Красногорские холмы-7

Красногорские  холмы-7
7. Лунатический синдром

Перебродившее чувство отрешённого сознания побоку, стою на лобном месте, там где тревожно стучат и гудят поезда. С очевидностью и невероятностью мимолётного ветра неукоснительно преследовавшего меня всю дорогу начиная с подножки рейсового автобуса кончая робкого схода с железных ступенек легендарного поезда, примечаю всё позади. Позади долгая нудная дорога, нагроможденных сценок глупо безалаберно строенных постановок. Хочется плевать, материться и показывать кукиш ветру дальних гнусных и лживых поветрий. Жизнь неестественного кипиша сомнений позади, слава богу можно ни перед кем скрываться, притворятся и конечно наступает тихая затаённо грустная волна; чую она нарождается внутри меня и веет ветрами станционных берёз, с которыми расстался кажется целую вечность. Это чувство зреет бережно независимо от меня, от моего сознания; греет внутренним огнём, давя непреложными истинами, говоря - вот она твоя милая, на чужбине выстраданная твоя великая Родина. На глаза наворачиваются не прошенные слёзы, ещё чего лезут  горячими струйками прошлых сомнительных удущий. В руках приданное добро государственно- отеческого приварка : матрас, одеяло,ещё одеяло, постельное бельё и подушка и туго набитый рюкзак с тем же приданным нательное бельё, носки, гольфы, трико, рубашки, два костюма, полуботинки, ботинки, сапоги и валенки, спортивный костюм и ещё повседневный костюм из модного вельвета, шапка- ушанка, кепка шерстянка, порошок-потрошёк, мыла детского кусок, щетка, юности часы и спортивные трусы, кеды, тапочки, кроссовки, мячик спущенный футбольный, свитер, свитер и заботой краски акво-ленинградские с лихоткой. Стоять некогда родные мои, я уже здесь, ещё приду будет время и ухожу не прощаясь в душе радуясь, что на месте. Девять годочков промелькнули тяжёлым сном забытого вырванного детства, мало не покажется и конечно отложило отпечаток сумраком радужного кукиша вранья, приблуда и притворства, которого каждый день виделось предостаточно. Вот с таким багажом нароста и старых ощущений "изгнаником", героем нового времени и отторгнутым Вашим Есениным в сомнении потея полз в нерешительности медленно продвигаясь к родному дому, в гору от станции крутой.

- Как примут и узнают вообще, может шевельнулась подлая мысль прогонят; куда дальше идти? Вот в чём вопрос Спартак, Есенин и Гагарин, Гаранин лыжник и кумир присутствуют и исчезают стороною миг лучезарный разноцветных радуг, мелькая испаряются в постой. Непередаваемое ощущение навороченной глыбой витает, садится, не велит идти к людям бросившим меня, диктует развернутся, уйти обратно куда, туда где было ненавистно, противно довлело диким зверем скрываться и маячить в клетку, которую приготовили мне, от которой и по сей день тошнит.

- Увольте – вот и понял того идиота, что описал незабвенный Достоевский, вот и понял великомудрого Толстого, что исподволь терпеливо на протяжении всего романа тыкал своим заскорузлым умудренным старческим окостеневшим пальцем нашу схиму в этом мире, от коей увы уходил сторонился и не принимал во внимание. Мысли текут рекой;

 - Время пришло, ты на пороге, пора взрослеть и пора принимать свои решения - никто не поможет, государство в стороне, оно как могло помогло, дальше сам. В том времени был у них мальцом, наивным, светлым и простым, выражался глупо, незатейливо прямо, без всякого умысла, был чист как растущий, зеленый, клейкий листочек, тянущийся к тёплому солнцу.
 
