Стая Белого Волка. Горные духи и дети луны 21

Глава 21. Колумбия. Пестрые камни судьбы.


  Длинная анфилада просторных, богато убранных комнат, полных света, зеркал и музыки. Я медленно перемещаюсь по ним, вступая в мимолетное общение с толпой незнакомых или малоизвестных мне людей. Гул голосов, временами, перекрывает звуки оркестра, играющего на анфиладе, в бальной зале. Изумрудное вечернее платье шуршит по полу длинным шелковым шлейфом, отражается в зеркалах, вместе со вспышками света на тяжелых золотых украшениях, выполненных в стиле древних инков, тяжело разлегшихся на  моих плечах. Сквозняки от кондиционеров шевелят длинный абрикосовый мех накидки, которую я приспустила на локти.
   Восхищенные восклицания  перемежаются с завистливым шепотом за спиной, оставляя меня одинаково равнодушной. Все это, пышное, действо течет, как-то, мимо меня, не вызывая в душе никакого отклика. Даже желания танцевать. Хотя, этот благотворительный бал в Боготе я открывала в паре с президентом страны, он, как-никак, хозяин этих роскошных апартаментов и один из спонсоров нашего благотворительного турне. Не в плане денег, конечно, но без его поддержки оно было бы, и вовсе, небезопасным. И, похоже, бесполезным. Не в плане благотворительности или развития культурных связей коренных народов континента, с этим-то все в порядке. Пабло и Пакита с Дином постарались на славу. Я даже не ожидала, что эта моя затея, задуманная, как прикрытие моей основной цели, вызовет такой ажиотаж.

   Повышение роли национального самосознания, как никогда, популярно среди стран    Южной Америки, поднимающих голову, против засилья старой Европы и США на этом континенте. Равно как и левые, марксистские, идеи. Исследования Пабло давали почувствовать, насколько древней и развитой была цивилизация континента, до прихода европейцев. Пакита, вместе с Дином, показывали ее культурные возможности. Умение Кауа перекладывать музыку на холсты произвело настоящий фурор. Меня несколько волновало то, как местные отнесутся к немецким барону и баронессе, спонсирующим национальные промыслы и культурно-этнографические исследования. Но  изделия из шерсти и меха альпаки, произведенные в долине, под руководством Паулы,  подкупили женскую часть местного бомонда. Все дамы, чьи мужчины имели, хоть какой-то, вес в стране, выстроились в очередь за невесомыми шерстяными тканями и ярко окрашенными меховыми палантинами. Жены первых лиц в стране уже получили их от меня в подарок. Остальные кусали друг друга и свои локти, глядя на счастливиц, несущих на плечах голубые, розовые и абрикосовые меховые облака. Вот, что значит – соединить местный ресурс и новости европейского «от кутюр».

   Меня же начинал серьезно тяготить напор примитивно-негативных эмоций этого вечера. Тем более, что и собственное душевное состояние оставляло желать лучшего. Внутри меня еще звенела натянутая струна напряженного ожидания, но все сильнее накатывали темные волны разочарования. Этот бал – последнее и заключительное мероприятие в нашем турне, длившемся почти месяц, а Алексея я так и не встретила, хотя, предоставила для этого кучу возможностей. И знала, что мою просьбу, о встрече, ему передали. Я сильно сомневалась, что он решит появиться здесь и встретиться у всех на виду, но, из чистого упрямства, решила пробыть на балу до закрытия.

- По-моему, нам пора вызволить Паулу из плена местных модниц! – сказала я Миррим, которая неотступно следовала за мной в моих бесконечных фланированиях по залам.
  Высокая брюнетка великолепно смотрелась в бальном платье цвета глубокого индиго с голубым же мехом на плечах. Практически, все мужчины провожали ее сальными взглядами, но у них отпало бы всякое желание знакомиться, если бы они знали, сколько холодного и огнестрельного оружия скрывается под ее широкой юбкой с воланами. Мех тоже был не просто накидкой, а пышная прическа прикрывала наушник и микрофон, оформленные под затейливые серьги нашим серебряных дел мастером. Миррим бросила взгляд на Паулу, которая уже затравленно озиралась под напором расфуфыренных дам, ощупывавших ее наряд из шерсти альпаки, выдержанный в национальном стиле, и издала короткий смешок.

- Они скоро стянут с нее последнюю юбку! – с усмешкой прокомментировала внучка старого Хосе. – Свою накидку она, похоже, уже кому-то подарила.
- Надеюсь, это был обычный вариант, без доработок? – обеспокоенно спросила я.
- Конечно! Спецзаказ только у Вас и девушек из моей команды, - успокоила меня Миррим. – Паулу, если надо, Тина прикроет.
  И она кивнула на крепкую девушку в длинном зеленом платье, невозмутимо стоявшую за спиной Паулы. Мы подошли к дамам и довольно бесцеремонно уволокли за собой Паулу, пообещав, как можно быстрее, выслать все полученные заказы.
- Ну, как же я хочу обратно, в долину! – простонала она, вцепляясь мне в руку.
- Сегодня последний вечер, отлет самолета назначен на утро, - мягко улыбнувшись, успокоила я ее. – А твои страдания принесли городу заказов, на одежду и ткани, на несколько лет вперед. Ведь, ты сама хотела развивать модное производство!

  А у самой сердце куда-то упало, в очередном приступе отчаяния. Так много пользы принесла поездка долине и ее людям, а свою задачу я, похоже, не выполнила. Кое-как взяв себя в руки, я предложила перейти в соседний зал, где были накрыты фуршетные столы, и выпить чего-нибудь.
  Возле столов я обнаружила не только Пабло, которого я полчаса назад попросила покормить чем-нибудь Кауа. Мальчик уже еле держался на ногах, но отказывался оставить меня здесь одну. Весь этот бесконечный вечер сын, как тень, ходил за мной, иногда один, иногда вместе с Пабло. Он едва справлялся с этим шквалом эмоций, но не прекращал наблюдать и тихо комментировать в маленький микрофон, спрятанный среди украшений его национального костюма. Сейчас он был похож на нахохлившегося воробушка, сидя на высоком стуле, возле стола, и расковыривая какой-то замысловатый бутерброд.

  Неподалеку от них Вольф беседовал с министром культуры. Кинув на нас быстрый взгляд, Барон подозвал официанта и предложил всем взять по бокалу шампанского. Паула в несколько глотков осушила фужер и привалилась к стене. Тина пристроилась возле нее.  Миррим взяла стакан воды и привычно заняла место между мной и окном.
- Может быть, вы, хоть, меня с Кауа домой отпустите, - жалобно спросила Паула.
 Мой сын отрицательно покачал головой, спрыгнул со стула и поднес Пауле тарелку с крохотными пирожными. Я же начинала думать, что ее предложение имеет смысл, но Кауа без меня не уйдет. Я отхлебнула большой глоток шампанского и, всерьез, задумалась о том, что пора признать свое поражение и перестать мучить своих близких.
- Продержись еще с полчасика, пока я попрощаюсь с президентом и его семьей, а потом мы все поедем на виллу, - пообещала я со вздохом разочарования.

  Я допила шампанское и повернулась, чтобы поставить бокал на поднос официанту. И едва не промахнулась, вздрогнув всем телом, потому, что почувствовала взгляд, который едва не прожигал насквозь.
- Что случилось, мама? – Кауа моментально оказался рядом и схватил меня за руку. – Я не чувствую опасности!
- Он, все-таки, пришел! – дрожащим голосом прошептала я.
  Я лихорадочно стала шарить глазами по залу, не понимая, откуда я почувствовала знакомый взгляд, пытаясь сохранять, хотя бы, внешнее спокойствие.
- Ты слышишь Алексея? – Пабло тоже подошел к нам, почувствовав мое смятение. – Я его не вижу!
- Я, пока, тоже, - ответила я и, вновь, повернулась к подносу, чтобы четче осознать направление взгляда.

