Бесконечно пустые глаза небесного цвета

- Кто сегодня из поступивших?
Привычные вопросы, которые задаются каждый день. Любое дело способно утонуть в рутине.
- Двое. Один с тяжёлой формой гриппа, взяли у него анализы и отправили в инфекционное. Второго в травматологию – авария. Сломанная нога, бедренная кость. Делаем рентген, чтобы выяснить точнее.
Сергей Алексеевич кивнул. Двое за субботний день – слишком маленький результат. В иные дни бывало и до двадцати поступивших, которым в срочном порядке приходилось искать место.
- Точно так мало?- спросил он, улыбаясь,- или вы от меня что-то скрываете?
Заведующие отделениями переглянулись. Кто-то пожал плечами. Вечернее совещание не хотелось затягивать никому.
- Сергей Алексеевич,- начала одна женщина,- есть ещё кое-кто
Он подался вперёд, переплетя пальцы рук:
- Я слушаю.
- Мужчина один поступил. Его милиция… простите, полиция привезла. Мы у не го никаких серьёзных травм не обнаружили, но он остался сидеть в приёмной. Охранники его пытались выгнать, но он возвращался. Говорил, что ждёт кого-то.
- Что за мужчина? Он ещё здесь?
- Сидит на крыльце. Внутрь мы его не пускаем.
- Полицию бы вызвали, раз не уходит.
- Полиция сказала, что его нам передала, и чтобы мы с ним разбирались.
Сергей Алексеевич встал и направился к выходу:
- Пойдёмте, посмотрим на него. И охрану попросим быть чуть строже, раз не уходит.
Сергей Алексеевич, с женщиной-врачом, вышли из кабинета и направились к лифту. Время – почти пять, и дополнительных проблем не хотелось совсем. Кнопка вызова лифта загорелась красным огоньком.
- Почему его полиция привезла?
- Необычная история. Из леса, в Светловской области который, выбежал голый мужчина. Бежал очень, словно его преследовали. И выбежал к магазину «Лесок», который рядом стоял. Мужчина, когда подбежал к витрине, замер. Просто стоял и смотрел в стекло. Продавец попытался заговорить, ноне вышло.
Двери лифта открылись. Они вошли внутрь, и Сергей Алексеевич нажал на кнопку с цифрой «1».
- Продавец тут же вызвал полицию, а те, в свою очередь, скорую. Мужчина был весь в себе какой-то, и полицейские передали нам его очень быстро. В скорой ему предложили медицинский халат, в который он оделся. Попытались заговорить – молчит. Его к нам – и уехали. Мы осмотрели: гематомы на плечах, голенях, ступни все в царапинах, как и большая часть тела.
Двери лифта открылись.
Сергей Алексеевич вышел первым и последовал к выходу.
- Это от беготни по лесу такие травмы?- спросил он.
- Да, почти все свежие. Но была ещё одна, более странная – следы зубов на правом мизинце. Словно он, или кто-то, его откусить хотел.
Сергей Алексеевич подошёл к комнате охраны и махнул им рукой, предложив путешествие до крыльца.
- Благо лето на улице, - сказал он, когда они уже вчетвером направились к выходу, - а то бы загнулся на крыльце наш бродяга.
Он открыл двери и вышел навстречу вечернему дворику. Лёгкий ветер коснулся его лица, и полы халата колыхнулись.
Мужчина, а точнее, молодой парень,  сидел на крыльце.
- Молодой человек, - сказал Сергей Алексеевич, убрав руки в карманы, - чего вы здесь ждёте? Вам бы …
Парень повернулся. На лице его заиграла грустная улыбка, а скорбь и усталость в глазах только добавляла негативных эмоций.
- Вот, наконец, и вы,- сказал он.
- Саша?!- только и смог сказать Сергей Алексеевич.


- Ты уверен, что не хочешь есть?- заботы Сергея Алексеевича не было предела. Он выделил Саше пустую палату, распорядился о процедурах, и дал указание столовой приготовить хоть какое-то блюдо.
Саша выглядел истощеннее с последнего раза, когда они виделись. Сбросил несколько килограмм, стали видны скулы, рёбра, яснее проступать ключицы. Растительности на бледном лице прибавилось. Потухшие глаза, казалось, тонули в глубоких глазницах. Немытые, скомканные пряди длинных русых волос обрамляли лицо. Розовые тонкие губы потрескались и покраснели, словно их обладатель то и дело обкусывал слезающую с них кожу.
- Нет, - ответил Саша,  - я совсем не голоден.
- Ты ел за сегодня вообще?
Саша улыбнулся своими треснутыми губами, и махнул рукой, мол, не стоит и думать об этом.
- Выпей ещё воды,- Сергей Алексеевич протянул стакан.
- Дядь Серёж, у вас излишняя забота обо мне. Я и так в порядке. Сколько во мне уже этой воды из-за вас, литра два?
Он засмеялся скрипучим смехом измождённого человека. Сергей Алексеевич сжал его сухую ладонь:
- Еду всё равно принесут. И ты поешь. Нет, не спорь со мной! Как будут известны результаты анализов, то мы разработаем методы лечения.
- Дядь Серёж,- Саша сжал его руку своей,- я очень ценю вашу заботу. Хорошо, что я попал именно сюда.
- Как тебя вообще в лес занесло? Да притом голым, вдалеке от дома?! Студенческая вечеринка что ли?
- Мне 25.
- И что? И объясни мне причину возникновения твоих травм. Что с тобой вообще  произошло? От кого ты убегал? И почему ты ставился в витрину магазина?
- А вы настойчивый, - Саша улыбнулся, -столько вопросов бедному племяннику.
- Саш, послушай. Когда мы с тобой виделись последний раз? Лет пять назад?
- Четыре года и семь месяцев,- ответил он,- на похоронах отца.
- Тогда ты выглядел совсем иначе. Я понимаю, за четыре года всякое могло случиться, но такое. Ты будто без еды и воды месяц сидел. А параллельно с этим над тобой кто-то издевался. Может, тебя в лесу в погребе заперли, и ты только сейчас сбежал? А палец с голода пытался откусить?
Саша рассмеялся. Звонко и живо, как смеялся когда-то. Губы расплылись в чудесной улыбке. Голову он запрокинул назад. Его смех разносился по палате, и, наверняка был слышен в коридоре. Живой смех.
Сергей Алексеевич, завороженный этим задором, тоже улыбнулся.
- Что?- спросил он.
- Это такая хорошая версия,- Саша ещё смеялся, - что я сожалею о том, что  она не верна. Но из всего , что со мной случилось, я бы выбрал именно эту.
Он вновь стал серьёзным. Вся легкость, навеянная этим смехом, вмиг испарилась.
- Так что с тобой случилось?- вновь спросил Сергей Алексеевич.
- Это очень длинная история. Вдобавок, она довольно сумасшедшая. Если в какой-то момент вам больше не захочется её слушать – я пойму. Не уверен, что у вас есть время вообще выслушивать всё это.
- Вот чего у меня достаточно, так это времени,- Сергей Алексеевич откинулся на спинку стула,- и я здесь, всё-таки, главврач, так что могу и задержаться на несколько часов.
- боюсь, эта история длиннее нескольких часов.
Сергей Алексеевич пожал плечами.
Саша кивнул
- Дядь Серёж, если бы вы могли спросить что угодно, то каким был бы ваш вопрос?

* * *

Уже полгода я нигде не работаю. Перебиваюсь фрилансом. Открываю интернет, смотрю объявления людей, откликаюсь, и зарабатываю свои пять или десять тысяч рублей. Оформление сайтов. Если повезёт, то кто-то заказывает и разработку сайта, и тогда гонорар повышается. Но работа не такая уж и частая, да и к тому же, конкурентов у меня хватает.
Часть заработка уходит на оплату квартиры, а остальное… остальное просто исчезает, как это обычно происходит у нас с вами.
Квартиру я снимаю, верно. Уже давно, около года назад. После смерти отца отношения у нас с мамой перестали быть такими уж радостными. Оказалось, он был единственным, что нас с ней сближало. Его шутки и ежедневный настрой. Знаете, иногда он был способом общения между мной и матерью. Благодаря нему я узнавал, как у неё дела. Уверен, она занималась тем же самым. А когда отца не  стало… Ну да, мы пытались есть на кухне за одним столом. Я показывал ей свои любимые фильмы, подкладывал на её журнальный столик свои любимые романы, и старался держать её в курсе своих дел. Но она, казалось, не особо интересовалась этим. Будто мама одна пережила эту трагедию, а меня всё это не коснулось. Она перенесла все фотографии отца в свою комнату. Мне же осталась только парочка на старом телефоне. Я скопировал их на ноутбук и спрятал подальше, чтобы она. Ненароком, не заметила. Иногда рассматривал их, вспоминая о нём.
Мой отец всегда говорил мне, что если я вспоминаю какого-нибудь человека, то этот человек вспоминает и меня. Я всегда смеялся над этим, говорил, что он старомоден. Что иногда я вспоминаю людей, которые меня ненавидят.
- Но это не значит, что они сейчас не вспоминают о тебе,- говорил он.
- Иногда я вспоминаю и мёртвых людей, - сказал я.
- И что? Я тоже когда-нибудь умру. Это значит, что после смерти я не смогу вспоминать тебя? Думать, как там ты?
Я не нашёлся с ответом.
