Предновогодье. Мечты и памяти

Среди привычных новогодних открыток  на витрине канцелярских товаров голубой,   в белую  снежинку,  конверт из  шелковистой плотной бумаги, бросался в глаза сразу.
По центру крупно: "Кому   — ДЕДУ МОРОЗУ." 
Внизу справа: "От кого"  - и несколько пустых линеечек. 
- Красота-то какая! Напишу! Текст, конечно, сама.  Обратный адрес   печатными буквами выведем вместе. Только пусть определится, что всё-таки хочет...

- Баба, баба! Я хочу пожайную машину.  С мигалками и сиеной.  Колеса чтобы кьютились.  И лесенка поднималась. Как у Глеба! Только пусть в мою еще воду можно наливать, я в мультике видел! Ой! А вдьюг у дедушки Моёза на меня машин не хватит?
Запечалился.

Сын  - мой младший:
- Мам,  не сходи с ума. Брудеровская немецкая, какую он хочет, пять тысяч в "Насяне." Скажи ему, чтобы поскромнее. Нас -то не баловали.

Сноха молчит.  Сереженька,  стараясь расслышать наш шепоток, тревожно переводит взгляд с родителей на меня и снова на родителей.

Включается картинка тридцатилетней давности, и я спрашиваю:
- А ты помнишь свою самую любимую игрушку?
Не задумываясь,  отвечает:
- Конечно.  Нам с Серегой ( старшим сыном — внук назван в честь него) отец из Минска скорую помощь привез. Бело-голубую. Большущую. С сиреной. Мигалками. Задние дверки открывались. А внутри — белые сиденья и выдвижные носилки.  Ты нам еще крохотного пупса купила, и мы его туда запихивали.
- И сколько тебе было тогда?
- Да, не помню уже.
- Четыре,  сынок, Как и ему, - киваю на внука. - Ну, да, в восемьдесят седьмом. Точно.  Отец тогда на курсы ездил, к Новому Году как раз вернулся.

Через полчаса текст с точнейшим  описанием красной пожарной машины готов. Внук, глядя на мой образец,  впервые в жизни, выводит печатные буквы, каждую  почему-то слева направо:
- ОТ МАЛЬЧИКА  СЕРЁЖИ.
Кончик языка от усердия зажат между зубами.  Ладошки в красных фломастерных разводах.

Внимательно оценивает  кривоватый результат:
 - Ой, баба, некьясиво. Дедушка Моёз не яссейдится?
- Да он же волшебник. Знает, что ты еще не ходишь в школу. Писать не умеешь, но очень старался.
Успокоившись, кивает:
- Мазьми, баба. Только не забудь   отпьявить.

Чтобы оставить последнее слово за собой, папа-сын важно произносит:
- Теперь ты будешь без капризов одеваться утром в садик.
Мама-сноха добавляет
- И каждый день есть  суп.
Готовый на всё  Сереженька радостно соглашается.

Машина куплена.  Муж полдня разбирается в инструкциях, кнопках,  мигалках, я ищу место на бампере  для наклейки с цифрами 01 и представляю, как внук приедет после Нового года и бросится к положенному под елочку подарку.
А пока  у него праздник в детском саду. Читает  стихотворение и очень волнуется. Но я знаю, что ничего не забудет — мы  выучили его хорошо. Наконец, вечером приходит  видео от снохи: 
-  Сереженька в голубой рубашке с черным галстуком-бабочкой  стоит у елки и... горько плачет,  прижав к себе расписной  пакет.   Рядом на корточках -  Дед Мороз в малиновой шубе  голосом заведующей допытывается, что случилось. Наконец сквозь рыданья доносится:
- Баба Юся меня обманула-а-а-а.   Не отпьявила письмо.   Или ты, дедушка, позабыл? Я ведь     пожайную машину пьёсил  а-а-а-а. Зачем мне твои конфеты. Мазьми назад.

 Боже,  мой!  Что же делать-то?  Сейчас позвоню. Пусть объяснят, что Дед Мороз подарок в ответ на письмо приносит  в Новый Год. Ко мне  и принесет, ведь адрес-то я свой указала.
Сноха передает трубку сыну. Он как-то несмело начинает:
- Мам, а может,  поменяемся подарками. Мы у вас только второго появимся.  Положим  машину под нашу елку.   Давай, а?
Не слыша согласия, продолжает виновато:
- Да, это Надюха... Доняла: "Скажи да скажи.  Что  ребенку мучиться лишних два дня?"  - Мам, у нас вертолет с радиоуправлением. Тоже прикольный. Не такой дорогой конечно. Ну,  что?  Я приеду утром -туда-обратно?
- Конечно, сынок. Какой разговор.

Расстроенная, что не увижу радость от исполненной мной мечты,  иду на кухню.
Останавливаюсь в изумлении.
Муж,  невиданное дело, забыв про полубезумные новости с международных  боевых и политических арен, возится возле мойки.
- Посуду что ли решил помыть по собственной инициативе?

Да, нет же.  Играет! 
Осторожно  льет воду  в  бак под кузовом пожарной машины.
Поворачивается.  Счастли-и-и-вый.  Помолодел даже:
- Попробовать надо, не засорился ли шланг. Как приедет, научу его пользоваться.

Вздыхаю...
Не скажу ничего пока — испереживается ведь.   Или того хуже,   разгорячится: "Не отдадим!"
Лучше   завтра попрошу разобраться с вертолетом.

Сна долго не было.  Вспоминала о своей с сестрой любимой игрушке. Это была "ходячая"  кукла! 
В шелковом платье в розовую клеточку. С белыми ленточками  в волосах, которые можно было взаправду мыть. Когда  плавно нажмешь  пупочку   на животике,  она говорила: "Ма-ми." И проходила шагов десять, если держать её за пальчики на правой руке. Только мы редко её водили — боялись поломать.
Подружки,  знакомые и незнакомые девочки  часто   просили показать   невиданную в наших местах игрушку.   Куклу прислала до того нам, малышне,  неведомая тетя Гутя,  живущая  с мужем-офицером в Германии. 

Сколько же мне тогда было? Лет пять, пожалуй. Или шесть. В школу точно ещё не ходила...