  Взяв еще один бокал, я развернулась на сто восемьдесят градусов и уставилась на широкое французское окно, выходящее на длинный балкон, обращенный в сторону сада. Он был пуст, насколько я могла видеть, но взгляд пришел именно оттуда.
- Прогуляемся-ка, неспешно, до балкона,- предложила я ему и пошла в ту сторону, жестом остановив Миррим, которая двинулась, было, за нами.
  Пабло кивнул и взял за руку Кауа.
- Оттуда, правда, кто-то следит за тобой, но тут нет зла! – прошептал мальчик, сжав мою руку.
- Но почему он не выходит к нам? – тихо поинтересовался его отец.
- Не знаю, но я, в любом случае, собиралась поговорить с ним наедине, так, что вам с Кауа придется наблюдать издали, - ответила я.

  Пабло неохотно кивнул и, не доходя до балкона, вместе с Кауа, свернул в сторону горки с фруктами. Там он встал так, чтобы можно было наблюдать за балконом и прикрывать сына от возможной опасности. Я же отхлебнула, для храбрости, хороший глоток шампанского и вышла в темную душную ночь. Бросив быстрый взгляд по сторонам, я подошла к беседке, образованной цветущими лианами на краю балкона.

  Он стоял там, тоже с бокалом шампанского в руках. У меня странно похолодело на сердце, когда я рассмотрела дорогой белый смокинг и шелковый платок в вырезе рубашки. Когда-то, Алешка страшно протестовал против костюмов вообще, и любых галстуков – в особенности, а сейчас этот наряд сидел на нем, как влитой, явно, сказывалась многолетняя привычка. Что же еще в нем изменилось? Светло- русые волосы крупными волнами спадали на плечи, серо-стальные глаза пристально смотрели в мою сторону. Лицо стало более жестким, но в глазах видны были печаль и усталость. Очень знакомый взгляд, только пришел он из прошлого и принадлежал другому человеку. Остерегайся своих желаний, они умеют сбываться. Кажется, так это звучало? Но я никогда не умела отступать на полпути.

- Ты ухитрился проникнуть сюда через забор и не испортить такой шикарный костюм?  - иронически усмехаясь, спросила я.
- Нет, я прошел через главный вход, и смокинг, в данном случае, необходимое зло, - сказал он, серьезно глядя мне в глаза. – Хотя, это же - благотворительное мероприятие, где главное – купить билет. Вот только, цены на то, чтобы посмотреть поближе на вашу компанию – просто баснословные!
- У тебя была возможность увидеть меня в более дешевых местах, - напомнила я, прогнав с лица улыбку.
- Если у тебя хватило безрассудства выставлять себя, на всеобщее обозрение, в этой стране, то я решил не добавлять опасности своим присутствием, – говорил Хорек по-прежнему серьезно.- Дворец президента же – наименее подходящее место для  покушений, чертова уйма охраны и металлодетекторы на входе, хотя я, и здесь, не был бы полностью уверен. Так, зачем ты хотела меня видеть?

  Мое сердце, будто, сжало ледяной рукой от его холодного, бесстрастного голоса. Неужели, я, все-таки, ошибалась в своих оценках? Но я взяла себя в руки и, в тон ему, ответила;
- Я решила, лично, пригласить тебя на свадьбу твоей дочери!
  В его лице что-то дрогнуло, и я, почти наяву, услышала, как хрустнул ледяной кокон, который Алешка воздвиг вокруг себя.
- Урсула выходит замуж? Ты шутишь! Медвежонку же еще и семнадцати не исполнилось! – ошеломленно пробормотал он.

  Я едва не покачнулась, услышав шквал прорвавшихся эмоций, равнодушие Алексея, как рукой сняло. Крохотный огонек надежды затеплился в моем сердце, я глубоко вздохнула и продолжила:
- В нашей долине девушки и раньше выходят замуж!
- Но Урса, же, должна была, учиться в университете, в Сиднее, - продолжал недоумевать он, проявляя изрядную осведомленность.- Неужели она там, так быстро, кого-то нашла, а ты потакаешь ее глупостям?
- Наша девочка, твердостью характера, в родителей пошла, ее решения палкой не перешибешь! – криво усмехнулась я. – Уж, если она решила, что ее судьба не в университете учиться, а выйти замуж и рожать детей – так тому и быть!

- И вы, с Вольфом, не смогли защитить ее от дурного влияния какого-то пройдохи? – искренне возмутился Алексей.
- Во-первых, Вольф ей - не отец. Именно это она мне сказала, совсем недавно. И мои успехи в семейной жизни не вызывают в ней желания прислушаться к моим советам, - ответила я с невеселой улыбкой. – А против ее избранника я ничего возразить не могу, человек он хороший, и они любят друг друга.
- И за кого же Урса решила выскочить так рано? – саркастически прищурившись спросил Хорек.
- Она выходит замуж за Пабло, и ты, прямо сейчас, можешь высказать ему свое мнение! – кивнула я в сторону двери в зал.

  Алексей проследил мой взгляд и увидел Пабло, стоявшего рядом с Кауа и медленно ощипывавшим гроздь винограда. На лице Хорька промелькнуло некоторое изумление, высокий широкоплечий мужчина, в классическом черном смокинге, мало напоминал подвижного худого парнишку, которым он был одиннадцать лет назад. Даже копна длинных черных волос была аккуратно убрана в хвост, перетянутый серебряными кольцами. Пабло, подчеркнуто, не смотрел в нашу сторону, о чем-то разговаривая с сыном. Однако мой мальчик, мгновенно, почувствовал взгляд Алексея и посмотрел в нашу сторону своими глубокими, темными глазами. Хорек ощутимо вздрогнул, встретив его взгляд.

- Но ведь, этот мальчик рядом с ним – ваш сын! – недоуменно пробормотал он.
- Да, это - Кауа, - подтвердила я. – Но Пабло-то мне не сын! И они с Урсулой любят друг друга, по-настоящему.
- И что, тебя устраивает, что этот парень сменил мать на дочь? – в голосе Хорька прозвучала явственная угроза.
- А я никогда не ставила целью удержать его возле себя! – вспылила я. – А сын у меня не только от него, но и от Че! И от тебя! И они от своих детей не отказываются! А у Урсулы единственным, желанным, подарком на свадьбу была бы встреча с отцом, и именно поэтому я здесь! Ты можешь, как угодно, относиться ко мне, но на одиннадцать лет бросить своих детей – это бесчестно! Мог бы собраться с духом и объясниться, хотя бы, с ними!
- Я так понимаю, что ты обвиняешь меня в трусости! – сдавленно пробормотал Хорек.
- Как хочешь, так и понимай! – продолжала кипятиться я, чувствуя, что все идет наперекосяк.
  Не в силах унять расходившиеся нервы, я отошла к перилам и залпом допила, забытое в бокале, шампанское.

- Я виноват! Но ты, же, так многого не знаешь, - услышала я за спиной голос Алешки, дрожащий от напряжения и боли, и поняла, что он стоит совсем рядом, за мной.
   В душе сверкнула искра бешеной радости, я хотела повернуться и заглянуть ему в глаза…

  Но сделала совсем другое, потому, что ощутила, тот самый, холодный взгляд снайпера, которого я, неосознанно, ждала весь вечер, откуда-то из темноты сада. Я, за доли секунды, накинула на голову капюшон накидки и, развернувшись к Хорьку, толкнула его на пол, упав сверху. И услышала звон пули, ударившейся о чугунный столбик, поддерживающий лианы. Почти в то же мгновение, я услышала крик Кауа, звон разбитого стекла и новые выстрелы, раздавшиеся рядом с нами. Повернув голову, я увидела Миррим, стреляющую по кустам из автоматического пистолета, который она выдернула из-под широкой юбки.

