434 Лейтенант-инспектор Кижев 12 05 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».

Глава 434. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Посудомойка. Лейтенант-инспектор Кижев. 12.05.1974.

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Иллюстрация русского художника, мастера книжной иллюстрации Е.А. Кибрика (1906-1978) к повести Ю.Н. Тынянова «Подпоручик Киже».

Повесть «Подпоручик Киже» (1927) была дважды экранизирована: фильмы «Поручик Киже»(1934) и «Шаги императора»(1990). Сюжет повести основан на знаменитом анекдоте о поручике по фамилии Киж (намёк на Чиж, Чижик). Вымышленный (виртуальный, образный) герой анекдота и повести, произведённый услужливыми приближёнными императора в чин поручика, был на бумаге, в приказах и реляциях «поставлен в караул», «наказан за громкий крик (кого-то) под императорским окном», «высечен», «сослан в Сибирь», «прощён императором», «дослужился до генерала», «получил награды», а буквально перед «кончиной» Киже ему были «пожалованы императором имение и тысяча крепостных душ (крестьян)». Так в повести Тынянова «Подпоручик Киже» «высмеивалась бюрократическая система, в которой точное следование приказам начальства и предписанным регламентам становится важнее здравого смысла реальности» - «Главное не сделать, а отчитаться!»...


В предыдущем:

Это было уже ранее утро 12 мая 1974 года и мне пора было вставать на утренний развод корабельного наряда… 

Странно, духом я был бодр, насторожен и собран, как когда-то в море на БС (боевой службе) и привычно захотел соскочить со стола-президиума «ленкаюты», на котором спал на матраце, но только свалился кулем с него – тело моё меня не слушалось, более того, оно сразу же заболело, как будто меня кто-то бил «в тёмную» руками и ногами.

Разум тут же подсказал мне мысль и представление о том, что случилось вчера и третьего дня, напомнил мне о трёхсуточном наряде в посудомойке, и я вновь ощутил бессильную злость и обиду за несправедливое наказание, котором «обложил» меня старпом и мой непосредственный командир, штурман БПК «Свирепый», старший лейтенант Г.Ф. Печкуров.

- Ничего! – произнёс во мне давно уже забытый голос моего старшего друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново. – Нас бьют, а мы крепчаем! Держись, Сашок, это ещё цветочки, ягодки будут впереди.

Рассыльный давно уже убежал дальше будить наряд, а я сначала поплёлся, а потом бодро побежал по коридору личного состава, чтобы появиться перед нарядом в полном здравии и хорошем настроении. Увы, никто меня радостно не встретил, потому что все были сонные, как мухи, и раздражённые, как злые муравьи.

Я еле-еле дождался развода, дежурных команд и мы с Сергеем скрылись за спасительными карантинными дверьми посудомойки. Здесь всё было так, как мы оставили вчера. Нам даже не надо было делать утреннюю приборку, всё было чисто, чин-чинарём.

С посудой и утварью камбуза во время завтрака мы с Сергеем справились на удивление споро, быстро, качественно и в полном объёме. В награду нам с камбуза и из корабельной пекарни Серёжа «Батоно» принёс две огромные пышные буханки ароматного белого хлеба, миску со сливочным маслом, две кружки чистейшей свежей сметаны, миску с сахаром-песком и две громадных свежезажаренных котлеты.

После такого завтрака я сразу же осоловел, мне неудержимо захотелось спать. Еле-еле передвигая ноги, я только-только примостился на своём щипастом стуле за стеллажами с посудой, как нас грубо и жёстко позвали на хозработы…

Сергей «Батоно» вопросительно и беспомощно посмотрел на меня, а я с удовольствием подумал, что не напрасно взял с собой Правила службы корабельных нарядов, в которых чёрным по белому было сказано, что привлекать наряженных в наряд на иные работы, не связанные с непосредственными обязанностями по наряду, запрещается.

Я сказал Серёжке «Батоно», чтобы он спрятал в пустой бачок тарелки и кружки с остатками недоеденного завтрака, прикрыл их другим бачком, а потом достал и поставил посреди посудомойки обрез («оцинкованный таз») с пахучим дезинфицирующим раствором и приставил к переборке швабру. После этого я открыл книгу Правил и сел дремать на свой стул. Сергей, как всегда, примостился на сухой чистой рыбине (рыбина – решетчатый или глухой деревянный щит, который укладывается под ноги, чтобы они не мокли от разлившейся воды – автор).

Дежурным по кораблю в воскресенье 12 мая 1974 года был командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. Вскоре он, в сопровождении мичмана – дежурного по низам – явился в посудомойку и приказал мне выйти из посудомойки, стать смирно и доложить причину, по которой я и Сергей Богданов не явились на развод на хозработы.

