Равнодушие

Валерий  был  парень  уже  лет  двадцати  шести, двадцати  семи, а  до  того  робок, неуверен, что  постоянно, постоянно, т.е. ежеминутно  жил  в  напряжении.  В одиночестве  анализировал, разбирал  по  слову, по  жесту  день  минувший, в  общении  непрестанно  глазом  оценивал  и  ухом,  настороженным  реакцию  окружавших  его людей  на  слово, смех, на  всё  им  содеянное. То  ли, да  так  ли  сказал, так  ли  прошёл. Да  правильно  ль  его  понимают. А  как  жениться  надумал, совсем  извёлся, теорию  изучал, азы  взаимоотношений. Женила  его  геологоразведчица, женила, легла  на  кровать  и  девять  лет  совместной  жизни  охотно  принимала  его  заботы. Геологоразведку  забросила. Стала  преподавать  основы  бурения  в  училище. Утром  ей  Валера  кофе  в  постель  подаст. С  работы  придёт – она  читает  книгу  «Бурение – это  интересно» (так  все  девять  лет  только  эту  книгу  он  и  видел  в  её  руках). Валера  с  порога  да  на  кухню. С кухни  да  за  пылесос, за  тряпку  половую. Посуду  вымоет, состирнёт   её  бельё  да  своё. Всё  переделает  и  пристроится на  краю  стола, потеснив  Катюшину  косметику: тушь, тени, лаки, эликсиры, кисточки, тюбики, баночки-скляночки. И  часа  три-четыре, а  то  и  до  утра  марки  просматривает, в  каталогах  что-то  ищет, записывает  что-то.
К  себе  она  его  допускала  по  собственному  лишь  хотению, не  по  его. Года  через  три, детей  уже  двое  было, повесила  она  на  неутомимого   муженька  пелёнки-распашёнки  да  горшки, а там  и  все  школьные  заботы  на  него  свалила. Деньжат  прикопили, дачу  купили. Время  на  «дурацкие»  марки  не  оставалось. Валерий  погас, сник  вовсе. На  даче  с  соседом  пить  стал.   На  даче  ночевать.
Там  и  нашли  его  на  грядке, захлебнувшимся  блевотиной.  Глаза  голубые  открыты. Небо,  в тот  день  голубее  глаз  его, переглядывалось  с  ним. А у  неё  глаза  карие. Сухие.  –  Вот  не хватало  проблем, - читалось  в  них.