- Как ты думаешь, в кого из нас стреляли? – спросила я Алексея.
- Могли в любого из нас или в обоих сразу, а я же предупреждал! – пробормотал он, пытаясь выбраться из-под меня. – У тебя реакция настоящего телохранителя!
- Лежи спокойно! Я более пяти лет тренирую своих девчонок для подобных вещей и знаю, что делаю – приказала я.- На мне пуленепробиваемая накидка, если заденут, то только ноги. Маррим отгонит стрелка, а потом ты можешь уехать с нами, в бронированном лимузине.
- Прости, я не могу!- буквально, простонал Хорек.
- Ты, опять, хочешь сбежать от меня? – горько спросила я. – Тогда, хотя бы, напиши детям письмо, я, все эти годы, обещала им, что отец однажды вернется, так не выставляй же меня трусливой лгуньей! Я, действительно, верила в то, что говорила!

- Там был только один стрелок, надеюсь, я его зацепила, но он все-таки ушел, - крикнула Миррим, поворачиваясь к нам. – Как я могу тебя эффективно защищать, если ты так безответственно себя ведешь! Спасибо, что Кауа тебя услышал и правильно отреагировал!
- Вот видишь, какое у меня, в стае, новое поколение выросло! – довольно усмехнулась я, приподнимаясь и садясь на полу.
- Меня не должны видеть с тобой!- быстро пробормотал Хорек, отодвигаясь к стене.- Но я обещаю, что приду к тебе сегодня, когда все утрясется. Я знаю, где вы живете.
- Хорошо! Тина выведет тебя мимо охраны, - согласилась я, подзывая к себе вторую охранницу, тоже выбежавшую на балкон.

  Тут как раз, в дверях на балкон показались Пабло и Барон, а внутри царила настоящая суматоха. Кауа тоже проскользнул между ними и схватил меня за руку:
- С тобой все хорошо? Я не успел его заметить!
- Ничего, милый! Стрелок был далеко, в саду, я сама почувствовала его в последний момент, - я попыталась успокоить сына, проводив взглядом Тину и Алексея, спускавшихся по узкой боковой лестнице, расположенной в конце балкона.
- Мы, немедленно, едем в аэропорт и улетаем из страны, - рявкнул Барон, поднимая меня на ноги. – Хватит испытывать судьбу!
- Нет, это - ты, срочно, едешь в аэропорт и увозишь с собой Кауа, Паулу, Пакиту и Пабло! – отрезала я. – Я еще не закончила игру, и у меня встреча сегодня ночью, на нашей здешней вилле.
- Я останусь с тобой! – сказал Пабло, все еще встревожено оглядывая парк, мгновенно заполнившийся людьми.
- Ни в коем случае, - безапелляционно заявила я. – Ты в ответе за Кауа и за вашего, с Урсулой, малыша, твоя жизнь тебе, на данный момент, не принадлежит. А в моей, как раз, тот период, когда выполнение намеченной задачи, для меня, дороже безопасности, я должна дойти, в этот раз, до логического конца, иначе, так и буду возвращаться к началу истории. И я не хочу больше подвергать вас всех опасности.

  Я обернулась к Вольфу, который мрачно смотрел на меня:
- Не сердись, Барон! Можешь считать, что мне вожжа попала под хвост, мы такое уже проходили! Мне будет проще закончить все одной. Договорись с президентом, чтобы нам выделили кортеж сопровождения. Мы вместе доедем до аэропорта, а там я постараюсь, незаметно, остаться в машине и вернуться на виллу. В аэропорту вы, все вместе, садитесь в самолет и улетайте. Местным скажите, что наши служащие, позже, упакуют и отправят материалы выставки на родину. Под этим предлогом охрана и девушки вернутся на виллу. Вместе мы от любого нападения сумеем отбиться.
  Вольф обреченно кивнул мне в ответ.
- Неужели он того стоит? – только и спросил он, глядя мне в глаза.
- Это нужно, прежде всего, для меня самой, - попыталась я смягчить ситуацию. – Ты знаешь, что со мной делается, когда я начинаю сомневаться в себе.

  Вольф наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем быстро отвернулся и пошел разыскивать, куда телохранители запрятали президента. Я посмотрела на поляну под балконом, кишащую охранниками президента, среди которых мелькали и люди из нашей охраны. Решив, что здесь мне, временно, ничего не угрожает, я подозвала Миррим, чтобы разъяснить ей ситуацию. Разговор-то мы вели по-русски.
  Девушка быстро определилась с планом дальнейших действий, рассуждать о правильности поступков старших по званию было не в ее привычках. Когда мы вышли с балкона в зал, то обнаружили там Че, который по рации координировал действия нашей охраны. Мне показалось, что президентские "бодигардеры" работали менее слаженно.

- Как твое мнение, на кого, именно, охотился стрелок? – спросил Че, на мгновение, прервав разговор.
- Мне показалось, что на меня, но я также уверена, что Алексея, судя по выстрелам, успели заметить рядом со мной, - ответила я, вспоминая количество и направление выстрелов.
- Я предостерегал его от встреч, при большом скоплении народа, - пожал плечами Дмитрий. – А на всяких, светских, мероприятиях папарацци – неистребимое зло! Ради снимка они подкупают охрану, и не только они. Сложно сразу разобрать, кто есть кто. А в этой стране за деньги можно купить почти все. Я надеялся, что Хорек, если уж решит встретиться в столице, то догадается прийти на виллу, ему прекрасно известно ее расположение, я неоднократно там с ним встречался. Хотя, встретиться в одном из небольших городков, по пути нашего следования, было бы еще проще.

- Я тоже, не до конца, поняла мотивы его поступка! А на виллу он пообещал прийти сегодня ночью, - сообщила я ему. – Поэтому мы должны сделать вид, что страшно испугались нападения и, сразу, улетели из страны. Но я, при этом, хочу незаметно вернуться на виллу.
- Ты можешь подменить себя какой-нибудь девушкой, а мы, вместе с пресс-секретарем президента, сообщим, что ваша делегация, спешно, вылетела из страны, - предложил Дин, как раз, подошедший из другой комнаты. – Хотя, особенно задерживаться здесь тебе, после сегодняшнего случая, действительно, не стоит! Газеты непременно раздуют шумиху вокруг этого события, и неизвестно, кто еще этим заинтересуется! Покушения устраивают далеко не на всякого мецената.
- Мне нужна еще одна ночь! – твердо заявила я. – Нам с Алексеем, почти, не удалось поговорить, он мне пообещал, что придет ночью на виллу.
- Хорошо! Организуем тебе отвлекающий маневр, - неохотно согласился Че.

  Появившийся Вольф сообщил, что прибыл местный спецназ на броневике и готов, вместе с президентской охраной, препроводить нас в аэропорт. Мы быстро попрощались с президентом, который, явно, чувствовал себя неловко, и, под присмотром автоматчиков, погрузились по машинам.

  Кауа тихонько дрожал, прижавшись ко мне на заднем сидении лимузина:
- Я не сумел помочь тебе, мама! – прошептал он. – Там было столько плохих эмоций, а я не сумел найти единственно важную.
- Отрицательный результат – тоже результат, - ответила я, наблюдая, как, рядом со мной, Тина переодевается в светлый парик, заготовленный для такого случая.
 Теперь она, вместо меня, пойдет в самолет, я только надеялась, что ее заметят лишь папарацци, а не стрелок со снайперской винтовкой. Я уже отдала ей свою накидку и сама надела черный парик.