Раз вспомнил о нём сейчас, то может и он? Не знаю.
А с мамой отношения окончательно разладились. Ближе к последнему курсу института мама решила полностью. За меня взяться. Нашла мне работу у какой-то старой знакомой – кладовщиком. Не по профессии, зато платили хорошо. На мои отказы взрывалась скандалом, говоря, что я стал очень непослушным. Что она дала мне всё. Что сын очень неблагодарен ей за это. Не удивлюсь, если она и в смерти отца винит меня.
Последней каплей стал мой выпускной вечер в институте. Под утро я пришёл с девушкой (уже и имени не помню), и мы тихо прошли в мою комнату. Правда тихо, она сняла туфли ещё по пути к моему дому. На цыпочках мы пробрались в комнату и рухнули на мою кровать. Сонные и пьяные, но желающие развлечений в честь такого дня.
Мы уснули через пять минут. Она, откинувшись на подушку и расстегнув молнию на платье, а я у её ног, запутавшись в подъюбнике.
Мама разбудила нас через два часа, облив водой. Её она назвала шалавой, а мой адрес полетели остальные скабрезности. Разругались мы с ней тогда не на шутку, выговорив всё, что думали друг о друге. Единственное хорошее во всём этом – мы не коснулись отца.
Она назвала меня нахлебником. Я пообещал съехать на неделе. На том и порешили.
Я понимаю её. Сын привёл невесть кого под утро в её дом. Но есть слова, которые трудно забыть. Которые не перевесят и тысяча «прости». Мы оба наговорили таких. И тогда, при взгляде на неё, я вспоминаю именно свои, брошенные ей. Мне было тяжело с этим жить. Может, и ей со своими тоже.
Через день я переехал к своему другу. Стал снимать у него комнату. Устроился официантом на первое время. После первой зарплаты, пьяный, написал маме, что у меня всё хорошо.
У друга я прожил два года. Это всегда сложно, жить с кем-то. Особенно когда появляются девушки. Квартира небольшая, а стены тонкие. Без музыки и кровать не раскачать.
Постоянной девушки у меня не было. Самые длинные отношения? Полгода, наверное. Я бы назвал их любовью.
Не везде можно познакомиться с девушками, которые пойдут в твою квартиру на втором или третьем свидании. А заводить серьёзные отношения, снимая комнату, я считал глупостью.
Тогда друг и посоветовал мне ночные клубы. Он и сам был завсегдатаем этих мест.  Траты на вход и алкоголь, но доступные девушки. Раз в неделю можно снимать напряжение в танцах и прыжках.
А потом мой друг сказал мне, что я ворую его деньги. Двадцать тысяч. Они мне были не нужны, свои накопления я всегда держал у себя. К тому же за два года работы официантом я подучился и стал получать неплохие чаевые, да и зарплата подросла.
А друг… Он и сам приводил девушек из клуба домой. А порой каких-то своих знакомых, с которыми пил всю ночь. Я не исключаю ничего.
Из-за этого обвинения мы разъехались. Денег я ему, само-собой, не отдал – ведь это не моих рук дело. Снял квартиру подешевле, и, оплатив на два месяца вперёд, заселился.
С работы пришлось уйти – слишком далеко было ехать, и при любых вариантах пути я опаздывал. Поэтому мы и расстались, оставив приятные впечатления друг о друге.
И вот тут я и вспомнил о своём образовании – программист. Устроился в одну компанию, где проработал пару месяцев. Ушёл довольно быстро. Скажем так, мы не сошлись характерами. Попытался найти что-то похожее, но ситуация с рабочими местами сейчас известно какая. Поэтому и интернет, поиск работы на дому. Иногда находил нечто прибыльное, а вечерами угощал себя пиццей за ещё один не зря прожитый день.
После моего ухода с работы, вся моя жизнь превратилась в ожидание. И в этом ожидании чего-то, что сдвинет меня с мёртвой точки, я проводил свои дни. Потом они превратились в месяцы. Знаете, мысли в голове подсказывали, что так жить нельзя, а меня на тот момент всё вполне устраивало: свободный график, да и сам хозяин своего времени – что может быть лучше. Четверть вековому мне жилось хорошо. До этой недели. Пока соботие, которого я так ждал всё это время застоя, наконец, не случилось.
Это произошло в воскресение, почти неделю назад. Забавно, как я уместил несколько лет в десять минут, а теперь буду рассказывать о самом важном в течении долгого времени.
Моё воскресение началось с мыслей о девушке, которой у меня так давно не было. Нет, я не искал отношений. Моя потребность вновь дала о себе знать. За этот год проживания почти в собственной квартире девушку я себе так и не нашёл. Были претендентки, конечно, но это совсем не то, что нужно. Всё заканчивалось за неделю, почти не успев толком и начаться.
Да, один секс на уме. Да, не нагулялся. Но, бог мне судья, я пытался найти её. Знакомился в социальных сетях, в анонимных чатах. Но чаще всего они жили за тридевять земель, а в другой город мне ради кого-то ехать не хотелось. И поэтому я перебивался тем, что есть.
Знаю, звучит отвратительно. Но это я. Мои слова и мои мысли. Таким я был, и, вероятно, в какой-то части и останусь. Возможно, это хоть как-то заполняло пустоту внутри меня, да и снаружи тоже. Не всем быть хорошими.
В прошлое воскресение мне вновь захотелось побыть с девушкой. Быстро перекусив, я стал искать себе пассию в лице старых знакомых, или новых интернет героинь. Социальные сети, анонимные чаты, знакомства онлайн. Ничего путного. Все или спали, или были какими-то извращенцами. Попробуйте сами, вы меня поймёте.
Тогда-то я и вспомнил о старом и проверенном способе получить девушку – ночные клубы. Взял большую часть своих денег, погладил рубашку и, наконец, привёл своё лицо в порядок. Для парней большего и не требовалось.
Я знал, какой клуб выбрать – в него всегда водил меня бывший друг. Да и интерьер там уже знакомый. За то время он, конечно, не стал мне вторым домом, но упорно приближался к этому. К тому же, я давно не был там, а очутиться в старом месте всегда приятно.
Наконец, наступил вечер. Для многих – уже ночь. Но для людей, живущих ночной клубной жизнью, это было только начало. Молодёжь только-только собиралась у этого заведения. Толпа людей, ожидающая своей очереди на фэйс-контроле. Столько девушек разных возрастов, одетых на любой вкус. Для всех желающих, и пусть никто не уйдёт обиженным. Некоторые парни старались знакомиться до входа в клуб, выставляя напоказ свои мобильные телефоны, или невзначай звеня ключами от своих дорогих машин. Мне хвастать было нечем. Мой план был прост: напоить девушку возле бара и сбросить стресс, не более того. Серьёзного чего-то там искать и не стоило никогда.
Фэйс –контроль я прошёл быстро, и тут же оказался узником громкой музыки, звучащей отовсюду. Первые время барабанные перепонки никак не могу привыкнуть. Мигающий свет, стробоскопы, ослепляющие зазевавшихся. Музыка, вибрирующая в самой груди. Танцуй. Другого выхода у тебя нет.
 Месиво рук, махающих в воздухе из стороны в сторону, и топот ног. У барной стойки выжидали в своих гнёздах голодные и трезвые девушки-стервятники. Они знают, чего от них хотят. И они не против. За небольшой взнос в пару-другую коктейлей.
Не против заплатить эту цену и я. И масса других, пришедших сюда именно за этим.
Я достал последнюю жвачку из кармана и закинул её в рот. Свежее дыхание даёт небольшой бонус.
Я прошёл мимо танцпола к самому бару, и заговорил с первой девушкой, у самого края барной стойки. Брюнетка, каре, коктельное платье на бретельках, без лифа.
- Привет, - уверенно и громко.
Она осмотрела меня с ног до головы и скривила рот:
- Гуляй.
Ещё две отшили меня, а у третьей, казалось, уже был парень, который за ней активно ухаживал. Возможно, сегодня не мой день. У бармена я заказал бэйлиса. Во рту пересохло, да и мозгу не помешает порция алкоголя (хоть я и выпил немного перед походом сюда).
После второго бокала мне захотелось потанцевать. Как раз и музыка любимая заиграла.
Нет, я не был настолько пьян, чтобы не понимать, что музыка в клубах – один большой набор из «бум-бум» в музыкальных тактах и ударов ног о танцпол. Возможно, это была мотивация самому себе – не засиживайся у стойки, парень.
Танцевал я не очень хорошо, как и большинство парней тут. Но раз с девушками пока не получается – попрыгаю по танцполу. В своих нелепых плясках Вильгельма я добрался до самого центра, где и встретил её. Где сделала большую ошибку.
Вероятно, надо было остаться у барной стойки, пытаясь напоить каждую, кто подходит туда; или же, бросившись танцевать, так и остаться у края. Но, боюсь, она бы всё равно меня нашла. Мне было не сбежать. Хотя  понял я это гораздо позже.
В свете софитов её черное платье, покрытое блёстками, сверкало тысячами оттенков белого спектра. Худенькие стройные ножки в чёрных туфельках двигались словно под водой. Колготок на ней не было, и её белая, едва загоревшая кожа ног отдавала мягким светом. Чёрное платье едва доходило до середины бедёр, что позволяло ей двигаться очень свободно. Упругие ягодицы и тонкая талия была идеально подчёркнута тёмной тканью, а небольшая грудь ничуть не портила фигуру. Казалось, что так и должно быть, что всё правильно. Именно так, и не иначе. Тем более платье оставляло совсем небольшой вырез для любования ею. Каждое плечо обхватывали две тонкие чёрные полоски ткани, совсем не мешая ей двигать своими тонкими белёсыми руками с красивыми тонкими пальцами. Её небольшая шея, без всяких украшений на ней, манили и приковывали взгляд.
