Дар. Глава 19

Глава 19
Сквозь сон она слышала звуки. Что-то приятное. Она пыталась не обращать внимания, вытолкнуть нарушителя за пределы своего восприятия и остаться в уютной пелене сна. Но звуки настойчиво разрушали этот волшебный кокон, медленно и деликатно, но неумолимо вытаскивая ее в мир. Пение птиц, вот что это было, Аннета поняла это еще до того как открыла глаза. Она постепенно возвращалась в сознание, просыпались и остальные органы чувств. Свет играл на ее лице, мягкий и мерцающий, он то пропадал, то снова бил в глаза. И она лежала, это она могла сказать совершенно точно. Начавший анализировать мозг тут же сложил все кусочки головоломки – она спала, дома или у Антона, странно, но она пока ничего не помнила, кроме того, что видела самый жуткий и самый реалистичный сон в своей жизни. Ну или я в раю, подумала она, не желая разлеплять веки, значит, я все же умерла и теперь…здесь. И что дальше делать?  Она боялась открывать глаза, потому что, какой бы вариант ни оказался правдой, оба пугали.
Она внимательно прислушивалась, в надежде найти подтверждение одной из своих теорий, как-то подготовиться к тому, что ждало ее, но ничего, кроме радостного пения птиц слышно не было. Я не могу лежать так вечно, подумала она, мне все равно придется узнать правду. А если это на самом деле другой мир, и я здесь одна? Этого она боялась больше всего. Вечность без тех, кого любишь, пусть даже в самом прекрасном месте – это проклятие, а не рай.
Приходя в себя все больше, Аннета, все еще не открывая глаз, сосредоточилась на своих ощущениях. Ничего не болело, это уже хорошо, а что еще лучше – она чувствовала свое тело, значит, оно у нее есть. И я не парализована, подумала она, сплошное везение, прямо. Она не ощущала холода, и никакой мокрой одежды – все это наводило на мысль, что она все же уснула, очень крепко, и видела такой жуткий сон, навеянный последними событиями. Ну да, рассуждала она, все еще нежась в мягком мерцающем свете, гладящем ее лицо, если бы я умерла, я бы стала духом, в рай не пускают с земным багажом, так что тело пришлось бы оставить. А раз я его чувствую, значит, я все еще здесь, в старом грязном мире людей. И раз уж речь зашла о теле, подумал она, шея явно затекла. Тянуть больше было невозможно, сквозь пелену пробуждения пробился сначала слабый сигнал боли. Но с каждой секундой она усиливалась – мышцы шеи, уставшие от долгого (возможно) неудобного положения, начинали гореть огнем. С гулко бьющимся сердцем, Аннета собрала решимость в кулак и открыла глаза.
Ничего ужасного она не увидела, как и ничего знакомого. Прямо над ней зеленым кружевом закрывали небо кроны деревьев, а сквозь них просвечивало золотое небо – вот откуда лился этот мягкий свет. Никаких туч, лишь ветер лениво шевелил верхушки деревьев, создавая тот самый эффект мерцания.
- Боже, - прошептала Аннета, совершенно сбитая с толку, такой вариант она не рассматривала. – Где же я? Что вообще происходит?
Она приподнялась на локте, затекшие мышцы шеи тут же отреагировали недовольным хором, и она замерла, давая им привыкнуть к новому положению. И тут ее ждал еще один сюрприз – она была в той самой одежде, в которой сегодня (сегодня?) утром ушла из дома, все те же джинсы, та же блузка и легкий жакет, но все вещи были абсолютно сухими. Как и трава под ней. Она лежала в лесополосе на подушке из пышной травы, прохладной, но не сырой. Я уже вообще ничего не понимаю, подумала Аннета, страх все нарастал, если я не дома, и все это было правдой, тогда после такого ливня все вокруг, включая меня, должно быть мокрым. Если конечно, я не валяюсь тут неделю. Бред, конечно, но не больший, чем монеты из ада и молнии, сошедшие с небес и преследующие людей.
Или это все – иллюзия, пришла в голову новая мысль, может, я все же, умерла и теперь, чтобы мне было легче, это место выглядит так. Или не знаю уже что, подумала она, надо встать и поискать Риту. И Антона. Если это – загробный мир, подумала Аннета, я найду их, сейчас или позже. Или я попала в ад, пришла вдруг мысль, такое вполне возможно, тогда я никогда больше не увижу их. Потому что им здесь не место.
При попытке встать, обнаружилось, что затекла не только шея, но и все тело. Руки и ноги стали ватными, и каждое движение вонзало в них тысячи раскаленных иголочек, через которые как будто пропускали ток. Вряд ли умершим приходится это терпеть, подумала Аннета, осторожно растирая онемевшие конечности, это, как мне кажется, исключительно привилегия живых. Сначала она села, это уже существенно расширило поле зрения, и она увидела, что находится в той самой лесополосе возле Голубого озера, сквозь стройные ряды деревьев видна была аллея… и поваленные бурей стволы. Значит, все это было правдой, поняла она, значит, я не умерла… а другие?! Времени думать о том, почему небо похоже на закатное, а все вокруг – совершенно сухое, не было. Она сидела спиной к озеру и холмам, так что видела лишь лес, и нигде не было Риты. А вдруг молния, подумала Аннета, чувствуя, как в горле набухает ком, а сердце сжимается, вдруг та молния добралась до нее и испепелила? Я ведь видела, что стало с той каменой лавочкой. Но почему тогда она не тронула меня, рассуждала она, методично растирая теперь уже ноги и морщась, когда сотни иголочек вонзались в плоть при каждом прикосновении, мы ведь бежали рядом. Ответов ни на один вопрос у нее не было, оставалось лишь поскорее вернуть себе подвижность и отправляться на поиски. Не совсем, поправила она себя, я хотя бы выяснила, что не умерла… хорошо ли это, она пока не знала.
Когда ноги более менее стали вновь ей подчиняться, Аннета медленно и осторожно повернулась в сторону холмов – она успела рассмотреть местность, пока растирала руки и ноги, там ничего не было. Прямо за ее спиной простиралась все та же величественная картина, только теперь красота из зловещей превратилась в безмятежную. Небо окончательно прояснилось и приобрело нежно-золотой цвет заката, а под ним в легкую дымку на горизонте уходили бархатные зеленые холмы. Оказывается, она лежала довольно далеко от границы лесополосы, так что не видела ни лавочки, ни самого озера. И по-прежнему никого.
- Что за…- в недоумении прошептала Аннета и, не рискнув встать на ноги, поползла к границе деревьев, совсем как Антон в начале этого странного дня.
Она могла бы позвать Риту, такая мысль пришла ей в голову, но почему-то она не могла заставить себя произнести хоть один звук громче шепота. Как будто боялась растревожить что-то или кого-то. Она и сама не могла объяснить себе это чувство, просто голос вдруг застрял где-то в груди, не желая слушаться, совсем как ее затекшие конечности. Да и смысл, успокаивала она себя, если бы она была в сознании, уже искала бы меня, а если она вот так же лежит в отключке где-то здесь, ее все равно не дозовешься. Думать о других вариантах она себе запретила. Вместо этого направилась к озеру, рассудив, что как только окажется на открытой местности, все прояснится. И мне придется это принять, сказала она себе, что бы ни ждало меня там, я должна справиться. Ради нас всех.
