Исповедь куклы - марионетки

    Возвысится душа, так велено судьбой.
    И вознесет свой дух молитвой и борьбой.
    Она, как смелый гриф, порвет узду неволи,
    Расслышав светлый зов в многоголосье боли.

   
     Вся моя беда состоит в том, что я ужасно привязчива, в смысле очень быстро привязываюсь к людям, но отнюдь не назойлива, не перепутайте, прошу вас, эти два понятия. Ой, простите, я совсем забыла представиться, меня зовут Рада. По национальности я цыганка, а по-призванию - кукла-марионетка. Вы наверное догадываетесь, что это означает: меня дергают за веревочки, а я выделываю всевозможные выкрутасы. Кстати, не думайте, что чувствовать себя в роли вечного шута довольно приятно. Это горькая участь и неблагодарная. Представьте, что вы постоянно зависимы и ведомы, и никому даже в голову не приходит, что я могу испытывать чувство ненависти к своим хозяевам. Они видите ли дергают меня за веревочки, а я непременно должна им подчиняться и забавлять их на потеху толпе. Я испытываю отвращение к этим шутовским пошлым трюкам, которые производят надо мной вот уже довольно длительное время. Я устала выходить на сцену в одном и том же платье, расшитом дешевыми блестками и почерневшими от грязи и пыли оборками и кружевами. Из меня сделали какое-то пугало с огромными выпученными глазами и зубастой пастью, в которую во время выступлений мне запихивают потрепанный красный платок и я, видите ли, должна непременно заглотить его. Знали бы вы, какое мерзкое чувство вызывает во мне проглатывание этого затасканного и помятого куска материи! Чему только публика радуется? Ведь если бы они не хихикали на этом месте, дурацкий пошлый трюк с платком заменили бы чем-нибудь другим, более эстетичным. Но и это еще не все. Я выступаю под фонограмму, на которой вместо моего звонкого мелодичного голоса , записан какой-то чудовищный бас мужского происхождения. Когда я вижу, как гогочет публика, восторгаясь этим жутким басом, мне хочется вырваться от своих мучителей и убежать со сцены туда, где никто и никогда не смог бы разыскать меня. А ведь я была влюблена в своих хозяев. Я привязалась к ним, как любое доверчивое и благодарное существо, мечтала приносить им только радость, но не тут то было! Я и представить не могла, каким унижениям будут меня подвергать, а ведь я - сама свобода и в моих жилах течет цыганская кровь! Дикая вольная степь, костер, каурая кобыла снятся мне по ночам. Я сплю и вижу себя в таборе, среди своих соплеменников, счастливой и беззаботной. Меня пьянят раскаты грома, блеск молний, которых так боятся мои хозяева, ураган, срывающий все на своем пути. Я обожаю мчаться на резвой кобыле, да так, чтобы ветер свистел в ушах, и пить холодную ключевую воду прямо из водопада. Я люблю купаться в реке до самой поздней осени, а мои хозяева уже в августе боятся простудить себе носы. Что за трусливое племя эти цивилизованные двуногие, вечно дрожащие за свое здоровье и, вместо того чтобы окунуть себя в ледяную воду, они предпочитают болеть и кутаться с головы до пят в теплые одежды, а затем тоннами глотать противные горькие лекарства. Эти мучители, мои хозяева, говорят, что любят меня, но я не верю ни одному их слову. Если бы они действительно любили меня, они бы поняли, что я имею право жить без их веревочек и команд, но я им приношу хороший доход и они никогда не согласятся предоставить мне такую желанную свободу. Однако, если вдруг со мною что-нибудь случится, например, я перестану нравиться публике, они вышвырнут меня, как старую рухлядь и на этом кончится вся их показная любовь ко мне. Да, жизнь во многом теряет смысл, когда ты прикован к ненавистным веревкам и тобою руководят,  навязывая свою волю совершенно чуждые твоему мировоззрению люди. Только верится, что однажды взбунтуется дух мой от этой пресной бутафорской жизни, взыграет во мне огнем свободы цыганская кровь, взбрыкну я, как моя ненаглядная кобыла и оторвусь от своих дощечек и веревочек. И тогда ослепленная и оглушенная духом воли, я взметнусь вверх, подобно степному грифу, вырвусь от этой затхлости и плесени, которые так давили на мою крылатую душу, и умчусь в свой кочующий табор, где никто и никого не принуждает жить под свою диктовку. Вот тогда то я и начну жизнь сначала и первое, что я сделаю, будучи свободной, это поклянусь своим братьям и сестрам рвать и уничтожать все на свете веревки и путы во имя освобождения пленников и пленниц с гордой и крылатой душой.

4.09.95г.