Хотелось обнять её своими руками, почувствовав её тонкую талию, прижать к себе, впившись в эту красивую шею, словно вампир. Лицо её… боже, да будь я самым лучшим художником эпохи Возрождения, то всё равно не смог бы нарисовать её портрет так, чтобы описать её красоту. Белые прямые волосы обрамляли её лицо. Большие голубые глаза, такие выразительные и глубокие, казалось, хранили в себе ответы на ещё не заданные вопросы. Тёмные брови, аккуратные и не нарисованные, как у других. Милые щечки, к которым так и хотелось прильнуть своими губами. И губы… Красные, едва полные губки. Не уверен, что на них была помада. Я вообще не уверен, что на ней был макияж. Она выглядела такой естественной и такой… желанной.
Не знаю, сколько я стоял там, разглядывая её и желая всю, без остатка. Мне хотелось быть с нею, слиться и растворится в ней.
А затем произошло то, что и начало эту историю – она увидела меня. И, улыбнувшись, подмигнула.
Я подошёл к ней.
- Угостишь меня?- сразу спросила она, не отрываясь от танца. Её милые губки расплылись в улыбке.
- Да,- крикнул я,- что тебе принести?
- Пойдём к бару,- сказала она,- я покажу пальцем на то, что мне захочется.
Я кивнул.
Сейчас мне кажется, что она не завышала голос – не кричала, чтобы быть услышанной. Но я чётко слышал каждое её слово.
Она взяла мою ладонь в свою и повела меня к бару. Я ощутил её мягкую, нежную кожу. Мне захотелось сжать её ладонь и второй рукой. Прижаться к ней всё сильнее.
- Я Саша,- сказал я.
- Ксения.
Мы подошли к бару. Она перехватила мою ладонь в другую руку и повернулась ко мне. Мы стояли в полуметре друг от друга, а я вцепился в неё, боясь, что она мираж и вот-вот растает. Разглядывал черты её лица.
- Что ты хочешь?- спросил я,- выбирай.
Она подняла свою правую руку и прикоснулась ко мне.
- Тебя,- сказала она и улыбнулась.
Я и не знал, что ответить. Вот она – мечта любого парня, стоит передо мной и смотрит прямо на меня. И хочет принадлежать мне.
В тот момент я спросил самое глупое, что только мог:
- Что у тебя с рукой?- я кивнул на правую руку.
Её улыбка на секунду померкла. Она взяла мою вторую ладонь в свою правую руку:
- Не ожидала, что ты заметишь.
В танце это не бросалось в глаза. Но я смотрел и не мог понять. Словно что-то не так по абсолютно непонятной причине.
- У меня мнемотохеороз,- ответила Ксения и подошла поближе,- ничего страшного.
Я поискал в интернете. Даже в энциклопедии. Да и вам наверняка должно быть известно, что нет даже такого слово – мнемотохеороз.
- Ничего страшного,- повторил я.
Она отпустила мои руки и положила одну мне на плечо, а другой коснулась щеки.
- Давай,- сказала она, приближая наш поцелуй,- растворись во мне.
Года два назад, с одним знакомым, любившим клубы, мы приняли наркотик. Это был мой первый раз. Когда я сел на стул и закрыл глаза, то ощутил нечто такое… Будто на секунду-другую у меня не было ни рук, ни ног. Только разум, блуждающий в космосе среди звёзд. Вспышки рождения сверхновых и смертей старых звёзд. Секундное ощущение космоса осталось со мной навсегда. Я пробовал эту дрянь снова, но ощутить чего-то похожего у меня не получалось.
До этой секунды. Я снова оказался среди вспышек рождений и смертей на этом чёрном небосводе. Не было ничего, только разум, только разум, блуждающий в мирах никогда не создаваемых звёзд и более не исследуемых вселенных.
Я ощутил свои губы, касающихся мягких лепестков роз, смоченных холодной родниковой водой. Аромат нескончаемого количества цветков поглаживал мой нос. И не было вокруг меня ни жизни, ни смерти. Ни людей, ни музыки, ни алкоголя. Стен, дорог, домов, ничего. Только я у летнего тёплого озера с бутоном розы в руках. А над моей головой простирался бесконечный космос…
После поцелуя я плохо что помню. Будто напился сильно, и все воспоминания какие-то обрывистые, скомканные.
Вот мы танцуем снова.
Целую её.
Я трогаю за плечи.
Я у бара.
Она шепчет мне что-то.
Я в туалете, где словно пытаюсь сблевать.
Она выводит меня наружу.
Автомобиль.
Подъезд.
Лифт.
Я пытаюсь залезть к ней под платье, а она в мои джинсы.
Тёмная комната. Не сразу понимаю, что я в горизонтали. Что подо мной кровать. Что джинсы спущены до щиколоток, а рубашка, с сорванными пуговицами больше не сковывает мою грудь. Её ладонь на моей груди. Мой кулак сжимает простынь. С губ срывается неясный стон. Моя другая ладонь сжимает её грудь. Она всё ещё в платье. Голова поднята к потолку.
Она сидит на мне с задранным по пояс платьем.
Темнота.
Больше я не помню ничего.
Затем наступил понедельник.
И первое же воспоминание – это такси, в которое я сажусь. Или меня запихивают, сложно сказать. Я говорю адрес, и такси начинает ехать. За окном мелькают пейзажи, которые я не узнаю. Дома, не виданные мной. И словно люди совсем другие.
Похмелье творит странные вещи. Голова болела, а живот крутило, будто там жила бешеная крыса. От гортани до груди у меня ползали маленькие тараканчики. Словом, ощущения не из приятных. Как со всем этим я не испортил такси – не знаю.
Когда меня довезли до места, то, боюсь, вручил водителю на две купюры больше. Но он это проигнорировал. Когда же я вышел, то сел на асфальт и сжался в комок. Так было хоть немного легче. Голова разрывалась, от, казалось, ощущения, что мой мозг рос в размерах. Каждое лёгкое биение крови в висках отдавалось эхом.
Такси уехало, оставив меня в таком состоянии. Если бы я посмотрел и запомнил номер, или хотя бы знал компанию, к которой эта машина приставлена, то потом смог бы узнать и адрес отправления. Но, чего жалеть об этом сейчас. Тогда лишь я переживал о том, как бы не умереть на месте.
Не знаю, каким чудом мне удалось дойти до квартиры. Там я перерыл все ящики в поисках таблеток, но кроме анальгина и мезима ничего не нашёл. Я поставил кувшин с фильтрованной водой рядом с кроватью, а подле него – тазик. Не знаю, что выбрать из этих кружочков лекарства, я решил усмирить и крысу и тараканов одновременно, и после попытаться уснуть.
Сказать, что меня мучили головокружения – это значило бы преуменьшить происходящее тогда. Я был готов кричать. Руки сжимали голову, а тело металось по кровати в поисках хоть какого-то положения для сна.
Вот насколько мне было плевать на мир – я не помнил, закрыл я входную дверь или нет. Но мне было всё равно. Скажу больше – я был бы не против, если какой-нибудь ор или забулдыга, решивший ограбить мою квартиру, заодно прибьёт и меня.
Я уснул. Но не знаю, спал ли я. Это был один из тех снов, когда ты просыпаешься каждые полчаса, мечешься по кровати, а затем снова проваливаешься во тьму. Когда не знаешь – правда ли ты поспал, или всего лишь лежал с закрытыми глазами
Очнулся я, когда за окнами уже стемнело. В моей голове эхом отдавался пульс, а в животе образовалась чёрная дыра. Правда, онемела правая рука, и, кажется, я не чувствовал пальцев ног.
Моя кровать стоит около окна, а дверь из комнаты по диагонали от меня, на противоположной стене (где, к тому же, и был выключатель).
Я повернулся на бок. Глаза ещё не привыкли к темноте,  и приходилось узнавать силуэты предметов по слабым лучам лунного света. Таз у кровати был наполовину полон какой-то чёрной мутной жидкостью. Подобного цвета жидкости я не видел, а на ум приходило только одно сравнение – нефть и кока-кола.
Не знаю, сколько я пролежал так, всматриваясь в ночь. Всё раздумывая о походе в туалет для того, чтобы влить эту жижу, и не видеть её при свете дня. Я уже опустил левую руку, которой почувствовал грязный ворс ковра, как вдруг услышал голос:
- Это всегда так. Прости.
В первую секунду я вообще ничего не понял. Но потом ко мне в голову пришла чёткая мысль, что этот голос – не галлюцинация. Он был громкий и чёткий.
Вам, вероятно, тоже порой перед сном слышатся всякие голоса. Зовут ли они вас по имени или просто что-то говорят – не важно. Вы наверняка их слышали хотя бы раз. Естественно – это галлюцинации. Мозг уже начинает спать, а тело ещё бодровствует, отсюда всякие звуки и шорохи. Но голоса обычно тихие.