Первые несколько метров дались ей с трудом, но движение разогнало кровь, и скоро руки и ноги стали слушаться как прежде, но она продолжала ползти, погруженная в мысли. И потом, так она могла лучше разглядеть следы или вещи, оставшиеся в траве. Аннета вертела головой, внимательно изучая каждый метр, каждый ствол, но в лесополосе Риты не было. На самой границе справа от Аннеты невысокой стеной стояли заросли кустарника, он вырос сам по себе, нестройной хаотичной  кучкой – туда она и направилась, сердце вдруг забилось как, мотылек, пойманный в паутину, а сквозь мышцы как будто пробегали волны от напряжения. Это был последний рубеж, потом она увидит всё, всё, что осталось после той страшной бури и молнии. Она это понимала, но ползла вперед, напряженно вглядываясь в густое сплетение веток.
Когда до зарослей оставалось всего пара метров, ей показалось, что она видит что-то за ними. Силуэт, или игра света, отсюда нельзя было сказать наверняка, но сердце сделало сальто в груди, и Аннета ускорилась, не обращая внимания на кочки и камешки в траве и на боль от ушибленных коленей и ладоней. Ничего не имело значения кроме той фигуры за кустами, Аннета изо всех сил напрягала глаза, стараясь понять, дышит ли эта фигура… и правда ли там кто-то есть. Она ведь не обращала внимания на все то, что ее окружало во время бури, как-то не до того было, да и потом, этот участок она вообще не видела.
- Мы ведь пришли по аллее, - прошептала она, обмирая от страха и волнения. От кустов ее отделяло уже каких-то полметра. Отсюда она могла бы уже увидеть лавочку, но она смотрела только вперед. – Мы вдвоем.
Не в силах ждать, пока она сможет доползти и выглянуть, Аннета решительно протянула руку сквозь ветки…и ее рука нащупала мягкую теплую плоть, затянутую в джинсу.
- Слава богу! – слезы покатились по щекам, мир сразу стал размытым и лишенным четких границ. – Господи, спасибо! Спасибо!
Она понимала в глубине души, что еще рано испытывать радость, она ведь еще точно не знает, жива ли ее подруга и в каком состоянии…но облегчение от того, что она, хотя бы, ее нашла, было таким огромным, что, как цунами, смыло все остальные мысли и чувства. Она не хотела убирать руку, как будто боялась, что если разорвет контакт, Рита исчезнет, и она уже больше не найдет ее. После всего пережитого такие мысли казались очень даже нормальными и здравыми. Но выхода не было, кусты были слишком густыми, чтобы пробраться сквозь них, и слишком длинной полосой росли, чтобы можно было обползти их, не убирая руку. От страха и растерянности слезы полились еще сильнее.
- Пожалуйста, - прошептала Аннета, сама не зная, к кому обращена ее мольба, - пожалуйста…
Ей хотелось просто оставить все как есть – самый сладкий и самый любимый человечеством наркотик – но характер и страх взяли верх. Всхлипнув, она легонько сжала теплое тело под тканью и быстро просунула руку обратно сквозь ветки. Волосы падали на глаза и закрывали и без того почти отсутствующий обзор – слезы все текли и превращали мир в полотно абстракциониста – так что Аннета ползла на ощупь. Через несколько бесконечных мгновений в поле зрения показалось что-то похожее на кроссовку, и Аннета, издав победный полувсхлип-полусмех, ухватилась за нее. Она узнала эту расцветку, они вместе выбирали ее в интернет магазине, Рита взяла голубые с бежевым, она – зеленые с молочным.
- Рита! – ей показалось, что она кричит, внутренне так и было, но тишину нарушил лишь слабый хрип, не громче шелестящего ветра. – Рита, я здесь! Очнись!
Уже не отпуская подругу, Аннета склонилась над ней, почти так же, как они совсем недавно склонялись над Антоном. Эта ассоциация пугала ее, как и слишком многое в этот кошмарный день.
- Рита!
Смотреть, дышит ли она, смысла не было, от слез в глаза все было размыто, поэтому, не теряя времени и замирая от ужаса, Аннета просто положила голову на грудь подруге. И еще до того, как она услышала первый стук сердца, грудная клетка под ее головой уверенно поднялась, вдыхая воздух,  утверждая жизнь. Слов больше не было, она просто плакала, как будто все невыплаканные слезы ее жизни вдруг прорвали плотину и затопили мир. И не тихо и беззвучно, как она делала это всю жизнь, этот день разрушил все то, что было раньше, и теперь этот новый для всех них мир омывался слезами, как новорожденный, с муками вышедший из утробы матери. Она плакала и кричала, без слов, и в этом плаче было облегчение и боль потери, и новые надежды и прощание с прошлым, в котором все плохое, как и все хорошее, ушло навсегда.
- Рита! – она нежно провела рукой по лицу спящей или потерявшее сознание подруги, - Рита, проснись! Мы живы! Мы все еще здесь!
Моя спящая красавица, вдруг подумала она и, не думая, поцеловала подругу прямо в губы. Потом в лоб. А том стала покрывать поцелуями все лицо, смеясь и плача одновременно. Какая-то странная эйфория, смешанная с болью разлилась в душе, она точно знала, что перешла какой-то рубеж, они обе перешли, и что их ждет теперь, она не знала, но почему-то была уверенна, что в этой новой жизни все будет хорошо.
Веки спящей девушки дрогнули, она зашевелилась, застонала, а потом медленно открыла глаза. Под золотым закатным небом, с волосами, разметавшимися по зеленой траве с широко раскрытыми  пронзительно синими глазами… Аннета точно знала, что не видела в жизни существа прекраснее. И любимее.
- Ммм… что такое? – Рита растеряно моргала, глядя на небо, а потом вдруг улыбнулась, - как красиво!
А спустя еще секунду:
- А… где это мы? И что вообще…
Она вдруг как будто все вспомнила и попыталась встать. Глаза стали огромными и испуганными, умиротворенность исчезла их них, и это было так противоестественно  среди дышащей покоем красоты, окружавшей их.
- Ой! Шея…
Ее тело тоже затекло после – скольких? – часов неподвижного лежания.
- И рука! Ай, как же больно! – правая рука висела, как плеть, Рита осторожно обхватила ее левой и начала поглаживать. – Боже! Аннета! Я… уже ничего не понимаю! Что было? Где мы? Почему?
И она обвела взглядом пространство вокруг, выражая все то, что Аннета уже пережила несколько минут назад. А потом вдруг ее губы дрогнули, а из глаз тихо скатились две одинокие слезинки.
- Я так рада, что ты… - слезы душили, но она смогла закончить, - что ты со мной. Я… я так боялась… я не могу тебя потерять! Только не тебя! После всего…
Она протянула функционирующую руку, и девушки крепко обнялись, плача - уже в тысячный, наверное, раз за этот день… и явно не последний - на плече друг у друга.
- Расскажи мне все! – попросила Рита, под глазами залегли тени, но сами глаза сияли. – Где ты была? Что было вообще? И… - она замолчала на секунду и опустила глаза. – И Антон…?