- И если ты не почувствовал ни у кого, на приеме, желания убить меня, значит это, скорее всего, все тот же, старый, враг, - продолжила я успокаивать расстроенного сынишку.
- А я еще тогда, в самом начале, предлагал убрать Энрике, как можно быстрее. Ведь, только он мог узнать тебя, на этот раз, по фотографиям в газетах, - бросил через плечо Че, который сам сидел за рулем лимузина.
- Но ты же помнишь, что, сразу, этого сделать было нельзя, чтобы не разрушать легенду Хорька, а потом он исчез из виду, - напомнила я.
- Да, похоже, ушел в горы, - нехотя согласился Че. – Но теперь его, обязательно, придется найти. Он теперь свяжет твою внешность с именем и неизвестно кому об этом расскажет. А еще он знает, что ты, на самом деле, русская.
- Придется с ним разобраться, чтобы не привлечь ненужное внимание к нашей компании. Хотя, я очень надеялась, что у него хватило ума забрать деньги и выйти из игры, - посетовала я.
- Быть может, у него не вышло, ведь, ты засветила его счет, - напомнил Че.
- Да, что об этом теперь! – вздохнула я. – Хуже всего, если стрелял в меня именно Энрике, тогда он понял, что Хорек продолжает работать на меня, и решит разобраться и с ним!
- Мы могли бы и его с собой забрать, - бросил Че, пристально следя за дорогой.
Машины на бешеной скорости летели по улицам Боготы, распугивая редких прохожих.
- Я ему это уже предложила, но он не согласился, - процедила я, сквозь зубы.
- Но, может, он хорошенько осознает, во что влип, и передумает, - пожал плечами мой старый  друг.
- Очень на это надеюсь! Потому и остаюсь здесь, - сказала я, глядя на приближающиеся огни аэропорта.

  Благодаря президентскому сопровождению, наш кортеж влетел на территорию аэропорта и подкатил прямо к трапу нашего частного самолета. Кауа обхватил меня тонкими ручонками за шею и прошептал:
- Я не хочу тебя оставлять, мама! Мне так страшно за тебя!
- Не бойся, Кауа! Я скоро вернусь в долину. Просто, сейчас я не могу бросить своего друга в беде! – тихо ответила я, целуя его волосы.
- Я понимаю! – грустно ответил он.
  Я осознала, что мальчик очень внимательно слушал наш разговор.
- Неправильно менять решения и сходить с пути, так можно, и вовсе, потеряться! – прошептала я, обняв его за плечи.
- Алексей любит тебя, почти так же, как я! Я сумел это услышать. И ему, почему-то, больно!- вдруг шепнул мне Кауа, совсем на ухо.
  Я вздрогнула и с силой прижала к себе своего сына.
- Это - самое главное из того, что ты услышал! Спасибо тебе за помощь!– прошептала я в ответ и подтолкнула его к открывшейся двери.

   Была уже глубокая ночь, когда мы вернулись на загородную виллу, стоявшую достаточно далеко от других пригородных домов, но я, тем не менее, из машины в дом перебежала в парике и голубой накидке Тины. Че я отправила вместе с Дином, готовить пресс-конференцию, охрану, по большей части, отправила с ними же. Мне хватало обученных собак, бегавших внутри высокого забора, и нескольких парней, патрулировавших внешний периметр. Псам я дала понюхать шейный платок, который стянула у Алешки с шеи, надеясь, что комментарий – «Свой!», удержит зверей от немедленного нападения.

  За время своего пребывания в этом поместье, я успела понять, какое место массивной каменной изгороди наиболее удобно для проникновения, поэтому устроилась в комнате с балконом, на втором этаже, откуда хорошо видно нужное мне место ограды. Сбросив надоевшую накидку и туфли, я налила бокал коньяка, погасила в комнате свет и открыла дверь на балкон. Расходившиеся нервы не сумел успокоить даже такой крепкий напиток, организм, на лету, сжигал алкоголь, восполняя утраченные резервы сил. Я без конца прокручивала в голове наш с Алешкой, короткий, разговор. Меня несколько обнадеживали слова Кауа, совпадавшие с моими ощущениями, но я не понимала причин, двигавших Алексеем. Что же еще, могло удержать его от возвращения домой, если, как уверяет Кауа, чувства его не угасли?      

  От волнения мне стало трудно дышать, я сдернула с шеи тяжелое ожерелье с изумрудами, вытащила из волос свою булавку и бросила их на столик, рядом с креслом.  Но мне не сиделось, и я, вновь, подошла к балконной двери, стараясь держаться в тени.
 Полная луна, как будто купалась в перистых облаках, размывая тени в парке и искажая силуэты деревьев. Четыре темных пса, подобно молчаливым демонам ночи, один за другим, периодически, пробегали по лужайке, и, вдруг, одна собака остановилась и села у ограды. Тут мне показалось, что я вижу какой-то, темный, силуэт на стене. Я сняла с массивного браслета, увешанного, по последней моде, подвесками, маленький ультразвуковой свисток и отозвала зверя. Пес, оглядываясь, пошел к дверям псарни. Через несколько минут темная тень скользнула вниз, и я узнала знакомый силуэт. Я отошла от окна к креслу и налила еще коньяка, пытаясь успокоить, бешено стучавшее, сердце.

  Мне это, почти, удалось, и когда тень проскользнула с балкона в комнату, я, сидя в кресле, со спокойной насмешкой констатировала:
- Ну, на этот раз ты, точно, через забор забрался! Хотя, мог бы представиться на входе, и охрана бы тебя пропустила. А так, ты рисковал познакомиться с моими псами.
  Алексей резко развернулся в мою сторону, но, узнав голос, расслабился, подошел ко мне и встал рядом со столом:
- Я слышал, что вся твоя команда покинула страну! И не считал нужным, лишний раз, светиться, если и ты уехала.
- А я осталась, ведь, я обещала ждать тебя! – с вызовом ответила я.
- Сегодня? – что-то в его дрогнувшем голосе напомнило мне далекий, 1992 год.

- Я обещала ждать, и ждала тебя, все эти одиннадцать лет! – промолвила я, вставая и подходя поближе. – А ты обещал вернуться!
- Иногда судьба слишком многое ставит на пути! – в его тихом голосе звучала какая-то обреченность.
– Когда-то ты сказал мне, что твоя любовь ко мне сумела провести тебя через все препятствия, что стояли между нами! – напомнила я ему, его же слова, и почувствовала, как он вздрогнул, вспоминая. – Так, неужели, ты пришел, лишь для того, чтобы сказать, что твоя любовь умерла?
- Нет! – непроизвольно воскликнул он.

  И я, мгновенно, оказалась в его объятиях, мои руки запутались в его волосах. Алешкины губы нашли мои, но в поцелуе было что-то болезненно – неправильное, как будто он сомневался в правильности того, что делает. Я, на мгновение, отстранилась, посмотрела ему в глаза и дернула за кнопку на бретели платья, которое, сразу, соскользнуло к моим ногам. Запрещенный прием. Но действенный.
- Что ты делаешь? – в голосе было столько боли, что слова были похожи на стон.
- То, чего ждала одиннадцать лет, - прошептала я. – Я хочу быть твоей – здесь и сейчас!
- Мы не должны… - голос его прервался, и я, сразу, вспомнила, что, однажды, такие мои слова, сказанные другому парню, привели совсем к иному результату, нежели я ожидала.

  Слезы выступили у меня на глазах и голос дрогнул:
- Мы не должны делать то, что делают все женщины и мужчины, которые любят друг друга? Быть может, я уже недостаточно молода и красива для этого?
  Это был удар ниже пояса, я знала, что способна вызывать желание мужчин, и то, как выглядит мое тело в серебристом свете луны, скрывающем все мелкие несовершенства.
- Ты самая прекрасная женщина в мире, - прошептал он, не двигаясь с места, но я почувствовала, что он весь дрожит от едва сдерживаемого желания.
  Я снова шагнула вперед, а он назад, но там оказалась стена. Сделав вид, что не заметила его маневра, я обняла его за шею и прижалась головой к груди.
- Мне было плохо без тебя! – прошептала я, скользнув рукой под темную шелковую рубашку.
  Предательские пуговицы выскользнули из петель, мои пальцы нащупали старый шрам от пули, рядом с левым соском, и я прикоснулась к нему губами, как делала это сотни раз. В тот самый миг, как будто, прорвало плотину, и мы оказались на ковре.