Но не в той комнате. Когда я услышал чёткий женский голос. Я поднял глаза, чувствуя, как из моей гортани воздух начинает выходить всё сильнее, цепляясь за стенки. Из моего рта стал вылетать сухой, тихий крик. Правда, он был больше похож на стон.
А когда я увидел её, то вмиг успокоился. Дыхание выровнялось, а эхо криви перестало отдаваться в ушах.
У входа в комнату стояла она, голубоглазая блондинка с каре. Только одета она была в синий топ и чёрные джинсы. Руки её были скрещены на груди.
- Прости меня,- сказала она.
- Ты что-то сделала со мной?
Она кивнула.
- Что?
Она убрала руки в карманы. Я опустил глаза, и увидел всё те же туфли на её ногах.
- Ксения,- сказал я,- что ты со мной сделала?
- Немного изменила тебя.
- Как это?
- Ты поймёшь это завтра. Просто прикоснись к кому-нибудь. А эти ужасные боли скоро пройдут.
Она вынула руки из карманов и провела ими по лицу. Опять я что-то заметил. Её пальцы. Этот мнемотохеороз.
- Прости меня,- сказала она.
Она стала приближаться ко мне через всю комнату. Я чётко слышал стук её каблуков по ковру. Сон ли это?
Она села на колени передо мной. Коснулась кончиком своего носа моего:
- Доброй ночи.
Терпеть не мог именно этой формулировки.
Я ощутил её мягкие губы на своих, и закрыл глаза. Одному богу известно, как пахло в тот момент из моего рта. Вот о чём я думал, целуясь с прекрасной девушкой.
А когда я открыл глаза, то увидел, что комната залита ярким солнечным светом. На часах было 11:23.
Вторник наступил.
Я сел. Тазик рядом со мной был пуст, входная дверь в комнату открыта настежь, а на ковре никаких следов от каблуков.
Я не знаю, сон ли это был. Голова моя слегка ныла, а живот мучился от чувства голода.
Я встал и подошёл к входной двери. Запер её на два замка. Значит, сон? И я так подумал. Но мне стало жутко. Я вернулся в комнату, надел штаны, футболку и носки почище. Залез в кошелёк. Денег, оставшихся с клуба, хватило бы для кутежа в небольшом кафе, а мне больше и не нужно. Я надел кроссовки и вышел на улицу.
Солнечный свет ударил в глаза. Зато дул приятный летний ветер, да и уличный воздух оказывал приятное воздействие. Я сел на нужную маршрутку и доехал до платной клиники. Забавно, но я оказался единственным пассажиром.
О, принесли мои анализы! Не пытайтесь что-то понять, это сложнее, чем кажется. Сколько раз вы его делали? Трижды, не плохо. Я платил за пять во вторник. И каждый раз показатели разные , верно? То  лейкоциты, то что-то-то ещё? На сахар лучше вообще не смотреть. Каждый новый лист с анализами, как мне объяснил доктор, выглядел так, будто перед его сдачей я принимал какую-нибудь таблетку. И будто каждый раз новую. Не нужно пытаться понять, правда. Да, можете взять ещё, а толку? Хорошо, давайте новую баночку, я выпил уже достаточно.
А, ещё вена? Только всю кровь не забирайте, ладно? Да я шучу, извините. Только не удивляйтесь результатам, ладно. Прошлый доктор даже находил в крови посторонние вещества, будто я и вправду принимал что-то. Конечно же, нет! Сто сейчас, что тогда. Пришёл к нему натощак, а потом сидел напротив него и слушал, в какую клинику мне лучше лечь. Он рекламировал две.
А я сидел и спрашивал себя, откуда мне известно, что его собаку зовут Шарик. И что доктор думал о том, что это банальное имя.
Когда он мне передавал новый листок со списком таблеток, я опять прикоснулся до него. Случайно.
Его жену звали Лариса. Он не сильно любил её. Лариса старше доктора на четырнадцать лет, и сейчас она только и делает, что красится и ненавидит себя. Никакого интима, поэтому…
- Ирина,- шепнул я, пожимая руку доктору перед уходом.
Его лицо вытянулось, а рот приоткрылся. 23-х летняя практикантка. Рыжая, третий размер.
- Что, простите?- спросил доктор.
Я покачал головой и вышел из кабинета.
Он завёл собаку год назад. Назвал Шариком в честь того пса из мультфильма. Жена над ним только посмеялась. Он и собаку-то любил больше, чем её.
Доктор сказал мне, что лучше бы пройти диспансеризацию. Так хоть выясним причину.
А сам думал о туфлях. Как они смотрятся на ногах этой практикантки. После о кольцах. Даже открыл сайт с рабочего компьютера, желая заказать. Вероятно, из-за финансового вопроса он и посылал меня несколько раз на сдачу анализов. Забавно, я думал, что доктора платных клиник живут более роскошно. Может, проблемы были только у этого, раз он своровал итальянские туфли своей жены, чтобы подарить их любовнице.
Флюорографию? Нет, я отказался. Решил, что можно бесплатно и в своей поликлинике сделать, но так и не дошёл.
То есть, ФЛГ – это единственная часть рассказа, заинтересовавшая вас? Хотя я тоже решил, что все эти образы в голове – мои выдумки. Это как разглядывать людей в очереди и гадать, кто из них учитель, а кто сантехник.
Каково это? Пытались вспомнить когда-нибудь имя актёра при просмотре фильма? И имя уже на языке, но на ум всё равно ничего не идёт. Потом оно всплывает само гораздо позже. Тоже самое. Только всплывало не имя.
Кстати, он мне выписал но-шпу и афобазол. Да-да, обезболить и успокоить подороже. Ну и комплекс витаминов в подарок.
Рядом с моим домом была дешёвая аптека, и я счёл это хорошим знаком – хотя бы пополнить домашнюю аптечку.
Маршрутка подъехала быстро. В этот раз я был не единственным пассажиром, поэтому поспешил сесть в отдалении ото всех и подумать.
Но я прикоснулся к водителю, отдавая деньги за проезд. Что? Нет, в первую поездку не касался. Как-то получилось.
Сел я и вправду в самую даль у окна, а в мыслях теперь летели вспышки чужой жизни.
Дочь – студентка. Дура. Жена сутками на работе, как и он сам.
Я потёр переносицу. Это ведь не могло быть правдой?
Кредит. Ещё три года платить. Матери давно не звонил. Дочь подворовывает сигареты. Сменила уже второго… нет, третьего парня.
Я попытался отвлечься. Достал телефон, вошёл в социальную сеть и начал всем писать. Читать новости. Да что угодно, лишь бы жизнь другого человека так сильно не входила в мою.
На могилку надо съездить. Ведь не был там давно. За интернет заплатить. Новые шторы. Салон убирать после работы.
Это было не одно имя актёра. Как будто имена всех, кого я когда либо забывал, большой вспышкой отозвались все сразу.
Все мысли из головы водителя теперь были услышаны. Каждая идея, задумка, песчинкой летела ко мне в голову. И теперь это был карьер. Только каждая песчинка в нём могла кричать о себе. И кричать непрерывно.
Если есть бог, то, вероятно, именно так он и слышит молитвы. Крики каждого человека на многотысячном стадионе.
Я вышел на своей остановке и побежал во двор, где меня и вывернуло слегка черноватой желчью. Я соврал бы, сказав, что в аптеке голосов поубавилось. Совсем наоборот. Даже случайное касание взрывалось тысячью новых мыслей.
Я понимаю, что в этой истории наступает момент, когда следует усомниться в её правдивости. А, может, из меня попросту плохой рассказчик, поэтому вы и решите не слушать дальше. Это ваше право. Вы можете меня оставить и уйти, у вас наверняка много дел. Уверен, что исповедь «больного» человека не в приоритете. Не знаю, поверил бы я сам в подобное, услышав такое. Всегда оценивал других по себе, и сейчас тоже.
Да, интересный вопрос. Нет, я решил не читать ваши мысли, чтобы понять, как вам эта история. Просто не хочу, вот и всё. Вы остаётесь? Спасибо. Мне очень приятно, правда.
Так на чём я остановился? А, аптека, конечно.
Из-за сонмы голосов в голове я протянул листок с этими дорогими лекарствами. Моей аптечке суждено было пополниться всего на несколько препаратов.
Я расплатился и ушёл. Правда, в дверях случилось самое ужасное – я столкнулся со старушкой. А знаете, сколько мыслей скопилось за её жизнь?
Зато дома голоса понемногу стали затихать. Я принял но-шпу в надежде, что это моё спасение. Даже будь это плацебо, мне было бы всё равно. Потом я закинул и афобазол в придачу, мало ли это способно успокоить голоса в голове. Если бы смесь этих лекарств сделала что-нибудь со мной, я был бы счастлив.
Но максимум от их смеси для меня – это затухание голосов. Быстрее, чем голос водителя.
Я запер квартиру  и включил ноутбук, поступив так же, как и все – стал искать ответы в сети. Симптомы вывели меня на ряд неприятных заболеваний, но я, почему-то был уверен, что у меня этого нет.
Чтение мыслей привело меня на околонаучные статьи. Добавив в поиск слов про соитие с блондинкой, передо мной всплыли эротически истории и видеозаписи.