- Я сама ничего не знаю, - пожала плечами Аннета, - я проснулась там, в лесу. Все болит, но… посмотри, ведь уже вечер, закат! И одежда на нас сухая! Как и всё вокруг.
- Да! Точно! – Рита с удивлением начала ощупывать себя, а потом оглядываться по сторонам. – Но это было! Все это было правдой! Смотри!
И она указала на холм, у подножия которого была лавочка. Она сидела лицом к ней и к озеру, которого отсюда еще не было видно.
Аннета повернулась и снова почувствовала, как знакомый ужас шевельнулся в груди. Даже отсюда было видно, что у одного края каменной лавочки не хватает приличного куска. Причем, край выглядел не поломанным, а просто срезанным и гладким.
- Что же это было? – выдохнула Аннета, голос снова покинул ее. – Что мы пережили?
- Не знаю, - Рита взяла ее за руку и слегка потянула, вынуждая повернуться и оторвать взгляд от лавочки. Аннета не возражала. – Но… я чувствую что-то. Мы как будто в другом мире… не знаю, как объяснить… как будто то была одна жизнь, а теперь – другая. Все как будто… новое, что ли…
- Я знаю, о чем ты, - с улыбкой облегчения сказала Аннета, - я чувствую всё то же самое. Как будто мы пересекли какой-то рубеж. Или попали за какую-то грань… это трудно выразить словами, да. Но я тоже это чувствую.
Она смущенно хохотнула и опустила глаза, но продолжила:
- Я даже подумал там, в лесу, когда проснулась, что умерла и.. ну не знаю, в раю, что ли.
- А вдруг, так и есть?? – Рита просто светилась от возбуждения, - посмотри, как красиво вокруг! Птицы поют, и этот закат! И никаких следов бури – вот что главное!
- Нуу, - Аннета захихикала, - вряд ли в раю затекают руки и ноги. А с остальным я согласна.
Они посмеялись, впервые за этот кошмарный день, и смех казался здесь и сейчас таким естественным, таким гармоничным. Под таким небом и должен был звучать только смех, уносимый ветром в бесконечность за зелеными холмами.
- Как бы там ни было, - сказала Рита, когда смех стих, - мы должны найти Антона…
- Я тоже так решила, - кивнула Аннета, - рай это, ад или все еще матушка земля, мы должны… куда-то двигаться. И раз мы – это все еще мы, значит, на нас по-прежнему все наши обещания.
Рита несколько секунд внимательно разглядывала лицо подруги, а потом сказала:
- Знаешь, ты изменилась, - полная нежности улыбка тронула ее губы, - что-то в тебе ушло, что-то плохое.  Что мучило тебя. Ты теперь как будто светишься…
Потрясенная Аннета опустила глаза, внимательно прислушиваясь к целому хору различных чувств в душе. А потом вдруг поняла.
- Да, - сказала она, и одинокая слезинка выскользнула из глаза и поползла по щеке, - мне больше не больно.
Она приложила руку к груди и повторила:
- Вот здесь не больно. Все ушло.
***
Через несколько минут Рита тоже восстановила контроль над телом, они помогли друг другу встать и некоторое время просто стояли, любуясь холмами и набирающим насыщенность золотым небом. Ветерок приносил запахи свежести и трав, воздух был на удивление теплым.
А может, было бы лучше навсегда остаться здесь, в этом мгновении, в этой красоте и покое, подумала Аннета, может это и есть счастье – покинуть земной мир, полный боли и страданий и оказаться в таком месте. Ради этого стоит преодолевать страх и трудности, идти своим путем и жить сердцем и совестью, ради того, чтобы заслужить право попасть туда, где уже никогда не придется бояться и терпеть боль.
- Знаешь, - тихо сказал Рита рядом с ней, держа ее за руку, - если это и есть другой мир, я не хочу возвращаться.
- Возможно, - улыбнулась, Аннета, - потому что ты только что сказала мои мысли.
Она помолчала несколько секунд, подбирая слова, чувствуя, что должна выразить то, что творится в душе.
- Но знаешь, что? Мне почему-то так спокойно. Я… я просто чувствую, что я, и правда, стала другой. И если… когда… это волшебство закончится, я найду в себе силы вернуться обратно и не сломаться. Потому что я теперь точно знаю, ради чего и как надо жить. Потому что есть что-то светлое и могущественное, понимаешь? Что-то, что держит этот мир. Что-то Истинное. Любовь… Свобода… Уважение… Храбрость… Честность… СЧАСТЬЕ. Я… Как-то поняла, что это и есть Путь. Единственный правильный путь.
- Единственный способ противостоять злу, - шепотом сказала Рита. – Я тоже это чувствую. Всеми клеточками тела и души. И я спокойна за Антона. Да, мне будет очень его не хватать, но теперь я понимаю, что у него все хорошо. Это Что-то, эта сила Добра позаботится о нем. Потому что он шел Истинным путем и вышел победителем из самого невозможного испытания.
- Возможно первым и единственным, - сказала Аннета с нежной улыбкой, слезы вновь защипали глаза. – Надо идти, солнце скоро сядет. А мы обещали позаботиться о нем.
Нехотя, они оторвали взгляды от холмов, тоже ставших золотыми в свете заходящего солнца, и повернулись к озеру. В глаза тут же бросилась обрезанная молнией лавочка, зрелище даже сейчас, в этой атмосфере покоя и безмятежности, было пугающим. Оно напоминало, что здесь случилось что-то страшное, случилось на самом деле, здесь произошла битва двух древнейших сил, только на этот раз на стороне добра был лишь один солдат – слабый, смертный человек, умирающий, но не сдавшийся. Не отступивший ни на шаг.
И пришлось отступить злу, подумала Рита, шагая рука об руку с Аннетой по изумрудной траве, и пусть зло нельзя победить, но его можно поставить на место. Зло, как сорняк со слишком глубокими корнями, совсем его не убить, но, когда он сильно разрастается, можно обломать ветки, и тогда какое-то время он никого не будет беспокоить. Только вот ветки эти в шипах, и тем, кто вступает в борьбу со злом, приходится проливать свою кровь и страдать от боли.
Аннета, шагающая рядом с ней, вдруг сильно сжала ее ладонь, это выдернуло Риту из размышлений. Она подняла голову, уже зная, что увидит, готовая к этому…но, все равно, это было трудно и больно. Недалеко от озера – ставшего теперь огненной каплей, как будто и не было той черной воды – в траве все так же лежала одинокая человеческая фигура. Это развеяло последние иллюзии – все, что происходило здесь, происходило на самом деле, и они не умерли и не попали в рай, а вот Антон...
- Мне кажется… или я просто не помню… - проговорила Аннета, расстояние между ними и их мертвым другом сокращалось, закат из золотого становился огренно-красным, отчего волосы Антона горели, как пламенный ореол вокруг головы. – Но вроде…
- И мне кажется, что он по-другому лежал, - испуганно ответила Рита, но ни одна не сбавила шаг. – Может, это ветер…
- Ветер поменял позу тела? – Аннета усмехнулась, хотя в груди вдруг что-то завибрировало, отчаянная смесь страха и надежды. Это ведь время чудес, подумала она, так может… Закончить мысль она себе не позволил, это было уже слишком.