- Зря я сюда пришел! – прошептал Алешка мне на ухо, когда затих безумный порыв, соединявший наши тела.
- Тебе не понравилось? – лукаво спросила я, продолжая обнимать его, и пробежалась пальцами вниз по позвоночнику, с удовольствием ощущая, как в нем нарастает новая волна возбуждения.
- Я столько лет пытался забыть, как это с тобой бывает! – ответил Алексей, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть мне в глаза.
- Зачем? – спросила я, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как страх холодными липкими пальцами пытается сдавить сердце. – Не проще ли было вернуться и попробовать еще раз?
- Найти, чтобы опять потерять? – в голосе Алексея прорезалось какое-то ожесточение.
- Но, стоило, хотя бы, объясниться! – в отчаянии воскликнула я. – Я знаю, многое пошло не так, перед тем, как мы расстались, но я тогда  все делала, чтобы помочь, а, вовсе, не для того, чтобы прогнать тебя!

  Алексей сделал попытку высвободиться, и я разжала руки. Ужасное предположение, что он, вот так, сейчас и уйдет, буквально, заморозило меня, и я осталась неподвижно лежать на ковре, не отрывая от него глаз, тогда как Алешка приподнялся и сел рядом со мной.
- Я знаю! Я много думал об этом, за годы разлуки, и понял все твои решения, - подтвердил он, но в голосе его звучала какая-то сухая безнадежность.
- Тогда в чем же дело? – спросила я, вновь, ощутив слабую надежду, и приподнялась, чтобы заглянуть ему в глаза.
  Я все никак не могла разобраться в той буре чувств, которая бушевала у него внутри.

- А есть ли смысл в том, чтобы, в который раз, начинать все сначала, понимая, что этому неизбежно придет конец? – горько заметил он.
- А я-то думала, что годы и испытания способны научить нас, избегать повторения ошибок! И конец в этой жизни, непременно, однажды приходит для любого из нас! – горячо воскликнула я, садясь напротив него, поджав ноги.
- Я видно, не из тех, кто учится смирению! – глухо ответил Алексей. – Но я и не хочу причинять тебе лишних беспокойств и боли! Гораздо разумнее было, оставить тебя с детьми и Бароном, который, значительно, умнее и терпеливее меня, чем вносить постоянный разлад в твою жизнь и подвергать ее опасности!

- Нет, вы только послушайте! – взорвалась я. – Годы, проведенные среди латиноамериканских мачо, значительно повлияли на твое мировоззрение! А я-то думала, что наши отношения строились на равенстве полов! Какое ты имел право, решать, что лучше мне и детям! И мог, хотя бы, поставить меня в известность о своем решении, не возвращаться, сразу, а не ждать одиннадцать лет!
- Для меня это, тоже, было непростым решением! – выдавил, наконец, Алешка.
- А чем эти одиннадцать лет были для меня? – продолжала кипятиться я. – Я сохраняла верность нашему уговору и обещала твоим детям, что отец, непременно, вернется! Но одиннадцать лет бесплодного ожидания подорвали их веру в меня, и выходка Урсулы – это меньшее из зол!
- Прости, я думал, что поступаю верно, и не хотел подвести тебя! – в голосе Алексея слышалась настоящая боль.
- Ты подвел, прежде всего, Юрия и Урсулу! Нелегко жить с сознанием того, что отец, просто, бросил тебя, ничего не объяснив и даже не попрощавшись! – боль и отчаяние этих лет рвались из меня наружу. – И это аукнулось не только им, но и Кауа, которого они считают, причиной всех своих бед! А бедняжка был, всего лишь, такой же необходимостью для Пабло, как, в свое время, Герман – для Че!

- Я прекрасно понимаю, чем могут быть нежданные дети, и совершенно не собираюсь, ни в чем обвинять, ни тебя, ни его! – вырвалось у Алешки.
  И тут до меня, наконец, дошло, в чем дело! У Алексея, где-то здесь, есть ребенок, и он считает неправильным бросить его и его мать, несмотря на то, что любит меня, по-прежнему. Мои мозги закрутились с бешеной скоростью, и даже самообладание, разом, вернулось ко мне, как всегда происходило в моменты смертельной опасности. Если я не в состоянии заставить Хорька бросить их, то необходимо вернуть их, всех вместе, в долину. А там разберемся, что делать дальше! А это значит, что пришла пора воплощать в жизнь вторую часть плана.

- Так значит, ты не хочешь присутствовать на свадьбе дочери? – холодно спросила я, поднимаясь на ноги.
- Я думаю, мне лучше написать письмо! – пробормотал Алешка, поднимаясь следом за мной.
- Достойный подарок на свадьбу! – съязвила я. – Я не могу и не хочу, заставлять тебя идти поперек души, но если у тебя осталась, хоть одна, капля чести, то ты, как отец наших детей, выполнишь еще одну мою просьбу. А потом, если захочешь, я навсегда оставлю тебя в покое!
- Я постараюсь! – неуверенно пообещал он.
- Постарайся, это в твоих же интересах! – жестко ответила я. – Дело в том, что твой сын считает, что его судьба – стать военным, каким был его отец. Дин и Че слишком много рассказывали ему о нашей юности и вашем военном прошлом, представляя все это в излишне героических тонах.
  Алексей прерывисто вздохнул, как будто поперхнулся чем-то.

- Вот-вот! – криво усмехнулась я, бросив короткий взгляд на его лицо. – И мне, вместо тебя, предстоит объяснить ему, что такое настоящая война, в наших, современных, условиях. Поэтому мы с парнями решили, что пора свести на нет приграничный конфликт, который тянется столько лет, между этими странами. Это необходимо еще и для того, чтобы на следующих, президентских, выборах прошел-таки наш кандидат из военной среды. Нам необходима быстрая, победоносная война. Ты, когда-то, и был послан, чтобы подготовить условия для успешного завершения нашего плана, но времени больше нет. Как нет и другого, приемлемого, решения. Поэтому возникла идея, распылить в приграничной полосе химикат, который сделает ее непригодной для проживания и укрытия повстанческих, то есть бандитских, соединений. И уничтожить всех, кто побежит оттуда.

- Ты не можешь на такое пойти! Мы никогда не убивали всех подряд, без разбора, – ошеломленно пробормотал Алексей.
- Смогла! Для меня будущее семьи и стаи – прежде всего! – резко бросила я. – Мы вернемся сюда через две недели и выполним то, что задумали. Определенные договоренности, о поддержке со стороны местных властей, уже есть, правда, в тонкости операции и точные сроки никто их не посвящал. Если вы с Пулей поможете нам со сведениями о дислокации отрядов и мирных поселений, то это, значительно, упростит дело и уменьшит потери. А если ты, категорически, против такого решения, то можешь уносить отсюда ноги или попытаться остановить меня. И тогда тебе лучше сделать это, прямо сейчас. Другого случая не представится. Булавка - там. Никто не услышит.
  Я показала рукой на столик, а затем снова подошла к Хорьку и протянула ему подвеску, которую сняла с браслета:
- Пообещай только передать это Педро-Пуле, здесь фотографии его сына, которые ему посылает Чиа. Она, до сих пор, ждет его. И последние фотографии твоих детей - тоже там.