Я попробовал расширить поиск, но всё безрезультатно. Все ссылки или вели в тупик, или вообще не относились к моей проблеме. Тогда я и решил найти ту самую Ксению. Как? Социальная сеть, а оттуда – в группу ночного клуба, где мы и познакомились. Открыть вкладку с участниками, выбрать пол и вписать имя. 382 человека. Я посмотрел на всех. Из этого числа только около 60-ти были блондинками. Но ни одна из них не была моей.
Неужели всё безрезультатно? Я не оставлял надежд. Даже составил маршрут к её дому по памяти. Из-за этого запутался ещё сильнее
К вечеру я бросил попытки хоть что-то понять, и решил ответить всем, написавшим мне. И тогда открылось продолжение этой кинестетической телепатии (придумал этот термин сам) – я смог читать мысли по сети. Знаю, это сложно объяснить. Мне пишет человек, а я, пытаясь ему ответить, уже получаю его мысли. Голоса снова зазвучали.  Особенно после того, как я решил, что надо проверить свою теорию чтения мыслей по сети, написав ещё двоим и получив ответ. Потом мыслей попытался разорвать мне голову.
Я подошёл к полке с таблетками и выбрал обезболивающее. Думаю, от успокоительного мне бы просто стало плевать на голоса.  Обезболивающее помогало не сильно. Лёгкое приглушение, как убавить громкости на радио, желая не слышать уже надоевшую передачу, но потом улавливать тихие голоса и пытаться их разобрать.
В социальных сетях вкладка носит громкое название «друзья». У меня их 22, и ни одного из них я не мог попросить приехать и помочь. Даже попытаться написать об этой ситуации. Да и услышав мысли пяти из общего коллектива мне совсем не захотелось писать кому-то ещё.
Я отошёл от ноутбука и сел на диван, обхватив колени руками. Всегда сложно принять, что за четверть века ты не скопил друзей. Что ты здесь один, в квартире, и в мире.
Я сидел и смотрел на горящий экран ноутбука и думал о своих «друзьях». Боже, у меня проблема была куда серьёзнее, а думалось только об этом. Вот он я, в сложной ситуации, но кто придёт на помощь и спасёт? Кто согласится выслушать весь этот бред, смахивающий на исповедь наркомана?
Экран ноутбука потух.
Я открыл холодильник и увидел полбутылки водки. Меня это устраивало.
В тот вечер я больше не включал ноутбук, а смотрел телевизор. Мне кажется, дело было в контакте. Кинестетика – это ведь контакт. Прикасаясь к человеку или заговаривая с ним – всё это прямой контакт.
На записи это не распространялось, поэтому телевизор смотреть я не боялся. К тому же, даже во время прямого эфира в контакт с ведущей я не вступаю, что могло не обрадовать.
Как мне показалось, бутылка водки закончилась слишком быстро. Добавить к этому пару таблеток обезболивающего, то в результате мы получим хороший сон. Я сам не знаю, как ничего из этого меня не убило.
Я проснулся от лёгкого прикосновения тёплого ветра. Он, казалось, дул на меня из давно забытого прошлого – когда отец был жив, а семейные поездки на речку приносили только удовольствие. Я наслаждался им. Казалось – это безумно приятный сон, которому не суждено закончиться.
- Саша,- услышал я.
Это перестало быть сном. Я открыл глаза и увидел её, стоящую около двери в комнату. В этот раз – рубашка с бабочкой и тёмные штаны. Неизменные туфли. Я понятия не имею, почему.
- Я думал, что это сон.
Она покачала головой.
- Зачем?
Она захотела ответить, но я её перебил:
- Зачем, блин? Что тебе нужно от меня? Что это всё значит?- я сел, - кто ты?
- Не та, кем кажусь.
- Почему?
- Потому что мы умираем. Дети у нас не рождаются уже очень давно. Поэтому мы восполняем популяцию по-другому.
- Как? Что это вообще значит?
Она скрестила руки на груди, и сделала пару шагов к окну:
- Мой дом где-то там. Думаю, тебе понравится.
Я не знал, что ей ответить. Мой гнев заглушался недоумением, а катализатором моего спокойствия выступали алкоголь и таблетки.
- Почему я?
- Ты мне понравился.
- И всё? Одна причина?
- Нет. Остальные итак понятны.
Я засмеялся. Упал на кровать и продолжал смеяться. Вопрос, который хотелось задать ей, довёл меня до истерики. Ксении этого не понять. Она удивлённо подняла бровь.
- Я ,- сквозь смех,- я у тебя первый?
Она не поняла шутку:
- Да.
Теперь настала моя очередь удивляться:
- Серьёзно? Почему, как это? Я ду… Стой! Почему я ен могу читать твои мысли?
- Ты ещё не готов. Но твоё тело скоро сможет и это.
Я посмотрел на потолок:
- Это можно вытравить из организма?
- Нет.
Луна ярко осветила её. Красивая и аккуратная чёлка, обрамляющая лицо. Подведённые голубые глаза. Милый, немного вздёрнутый нос. Красивые щёки и красные, мягкие губы. Она смотрела куда-то вдаль. Её руки, с красивыми и тонкими пальцами, по-прежнему сложены на грудь, которую превосходно подчёркивала эта рубашка. А чёрные штаны прекрасно облегали стройные ягодицы.
Я сказал:
- Я тебя ненавижу.
Она ответила:
- Я знаю.
Мои глаза закрылись.
Затем, наступила среда.
Когда я проснулся, её, само собой, не было рядом. В первые минуты после пробуждения всё произошедшее казалось мне диким сном. Чтение мыслей, девушка из далека – это даже звучит нелепо.
Но через некоторое время реальность напомнила о себе – пришло осознание. Да, это я. Да, я это делал. Я это могу.
И мне снова стало страшно.
Я поднялся с кровати и прошёл на кухню. Мне очень сильно хотелось есть.
Голоса в голове молчали.
Я поставил чайник и перенёс ноутбук на кухонный стол. Мне сильно хотелось проверить, прошло это, или, наоборот, развивается. Но социальная сеть встретила утреннем молчании среды. Я написал сообщения абсолютно всем, даже тем людям, которые последние полгода томились в самом низу списка.
Но никто так и не ответил мне. И тогда, под свист чайника, мне пришла другая идея. То, что я, казалось, давно забросил.
Я открыл анонимный чат и, пока в нём производился поиск собеседника, налил себе чая.
<<Собеседник найден.>>
Я подбежал к ноутбуку и написал: «привет». Тишина. Ответа не было. Да что б вас всех! Я сел на стул и пригубил горячий чай, заваренный самым дешёвым пакетиком. Да, дрянь, но сахар творит чудеса.
Собеседник >>: привет.
На этот раз не было никаких вспышек или головной боли, чему я был несказанно рад (иначе бы расплескал весь чай). То, что случилось тогда, можно было назвать лёгкой рябью на озере памяти. Когда поверхность воды неподвижна, но чья-то неумелая рука швыряет камушек, пробуждая воду.
Его приветствие пробудило это озеро.
Вы >>: Задай мне один любой вопрос.
Мне стало интересно, что я могу теперь, когда головные боли оставили меня.
   Собеседник >>: Зачем?
Вы  >>: Чтобы я на него ответил.
   Собеседник >>: как дела?
>>> Вы покинули беседу <<<
Да, в мире полно людей, которые способны неправильно истолковать твои фразы и действия. Каждое слово для них имеет совершенно другое значение, а иной жест, сделанный тобой порой невзначай, может быть истолкован совершенно по-иному. И именно в таком мире мы и живём, где у каждого существует свои толковые словари чужих слов и поступков. С другой стороны, много объединяет нас в этой системе. Мы одинаково относимся к искренней улыбке, способны сочувствовать слезам близкого человека, и, наконец, не можем пить утренний чай без бутербродов.
Я занялся их приготовлением, а попутно нашёл нового собеседника, и так же предложил ему задать мне любой вопрос. На втором бутерброде он решился.
          Собеседник >>: В каком я классе??
Вы  >>: Второй курс. Учишься, кстати, так себе.
Ответа мне не последовало, и я завершил беседу. Теперь мысли и память чужого человека были для меня чем-то иным. Они стали спокойным озером. Я мог спокойно опустить в воду руку и выудить именно ту информацию, в которой нуждался.
И в этот момент «игра» меня заинтересовала. Я находил всё новых собеседников, которых просил задать мне один единственный вопрос, на который они желали услышать ответ.
   Собеседник >>: Цвет маникюра?
     Вы  >>: Синий
>>> Вы покинули беседу <<<
Не все собеседники разделяли моё любопытство. Но я продолжал. Как по мне, иногда нужно выхватывать что-то хорошее из ситуации.
   Собеседник >>: Сколько пальцев показываю?
     Вы  >>: Ничего ты не показываешь.
     Вы  >>: А теперь два.
>>> Вы покинули беседу <<<
на это время я совершенно забыл о своей главной проблеме. Всё моё внимание привлекали люди по ту сторону экрана.
Я слушал всё новые и новые вопросы, и мне было интересно на них отвечать. Это как снова оказаться в школе у доски, когда учитель тебя спрашивает параграф, к которому ты, наконец, подготовился. Да, в тот момент я ловил свой драйв.
   Собеседник >>: Какое слово я написал на бумажке?
     Вы  >>: Ты написал «не знаю». Забавный ход.
>>> Вы покинули беседу <<<
Я заказал пиццу. Страшно хотелось есть, но за продуктами идти сил не было. Поэтому я сидел, и отвечал в чате на вопросы разного качества.
   Собеседник >>: Только один вопрос?