- Глупо, да, - нервно хохотнула Рита, сжимая до боли руку подруги, - но я просто не знаю… я точно помню, что у него обе руки были опущены вдоль тела, а теперь…
- Вижу, - с трудом выдавила из себя Аннета.
Тело их друга лежало на том же месте, сумка лежала так же в стороне, где они ее оставили после поисков монеты…но вот поза явно стала другой. Правая рука теперь лежала возле головы, а левая – покоилась на груди. И это было уже за гранью.
- Аннета! – отчаянный шепот. Рука Рита так сильно сжала ладонь, что, не смотря на ситуацию, Аннета почувствовала боль. Но это было второстепенно. – Я… схожу с ума? Или ты тоже это…
- Вижу, - выдохнула Аннета, чувствуя, как ноги становятся ватными. А горло сжимается до размеров игольного ушка. – Святой Боже.
И прежде чем ноги у нее подкосились, на траву медленно начала оседать Рита, с огромными глазами, прикрывая рот свободной рукой. Но и это вдруг стало сейчас не таким важным, Аннета осторожно отпустила руку подруги и как во сне двинулась к лежащему человеку. Человеку, почти незнакомцу, потому что их друг выглядел совсем не так в момент их последней встречи. Этот человек был в той же одежде, имел рост Антона, волосы, Антона, даже, вроде бы его лицо… но это лицо не было изможденным, худым - да, но не болезненным, как и вся фигура. То ли закатный свет делал свое дело, то ли цвет лица у этого незнакомца был на самом деле таким здоровым. Никаких кругов под глазами, никаких впалых щек и никаких язвочек – кожа была идеально гладкой, а на щеках играл едва заметный румянец.
Но самое невообразимое, то, что лишало разум всей привычной картины мира, выбивало опору из-под ног и выбивало воздух из легких, как удар невидимой руки – грудь этого человека размеренно поднималась и опускалась. Он дышал.
Где-то позади в другой галактике рыдала Рита, повторяя что-то снова и снова, а Аннета как будто оказалась в вакууме. Ничего не было вокруг, ни заката, ни озера, ни голоса той, кого она любила больше жизни. Только звон в ушах и ком в груди. И поднимающаяся грудь незнакомца. Двигаясь, как будто плывя в этом вакууме, Аннета подошла вплотную, и тут уже ее ноги отказались ей служить – она тяжело опустилась на траву, так же прикрыв рот одной рукой, а вторую осторожно вытянув перед собой. Она хотела коснуться, чтобы поверить, как Фома, но рука замерла, не смея дотронуться до этого чуда.
- Он дышит, - одними губами сказала она, моргая часто-часто и глядя непонимающим взглядом на человека в траве. - Это ведь он?
В ее лишенный звуков мир вдруг ворвались всхлипы, а потом чьи-то руки начали трясти ее за плечо.
- Он дышит! Дышит! Это ведь Антон, да? Мне ведь не кажется?
- Нет, - так же без голоса ответила Аннета, - он дышит. Но он…Я не знаю, Антон ли он.
- Он жив, он не умер… или ожил! – Рита прижалась к ней, выглядывая из-за плеча, как будто боялась этого незнакомца, боялась, что он вдруг откроет совершенно чужие глаза. – И он не болен! Или это не он? Как такое возможно??
Так же, как и молнии, сошедшие с небес, подумала Аннета, так же как и бури, не оставляющие следа. Но в глубине души она тоже боялась. Боялась его. Боялась увидеть глаза незнакомца. Очевидно, он вернулся оттуда, откуда не возвращается никто, откуда нельзя возвращаться. Или это вовсе был другой человек. И она не могла сказать, что пугает больше.
Одежда на этом двойнике Антона была тоже совершенно сухая и сидела плотно, потому что на костях снова появилась плоть, веки были плотно закрыты, рука возле головы лежала так небрежно, как будто этот человек сладко спал у себя в спальне, а не в траве возле озера после невообразимой бури. И после собственной смерти.
- Что будем делать? – шепотом спросила Рита после того, как они разглядели незнакомца. Внимательно и в тишине, даже Рита перестала плакать, как будто боялась нарушить его покой. – Я боюсь…
Она не договорила, но в этом не было необходимости, они испытывали совершенно одинаковые чувства.
- Я тоже. – Так же шепотом ответила Аннета. – Но не можем же мы просто сидеть здесь всю ночь.
При мысли о том, что они останутся в этом месте в темноте, наедине с этим человеком – если он человек, подумала Аннета и вздрогнула – ей стало по-настоящему жутко, а по коже пошли мурашки.
- Нет, мы должны все выяснить до захода солнца, - решительно сказала она, хотя сама не представляла, как сможет протянуть руку и дотронуться до него, не говоря ж о том, чтобы разбудить. Но Рита ждала от нее действий, и так уж сложилось, что «ледоколом» в их паре была она.
- Мне так страшно почему-то, - прошептала Рита, еще плотнее прижимаясь к ней, - а вдруг он.. ну, не знаю…
- Я тоже об этом думаю, - кивнула Аннета, не сводя глаз со спящего человека, - но выбора у нас нет. Не оставим же мы его. Это ведь… наш Антон! И он жив!
- Если это все еще он, - срывающимся голосом прошептала Рита. – Но ты права, надо действовать. Пожалуйста, я не могу…
И она обхватила Аннету руками, прячась за ней, как ребенок, испугавшийся незнакомца. Видимо, это предстоит делать мне, подумала Аннета, а за этот день я, кажется, потратила весь запас смелости, отпущенный мне на жизнь. Но выбора не было, а она в жизни только и делала, что шла наперекор страху и обстоятельствам. Пусть это было самым необычным и трудным испытанием, она сумела собрать волю в кулак, глубоко вдохнула, выдохнула и медленно начала приближать руку к незнакомцу. Все равно, нет ничего хуже неопределенности, подумала Аннета, нет ничего хуже, чем застрять между. Так что…
Ее рука двинулась вперед, замерла над плечом спящего человека… а потом веки его дрогнули, он шевельнулся и открыл глаза.
***
Кто-то звал его по имени, нежно и ласково. И ему было хорошо, так хорошо и спокойно, как не было, наверное, никогда в жизни. Он был где-то, воспоминание улетело, как ветер сквозь пальцы, его невозможно было удержать. Не осталось даже образов, только чувства. Чувство чего-то светлого и невообразимо прекрасного. И легкость, и покой, и блаженство. Он возвращался, плыл на зов этого нежного голоса. Откуда? Это уже ушло, безвозвратно, и Антон испытывал легкую грусть, но вместе с тем и чувство правильности. В конце концов, с ним осталась эта волшебная аура безмятежности, и, нежась в ней, невозможно было испытывать никакие негативные эмоции.
Голос звал, манил за собой, выводя его из нежной-золотистой пелены куда-то, и Антон послушно плыл за ним туда, где все обретало четкость. Постепенно эта аура трансформировалась в  мягкий золотистый свет, проникающий в его глаза, он выходил из нее, как бабочка из кокона, и когда последние ее остатки рассеялись,  размытая мягкость окутывающая его тело, превратилась в имеющую четкие ощущения мягкость травы. Он вернулся в тело или сознание, и теперь, еще до того, как окончательно проснуться, его душа или сущность или просто его Я снова осваивалось в вверенном ему теле, как пилот, вернувшийся на борт корабля, проверяет связь и работу всех систем и механизмов. У меня есть тело, подумал он, у меня есть глаза, и я вижу свет, я чувствую руки, я чувствую ноги – они болят почему-то. И я лежу, на чем-то мягком и прохладном. И мне удобно. Я чувствую прохладу вокруг меня и тепло на моей коже. Я чувствую запахи. Я слышу… слышу голоса людей?