- Как увидят - кто перед ними и смогу ли смотреть им в лицо как прежде честно и прямо. Наверно нет, многое наворочено мною и природной характеристики своей не погнутой дуги. Пришёл, увидел, победил - эти слова непосредственно коснулись и меня. Спартак листает стороною, сидит в коленях у раз битого корыта.
Любопытство перевешивает, к чёрту сомнения, сумел же преодолеть решётку сталинских калений. Интернат, государственное специализированное общеобразователь ное учебно-профилактическое учреждение наложило тоже в свою очередь отпечаток смутного оттиска времени, которое отражено в моём замечаю по взглядам редко встречно идущих по своим делам людей выражении осторожного лица. Среди них по едва приметным внешним признакам узнаю некогда виданных в той прошлой нелепо обустроенной жизни сильно изменившихся людей - они меня нет. Это устраивает и передохнув, набрав в рот родной, знакомый волнительно шипящий воздух, по которому тоже скучал в наслаждении захлёбываясь ловлю фибрами не лёгких, души. Этот воздух Родины и совместной Отчизны так впитался в меня верно, что ловлю на мысли отдал бы пожалуй многое за один несчастный глоточек полновесного вдоха, пусть простит меня очередная легенда,забредшая в мою сомневающуюся личность. Ещё на заре своей подросшей юности посмел покуситься на легендарные ветры нашей, моей юности: Куц, Веденеев, Кулакова, Санников, Власов, Брумель, олицетворяли, поддерживали мою cомнитетельно неуравновешенную житуху в скудно отрешённом поветрии как мне казалось отрезанном времени. И вот стою на пригорочке, наверху улицы с которой начался мой сознательный путь маленького человечка, на плечах всё что есть у меня и руки сжимают судорогой ещё и то что государство дало мне как бы напоминая о ущербности. Спускаясь с горки вниз улицы к своему дому, который узнал бы из тысячи,из миллионов, неумолимо противоречивые чувства терзают, навевают и теребят рвущееся сердце - оно смято; уж лучше бы послали в космос без скафандра или ещё чего ни будь в сто, тысячи раз нагрузили, было бы сподобнее. Невыносимо жалко, верно со стороны выгляжу; мне кажется, из каждого окна смотрят любопытно злорадствующие радостные лица; читая на мне всю россыпь проявившихся чувств из сожалений, жалости и расстройства покинутого существа. Именно это чувство униженного брошенного на ветер существа, не человека преследует выхолащивая незначительность самость своего Я и ощущая в нерешительности бреду лунатическим синдромом по освещенной скудным солнцем улице. Боже мой, ничего за душой не это ли Колгофа о которой пишется в славной библии, ему то легко и знатно высоко летает в небеси тут же здесь и сейчас решай неукоснительно животрепещущие вопросы от которых у благородного божа нет подсказок. Неуверенность выстраданных истин порождает смутное неверие и души если она есть и наверно она в задворках не желает, не велит подходить к рисованным выстраданным картинкам. Здесь перед свершившимся фактом возвращения блудного сына третьим лишним своего же подсознания вершу устанавливаю первую истину и она важнее других. Она требует средоточиться, бросить к ногам ворох нерешённых сомнительно колеблещихся кровоточин, которые нет, нет наплывают в трепещущей памяти. Прикинувшись, мне тяжело, сбрасываю тяжёлый рюкзак; вместе с ним и тюк перевязанный бечевкой, повзрослевшим вмиг со стороны верно заметно остановился, судорожно трясясь, не узнавая себя в поту стыда и коллапса ступора нерешённых проблем, застывшего внутри меня, стою столбом. Руки не слушаясь чего ищут, ноги в коленках тянут присесть будто от праведных потуг скверны памяти прошлого и если то, душа на отлёте в испуге зависла, не решается как вдалеке в той жизни, в интернате принять на себя всю тяжесть назревшего, сбросить с плеч как моё тело тяжёлый рюкзак посреди обожаемой улицы. Ноги в ослабке, помню не слушались своего хозяина, в них тряска, воздух Родины не радует как прежде и сомнения гудят, зуммерят провода, сомнения, сомнения, а от столба напротив дома Кильмакова горит фонарь средь бела дня. Как на грех небо затянуто тучами, редкий, холодный, ранний дождь усугубляет мой раздрай души.
Возвратом преданность покорна,
бреди душа под сиплый дождь,
картонным призраком котомку в лес забреди,
полям подложь; густою рясы кисеёю,
порви в отсутствие залог,
курятся дыбой чередою,
вожди кидают землю в дрожь,
пошла по улице сноровко,
подпругой с детства будь здоров,
эх, оказаться бы сорокой
и улететь за тучу в дождь;
родная улица старицей,
рекой тёчёт, блистая влёт,
обетованная столица
железных скресел
дуг тепличных
проводит телеграфный слёт;
зуммерит азбукой внутри
вибрацией звук от столба гудит
той прокламацией, которую питал все девять лет,
которую листал на девять бед,
которую сейчас в дымке от сигарет
кольцом пускал в мир тех сирен затейливых куплет;
в мир тех затейливо приблудших лет;
дождей капель листает с неба нить,
бог нам подай свой призрачный вердикт,
природа шествуй пожалей,
залей скорей ту бочку чудом,
корабликом пусти по ветру
завертя, пускай постонут наши паруса;
щепоткой соли корочка отвеса,
арбузной коркой детского завета,
на пыльной славной улице плыви,
в то детство мокрое, страстное,
такое милое, простое
верни, верни, верни.
- Ну, вот и вернулся в детство, задрожало, зазвенело внутри оборвалось, телеграфным столбам хоть бы что как гудели так и гудят. Дождинки падают размеренно с небес, успевай глаза прижмурить.       
 