Я и Сергей выполнили приказ Печкурова, вышли и встали у комингса двери в посудомойку, но не дальше. Я доложил дежурному по кораблю и дежурному по низам, что «согласно инструкции по посудомойке от такого-то числа номер такой-то, обязан в  это время проводить дезинфекцию помещения и оборудования, осуществлять меры борьбы с грызунами, освободить посудомойку от запасов пищевых и бытовых расходов.

Всякое упоминание о грызунах на кораблях действовало на Печкурова как удар хлыста на быка, он почему-то, свирепел, краснел, ярился, начинал хорохориться, шмыгать носом, брезгливо вздёргивать верхнюю губу, обнажать передние зубы и очень, ну, просто очень! Походить на Короля Мышей из балета-оперы «Щелкунчик»…

- Что вы мелете! – вдруг заорал Печкуров. – Что за вздор!

Он сказал другое слово, но я его не могу опубликовать, потому что оно очень грубое, не печатное, матерное…

Я заранее заложил пальцем страницу Правил и заранее вложил в книгу мятый листок старой, но действующей инструкции, поэтому я сразу же просто показал Печкурову эти документы...

Я знал, что старший лейтенант Г.Ф. Печкуров испытывает ко всякого рода формальным приказам благоговейный трепет, слушается их, боится их, осторожничает из-за них, поэтому очень рассчитывал, что вид и содержание этих документов ошарашит и отрезвит его. Так и случилось…

- Так и чем вы сейчас занимаетесь? – спросил нас уже не яростно, но строго Печкуров.

Тут пришла очередь Сергея «Батоно» выйти «на сцену». Он сделал шаг вперёд и прямо под нос преподнёс Печкурову ветошь, обильно смоченную санитарным средством типа «карболки».

- Крыс травим! – спокойно и просто сказал Серёжа Богданов («Батоно»).

Геннадий Фёдорович отпрянул от нас, подозрительно и зло оглядел нас с ног до головы, не нашёлся, что сказать и как отреагировать, потом величаво повернулся и на уходе бросил нам через плечо: «Продолжайте! Приду – проверю!».

Приходите, господин штурман, приходите, примем с почётом, как подобает по Уставу…

Странно, но моя острая телесная боль от вчерашней нагрузки сменилась вполне терпимой мышечной болью, а настроение несколько улучшилось.

В обед мы с Сергеем «Богдановым («Батоно») с успехом справились с потоком посуды и утвари, вовремя и без надрыва обеспечили все боевые части корабля своевременной чистой скрипучей и непахучей посудой, выполнили все задания по помывке сковородок и противней с камбуза и, самое главное, раздельно вынесли на пирс кастрюли с жидкими, твёрдыми и сладкими отходами…

Теперь уже громогласный и сердитый водитель-экспедитор «мусоровозки» не готов был принять у нас раздельно пищевые отходы, но был приятно изумлён и обрадован. Он попросил у нас взаймы обрезы (тазы и вёдра), чтобы также раздельно привезти в свинарник наши отходы и пообещал нам сообщить свою благодарность в штаб базы.

Нам его благодарность была до известного уровня, мы хотели от него «домашних гостинцев», но пожилой водитель наотрез отказался нам что-либо везти «из-за границы» («из города»), - себе дороже…

Мы не стали его напрягать – он на вольнонаёмной работе-службе и в доверии на КПП, а мы ещё не так с ним знакомы, чтобы «подставлять» человека под правонарушение, да и не мой это стиль – подставлять человека, не суворовский…

В обед я опять неохотно немного покушал воскресных кушаний из камбуза, потому что опять нанюхался, насмотрелся и пропитался миазмами флотской пищи, но коки и дежурный по камбузу во время обеда торжественно прислали нам в посудомойку целый бачок гущи абрикосового компота с косточками.

Мы с Сергеем «Батоно» после обеда весь «адмиральский час» просидели с алюминиевыми литыми чумичками, зажатыми между коленей, кололи абрикосовые косточки и поедали вкуснейшие ядрышки абрикосов. В открытых дверях посудомойки то и дело возникали головы «молодых», «салаг» и «годков», которые с завистью смотрели и слушали, как мы «колем семечки» и мы изредка угощали их пригоршнями сочных абрикосовых ядрышек.

Дежурный по кораблю, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров больше к нам в посудомойку так и не явился… Ну, и бог с ним…

Вновь, оттачивая навыки наряда на посудомойке, мы с Сергеем Богдановым («Батоно») честно и трудолюбиво провели санитарную обработку помещения и закоулков посудомойки, даже вымыли и продезинфицировали иллюминатор и все защитные «броняшки» – стальную противорадиационную и дюралевую светозащитную.