Он понимал, что вынырнет из этого уютного состояния дремы, но хотел оттянуть этот момент. Он не знал, что ждет его за этой пеленой, но в ней было так чудесно! Он не помнил, как оказался в ней и почему. Не помнил, кем он был и кем стал, не помнил ничего, кроме света, торжественности и блаженства. Вряд ли такое повторится в мире, в который его неумолимо выбрасывала какая-то сила.
Но он знал, что должен вернуться, откуда-то знал. Он пришел с этим посланием и не смел ослушаться. Дремота рассеивалась и, как Антон ни старался удержать ее, она уходила. Он был готов вернуться в мир, и он вернулся.
Медленно открыл глаза. Над ним было золотое небо с красноватым оттенком разгорающегося заката. В широких лучах солнца, пронзающих воздух в вышине, птицы, похожие на черные точки, исполняли свой танец. Антон улыбнулся, этот золотистый свет напоминал ему что-то уже почти утраченное…но он откуда-то знал, что частичка этого волшебства останется с ним навсегда.
Он не знал, что дальше, кто он и зачем он здесь, в голове не было мыслей. Но это было не важно, все было не важно, кроме ликования в душе и этих сильных лучей, пронзающих небо. Как тропинки для ангелов, подумал Антон, и что-то шевельнулось в его сознании, какое-то воспоминание, тоже почти утраченное.
- Антон?
- Господи, это он!
Голоса. Совсем рядом. И вроде бы, знакомые. Он резко повернул голову на звук и острая боль – вновь обретенная одна из прелестей этого мира – тут же пронзила шею и руку, откинутую во время сна. Антон застонал, скривился… а потом засмеялся. Ощущение было такое, как будто он снова учился тому, что когда-то знал.
- Антон? Это ведь ты? Пожалуйста, не молчи!
- Вроде он!
Антон. Да, кажется это его имя. Было когда-то и снова вернулось к нему, как и тело. Но кто это зовет его? Со второй попытки он сумел-таки повернуть голову. Две девушки, красивые, но какие-то испуганные и слегка потрепанные сидели в траве рядом с ним. Одна, с прекрасными синими глазами, пряталась за другую с волевым лицом и взглядом дикой кошки.
- Привет, - сказал он, слова снова имели звучание и смысл.
- Антон? Это ведь ты? – неуверенно улыбаясь, спросила та, которая напомнила ему кошку.
- Наверное, - он медленно начал вставать, усаживаясь в траве и растирая затекшую шею действующей рукой. – А кто вы?
Девушки переглянулись. От него не укрылись сожаление и страх, скользившие во взглядах. На глазах темноволосой девушки выступили слезы.
- Я Аннета, - сказала «кошка», прикладывая руку к груди, - а это Рита. Неужели ты нас не помнишь?
Что-то снова шевельнулось в груди. Он вдруг почувствовал, что вернулся откуда-то не налегке, что у него был багаж, который он просто еще не успел распаковать. И там определенно были эти имена.
- Ты помнишь что-нибудь? – спросила синеглазая девушка, как же она была красива, даже не смотря на испуганное лицо и темные круги под глазами.
- Я.. не… - начал было он, растеряно скользя взглядом по траве, по лицам девушек. А потом его взгляд дошел до озера.
Как будто весь воздух вдруг выкачали из груди, а сами легкие сложились, как крылья бабочки. Антон застонал и широко раскрыл глаза, наполняющиеся пониманием. Весь тот багаж, который он насобирал за жизнь и который вернулся откуда-то вместе с ними, в одну секунду обрушился на него, заливая сознание тоннами информации. Словно кто-то в его голове предпочел не открывать чемоданы один за другим и аккуратно раскладывать вещи по полочкам, а просто разорвал их, раскидывая все без разбора. Картины его жизни, чувства и мысли, знания и верования – все это вдруг смешалось в голове как безумный калейдоскоп.
- Что с ним? – услышал он испуганный голос, вроде бы, он принадлежал той, которую звали Ритой.
- Господи! Кажется, он вспоминает! – ответила другая.
И он вспоминал. Беспорядочно и вспышками. Он в костюме и фирменном галстуке банка с бейджиком выдает кредиты в магазине. Он плачет, сидя под лестницей подъезда, потому что дети кидали в него камнями и кричали: «Рыжий! Фуу быть таким!». Он собирает вещи и складывает их в коробки, потому что уезжает из квартиры, в которой вырос – больше она ему не по карману, ему надо платить по больничным счетам. Он на выпускном в школе, все пьют пиво и шампанское, тайком от родителей, разливая его в банки от «колы». А он не пьет и ему не весело, ему страшно, будущее пугает его. Он возле витрины. Смотрит на брошь и вдруг понимает, что эта вещь будет идеальным подарком маме. Он видит девушку в палате, она невыносимо прекрасна в лучах утреннего солнца,  он помнит имя – София. Он отмывает дверь…да, дверь этих двух девушек! Он…он…он…на вокзале, монета блестит в лучах солнца…он…
Тысячи картин, миллионы мгновений. Все, чем он был, вернулось к нему. Но на дне чемодана было еще кое-что. Сувенир, привезенный им из волшебного путешествия.
Антон ахнул, схватился за грудь, из глаз потекли слезы. Он помнил все. Все до последней минуты.
Он огляделся вокруг, как человек, попавший на другую планету. Озеро из черного стало огенно-золотым, как будто капелька самого солнца упала с неба, ветер был таким теплым, и ни следа от прошедшей бури! Он повернулся и посмотрел на лавочку, почему-то она была странной формы, как будто от одного края отломали…нет, скорее, отрезали кусок. Девушки снова плакали, теперь он понимал, почему они выглядят такими осунувшимися и потрепанными. Но они были здесь! И они не бросили его. После всего, они были рядом с ним.
- Рита! Аннета! – голос дрожал, а сердце просто разрывалось от благодарности и любви. – Я…
Договорить он не смог, ком в горле душил и отбирал голос. Да и не было у него слов, чтобы выразить все то, что он чувствовал и хотел им сказать. Он просто протянул руки, и они бросились в его объятия. Трое выживших под безмятежным золотым небом.
***
- Моя мать умерла. – Сказал Антон, когда волна эмоций немного улеглась.
Они сидели на том же месте, убаюканные красотой и волшебством, еще не покинувшим это место. Оно уйдет, возможно, с последним лучом солнца, но сейчас оно еще было здесь, и все трое наслаждались им, понимая, что потеряют навсегда. По крайней мере, в этой жизни.
- Нет, - покачала головой Рита, - мы были  у нее, вернули ей брошь, как ты и…
- Я видел ее. – Тихо проговорил Антон, глядя куда-то вдаль, за холмы, - Там.
Рита ахнула и прикрыла рот рукой. Аннета опустила глаза и начла теребить пальцы.