  Я вложила в руку Алексея, украшенную кристаллами, флэшку, и отошла к своему платью, которое сиротливо лежало возле балконной двери, в пятне лунного света. Меня, вновь, начинала бить крупная дрожь, я с трудом закрепила бретель на плече, взглянула на луну и двинулась к выходу из комнаты. Глоток лунного света придал мне сил, и я сумела проделать путь, от балкона до двери в коридор, не обернувшись.
- Мы не должны так поступать, Инь! – услышала я тихий голос Алешки.
- У меня нет другого выхода, - бросила я, не оборачиваясь. – И помни, что в любом вертолете или самолете, над твоей головой, могут оказаться Юрий или Герка! Они, оба, выбрали для себя небо и собираются участвовать в операции. И передай то ожерелье, со столика, своей подружке! Оно счастливое, одиннадцать лет назад, во время нашего похода за перевал, оно спасло мне жизнь.

  С этими словами я вышла за дверь и, не в силах справиться с дрожью в ногах, прислонилась к закрытым створкам спиной. Я мгновение постояла, прислушиваясь к звукам внутри, в тайне надеясь, что Алешка захочет вернуть меня, а затем кинулась бегом по коридору. Я не отдавала себе отчета, просто бежала, как бежит раненый зверь, стараясь уйти подальше от того места, где получил смертельную рану. Я так верила, что любви окажется достаточно для того, чтобы сгладить все противоречия, а теперь эту веру вырвали из моей души, с корнем. Это было гораздо хуже, чем пуля, прошедшая навылет.

  То, что я выбежала в холл на первом этаже, я поняла, только почувствовав под босыми ногами холодные мраморные плиты. Поймав удивленный взгляд парня, стоявшего на входе, я повернулась и бросилась в сторону гаража. Влетев туда, я сначала подбежала к мотоциклу, но вспомнив о своем платье, чертыхнулась и кинулась в сторону спортивного кабриолета, невесть зачем, понадобившегося Вольфу в этой неспокойной стране.

  Я уже запрыгнула на сиденье и пыталась отыскать в бардачке ключи, когда услышала за плечом напряженный голос Адама:
- Не стоит этого делать!
-Уйди с дороги, Змей! – прорычала я, не прерывая поисков.-  Сейчас я в состоянии, действительно, убить тебя!
  Я нашла, наконец, ключи и пыталась вставить их в замок, когда что-то кольнуло меня в основание шеи. Я только и сумела поднять голову, как почувствовала, что по телу быстро распространяется онемение, сковывая все движения. Моя голова бессильно откинулась на подголовник, а руки соскользнули на колени.

- Быть может, утром ты, наконец, убьешь меня. А может быть – скажешь спасибо. Но сегодня ты хочешь убить именно себя, я слишком хорошо это слышу. А я не могу этого позволить, хотя бы потому, что ты еще не выполнила свою часть соглашения, - произнес Адам, поднимая меня на руки.
  Не в силах пошевелить даже пальцем, я могла, лишь, смотреть в его глаза, в которых, несмотря на его рациональные рассуждения, читалась глубокая жалость ко мне, а от этого боль внутри становилась только сильнее. Возможно, именно это, в сочетании с собственным бессилием, и привело к тому, что слезы хлынули у меня из глаз, впервые за одиннадцать лет.

- Не плачь, пожалуйста! Ты рвешь мне сердце! – прошептал Адам, судорожно прижав меня к груди. – Я слушал все ваши переговоры этим вечером, а также знаю, что Алексей приходил сюда. И видел, как он ушел. Но ты сама мне говорила, что нельзя сдаваться, ни перед какими обстоятельствами, даже судьбе необходимо дать бой! Так не сдавайся же, борись! Ты очень многим нужна на этом свете. Наутро, солнце придаст тебе новые силы, а сейчас я отнесу тебя в спальню, и «лазоревый сон» поможет пережить эту ночь.

  Я не могла не то, что возразить ему, но даже головой покачать, поэтому слезы так и текли из моих глаз, пока он нес меня по боковой лестнице из гаража на второй этаж. Дойдя до той комнаты, которую Вольф выделил мне под спальню, Адам положил меня на кровать и быстро вышел. Я предпринимала отчаянные попытки справиться с онемением, надеясь, что мой организм в стрессовой ситуации сумеет выжечь препарат несколько быстрее, но к его возвращению смогла, лишь слегка, повернуть голову и пошевелить губами.

  Войдя в комнату, Адам положил футляр со шприцем на прикроватный столик и пощупал пульс на запястье, отодвинув браслет.
- Ты вся горишь! – сказал он, нахмурившись, и, отпустив мою руку, приложил пальцы к шее. – Не стоит насиловать организм и так сопротивляться! Я соединил свои разработки с твоими знаниями в области акупунктуры и собираюсь лично проследить за тобой до утра. Новый день принесет новые мысли, а «лазоревый сон» - новую цель в жизни.
  После этих слов Адам ввел мне в вену содержимое перламутрового шприца, а затем вытащил из-под меня атласное покрывало и освободил мое тело от бального платья.

- Насколько я понимаю, тебя не устроил результат твоего разговора с Алексом, но ты отдала ему флэшку, - сказал он, вновь, устраиваясь рядом со мной на постели и  рассматривая мою руку с браслетом. – Теперь я сумею отследить его по встроенному маячку, фургон со станцией связи, все еще, стоит во дворе здешней гасиенды, но для начала ты должна перестать сопротивляться и уснуть, это в твоих же интересах!
  Адам положил свою прохладную руку на мой полыхающий лоб, затем его пальцы ласково скользнули по щеке.
- Ты никогда не любила проигрывать! – тихо продолжил он, а его прохладные пальцы продолжали путешествие по моему телу, вызывая лишь слабые отголоски былых ощущений. – И самый прямой путь – не всегда самый короткий, а самый быстрый – не всегда самый легкий! Это старые истины, но иногда не вредно о них вспомнить! Одиннадцать лет назад ты мне сказала, что полезно бывает вернуться туда, где все началось, и попытаться повернуть время вспять.

  Я хотела возразить, что тогда говорила не совсем это, но, то ли средство не полностью еще перестало действовать, то ли слезы мешали словам. Они все продолжали течь по моему лицу, а пальцы Адама блуждали по телу.
- Я так хотел научиться испытывать сильные чувства, а сейчас начинаю думать, что такие желания нам может посылать лишь дьявол! – говорил он, растирая мне холодные пальцы ног. – Или в человеке заложена какая-то программа саморазрушения! Ты, не раз, говорила мне, что мы с тобой слышим и понимаем друг друга, как никто другой, интеллектуально мы тоже близки, но тянет тебя к человеку, который ставит тебя на грань жизни и смерти! А ведь, если откинуть это нерациональное чувство, то мы могли бы быть, вполне, счастливы! И даже иметь детей, совершенно безопасным для тебя способом!
  Пальцы Адама скользнули вверх по ноге к внутренней стороне бедра, вздрогнули, нащупав влагу, затем его ладонь, сразу, оказалась внизу живота. Я поймала его взгляд, ставший странно-напряженным.
- Ты, просто, попробуй вспомнить о моем предложении утром, прежде чем пойдешь меня убивать! – попробовал пошутить он, но голос его предательски дрогнул.
  Затем он снял с шеи маленький серебряный медальон, изображавший альпаку заключенную внутри лунного серпа, который подарила ему Пакита, и начал раскачивать его у меня перед глазами.
- Пусть, сны твои будут светлыми, Инь! – услышала я, прежде, чем глаза мои заволокло сиреневым туманом.