Кроме этого мы подали заявку в ПЭЖ (пост энергоживучести корабля) на проверку, чистку и замену фильтров приточно-вытяжной вентиляции, которую нам пообещали выполнить в понедельник 13 мая 1974 года.

Заглянувшие к нам старший кок и дежурный по камбузу сдержанно похвалили нас за чистоту и порядок в посудомойке, внимательно осмотрели наши новшества в расстановке инвентаря и оборудования, заглянули в наполненные новыми растворами ванны-раковины и молча удалились.

Сергей Богданов («Батоно») искренне рассердился и обиделся за их молчание и сдержанность, потому что эффект от нашего рацпредложения был налицо – мы вчера в это время «пахали, как проклятые рабы на галерах», а сегодня мы оперативно выполнили наши обязанности и даже могли немного передохнуть.

Вечером после ужина, когда мы «по цирковому» кидались вымытыми мисками, тарелками и кружками и с лёта укладывали их в ячейки стеллажей, на нас из открытых дверей «глазели» все, кому было не лень. Такого в посудомойке ещё никогда не было.

Кроме этого бачковые, которые накрывали и убирали со столов, все как один, говорили нам, что «ещё никогда тарелки не были такими сухими, скрипучими, не жирными и не пахли ни рыбой, ни щёлочью, ни карболкой»…

Дело в том, что когда рано утром нам принесли из камбуза чайник с крепким байховым чаем, то в награду мы получили два небольших лимона, а корки от этих лимонов я бросил в последнюю третью промывочную ванну-раковину, поэтому все кружки, тарелки, миски, вилки и ложки пахли хорошо…

Я всё ещё был сердит и обижен из-за наряда в посудомойку, поэтому все эти дни (вчера и сегодня) практически ни с кем, кроме Сергея «Батоно», не разговаривал. Все жаждущие удовлетворения своего любопытства и общения подходили к дверям в посудомойку, заглядывали к нам, пытались завязать разговор, но я им почти не отвечал.

Сергей Богданов («Батоно»), соблюдая субординацию и солидарность, тоже не вступал в разговор и в общение, если я не давал ему сигнала хмурым разрешающим взглядом, сам я ни с кем не хотел говорить. При этом все, кто к нам заглядывал, сначала пытались заговорить, но потом, видя, как мы с Сергеем сосредоточенно и быстро работаем, замолкали и просто стояли и смотрели…

В этот воскресный вечер 12 мая 1974 года, в тот момент, когда почти вся команда в «энный» раз с гомерическим молодецким флотским гоготом смотрела приключения Ивана Васильевича Бунши, русского царя Ивана Грозного, квартирного вора и князя Милославского, а также знаменитого изобретателя Шурика, мы с Сергеем ещё раз произвели генеральную уборку и санитарную обработку посудомойки. На этот раз мы вымыли, вычистили и продезинфицировали все уголки и полки всех шкафчиков, стеллажей, столов, тумбочек и наших двух стульев с «щипучими» фанерными сиденьями.

Протёртая с содой и уксусом поверхность «нержавейных» и алюминиевых столов и стеллажей вдруг засияла зеркальным отблеском, наша посудомойка стала похожа на операционный бокс корабельного доктора, старшего лейтенанта медицинской службы Л.Н. Кукурузы.

Поздно вечером, я снова не пошёл ни на какие построения, потому что не хотел никакого к себе внимания, а снова стал читать Правила службы корабельных нарядов, потому что мне стало интересно знать: «А что обязаны делать дежурные по кораблю и по низам, чтобы можно было с них спросить?».

Оказалось, что дежурный по кораблю отвечает за безопасность корабля на стоянке и за сохранение должного на нём порядка, что он не имеет права отлучаться с корабля, что дежурный по кораблю непосредственно подчиняется командиру корабля и комиссару (замполиту), а в части повседневной службы, ещё и старпому.

Дежурному по кораблю подчиняются все командиры боевых частей, мичманы и все краснофлотцы, то есть матросы и старшины. Только по кругу вопросов специального (профессионального и военного) характера личный состав, назначенный в наряд, подчиняется своим непосредственным начальникам и командирам.

При разводе (сдача-приёмка наряда) дежурный по кораблю принимает от предшественника сведения и рапорт о боевой готовности корабля; о его готовности или не готовности к походу; о состоянии водонепроницаемых дверей, люков и горловин; о назначенном распорядке дня и расписании работ и занятий на корабле; о приказах командира корабля и связанных с ними работах; об объявленной форме флотской одежды и т.д.