- Я все вспомнил теперь. – Продолжил он. – И я… не знаю, смогу ли я описать то, что видел. Должен ли? В этом мире нет земных слов, чтобы выразить… описать тот мир.
- Скажи нам, - мягко попросила Рита, накрывая его ладонь своей. – Пока эта аура чуда еще здесь, мы ведь все ее чувствуем. Возможно, скорее всего, мы больше никогда не заговорим о том, что случилось здесь. Но сейчас – особое время. Время откровений.
Антон глубоко вдохнул и улыбнулся. Он чувствовал это лучше всех. В конце концов, он умер и вернулся. Получив назад здоровье. И кое-что в дар.
- Да, наверное, расскажу. – Сказал он, - вы тоже пережили что-то и… стали другими. И да, мы все еще в этой волшебной пелене. Значит, вы тоже – часть этого.
Он смутился и опустил глаза, но продолжил:
- Вы часть моего сердца и моей души. Навсегда.
Аннета тоже протянула руку и взяла его свободную ладонь в свою. Антон поднял их руки к губам, нежно поцеловал и опустил, не размыкая рук. Не говоря ни слова, Рита и Аннета тоже взялись за руки, образуя замкнутый круг. Вернее, треугольник.
- Время откровений, - сказал Антон, глядя в глаза поочередно каждой. – Я расскажу вам все. А потом расскажете вы.
Он опустил глаза и улыбнулся. Вся серьезность тут же слетела с лица… но что-то было новое в этой улыбке. Как и во всем его облике. Как и в глазах.
- И что такое случилось с той лавочкой??
- Мы все тебе расскажем, - пообещала Аннета, разглядывая его лицо, думая о том, что это, все же, не совсем тот Антон, которого они знали. Откуда-то из неведомого к ним, все же, вернулся незнакомец с частичкой Антона. Или Антон с частичкой незнакомца. – Но сейчас – твое слово.
***
- Последнее, что я помню, - Антон смотрел на озеро, но взгляд был далеким, а руки крепко сжимали ладони девушек. – Как я бросил монету туда.
Он кивком указал на озеро.
- И я…помню, что мне уже было все равно, не было ни холода, ни страха. Я как будто…истощился. Но знаете, я никогда не испытывал ничего более триумфального и правильного.
Рита открыла было рот, чтобы сказать, что он и совершил нечто невообразимое, подвиг, какого до него не совершал никто многие столетия. А возможно, и никогда не совершал. Но Аннета перехватила ее взгляд и тихо покачала головой. Они еще успеют сказать все то, что кипит на сердце. Но не сейчас. Сейчас время его откровения.
Антон этого не заметил, он погрузился в воспоминания, не самые приятные, судя по тени, пробежавшей по лицу.
- Я помню, как лег на траву под дождем, - все так же глядя на озеро невидящим взглядом, продолжил Антон, - я засыпал. Так это ощущалось. Почти. Я… как будто силы…сама жизнь выходила из меня с каждым выдохом. Я помню голоса в ветре, они вроде бы звали меня. Или пели. И мне было так легко на душе, я знал, что исправил все, что когда-либо делал неправильно, знал, что искупил возможную вину за все. Что нашел, наконец, истинную тропу. И теперь могу уйти. А потом…
Он покачала головой, на лице отражался целый вихрь эмоций.
- Это почти невозможно описать словами. Но я постараюсь, - он улыбнулся, легкой и безмятежной улыбкой. – Возможно здесь, сейчас, вы сможете это понять. Почувствовать.
- Я не помню тот миг, когда именно моя душа покинула тело, - задумчиво сказал Антон, - никаких светлых тоннелей. Или темных. Никаких видов на себя мертвого сверху, или как там обычно говорят по ТВ. Я закрыл глаза, и была только темнота. А потом…
У него перехватило дыхание, он часто заморгал, девушки тихо ждали, и через несколько секунд он смог взять себя в руки.
- Потом я оказался в свете. Светло-сером, почти белом, но, все же, это был серый цвет. Он был повсюду. И я падал в нем, это я хорошо ощущал. Падал вниз стремительно. Но внизу не было ничего, все тот же светло-серый свет. Пространство, состоящее только из него. Я помню, что сначала мне было страшно от падения, но оно длилось так долго, что страх успел уйти. Времени не было больше, не знаю, как вам это описать, просто был я, и был этот серый свет, и мое падение. Я все падал и падал, пока не осталось ни страха, ни растерянности. На смену им пришли недоумение и любопытство. Я начал оглядываться по сторонам – не знаю, были у меня глаза, тело вообще, или я все видел своей сущностью – но я вдруг увидел, что я не один. Сквозь это пространство летели вниз люди, обычно выглядящие люди. Они падали, как и я. Некоторые кричали и махали руками, но там не за что было зацепиться, другие просто летели вниз с закрытыми глазами и прижатыми к груди руками.
Мы застряли, подумал я, вот что ждет грешных людей – вечное падение между мирами. Может, это и есть ад, задался вопросом я. И в тот же миг, как я подумал об этом, вдруг в серое пространство ворвалась ослепительная вспышка и…
Антон опустил голову, покачал, а когда поднял, в глазах блестели слезы, становившиеся золотыми в лучах заходящего солнца.
- Господи! Я не видел ничего… прекраснее и чище! Ничего более светлого и доброго… мне трудно подобрать слова!
Его взгляд стал мечтательным и устремился куда-то вглубь себя, снова наблюдая тот восторг и благоговение.
- Крылатая фигура, одетая в ослепительно белые одежды с громадными крыльями возникла вдруг из ниоткуда и ринулась вниз. Это был Ангел!
Слезы потекли по щекам, но Антон улыбался. Смахнул их и продолжил.
- От него исходил свет, не серый, а золотисто белый, теплый и… мне вдруг стало так хорошо, как не было никогда в этой жизни! Я вдруг наполнился чем-то… чем-то божественным. Это было Добро в чистом виде. И я подумал, что наши души слишком слабы, чтобы выдержать такую благодать.
Я смотрел на него, как зачарованный, продолжая падать. А Ангел устремился вниз, а потом неожиданно обвил руками одного человека и расправил крылья, тормозя полет. Я никогда не смогу описать вам это зрелище! Эти огромные крылья за спиной! От них исходил все тот же свет. Ангел развернул человека к себе лицом, нежно погладил рукой по щеке, они продолжали падать, но уже гораздо медленнее. А потом он обнял его крыльями, скрывая человека в коконе света. Они были уже гораздо выше меня…но я увидел, что через… не знаю, времени ведь там не было… Ангел расправил крылья и устремился вверх, держа человека на руках. И я вдруг увидел, что там, наверху, серый свет приобретает тот же бело-золотой оттенок и становится ярким, слишком ярким для простых смертных.
Рита и Аннета тихонько ахнули. По щекам обеих текли слезы, но нежные, полные восхищения улыбки расцвели на лицах.
- И еще я увидел то, что меня напугало, - тихо проговорил Антон. – Оглянувшись по сторонам в очередной раз, я заметил, что кое-что изменилось. Внизу теперь была чернота. Сплошная и матовая. И от нее исходил страх. Ужас. Я вдруг все понял.
Он опустил глаза.
- Думаю, объяснять ничего не надо?
Объяснения были не нужны.