     Вы  >>: Да, только один.
>>> Вы покинули беседу <<<
Доставщика звали Игорь, и жизнь у в жизни у него началась чёрная полоса. Многие люди скажут, что глаза – это зеркало души. Но у этого парня было не так. Глаза, наоборот, были полны жизни. Он хотел жить в своё удовольствие и радоваться каждому дню. Вот только ему 26, не везёт с девушками, а сам живёт у бабушки.
Я попытался разговаривать с ним, но от личных вопросов он уходил. К тому же – кому захочется рассказывать свою жизнь первому встречному? А потом я вспомнил, что прямо сейчас сижу в анонимных чатах, где люди этим занимаются.
   Собеседник >>: У меня есть девушка?
     Вы  >>: Ты сама девушка. Блин. Да, есть.
>>> Вы покинули беседу <<<
Апогеем было моё предложение сходить в вечером в бар неподалёку. Он попрощался и ушёл. Надо думать, прежде чем что-то сказать.
Я вновь уселся за кухонный стол, вооружившись пиццей и желанием веселиться.
Почему я решил ему помочь? Это просто. Если я могу читать все мысли, то мне и не составит труда завоевать для него какую-нибудь девушку.
Посидев ещё пару часиков, давая людям ответы на очевидные вопросы, и уничтожив всего два куска пиццы, в моей голове созрел план, а точнее, сразу два. И гори оно заявление этой белой дуры.
Первым делом я нашёл хорошую рубашку и погладив её, примерил. Нет, не с клуба, другую. Боюсь, рубашку с клуба я не надену никогда больше.
Одевшись, я собрал оставшуюся сумму с клуба, надушился, и вышел на улицу. Решил сам дойти до бара и воспользоваться своим талантом. Почему не в казино? Не знаю, наверное потому, что они запрещены. Да и не о деньгах я всю неделю думал.
Я заказал себе бэйлис. Девушки не любят, когда от парней несёт пивом.  Выбрав удобный столик в зале, я стал ждать симпатичную девушку.
Понимаю, бар – это не то место, куда приходят одиночки. Люди привыкли держаться группами, ибо так чувствуют себя более раскованными или социальными. Сейчас редко увидишь одиночку в общественном месте. Будь то друг или возлюбленный, человек предпочтёт сходить с ним, нежели один (сколько бы он перед этим не выступал за свою позицию одиночества). Иногда и правда приятно выбраться куда-то одному, но чаще всего мы предпочитаем компанию приятных (иногда не очень) нам людей. Получается в  итоге, что мы, к сожалению, животные стадные. Другого слова на ум не приходит.
   Собеседник >>: Я всегда буду один?
     Вы  >>: Я не знаю будущего. Надеюсь, что нет.
>>> Вы покинули беседу <<<
Две подруги – светловолосая и русая – сели рядом со мной. Обе милые. Мне оставалось только заговорить и выбрать себе жертву.
- Простите, - я подошёл к их столику,- я здесь в первый раз, вы не поможете мне с меню?
Стакан я предусмотрительно отнёс на стойку.
- Мы сами в первый раз, - ответила светловолосая.
- Обе?- я перевёл взгляд на русую. Она кивнула в ответ.
Теперь контакт с обеими. Одной из них я показался милым, а другая считала меня странным. Копнув глубже, узнал, что они одногруппницы. У светловолосой есть младший брат, в котором она души не чает, и небогатые родители. Девушка училась на бюджете, а в свободное время занималась репетиторством, отдавая большую часть денег родителям.
Тёмноволосая жила в общежитие. Добрая и общительная. К тому же любит участвовать в студенческой самодеятельности.
Мне стало дурно от своего плана и этих девушек. Я извинился, и под их вопросительный взгляд, сел на место.
Сама идея, двигающая мной в тот момент, показалась мне отвратительной. Я чувствовал себя сволочью за то, что собирался сделать. Бокала бэйлиса было мало, а смелости, так нужной тогда, не хватало. Хотя, не смелость нужна была мне. Что двигает хулиганом, который мучает бедного парнишку в школе?  А женщиной в транспорте, унижающей какого-нибудь пьяницу.  Не смелость. Целый спектр чувств, я знаю. И знаю, что надо судить по ситуации. Тем не менее, я назвал это чувство дрянью. Мне её не хватало.
   Собеседник >>: Я хороший человек?
     Вы  >>: Да, пока я не напомню тебе про 2004.
>>> Вы покинули беседу <<<
За вторым бокалом последовал третий. В баре сменялись люди, приходили и уходили девушки. Но не с одной из тех, с которыми я вступал в контакт, мне не хотелось продолжать. Не все были хорошими и добрыми, но то, чего я хотел от них, было гораздо-гораздо хуже.
Потом я перешёл на пиво, благо оно было дешевле ликёра. И, наконец, около часа ночи,  она нашлась. Съехала от родителей в другой город, рассказывая им, что учится в университете. Каждый месяц получала денежные переводы от них, а параллельно встречалась с несколькими парнями, каждый из которых спонсировал ей. У неё была младшая сестра, которую она мучила с детства, ибо родители её  больше любили. Совокупность очень многих факторов сделали ей той, кем она являлась сейчас – уверенной в себе, властной сволочью.
Как оказалось, такую соблазнить куда проще. Я угадал её имя и заказал выпить. Чем больше коктейлей она получала, тем легче было уговорить её подняться к себе
В какой-то момент в её озере мыслей появилась та, в которой она не против моей компании в более интимной обстановке.
   Собеседник >>: Чё этим бабам надо?
     Вы  >>: Всё просто - любви.
>>> Вы покинули беседу <<<
В три часа ночи она уснула на моём диване. Голой. Кстати, ей шло куда меньше. Одежда и умелый макияж подчёркивали в ней то, что расплывалось без оных.
Я, пьяный и потный, сел на пол около дивана. Будь у меня сигареты, то… не знаю, никогда не курил. Да и ночь с этой была так себе. Я размял затёкшие ладони. Осталось найти способ, как убить время.
- Она тебе нравится больше меня?
Наконец-то! Она появилась через полчаса. На этот раз короткие джинсовые шорты, белая футболка и неизменные туфли.
Я повернулся, и стал расталкивать свою спутницу.
- Чем она лучше?
Я кричал ей на ухо, толкал так сильно, что она едва не слетела с дивана. Щипать  Никакого эффекта.
- Она не проснётся. Очень крепкий сон.
- Да твою мать!
Я отошёл от обнажённой спутницы и прошёлся по комнате.
- Ты это не передашь,- сказала Ксения,- оно останется в тебе. Я заразила именно тебя, и только. Оно не уйдёт. Нет лекарств. Это не ЗППП.
От её сравнения я рассмеялся. Думаю, вы знаете, что такое ЗППП. Я смеялся, стоя посреди комнаты. И от громкого смеха моя спутница тоже не проснулась.
- Да это как раз и есть чёртово ЗППП! Я в этом уверен. Как же мне хочется это выбросить из себя, избавиться! Оно мне не нужно!
- Ты не сбежишь. Выхода нет. Твоё тело перестроится. И к концу изменений мы с тобой уйдём.
- Куда? В твоё неясное далёко? Где это? Со мной что станет? Когда это закончится?
Целый день я давал ответы на вопросы, и вот теперь сам их искал.
Она указала пальцем на окно. Куда-то вдаль, на линию горизонта. А затем опустила ладонь, из-за чего её палец стал указывать вверх.
- Внешне ты почти не изменишься,- сказала она, - не переживай на этот счёт. И ждать осталось недолго. Три дня. В воскресение всё закончится.
У меня подкосились колени. Я упал на свой грязный ковёр.
- Этого не избежать,- сказала она.
Я поднял голову и посмотрел на неё. Отсюда она выглядела непомерно грустной. Её палец по-прежнему указывал куда-то вдаль, а взгляд был прикован к горизонту.
- Я хотела, чтобы ты полюбил меня,- сказала она.
- Твой палец, - не знаю, почему, но в тот момент эта делать отвлекла меня от жалости к себе, - он сломан.
Её мизинец правой руки был выгнут под неправильным углом. Как я этого раньше не заметил?
- Так только кажется,- сказала она,- мнемотохеороз.
Я не знаю, сколько пролежал на полу. Заплакать у меня так и не вышло, а жалости к себе хватало с лихвой. Мне было больно внутри оттого, что творилось вокруг меня. В этой же комнате спала девушка, которая завтра уйдёт в свой мир, и плевать ей и на меня, и на остальных. Уверен, она просто забудет. И я вновь останусь один. Как и был всегда.
Я смотрел на шкаф перед собой. В лунных лучах все вещи становятся другими, словно красивая рука художника или мага наделяет их какими-то новыми свойствами, которые тебе не постичь никогда.
Не знаю, когда я уснул, да и спал ли.
Почему я не напал на неё? Готовы услышать забавный ответ? Я не думал об этом. Не удивлюсь, если она тому причиной.
   Собеседник >>: Рассказать тебе свою историю?
     Вы  >>: Нет..
>>> Вы покинули беседу <<<
И наступил четверг.
Я проснулся один, лужа на полу. Боюсь, что за всю ночь моё тело так и удосужилось  перевернуться, поэтому взгляд мой по-прежнему был направлен на шкаф. В лучах дневного света своё обаяние он потерял.