  Солнце, падавшее мне на лицо сквозь щель в тяжелых бархатных  шторах, кололо глаза даже под веками, напоминая, насколько эти места ближе к экватору, чем наша горная долина. Я пошевелилась, ощущая некоторую скованность во всем теле, скользнула глазами по,  богато украшенному, пологу кровати и лепному потолку,  а затем вспомнила, наконец, где я.  Откинув атласное покрывало, я вскочила с постели. И только тут, остатки «лазоревого сна» слетели с меня окончательно, осталось лишь воспоминание о причудливом переплетении лиц и событий, связывавших прошлое и настоящее. Лицо Алешки сменялось полузабытым обликом Волка, а еще, откуда-то, появлялось лицо сероглазой маленькой девочки, обрамленное черными кудряшками.

  И тут я услышала, что через открытую дверь, выходящую на балкон, который соединял все комнаты второго этажа, доносятся голоса Адама и Че. Я поняла, что с убийством Змея, опять, придется повременить, и решила одеться и принять участие в разговоре, который, явно, касался вчерашних событий. По дороге к платяному шкафу я зло пнула свое бальное платье, свешивавшееся с кресла, и, мимоходом, подумала, что теперь начну ненавидеть, кроме черного, еще и изумрудно-зеленый цвет. Я быстро натянула на себя, первые попавшиеся, джинсы и футболку, и вышла на балкон.

  Утреннее солнце укололо мне глаза, безрассудно оставленные без защиты, и на них, вновь, выступили слезы.
- С утра пораньше – и уже в слезах! – услышала я ироничный голос Адама, сидевшего в плетеном кресле, в тени навеса.
  Рядом с ним в таком же кресле расположился Че, потягивавший через трубочку свежезаваренный матэ, из расписной калебасы
- Чтоб ты провалился, Змей! – прорычала я, прикрывая ладонью лицо. – Это, все -  солнце!
- Ну, ничего тут не было бы странного, если бы у тебя и нервы расшатались, из-за вчерашнего, - сказал Че, сочувственно разглядывая меня. – Тебе, уже довольно давно, под обстрелом бывать не приходилось!
  Я резко повернулась к нему, чтобы возразить, но быстро сообразила, что принять этот вариант лучше, чем обсуждать мое общение с Хорьком.

- Значит, надо привыкать! – ответила я, отходя в тень маркизы, нависавшей над балконом. – Потому, что пришло время, переходить к осуществлению плана по освобождению границ от наркоторговцев и контрабандистов, и в нем я собираюсь принимать непосредственное участие!
- Так вы об этом с Хорьком вчера разговаривали? -  в голосе Че слышалось явное удивление.
- И об этом тоже, - сказала я, памятуя, что у истины, всегда, две стороны. – Правда, он хочет минимизировать потери среди мирных жителей, и я предложила ему уточнить расположение горных поселений. И, кстати, он не говорил тебе, где его-то, основное, логово? Ведь, определенно, не в столице!
- Да, Хорек как-то говорил мне, что у него есть домик, где-то у горного озера, - задумчиво проговорил Че, знакомым жестом взъерошив волосы. – Но не уточнял – где.

- А где сейчас Педро-Пуля обитает? – спросила я.
- С ним еще сложнее, он крутится вокруг повстанцев и очень редко выходит на связь, - покачал головой Димка.
- До него нужно, непременно, достучаться, чтобы не попал под раздачу, когда все, скопом, побегут из джунглей, после первого нашего, удара, - посоветовала я.
- Я думаю, это - первое, что надумает сделать Алекс, - вступил в разговор Адам. – Ведь, ты отдала ему флэшку с фотографиями сына Педро, и он сочтет своим долгом, передать ее по адресу. Вчера вечером я активировал слежение по маячку, через наш узел спутниковой связи в фургоне, и засек, что он заехал в отель на окраине города, а затем быстро покинул столицу. Я, до сих пор, отслеживаю его по спутнику.
  Он кивнул на ноутбук, стоявший рядом, на столике.

  Я провела рукой по спутанным волосам:
- Там, где он, вновь, надолго остановится, мы найдем Пулю.
  Че одобрительно кивнул и добавил:
- А еще, я пошлю Педро просьбу, о срочной встрече, по своим каналам.
  Тут зазвонил его телефон, Че поднес его к уху и, тут же, недоуменно взглянул на меня:
- Это Арнольд из Лимы звонит! Он говорит, что вылетает к нам, а с ним твой сын!
- Как они могли отпустить Кауа!- взорвалась я.
- Успокойся, - ответил Че. – С ним не Кауа, а Юрий!

  Я привалилась к стене, потому, что почувствовала, как у меня подкосились ноги. Это был тот ход Барона, которого я не ожидала. Несмотря на то, что я вчера сказала Алексею, первоначально, я не собиралась задействовать своих сыновей в предстоящей военной операции. А теперь, ее, точно, не удастся от них скрыть, а, следовательно, и удержать их от участия.
- Зачем он это сделал? – прошептала я, обращаясь, в первую очередь, к себе.
- Я думаю, Вольф пытается заставить тебя, чуть больше, думать о собственной безопасности, - прокомментировал Адам. – И устранить, хотя бы, одну из причин твоих самоубийственных эскапад.
  Я хмуро кивнула, признавая его правоту. Барон знал о разногласиях, которые возникли, в последнее время, между мной и детьми Хорька, а теперь пытался обратить их против меня, заставив снова делать выбор.

- Когда они будут здесь? – спросила я у Че.
- Я думаю, через час-полтора, - ответил тот, взглянув на часы.
- Тогда мне стоит принять душ и позаботиться о завтраке для нас всех, - вздохнула я. – Но сначала посмотрю на карту слежения.
- А я попробую разбудить Дина, он только под утро уснул, - сказал Че и двинулся к выходу.

  Я подошла к ноутбуку, по экрану которого ползла яркая точка.
- Он, явно, лезет в горы, - прокомментировала я, соотнеся положение точки на карте.
- Похоже на то, - согласился Адам. - Вот только, едет ли он к себе домой?
- Не думаю, - покачала головой я. – Скорее пытается предупредить Пулю об опасности, и когда Алексей его найдет, то отдаст ему флэшку, а с ней и маячок. И тогда мы его потеряем!
- Так он, действительно, не собирается возвращаться? - спросил Адам, внимательно посмотрев на меня.
- У него здесь ребенок, и, я полагаю, он считает себя не в праве бросить его. Но, боюсь, что после вчерашнего покушения, на него самого и его семью может начаться настоящая охота, - поморщившись от, вновь проснувшейся, душевной боли, пояснила я.

- И что ты собираешься делать? – поинтересовался он.
- Во-первых, приступить к осуществлению второй части плана, а в процессе этого вытащить Хорька, вместе с семейством, в долину. Только надо отыскать этот его домик у озера, - задумчиво сказала я.
- У нас есть спутниковые карты страны, я постараюсь вычислить наиболее вероятное положение, - пообещал Адам. – А тебе надо паковать вещи и, после завтрака с сыном, ехать обратно, в долину.
- Еще чего! Гораздо правильнее проследить за тем, как Че и Дин будут вести здесь подготовку военной операции! – воспротивилась я. – Да, и Юрка непременно решит остаться.

- А ты разве не хочешь сохранить вашего ребенка? – с холодным интересом спросил Адам.
- Какого ребенка? – недоуменно переспросила я, а перед глазами, почему-то, мелькнуло темноволосое и сероглазое личико девочки из моего сна.
- Вашего с Алексом! – фыркнул он, с усмешкой посмотрев на мое ошарашенное лицо.- Ведь, ты занималась с ним любовью под луной, прошедшей ночью. И это - после всех моих усилий, подготовить тебя  к рождению нашего ребенка! Ну, просто – черная неблагодарность!
- Ты ничего еще не можешь знать! – ощетинилась я. – Да, и, в любом случае,  это – мое личное дело!
- Во-первых – могу! – выражение лица Адама, вновь, стало ледяным. – Моя способность к такого рода диагностике обеспечивает около 98 процентов вероятности. А насчет твоего личного дела, то и это – не совсем так! Зачать ребенка ты, вполне, способна, а вот выносить, без моей помощи – вряд ли!
- Если судьба раскинет камни в мою пользу, я сумею и Алексея вернуть, и дитя выносить! – продолжала кипятиться я. – А если мне с Алексеем не судьба, то и на ребенка наплевать!