- Я не знал, когда упаду в эту черноту. Времени ведь там не было, как и привычных нам законов физики. Мы летели вниз, а она не приближалась и не отдалялась. – Он хмыкнул, - а ведь раньше ее вообще там не было! Был только этот серый свет везде.
- И тогда меня вдруг пронзила печаль. Я не заслужил право на спасение Ангелом. Я упаду в это черноту. От проклятия не избавиться. Я.. не могу передать, какое это жуткое, чудовищное чувство. Нет надежды, лишь вина, сожаление, страх. Нет, это не описать земными словами.
- Но падение длилось, и я подумал, что все равно, я сделал правильный выбор. Возможно, проклятие монеты слишком сильно… но там, в этой черноте, меня будут утешать мысли, что я спас других. Тех, кому не отдал монету. И раз уж так вышло, что мне не повезло, я просто приму свою долю. Возможно, и вечность не вечна, и когда-нибудь я выберусь к свету….
- И снова я увидел вспышку, еще один Ангел возник из ниоткуда и так же устремился к очередному падающему. Так же обвил его руками, обнял крыльями, а потом забрал с собой наверх. Так повторялось очень много раз, а мы всё падали. И я увидел, что некоторые упали-таки в ту черноту. Это было страшно! Они вопили, а потом тьма поглощала их. Я тоже готовился к этому… но решил утешить себя тем, что напоследок хоть полюбуюсь на Ангелов. Постараюсь запомнить их образ, чтобы взять с собой туда.
Антон замолчал, собираясь с мыслями. Девушки сидели тихо, хотя внутри все трепетало и вибрировало. Но сейчас слово было у него, и время тоже как будто остановилось.
- А потом случилось нечто, - улыбаясь и плача, сказал Антон. Он поднял глаза к небу, улыбнулся и продолжил. – Выше меня вдруг вспыхнул свет, мне стало больно. Глазам или всему моему Я? Не знаю. Но этот свет был таким сильным, а потом он вдруг стал фигурой. Да! Той самой крылатой фигурой! Я… просто.. нет, это я оставлю, это невозможно передать.
- Но я видел Ангела так близко! Это чистый Свет… Это и есть Чистое Добро! Он был больше обычного человека… А эти крылья! И он сиял, и от этого сияния мне вдруг стало спокойно и хорошо. Меня наполнила любовь, нежность, радость… все лучшие чувства, что есть в людях.
- И у него было лицо. Невозможно сказать, мужское или женское, оно было прекрасным, неземным, лицо без возраста и без единой тени…хотя черты лица были как у людей. И… Бог мой, как же это…! Это слишком, это за пределами наших возможностей, чувств и восприятия! Но Ангел улыбался мне, да, и это лучшее, что может быть во всех мирах.
Девушки качали головами, по щекам текли слезы, но это были приятные слезы. Они приносили облегчение, смывали все плохое, что когда-либо было с каждой из них.
- Ангел приближался, - продолжил Антон, - его свет окутывал меня, исцелял от всей боли, от всех несчастий и страданий. Все раны в моей душе затянулись, я почувствовал, что снова стал… Чистым. Таким, как все нетронутые души пред тем, как прийти в этот калечащий мир.
- Он протянул руку, коснулся меня… и я забыл все, что было со мной до этого. Я стал просто нетронутой душой, готовой для… чего? Это мне неведомо.
- Ангел обнял меня, наполняя всю мою сущность светом. И я услышал голос. Прекрасный и чистый. Он был в моем сознании, внутри меня. Он сказал, что мне больше не надо бояться. Что теперь ОН позаботится обо мне, и я точно знал, что он имеет в виду не себя. Он сказал: «Пойдем со мной. Тебя уже ждут». А потом его крылья окутали меня, и я растворился в этом бело-золотом свете.
- И мы поднимались ввысь, а свет все усиливался, но мне больше не было больно. Теперь я мог его выносить. Наверное, потому, что теперь этот свет был во мне, в каждой частичке моей сущности. Он принес меня куда-то, это было похоже на облака… только неба в привычном смысле я не увидел. Над нами сиял свет, но я  не смел на него смотреть. И я видел других, тоже принесенных сюда Ангелами. А потом…
Антон глубоко вдохнул и на мгновение закрыл глаза, погружаясь в себя.
- Там было так хорошо, так спокойно. Я был счастлив! Здесь, на земле такое счастье невозможно. Здесь нет таких сильных и таких чистых чувств. Чтобы вам было понятней, это как если бы здесь мы всю жизнь жили при свечах, никогда не видя солнца, и вдруг оказались бы в снегах в самый солнечный день.
- Эхх, я наслаждался этим счастьем и покоем. Ангел выпустил меня из объятий и растворился в свете. И я знал, что это отправная точка, что отсюда души уходят… куда-то. Но перед этим видят свою жизнь со стороны, уже как нейтральные наблюдатели, без памяти той прежней личности, а потому бесстрастные и объективные. И учатся, извлекают уроки. Я ждал, пока и меня призовут…куда-то. И вдруг услышал голос. Он тоже был внутри. Я обернулся…
Антон покачал головой и засмеялся.
- Это невероятно, но за мной была лестница, уходящая в облака, в тот, еще более яркий свет. А всего мгновение назад ее не было. Как с той чернотой внизу. И на лестнице сидела молодая девушка. Она звала меня. Я подошел. Нет, она не была Ангелом. Это была моя мать.
Девушки снова ахнули. На этот раз Рита все же не удержалась и нарушила молчание.
- Но как? Откуда ты знаешь?
- Потому что теперь помню все. – Ответил Антон с нежной улыбкой, - а тогда – она сказал мне. Она… она уже прошла через… через то, когда душам показывают их жизни, поэтому узнала меня. Она готовилась уйти Туда, верх по лестнице. И я знал, что мне туда нельзя. Пока нельзя. Пока я не разберу пройденный путь по кусочкам и не извлеку своих уроков.
- Я пошел на ее зов и остановился у подножья лестницы. Она ласково улыбалась мне и молчала. Я спросил, кто она. Она ответила, что была мне матерью.  Сказала, что очень любит меня. А потом ее лицо стало вдруг печальным. Она просила простить ее за то, что взвалила на меня бремя своей невежественности. Да! Она сказала, что сожалеет, что не научила меня любить жизнь и жить без страха. Сказала, что мать – это проводник души в мир, это частика того великого чуда, что люди зовут Богом. Сказала, что должна была научить меня Истине, но сама потеряла ее на пути. А она проста: мир – это прекрасное место, а жизнь – величайший дар. И она дана для того, чтобы мы становились лучше, всегда искали истину, и почитали Любовь и Свободу воли. Она сказала, что нет ошибок, есть лишь уроки. И не надо бояться, мы все – лишь ученики здесь, на земле. Она сказала, что Сила, создавшая все сущее – это сила Любви, и надо с благодарностью принимать и наслаждаться дарами, которые Она оставила в этом мире для нас.  И умножать любовь, умножать радость и познание, нести благо и не пускать в сердце тьму – это наша благодарность за то, что подарила нам эта великая сила. Она сказала, что это был ее урок, с которым она не справилась.
Антон опустил глаза и грустно вздохнул.