Я повернулся на спину и едва не взвыл от боли в своих конечностях. Руку, например, я не чувствовал вообще. А плечо стало саднить тупой болью.
Тогда-то я и заметил, что проснулся один. Моя ночная спутница ушла, оставив меня наедине с лёгким похмельем и болью в теле. Наверное, прошёл добрый час перед тем, как мне удалось встать на ноги. Я догадывался, чем займусь сегодня. Но это не значило, что мне придётся лишать себя утреннего чая. Я прошёл на кухню, где поставил чайник на огонь, и включил ноутбук. Лёгкие, неизвестные мне изменения, я уже чувствовал в своём теле. Да, что-то добавилось к озёрам мыслей.
   Собеседник >>: Что делаешь?
     Вы  >>: Пью чай.
>>> Вы покинули беседу <<<
Озёра стали реками. А им суждено куда-то впадать, пересекаться руслами, а порой и менять направления. В первые секунды моя голова разболелась так, что даже каждый вдох отдавался эхом боли. Кое как я дошёл до комнаты и принёс таблеток. К тому времени, как мне стало ленче, мой чай уже остыл.
Но я стал понимать характер моей новой особенности – по одному лишь контакту с человеком я мог узнать о его родителях, друзьях и любимых. Каждый человек стал проводником, разбитый по разделам и главам. И указатель на первых страницах был очень понятным. Теперь спектр вопросов, на который я мог ответить, стал гораздо шире.
   Собеседник >>: Моя невеста любит меня?
     Вы  >>: Чуть меньше, чем твоего друга.
>>> Вы покинули беседу <<<
Допив кружку чая, и так не прикоснувшись к остаткам пиццы, я оделся и вышел на улицу. Мой путь был самым простым – мне хотелось проучить консультацию у самой высшей инстанции. Я направился в церковь. Насколько я знал, в нашем городе их было пять. Рядом с моим домом, в пяти минутах ходьбы, была самая красивая из них: несколько этажей, подсветка в каждое окно и мраморные полы.
   Собеседник >>: Бог есть?
     Вы  >>: Судя по твоей странной вере отвечу: твоего – нет.
>>> Вы покинули беседу <<<
Церковь встретила меня молчанием. Не было даже редких людей, которые, как мне всегда казалось, присутствуют всегда. Свечками на входе никто не торговал,  а батюшки в главном зале не было. Я прикоснулся к рамке одной из них, но ничего не произошло. Реки молчали. Я подходил к каждой иконе,а мои шаги эхом разносились по всему помещению. Никто так и не пришёл с ответами. Да, я правда спрашивал. Пытался заговорить, но всё в пустую.
Вероятно, это не я не могу услышать его, а он достучаться до меня. Ответа мне, в любом случае, так и не узнать.
Другие три церкви так же встретили меня молчанием. Людей там было чуть больше, но пытаться заговорить с ними мне не хотелось – в церковь по четвергам ходят не просто так. В одной из церквей я встретил батюшку, но заговорить с ним о своей проблеме я так и не решился – его мысли были заняты чем-то очень личным, и пары слов с ним хватало, чтобы понять его желание избавиться от меня.
Пятую, и последнюю, церковь я нашёл не сразу. Мне пришлось блуждать по дворам с помощью навигатора в телефоне, пока , наконец, мне на глаза не попалось здание, которое сразу невозможно было идентифицировать. Простое двухэтажное здание казалось чуть ли не бревенчатым, и его можно было легко спутать с каким-нибудь самостроем.
Я не знал, чего мне ждать внутри. Само строение казалось мне каким-то неправильным, особенно поп сравнению с теми величественными зданиями, что я видел раньше. Куполов тут не было, только небольшой крест на одной из остроконечных крыш.
Я перекрестился и вошёл внутрь. И вот тут случилось самое странное – моя голова слегка заболела. Нет, мне не даже толику больно, просто внутри словно появилось какое-то маленькое ноющее зёрнышко боли. Потом я услышал их. Это был словно лёгкий шёпот, и раздавался он изо всех углов одновременно. Не сразу можно было понять, слышу ли я это снаружи лили внутри своей головы. Зачарованный, я стоял у входа и смог пройти дальше. Мои глаза блуждали по всем уголкам церквушки, а нечто внутри меня наслаждалось сладким шёпотом.
Для себя я решил, что, вероятно, коснулся какой-нибудь реликвии, вроде святой мощи, отсюда и зазвучал этот хор голосов. Вроде как решил этой мыслью убежать от правды. Как и всегда
- Вы впервые у нас?
Я даже вздрогнул. Мой собеседник появился так же внезапно, как обычно появлялась моя ночная гостья. Вероятно, голоса слишком сильно заворожили меня.
Передо мной стоял невысокий бородатый батюшка, вероятно, лет 35. хоть он и заговорил со мной, у меня не было желания заглядывать в его реку и во все её притоки.
- Да, я здесь в первый раз. Меня зовут Александр.
- Что привело вас сюда? Простите моё любопытство, просто  надеюсь вам помочь или хотя бы подсказать.
- Да как и у всех, - я развёл руками в стороны,- мне нужны ответы.
Кроме нас двоих никого не был. Это очень хорошо настраивало на доверительный лад.
- Ответы есть и в нас самих, но мы их способны не замечать. Что за случай у вас?
- Не у меня, а у моего друга,- не надо так на меня смотреть, я сказал первое, что пришло в голову,- он не особо религиозен, поэтому я и пошёл вместо него. Допустим, у него открылся… дар. Он не знает, что с этим делать, и как его использовать. И хорошо это или плохо.
- Церковь всегда считала, что проявление любой сверхъестественной  способности – это «подарок» сатаны. Но какого рода у него дар?
Он может читать мысли.
Батюшка улыбнулся. Я не хотел лезть в его мысли за ответом. Мне нужно было, что бы он сам это сказал.
- Я никогда не понимал, почему в другие церкви не пускают девушек без платков и не в юбке. Разве это место нуждается в щепетильном дресс-коде? Есть особые  рамки приличия, которые надо соблюдать, вот и всё. Церковь – это прежде всего место для связи с Богом. Человек сам по себе храм, где он в любой момент может найти Господа в себе. А церковь лишь усиливает эту связь. Не думаю, что золотые купола как-то усиливают сигнал. Как вы могли догадаться, я критикую некоторые идеи церкви, и если вам это не нравится, то могу удалиться и оставить вас одного, дабы не смущать, - я покачал головой. Он улыбнулся,- так же мне кажется странным считать, что  любой дар – это от лукавого. Ведь даже оружие можно использовать в мирных целях, что уж говорить о другом. Всё зависит не от кулака, а от того, куда направлена энергия его удара. Злой или добрый путь – это выбирать самому человеку, чем бы он ни обладал. Важно помнить, что с этим даром или без – он особенный. И каждое его действие определяет то, куда идёт эта энергия. Дар делает человека другим, выделяя его из других, мешая использовать свою силу на благо. Зла нет, пока ты сам его не сотворишь. Вашего друга наградили, пусть распоряжается этим так, как ему хочется. Но глупо тратить свои великие таланты на мелочные вещи. Он  особенный, как вы или я. Так пусть никто из нас не забудет этого.
Я кивнул. Ожидал любого ответа, но этот поверг меня в шок. Я уже развернулся и решил уйти, как вдруг остановился в дверях. Мне зачем-то захотелось его спросить:
- Вы тоже это слышите? Такие тихие-тихие.
Ответом мне была его добрая улыбка
По пути домой я раздумывал, что делать дальше. Решил пройти весь не близкий путь, погружённый в свои мысли, которые, в отличии от остальных, принадлежали только мне. По пути я периодически доставал телефон и отвечал на глупые вопросы в чате.
Людей вокруг меня по-прежнему интересовали какие-то глупые, ничего не значащие вещи. Да, понимаю, что в этот момент я считал свои проблемы самыми сложными в этом мире. Но поверьте, каждый человек рядом думал точно так же о себе.
   Собеседник >>: Кем же ты становишься?
>>> Вы покинули беседу <<<
Больше телефон я не доставал.
Вечер опускался на город, унося те минуты, которые было не вернуть. Время всегда было ограничено ,а мне и подавно следовало ценить любое мгновение. Но я, как дурак, лишь любовался бордовыми лучами заходящего солнца, которое, в скором времени, сулило мне одинокую ночь. Одну из последних.
По пути домой я увидел знакомый бар, и желание встречать ночь трезвым у меня пропало. Если и сгорать дотла, то уж хоть с песнями и плясками, откинув страх.
Я выбрал самый дальний столик, чтобы мне никто не помешал, и заказал пива и закусок, благо денег ещё хватало. Еда кончилось быстрее, чем мне успели принести третий бокал с пивом, и я решил продолжить без неё. Чем больше алкоголя вливалось в меня, тем сильнее бродила по рекам чужих мыслей рябь, грозя превратится в волны. После очередной кружки мне стало сложно назвать в порядке очередности имена всех парней официантки, которая обслуживала мой столик. Поэтому я записал их на бумажке. Дар это от дьявола или нет, он всё ещё был моим, поэтому именно мне решать, как им распоряжаться.
Устав ждать официантку со счётом, я сам подошёл к барной стойке. Добраться было сложнее, чем казалось в начале. Я написался именно так, как и хотел.
Пока бармен считал общую сумму, я рутинно перебирал в голове имена его девушек (всего двух), а следом добавил к этим имена их парней.