- Помню, хотелось бросить всё и убежать, куда глаза глядят от такого стыда до того не представлялось жалким моё постыдство и за что бьёт судьба низ живота верного своего сына; уж я ли не любил её в отрешении своего отторжения, уж я ли не противился ей за унижение отринутого детства, уж я ли не боролся с совестью своею умаляя и всячески поднимая своих родных и близких: мать, да отца, сестёр и братьев, уж я ли корил себя, придумывая себе все должны пройти этот путь сострадания не только один. Закурил будто взрослым сигарету Дымок глубоко затягиваясь и будто не я вовсе это а так посторонний человек идущий по своим делам побрёл помню в обратную сторону назад к пригорку к берёзам, что шумели у пристанционной платформы и странное дело успокоился хотя бы на время, хотя бы на миг. Легче стало, и не старик ещё и не вырос ещё; а ноет что то точно понял не сердце, нет скорее и наверное душа, её понял надо уговорить. Постоял у тех берёз, которые на деле оказались не такими большими, что грезились мне с дальнего разорванного детства, легче стало дышать будто туман прибитой совести рассеялся, вошёл в пристанционный буфет, взял у не узнавшей меня тети Фени Юдановой пива и пачку печенья Волна, подошёл к этим высоченным берёзам выпил махом в жадности покинутого идальго блудного сына Спартака и сев на прикорки вошёл в прежний волнующий с детства тихий шелестящий шум стон неустанно дующего ветра, теперь моих уже перемен. Самому решать надо свою строить, править судьбу, никто не поможет видно-то и моя доля. Что было, то сплыло красиво конечно по результату правят человека, вроде не совершил чего такого, отчего шарахаться надо, ну и пошёл второй попыткой к своей выбранной судьбе; интересно - что дальше выкинет? Высоченные станционные берёзы молча стоят, не шелохнутся, с них капает радостью ушедшая скользящая, не прогретая солнцем весна, ветры дуют свежестью давно забытой премудрости прошлых поветрий. Душа наполняется свежей звонницей и сыростью новых побегов, которые невидимой нитью пронизывают мои органы, тревожит сердце и зуммерит ностальгией той прежней волны, с того прошлого детства.

 - Здравствуйте, мои любезные, мои верные, мои старые и несгибаемые помощницы.   Я пришёл к Вам и к Вам, к соснам моим, которых носил в своём разбитом сердце, всё будет по другому, постараюсь вернутся в наш мир и обещаю слушать Вас и Ваши тихие пожелания, узнал - Вы хотите того же что и Я - мира, благоденствия и тихого прилежно шуршащего дождя, что усмиряет наши заблудшие души. Обнял те берёзы, они не отторгли меня, усилием непонятно чего шевельнулось во мне что то такое, которое и передаю Вам в Вашим заблудшим душам; пусть они проснутся, зацветут, пойдут в рост и дадут побеги свежих соцветьев, рядом с моей звенящей в звонком мирке радужного кокона земных брунек свисающего чуда.