- Совсем-совсем наплевать? – криво усмехнулся он. – А если вдруг, как ты говоришь, судьба раскинет камни в твою пользу, и ты вернешь своего мужчину, и сохранишь ребенка, то, как ты будешь объяснять ему рождение очередных, столь непохожих, близнецов? Ведь, он хорошо помнит, как появлялись твои такие дети ранее!
- О чем ты? – оторопела я.
- Ты что, не помнишь, чем мы-то, с тобой, занимались, до того, как ты уснула? – спросил Адам, насмешливо приподняв одну бровь.

  Я озадаченно потерла лоб, но то, что я видела во сне, вспоминалось гораздо ярче, чем предыдущее. Я помнила постель, укол и прохладные пальцы на своей коже. И яркие ощущения сна, где передо мной проплывали такие разные лица. Все могло быть и на самом деле! Я вспомнила, что Адам требовал выполнения, нашего с ним, уговора: сначала – ребенок, потом – вторая часть моего плана. И у него, вполне, хватило бы хладнокровия воспользоваться вчерашней ситуацией. Кровь бросилась мне в лицо.

- Я убью тебя! – прошипела я, и двинулась к нему, сжимая кулаки и пытаясь нашарить взглядом какое-нибудь оружие.
- Убей! – спокойно ответил Адам. – И для тебя не останется другого пути, удержать своего мужчину, кроме как хладнокровно убить вашего последнего ребенка. Вина сожрет тебя с потрохами, ты это знаешь! А я же, с помощью суррогатной матери, сделаю все так, что никто не придерется.
  Я остановилась и пристально посмотрела ему в лицо:
- Ты сделал это специально! Ты манипулируешь мною, Змей!
- Да, - согласился он. – Но для твоей же пользы! А разве ты не то же самое пытаешься проделать с Алексеем?

  Крыть было нечем. Меня ткнули лицом в мою же затею, и в мои же рассуждения о высшем благе. Я, в досаде, пнула ногой  ближайший стул так, что он чуть не вынес балконную дверь. Это немного охладило меня, и я вдруг вспомнила, что я кое-что оставила в той комнате, за дверью. Вчера ночью.

  Я глубоко вздохнула, медленно обошла Адама и вошла в ту  комнату, откуда, не помня себя, бежала ночью. Там все напоминало о прошедшей ночи. На столике стояла  бутылка коньяка и фужер, под столом валялись сброшенные туфли. А вот, ожерелья не было, как, впрочем, и шляпной булавки. Я инстинктивно прижала к груди судорожно сжатые руки.

- Что случилось? – услышала я сзади голос Адама, в котором сквозило искреннее беспокойство.
  Он вошел за следом за мной и обеспокоенно переводил взгляд с меня на столик, куда я смотрела.
- Алексей забрал с собой ожерелье и шляпную булавку! – прошептала я, пытаясь осмыслить произошедшее.
- Насколько я помню, булавка – это какой-то символ, из вашего прошлого? – спросил Адам.
  Я только кивнула головой.
- Значит, мы, все же, сумеем отследить его! – обрадовано предположил Адам. – Такой поступок означает, что для него дороги воспоминания, и я уверен, Алекс не отдаст Пуле флешку, а, всего лишь, перепишет ему фотографии сына. И маячок останется с ним!
- И это значит, что я ему небезразлична! – прошептала я.
  Я крутанулась на пятках и глянула Адаму в лицо:
- Пожалуй, я не буду убивать  тебя, Змей! Но и спасибо говорить не собираюсь! Иди, готовься к отлету! Времени в обрез!
  И обогнув его, кинулась к себе в ванную. Если судьба требует, чтобы я, в качестве выкупа за любовь, привела в этот мир новую жизнь – пусть так и будет! И даже две – для гарантии!

  Я все же успела не только собраться, но и привести себя в порядок, до того, как Юрий и Арнольд прибыли на виллу.
- Как ты сумел, так быстро получить отпуск в своем училище? – спросила я Юрия, когда он влетел в комнату, где я упаковывала последний чемодан.
- Послал всех к чертям и улетел в Лиму! – равнодушно бросил он.
- Зачем? Ведь, это многое значило для тебя, а теперь тебя, вряд ли, примут в другое военное училище! – сказала я, заглядывая ему в глаза.
- Вольф позвонил вчера ночью и сказал, что в тебя стреляли, но ты отказалась уехать с ними обратно, в долину! Что я должен был делать? Ведь, я понимаю, что именно из-за нас с сестрой ты и приехала сюда, чтобы отыскать Алексея! И я должен был, лично, сказать тебе, что твоя жизнь для меня важнее, чем восстановление отношений с отцом! Я не хочу, чтобы мое больное самолюбие стоило тебе жизни! – все напускное хладнокровие, разом, слетело с него. – Мы, столько лет, жили без него, проживем и дальше, если ему на нас наплевать!
- Ты не прав! – я подошла к сыну и взяла его за руки. – Ему не наплевать на нас, это я теперь точно знаю! А вот, чтобы вернуть его домой, нам придется потрудиться!

  За завтраком я изложила усеченную версию встречи с Алексеем, а затем свой план предстоящей военной компании.
- Но неужели ты, и правда, предполагаешь применить там химическое оружие, которое американцы использовали во Вьетнаме? – испуганно спросил Юрий, когда я закончила свой рассказ.
- Его хорошую имитацию! – с усмешкой ответил за меня Адам. – Я же, неоднократно, говорил, что выполнял самые разные заказы, связанные с генетикой. Среди моих разработок есть один гербицид, который вызывает быструю гибель зеленой массы и последующее, временное, поражение почвы. А внешние признаки смахивают на распространенное заболевание. По-моему, какая-то корпорация хотела не то уничтожить плантации конкурентов, не то получить страховку за неурожай. А пресловутого, оранжевого, цвета можно достичь анилиновым красителем. Правда, придется добавить кое-что из полицейского рациона, чтобы первоначально возникли симптомы удушья и слезотечения, но это не такая уж, большая, проблема! Все компоненты должны уже доставить в долину, двух недель нам с мастером Лисом, вполне, хватит, чтобы скомпоновать заряды. А за это время и слухи, о планируемом нападении, уже просочатся куда надо. Так что, когда на горы посыплется оранжевая пыль, они оттуда все побегут, как миленькие! А остальное – ваша работа!

  Юрий облегченно вздохнул:
- Тогда понятно! А что мы будем делать сейчас?
- Мы с Адамом вернемся в долину, - сообщила я, стараясь не смотреть на довольную ухмылку Змея.- Он будет готовить заряды, а я скомпоную ребят в небольшие группы, и мы, с Лисом и Котом, разработаем конкретный  план взаимодействия в ходе операции. Для этого нам нужны все карты, которые у вас есть, и оперативное поступление новой информации отсюда.
  Че с Дином, присоединившиеся к нам за завтраком, согласились, что это - разумный план, который подлежит немедленному воплощению. Они же решили проработать версию для местного, военного, ведомства. Юрий, конечно, решил остаться с ними, полагая, что его мастерство пилота тут может, весьма, пригодиться. Германа же мы решили вызвать в долину.
- Ну, что ж! Цель – указана! Путь – намечен! Взвод – по машинам! – шутливо скомандовал Дин, стукнув кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда. – И пусть нам улыбнется судьба!
   А я подумала, что мне придется и дальше ужом вертеться, чтобы меня не перемололи ее камни.