После отчёта-доклада, оба дежурных по кораблю являются к командиру корабля или к старпому и рапортуют о сдаче-приёмке дежурства: «Товарищ капитан 2 ранга, дежурство по БПК «Свирепый» сдал» и «Дежурство по БПК «Свирепый» принял». С этого момента новый наряд считается принявшим дежурство по кораблю.

Командир корабля или старпом, а также замполит, ставит перед новым дежурным по кораблю новые задачи и «вводные», уточняют «детали» организации и проведения работ и занятий. Дежурный по кораблю возвращается к наряду, принимает рапорт нового дежурного по низам, отдаёт наряду необходимые распоряжения и начинает вместе с дежурным по низам обход корабля и боевых постов наряда. Первым делом дежурный по кораблю посещает камбуз и посудомойку…

Дежурный по кораблю находится в специальном помещении (боевой пост дежурного по кораблю), которое оборудовано всеми средствами связи и управления. Здесь находятся все графики, расписания, таблицы, журналы, схемы, приказы, инструкции и другие документы, необходимые для дежурства по кораблю. При этом Правилами установлено, что дежурный по кораблю только наблюдает за правильным оформлением всех журналов и документов корабельного наряда…

Кроме того, у дежурного по кораблю в специальном хранилище под замком находятся все ключи от всех помещений корабля. Все приказания, касающиеся службы корабельного наряда, должны и, как правило, отдаются через дежурного по кораблю.

Конкретно дежурный по кораблю обязан контролировать своевременное и надлежащее выполнение отданных распоряжений. Дежурный по кораблю в течение своего дежурства направляет повседневную жизнь корабля согласно расписанию и руководит деятельностью личного состава, назначенного в наряд. При этом дежурный по кораблю наблюдает за исправным действием технических средств обеспечения повседневной жизни корабля, но не вмешивается в техническое руководство ими.

Дежурный по кораблю должен всегда располагать исчерпывающими сведениями о состоянии корабля и должен быть в курсе производящихся на корабле работ, занятий, учений и т.д. Вот тут-то я прервал своё чтение Правил службы корабельного наряда и задумался…

Следующий абзац статьи 76 Правил ввёл меня в творческий трепет: «Дежурный по кораблю обязан знать в каждый момент наличие начальствующего состава (персонально) и количество остального экипажа корабля, а также наличие на борту лиц, не принадлежащих к составу корабля».

Я мысленно представил себе, как действовал бы старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, если бы на корабле оказался, например, лейтенант Кижев - инспектор штаба соединения. Этот лейтенант-инспектор Кижев ходил бы по кораблю, посещал боевые посты, а за ним бегал и искал бы его дежурный по кораблю.

Например, Печкуров прибегает на боевой пост, а ему моряки докладывают: «Был. Ушёл к вам на встречу», а в этот момент с другого боевого поста по телефону сообщали бы о том, что к ним «зашёл лейтенант Кижев и сидит, ждёт дежурного по кораблю». «Где его черти носят, Кижев сердится!» - возмущались бы ребята в телефонную трубку…

Прибегает Печкуров на другой боевой пост, а с третьего, четвёртого или пятого боевого поста уже звонят: «Здесь лейтенант Кижев, проверяет работу пожарных насосов», «лейтенант Кижев требует представить ему журнал ведения инструктажей по технике безопасности» и т.д.

В конце всего этого марафона будет последнее сообщение вахтенного у трапа: «Лейтенант Кижев сошёл с борта БПК «Свирепый». Так и не встретится Печкуров с этим несуществующим лейтенантом-инспектором Кижевым…

Дело в том, что согласно статьи 77 Правил, «дежурный по кораблю встречает с докладом и сопровождает по кораблю… всех лиц, инспектирующих корабль», а тут какой-то неуловимый лейтенант-инспектор Кижев…

Я представил, как «мотается» и мается Геннадий Фёдорович в поисках неуловимого лейтенанта Кижева и мне стало весело, и жизнь вокруг перестала быть унылой, и я увидел чистоту и порядок в посудомойке, которая была посудомойкой, а стала боевым постом наряда на камбуз.

Повинуясь скорее инстинкту, а не чувству или какой либо «задней» мысли, я взял черпак, литую алюминиевую чумичку, бачок с абрикосовыми косточками, вышел из посудомойки, сел на комингс и стал методично колоть «семечки».

Вскоре на ближайших лавках возникли мои друзья – матросы, старшины, «годки» и даже «молодые» и «салаги». Они менялись, приходили и уходили, но каждого из них я неизменно встречал горсточкой абрикосовых ядрышек.

Так возникла новая традиция «посиделок у Суворова» в посудомойке…