- Ее больше нет… здесь. Но она счастлива там, куда ушла. И она вернется сюда, наверное. Кем-то другим, чтобы снова пройти путь и учиться.
- Она не останется…в Раю? – спросила Рита.
- Я мало знаю, - пожал плечами Антон, - но гораздо больше, чем положено знать человеку. Ангел сказал мне, а я передам вам.
- Сказав то, что хотела, эта девушка – моя мама – встала, улыбнулась мне так нежно, а потом отвернулась и начала подниматься вверх. И я отпустил ее, с легкостью, потому что не помнил. Но знаете, даже сейчас, вспомнив все, я отпускаю ее снова, с грустью, да, но и с легкостью. Потому что так должно быть. И я знаю, что ей там хорошо.
- Она поднималась туда, в этот ослепительный свет, слишком яркий для меня, и я откуда-то знал, что там, на самом верху, она потеряет последнее, связывающее ее с земной жизнью – человеческий облик, и станет просто духом, светом, той самой частичкой, что живет в этих телах и заставляет сердце биться, а клетки – излучать тепло. Я провожал ее взглядом, пока мог, а потом свет стал просто невыносимым. Я закрыл глаза, а когда снова смог открыть, Ангел стоял рядом со мной. Лестница исчезла. Остались только эти облака, пронзенные золотистым светом.
- Куда она ушла? – спросил я, - я тоже должен идти?
Ангел улыбнулся, и мне захотелось петь, совершить подвиг, не знаю, сделать что-то очень хорошее.
- Нет, - ответил он, - твое время еще не пришло. Я вернулся, чтобы сказать тебе об этом. Тебе позволили оказаться так далеко, позволили увидеть и узнать то, что обычным людям знать не положено. Это твой Дар за то, что ты совершил.
Мне стало грустно, я не хотел уходить, не хотел покидать этот волшебный мир истинного Добра. И сказал ему об этом. Сказал, что хочу остаться здесь, с ним…или идти дальше. Но не назад. Сказал, что человеческая жизнь тяжела и полна печалей.
- Я знаю, - ответил он с улыбкой, - я сам прошел этот путь.
- Возможно, однажды и ты сможешь остаться здесь. – Сказал он. – Если заслужишь право выбирать.
Его голос был внутри меня, и я говорил с ним, не раскрывая рта. Это было похоже на обмен образами и чувствами, не знаю, как еще это описать, но это был диалог без слов. Без земных слов.
- Я спросил его, что это значит. И тогда он рассказал мне. Я лишь человек, а мы так глупы и слабы! Нам не понять и крошечную часть того Великого разума, что стоит над нами. И он рассказал мне ровно столько, сколько способен понять человек. Он сказал, что есть разные уровни – не прямо уровни, просто так нам легче понять – рая и ада. Если в душе было больше добра, если человек за свою жизнь усвоил большинство уроков и прошел правильно свои испытания – он попадает сюда, а потом… в зависимости от того, насколько он справился, он… душа, остается в раю. Отдыхает. А потом возвращается, чтобы доучить то, что осталось непонятым и исправить то, что сделала не так в прошлой жизни. И лишь редкие души, те, кто прошел свой путь безупречно – почти безупречно, люди ведь созданы несовершенными – получают право выбирать. Это означает, что они могут остаться там навсегда. А могут вернуться на землю по собственному желанию и нести людям Свет, помогать им найти Истину. Таким людям обычно трудно живется, они ведь… другие. И многие души возвращаются или выбирают другой путь – становятся Ангелами. И помогают душам там.
Светлые души, по настоящему чистые, они не могут оставаться в стороне, не могут не служить добру. Хотя имеют право просто наслаждаться вечным покоем и красотой.
И еще я узнал, понял, что добро – это свобода, это выбор. А вот там, внизу, в той черноте, свободы нет. Мир – это совершенное равновесие, зеркальное отражение, и ад, или та чернота, что я видел – это точная отзеркаленная копия рая. А в отражении, как вы знаете, все наоборот. Там злые, полные пороков души  так же смотрят на себя со стороны, а потом отбывают наказание. А потом их вышвыривают обратно в мир, постигать и исправлять то, что они не захотели понять и умудрились испортить. Но если Ангелами становятся только самые чистые души, то демонами делают тех, кто не подлежит исправлению. Тех, кто раз за разом выбирал сплошное зло и отвергал добро. Такие остаются там навсегда, но не по собственной воле, и служат черноте.
Девушки содрогнулись. Рита крепко сдала руку подруги, Аннета кусала губы, опустив глаза.
- Это почти все. – Сказал Антон, - я спросил Ангела, смиренно, потому что многое понял. Слишком многое. Спросил, что же будет дальше.
- Ты вернешься в мир, - ответил он, - Получишь шанс прожить жизнь еще раз, но, зная гораздо больше, чем знают люди. Это – твоя награда за совершенное деяние, за пройденное испытание. Это и есть твой Дар, и я передаю  тебе, как посланник.
А дальше… вот тут я уже почти не помню ничего. Последнее, что я видел, как он расправил крылья, протянул руку и коснулся моего лица, и что-то пронзило меня… свет, его теплый, волшебный свет. И я таял в этом свете, уплывал куда-то. А потом… потом открыл глаза и увидел это небо. Я вернулся.
Антон глубоко выдохнул, как будто закончил какую-то трудную, но очень важную работу. А может, так и было. Девушки молчали, осознавая услышанное. В золотых лучах заходящего солнца кружили птицы.
- Так что случилось с той лавочкой? - спросил Антон, глядя на закат. Теперь, повидав так много и узнав самое важное, он не мог налюбоваться миром, в который вернулся, ощущая жизнь каждой клеточкой, ощущая восторг, ощущая божественное чудо – возможность прожить трудную, полную испытаний, но такую прекрасную человеческую жизнь.
- После такого, – тихо проговорила Рита, тоже мечтательно глядя на опускающееся за холмы солнце, - мне кажется, это совсем не важно. Я никогда не видела такого красивого заката.
- Солнце садится, - сказал Аннета, - может, ты захочешь послушать эту историю дома? Вернуться домой?
- Я уже вернулся, - улыбнулся Антон новой улыбкой, в которой чувствовалась мудрость. И сила. – Я дома.
Он медленно встал, увлекая за собой девушек, озеро превратилось в расплавленный огонь, а небо горело всеми оттенками золота, вдали холмы покрылись вечерней дымкой. Все трое развернулись к солнцу. Антон высвободил руки и обнял девушек. Это были первые секунды его новой жизни. Жизни, в которой, он точно знал, теперь все будет хорошо. И он смаковал каждое мгновение, каждый вдох. Он был жив, он видел, он слышал, у него были силы и целая жизнь впереди! И ему столько надо было осмыслить, столько сделать, столько пережить! И он твердо знал, что все получится, что все у него будет хорошо отныне и навсегда. Потому что теперь у него был Дар.
И первое, что он собирался сделать – отыскать девушку с красивым именем София и приложить все усилия, чтобы данное ей предсказание сбылось.
Улыбаясь солнцу, он прижал девушек – своих Друзей, – к себе, заглянул в глаза каждой. Теперь они навсегда были связаны этими волшебными узами. Слова были не нужны, они просто улыбнулись в ответ.
А над ними торжественно пылал закат.


КОНЕЦ