- Любите  Природу, почитайте родителей, сторожите своё Счастье, не отторгайте детей они продолжение Вашего пребывания на Земле и не шастайте потом, чтобы собрать разбитые осколки Вами порушенного благоденствия; помните, мир первозданен и не каждый из Вас сможет найти примером как Я - рационально выверенный природный баланс внутри своего природного предназначения, да и зачем оно Вам, коль Вы вторите осколками реконструкцию построенного мною Мира. Глаголил же Вам, что будете подобием отображения картины мною увиденной концепции Мира Света и будете вслед мне идти слепыми кутятами нераскрывшихся душ и буду Я звёздной болезнью освещать неясный для Вас и потому мерцающий для каждого торкий непонятно смутный путь.

Что кажется Вам общей картиной целесообразности построения в этом Мире Света, не та картина, лишь только образ нахождения правил и предназначений под которое подсознательно ваше освоенное природное разумение предлагает пойти таким или другим путём. Их нет, никаких путей как думаете нет и не может быть в Природе Мира СВЕТА. Пути в самом начале в самом горниле возникновения простейшего Мира.  Внимательно прочитывайте мою концепцию сотворения Мира Света, ведь находясь на верном направлении сложенной истории Древности и верном направлении передвижения аскорбации и регенерации славянского племени Вы набрели по моей подсказке в вымышленную концепцию возникновения русской цивилизации из романа "Инкубатор" с иже замеченными артефактами атрибутик славянского воина и варяжского/норманна/, который докучал нас своими поборами, с предложенной версией возникновения и распространения религии в наши широкие души. Поразмыслив, выудив сию конструкцию моей гиперверсии, с моих литературных трудов, не удостоверившись что правда и неправда, взяв на вооружение свежую версию развили по такому же ветру, что предписывал Я и описывал в поэме: “Как было на самом деле”. Там развивалась тематика, несоответствия гиперболы провала некого промежутка времени, о чём умалчивает история и бралось под сомнение, отсюда и верность последущего описания событий и понятно синхронно возникновения веры в статус русской религии. Картина налицо и рисунок и постановка самого решения концепции белого пятна истории славянского рода с параллельным вхождением христианской религии идеальное совпадение и чтобы полегче понять и Вам и мне в потаенном умысле изречений сообщаю и Вам мои замечательно приблудшие почитатели, враги и просто равнодушно созерцающие как считаете состоявшиеся личности, что лейтмотив романа и поэмы затрагивает только лишь частицу брошенной мною на съедение привлекательной кости, которую будут в захлёбе грызть, азартно развивая мою тематику моего сотворения Мира Света. Мне виден свет в конце туннеля, не беспокойтесь дар принесёт обществу непременные порицательно поступательное продвижение по нужной необходимо выверенной волне. Ведь Вы не будете отрицать необходимости вынужденной коммунистической парадигмы Ульянова /Ленина/ в сигменте возрождения народа его самосознания для самообразования, чтобы направить и затем построить им продуманную модификацию его сотворения Мира коммунистических реалей и Мы потомками последовательно пользуемся этими плодами теоретического сотворения, с вытекающими далее подвижками в освоении техногенного пространства - ГОЭРЛО, ЛИКВИДАЦИЯ  БЕЗГРАМОТНОСТИ, ПОСТРОЕНИЕ НОВОЙ ФОРМЫ ПЛАНОВОЙ ЭКОНОМИКИ, НОВЫЙ    ПОДЪЁМ ТЯЖЁЛОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ИНДУСТРИИ, МЕХАНИЗАЦИЯ АГРАРНОГО ХОЗЯЙСТВА. Теоретически и планово по его модели нация рукотворно освоила поставленные задачи под пристальным вниманием Кецовели/Сталина/, возродила экономику на новый современный уровень и страна вышла на дореволюционный уровень ВАЛОВОГО  ПРОДУКТА, ПОДНЯЛО ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА ДО ВЫСОКИХ УРОВНЕЙ, что нам и не снится по сей день. Далее по составляющей, перестроившись мобильно в единовластную структуру социалистических требований выиграла войну и не спорьте, чтобы делали неподкреплённым дутым патриотизмом в парадигме шапок и одной винтовки на троих, ничего и не надо бундеть по поводу и без повода, без строгой дисциплины и порядка никогда не победили бы, без концентрации напряжения сил тем более. В том прошлом, вырванном времени не шилом, так мастью помогли уменье и хватка славянского рода в союзе некого взаимообуславливающего альянса. Мы плюс Варяги равно общей по беде в тандеме общих интересов. Нам сохранить землю, чтобы жить, им получить дань и льготы за труды свои. Потому и указал о существе существенных артефактах: пряжки, шкуры, мечи и меха, щиты и копья, стрелы и луки. У них тетива и та была из другого материала - читайте мою концепцию и понятно, что сражаясь бок о бок переняли и их приверженность к вере, понятно не сразу столетиями, понятно сопротивлялось народная масса и протестовала молва, до сих пор отголоски несутся. Понятно по ходу трансформировалась вера и сама религия – переросла по необходимости в русско-православную веру, начиная путь с заповедей и учения Христа. До сих пор трансформируется в соборное кредо-новые русские к примеру предпочитают огромной тяжести золотые цепи; ну и другое в просветлённых головах наворочено. Да и власти отсель далеко не ушли – представляют сполохи затянувшегося детства раскладом чёрно – белого сотворения Мира Света под каноны самости новой версии коленопреклонения вместе с золочёной хоругви позиций всё того же константинопольского коня и во главу как и всегда на этом и жижждется их парадигма ими сотворенного Мира, им удобного ими рисованного Мира. На самом же деле конечно всё не так и спасибо умельцам выпустившим спешно мою концепцию идеологического построения русского Мира, гибко и мудро усмотревшими в нём повеление времени.

