Стая Белого Волка. Горные духи и дети луны. 8

Глава 8. Необычное дитя.

   Я вспомнила эти слова, посмотрев на лицо Адама, казавшееся бледно-голубым в свете, которые давали лампы дневного света, освещавшие подземную лабораторию. И поразилась, насколько отличалось выражение его лица от того, что было ночью. В данный момент он общался с Миа в той части лаборатории, которая была отделена от кресла с Кауа полупрозрачной завесой. Лицо Адама было спокойным, по нему бродила брезгливо-насмешливая улыбка, но его тихие, почти не слышные здесь, слова вызывали у Миа настоящие взрывы эмоций. Меня пробирала дрожь, когда я бросала взгляд на ее искаженное лицо, и я радовалась, что кресло Кауа развернуто в обратную сторону. И уши его закрыты специальными наушниками. Но, тем не менее, он вздрагивал от каждой ее тирады. Или чуть раньше? И экраны, возле которых сидел Лис, постоянно озарялись всполохами зеленого света.

   Время от времени, я прикасалась к руке сына, успокаивая его и выражая поддержку, но у меня возникало все более сильное впечатление, что мальчик близок к своему пределу. Я была готова крикнуть Адаму, что пора заканчивать, как увидела, что Миа рванулась со своего кресла, несмотря на опутывавшие ее провода, пытаясь достать до горла. Одновременно я услышала болезненный вскрик Кауа и кинулась к нему.
- Прекращай ты все, это! - рявкнула я в микрофон.
   Но Адам уже был возле Миа с шприцем в руках, и девушка, почти сразу, обмякла в кресле.

  Я подала Кауа стакан с успокоительной микстурой и начала снимать с него датчики.
- Странная история, - пробормотал Валерка, потирая уставшие глаза. – Необходимо, конечно, сопоставить временные характеристики обоих записей, но мне казалось, что Кауа слышал ее выкрики еще до того, как она открывала рот!
- Ничего удивительного, - ответила я, помогая сыну подняться с кресла.- Всплеск эмоций происходит раньше, а облечь его в слова удается через какое-то время. И, по-моему, хватит на сегодня эмоций! Даже у меня голова раскалывается. Похоже, Пабло был прав, у Миа есть дар проективного эмпата, я чувствую всплески ее ярости, почти как физический удар.
- Я тоже в этом уверен, - подтвердил Адам, подходя к нам. – Мне с огромным трудом удавалось противостоять ее напору и сохранять спокойствие, несмотря на все, ваши с Лисом, уроки.

- Но, если она похожа на нас, то почему она такая злая? – пролепетал Кауа, прижимаясь ко мне всем телом.
- Не все зависит от того, что мы получили в дар от природы, - ответила я, погладив его по голове. – Любой может подобрать с земли палку, но один будет отгонять ею орла от беззащитных щенков, а другой может ударить ею собаку, ни за что, ни про что! Миа в очень раннем возрасте увидела, что жизнь бывает очень жестока и несправедлива, и так и не сумела от этого оправиться.
- А что она хотела сделать в самом конце? – нерешительно спросил Кауа, испуганно глядя на кресло, где лежала Миа.
- По-моему, перегрызть мне горло, - криво усмехнулся Адам. – Это и есть ненависть и желание убивать, которое я хотел показать тебе, чтобы ты сумел распознавать его в дальнейшем.
  Кауа вздрогнул и снова прижался ко мне:
- Зачем кому-то хотеть убивать нас?
- Сейчас Миа, просто, очень разозлилась на мои слова, но у людей бывают разные мотивы: жадность, зависть, обида, - разъяснил Адам.
- Все, это - сильные чувства, а профессиональный киллер делает свое дело без особых эмоций, - заметил Лис, вероятно вспомнив что-то из своего военного прошлого.
- Не все сразу! – ответил Адам. – Я уверен, что со временем, Кауа научится распознавать гораздо более тонкие оттенки эмоций. Вот, Инь, например, неоднократно говорила, что чувствует, когда на нее смотрят в прицел винтовки!
- Хватит на сегодня о плохом! Отнесите Миа куда-нибудь, пусть поспит под присмотром сестры, а мы с Кауа поедем в горы, покататься на лошадях, - резко оборвала его я. – Снаружи, во дворе, нас Педро-младший поджидает.

   Выбравшись во двор, я увидела, что там, в компании собак, бегают Педро–младший и Хан. За последние годы я, всерьез, занялась разведением собак, только тренировала их не для боев, а для охраны. Оба этих мальчика любили возиться со щенками, и я поручила им, отрабатывать основные команды из начального курса. Ребятам удавалось найти подход к самому норовистому щенку. Глядя на них, я подумала, что стоит обследовать и этих мальчишек,ведь я не единожды замечала, что они понимают друг друга не то, что с одного слова, а с одного взгляда, как и своих подопечных щенков.
- Ты слышишь Педро и Хана, Кауа? – спросила я сына, который стоял, щурясь на солнце.
- Конечно! – с удивлением сказал он.
- А они тебя? – задала я тот вопрос, что следовало бы задать довольно давно.
- Обычно – да, когда не слушают кого-то другого, но это - не совсем то же самое, когда говоришь вслух словами, - спокойно разъяснил Кауа. – Сейчас мне сложно их позвать, они заняты с собаками.
- А матерей твои друзья слышат? – продолжала выспрашивать я.
- Я их не спрашивал, но думаю, что – да! – ответил он. – Только я не хочу, чтобы они тоже слушали Миа! Это - неприятно и больно!
- Я не собираюсь больше мучить ни тебя, ни твоих друзей! Но было бы неплохо, если бы вы лучше научились слышать и понимать друг друга, однажды вам это может сильно помочь. Но об этом позднее. Мы же решили, ехать кататься, поэтому – зови друзей, и бегите на конюшню! – предложила я ему.

  Кауа радостно улыбнулся, и я, с удивлением, увидела, как мальчики одновременно обернулись в сторону моего сына, словно услышали его зов, хотя, он не издал ни звука. И подумала о том, что надо серьезнее заниматься молодым поколением.