку и ласково с любовь погладила гладко выбритое лицо, спустила пальцы к губам, провела…

      Укоризненно взглянул, снял с лица руку и поцеловал с тихим «не зли их».

      – Едем. Надо подобрать костюм и амуницию: что будет к лицу и по теме, отложат, подгонят, переделают. Нас уже ждут.


      Ника была абсолютно права: как только тема Средневековья и рыцарства была озвучена в определённых кругах, выстроилась очередь из спонсоров и представителей ведущих фирм от индустрии моды, косметики, ювелирного искусства и прессы. Несколько глянцевых журналов разной направленности предложили контракты как самой художнице, так и её проекту в целом.

      Жизнь вокруг усадьбы забурлила!

      Журналисты оккупировали ближайшие холмы предместья и лужайки, обосновались там плотно: палатки, походные кухни, суета и… мощные подзорные трубы.

      Охране и полиции района сразу прибавилось работы, как и риелторам – спрос на недвижимость взлетела в разы даже на те объекты, к которым годами не возникал интерес.

      В офис фирмы Ники стали обращаться с подобными вопросами: сделать здания более привлекательными для потенциальных владельцев, довершить облик столь древних строений до приемлемой рентабельности.

      Девчонкам и парням-художникам и оформителям привалило работы по самые ноздри!

      Из-за потока посетителей пришлось выселяться из павильона на территории поместья и срочно покупать помещение более просторное и функциональное неподалёку.

      Таковое нашлось быстро – старое здание колледжа в стиле неоклассицизма: два этажа, большая ротонда-эркер по левому торцу здания – чудесная мастерская получилась! Полукруглые помещения с окнами во всю внешнюю стену были наполнены светом и солнцем.

      Дом быстро приобрёл популярность как художественная школа-ателье, куда приходили и приезжали как дети – учиться рисовать, писать, лепить, ваять, так и начинающие художники и скульпторы – повышать мастерство и делиться опытом.

      На втором этаже, в круглом зале с куполом, в котором прорезали стрельчатые окна, устроили маленький ресторан на дюжину мест, где, наконец, удовлетворила свои кулинарные амбиции Барбара Стоунвилл, став вскоре самой востребованной мастерицей района в этой сфере обслуживания.

      Вопрос окупаемости дорогой недвижимости, которую пришлось прежде быстро и качественно отремонтировать, укомплектовать соответственно эпохе и атмосфере, отпал сам собой – затраты вернулись сторицей.

      Роскошное обновлённое здание стало знаковой достопримечательностью района и города и было включено в путеводители и каталоги по архитектуре.

      Группы студентов и туристов приезжали постоянно и, безропотно сдав сотовые телефоны и надев бахилы, бесшумно осматривали особняк изнутри, любуясь изысканными и смелыми интерьерами, мебелью, окнами и лестницами, наблюдали за обучением детей и работой художников, от которых их отделял только витой шёлковый шнурок между серебряными столбиками.

      – Платный аттракцион, – фыркнула как-то Ника.

      Предложение госпожи Ланы Вайт, перевезти семью дочери из Монреаля в Торонто с коллегами, оказалось весьма прозорливым и доходным – опекуны были не просто довольны, а стали настоящими друзьями, прощая и покрывая даже преступления…

                * Pani, przepraszam… (пол.) – Госпожа, простите…
                ** …troche (пол.) – …немного.
                *** …witam, dzien dobry (пол.) – …здравствуйте, добрый день.

                Декабрь 2016 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2016/12/08/1724