- Не скрою на это и рассчитывал,
Слава богу не зря мытарил своё нескладное детство в одиночестве да в отрешениях; своего вызревал стало быть более праведного бога - настоящего заступника сирым, обездоленным и отрешенным в изгнании поиска своих заблудших Истин, не рисованным пугалом распятого сына человека Исаи от отца Иосифа и жены его Марии до кощунственной мистификации в канон святых мучеников. Побойтесь бога воздвигшегося внутри Вас, не так просто как полагаете и убеждения никогда не служили людям много времени, лишь на период выполнив свою задачу уходили упразднясь следующей цели освоенного пространства Естества Вселенной. Подумали как выглядеть будете, если Вам в лицо укажут через двадцать пять лет улики /артефакты/о несостоявшейся миссии божественного начало; а через пятьдесят рейсовые амфибии будут ходить в путешествиях на Луну. Может тогда Вы поймёте, что в Мире Света и просто и сложно и совсем не так как представляете раздробленную картину Мира и само собой отойдёт иллюзия Вашего затянувшегося детства.      

Будьте осторожными и проницательными в выборе внутреннего мира своей совести, не позволяйте невежеству управлять своими чувствами, если верите и воздвигли у себя своего бога, то следуйте правилам природного предназначения, не бело- чёрного исполнения; а как того требует своё отражение полновесного и полнометражного отображения ПРИРОДЫ сотворившей в Вас Свет Мира.
Для человека нет невозможного и от него зависит исход Вашего, хотите того или нет конечного пути. “С богом в Ваших душах”, да не отринут способности в закромах наших предназначений, чаще общайтесь наедине с Великой первозданной ПРИРОДОЙ - быть может и Вам пребудет способность страждущего существа в тонкой материи сакрального чуда; глядишь равными будем летать и другое отпадёт за ненадобностью в сознании рассудка освоенного.   

Виктор Перфилов 19.01.2017г.