Справа от меня сидела девушка.
- Скачаете?- спросила она.
- Так похоже?- не уверен, что мой язык позволил сказать это правильно.
- Вы сильно пьяны.
- А вы очень наблюдательны.
Бармен дал мне чек и жвачку. Я полез за кошельком.
- Хотите, угощу вас?
- Я это уже проходил. Нет.
- Что значит «проходили»?
Я положил деньги на чек, и засунул жвачку в рот:
- У меня дежа-вю. Вы попросите угадать ваше имя, а я отвечу – Диана. Родители хотели иначе, но дедушка настоял. Он сказал, что в честь кого-то там, но соврал. Правду я не скажу, она вас расстроит. Диана, вы хорошая девушка с чистыми помыслами. Вам не нужен ни я, ни этот бар. Идите домой и почитайте книгу. А как исключение – можете позвонить своему парню. Он сейчас вспоминает вас, а это значит, и вы его.
От этих слов у меня в горле встал  ком, а глаза защипало. Я махнул рукой на сдачу, и вышел из бара на свежий воздух.
Ночь охватила город. Во многих домах приветливо горели окна, дружелюбно светились подъезды, и приятным светом прокладывали себе путь автомобили. Не уверен только, что я прокладывал свой свет.
Я шёл через парк, всё думая над этим. Ведь если светить в небо, то свет останется в веках. Лёгкий способ оставить что-то после себя. Как часто в дестстве я светил фонариком в небо наивно полагая, что оно станет светлее. Но ночь поглощала мой свет, и мне становилось страшно в тот момент. В детстве я тут же переводил фонарик куда-то ещё. Сейчас я бы так и стоял, продолжая светить вверх, чтобы мой свет, как и свет от когда-то ярких и живых звёзд, стался в вечности. Может, где-то там, у меня получился увидеть остатки своего света, запущенного с Земли?
Я остановился и посмотрел на небо. На это тёмное, пустое небо. Слабый свет звёзд доходил до меня сейчас. А я так и стоял, задрав голову, любуясь этой пустотой. Алкоголь пересилил меня, и я свалился на траву. Боли не было.
Был только я и это пустое, бесконечное небо. Помните, как в детстве, ещё ребёнком, я разбудил вас: мы были в деревне, в нашем старом доме. И отчего-то ночью мне стало непомерно страшно. То ли сон напугал меня, то ли что-то ещё. Отец с матерью крепко спали, обнявшись. Такое случалось редко, и поэтому я побежал к вам.  Помню, как расталкивал вас, не желая быть единственным бодрым человеком той ночью.
Вы проснулись и внимательно выслушали меня, не перебивая. Когда я закончил, вы велели мне одеться потеплее, и мы с вами вышли на улицу. Был четвёртый час утра. Мы сели на лавку во дворе, и вы начали рассказывать мне о небе. О том, что оно бесконечное и безумно красивое. Вы показали мне созвездия, известные вас, и я не удивлюсь, если немного приврали. Мы сидели и смотрели, как постепенно уходила ночь, а на смену ей приходило яркое и тёплое утро. А небо всё так же оставалось бесконечным и притягательным. Спасибо вам за тот эпизод. В детстве это мне очень помогло.
А сейчас, когда я лежал на траве,  это небо казалось мне отвратительно чужим. Будто оно уже моим не являлось, а моё то, детское, так и растворилось в тех утренних лучах. Это небо было бесконечно пустым, и я был уверен, что ему на меня плевать.
- Почему?- спросил я.
Мне было известно, что ответа не последует. Но я чувствовал такую пустоту и одиночество, какое ранее мне переживать и не доводилось.
Почему я? Из семи миллиардов людей, я, возможно, единственный обладал настолько сильным даром, о каком все эти многие лишь мечтали. Я скоро окажусь в месте, в которое никогда не верило, и не поверит большая часть всех людей мира. Некоторые, я был уверен, отдали бы очень многое за такой шанс. Но он выпал мне.
И вот я лежу на траве, такой особенный, смотрю на ночное небо, а на глазах у меня выступают слёзы. Не помню, когда плакал в последний раз, да и важно ли это. Сейчас я лежал на траве, понимая, что этого больше не будет никогда: ни этого неба, ни этой твёрдой земли, ни, возможно, и меня. И я разревелся. Я, взрослый двадцатипятилетний парень лежал на грязной земле и рыдал как маленький мальчик от того, что мне было страшно, как никогда раньше. От своего одиночества. От своей значимости для мира.
- Никакой я не особенный,- шептал я самому себе.
Не знаю, сколько я пролежал там, и как много людей меня видело, но мне было всё равно. Больше ничего не имело значения.
Домой вернулся ближе к двум ночи. Скинув грязную одежду в коридоре, я пошёл в комнату, чтобы насладиться одним из последних снов. Хотя, меня ждал уже привычный для меня сюрприз – Ксения стояла у окна. На этот раз чёрный топ и кожаная миниюбка в тон. И, само собой, туфли.
- Ты сегодня поздно,- сказала она.
- Да плевать я хотел на тебя и твои правила.
- Мне жаль.
- Да иди ты! Почему я, скажи мне? Только потому, что моё личико показалось тебе милее других? Или я правда такой особенный? А может, причина в том, что я один? Что моё исчезновение никто и не заметит? И ведь правда а: друзей так и не нажил, а моей матери уже три года плевать, жив я или мёртв. Да и кому нужен одинокий безработный парень, которому и своими проблемами поделиться не с кем? Никакой я не особенный, а всего лишь забытый всеми. Я всегда был один, и именно одиночество стало для тебя приоритетным фактором, правда?
Ксения ничего не ответила. Она продолжала смотреть в окно.
- Твой мизинец,- сказал я,- он не сломан. И нет никакой странности, если знать о твоём недуге. У тебя вообще нет мизинца на правой руке. А, так как мало желающих провести  ночь с девятипалой особой, то ты дуришь всем мозги, так? Странности возникают, если зациклиться на этой самой руке. А если знать, то всё встаёт на свои места. Правильно?
Она, едва заметно, кивнула.
- Эта способность и зовётся твоим мнемотохеорозом? И у меня будет так? Знаешь, а давай уйдём прямо сейчас! Откроем окно и улетим! Или что там нужно?
- Твоё тело ещё не готово, - сухо сказала она.
- Мизинец мешает? Это не проблема.
Я засунул палец в рот и впился в него своими зубами. Яркая вспышка боли прорезала мой алкогольный мозг, а из моего рта вырвался крик. Челюстями я всё ещё пытался отхватить себе палец.
У вас никогда не возникало спонтанного желания откусить себе палец? Если да, то не стоит – это больно и очень глупо.
- Остановись,- сказала она. Я проигнорировал,- перестань, пожалуйста.
Она повернулась ко мне. Тонкая струйка крови стекала по моему запястью.
- Я люблю тебя,- сказала она. Голос её дрожал,- может, и ты полюбишь меня когда-нибудь.
Ксения подошла ко мне и провела пальцем по моей струйке  крови. А затем поцеловала меня в щёку.
Точно не помню, что было дальше, но очнулся я на своём диване. В пятницу.
Мой мизинец саднил. Я нашёл у себя остатки но-шпы и выпил их, попутно дезинфецируя рану, защищая её, видимо, от себя самого. Перевязав наспех (вы бы, увидев, наверняка убили бы меня), я стал собираться. На этот день у меня были планы ещё давно. Всё, что я планировал когда-то сделать, упёрлось именно в пятницу, ибо время с каждым мигом словно убыстряло свой ход, а удержать его было невозможно.
Измерив свою комнату шагами десять раз, во мне проснулось чувство голода. Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным.
Я прошёл на кухню и поставил чайник. К ноутбуку мне прикасаться не хотелось. Точно так же мне не хотелось знать, какие теперь способности добавились в мою голову. Я пошевелил мизинцем. Пока он на месте, на месте и я.
И тут мне стало ясно, что моя съёмная квартира очень тесная. Каждая стена давила на меня, а все предметы стояли настолько близко друг от друга, что свободного места не было нигде. Каждый дверной проём словно стал уже, где не было возможности развернуться. Квартира давила на меня.
Я потёр переносицу. Желая убежать нарастало, но надо было хотя бы подкрепиться. Чайник засвистел. Есть мне не хотелось, поэтому я просто запихнул в себя кусок пиццы, запивая чаем.
Ноутбук я больше не открывал, да и телефон где-то оставил за ненадобностью. Вот оно – одиночество.
Я встал и прошёлся по кухне, впервые за год измерив её шагами. А затем комнату. Я остановился у окна и посмотрел вдаль. Линия горизонта, изломанная домами. Пустыми глазницами окон они глядели на меня.
На стекле осталось пятно от её пальца, к которому я тут же приложил свой. Я поднял голову. По-прежнему голубое небо полыхало своей безжизненностью.
А затем, послюнявив большой палец, я стёр последнее напоминание о ней в этой квартире. Теперь это место хранило только мой след, и он был очень обширным. Но уверен, что скоро пропадёт и он. Словно оставить след на снегу, и он вскоре исезнет, растаяв.
Я прошёл по небольшому коридору к двери, и взял с тумбочки ключи. Закрыл глаза, сжав веки с такой силой, что в них стали появляться белые вспышки. Я обернулся и взглянул на квартиру в последний раз. Было ясно, что мне не суждено сюда больше вернуться.
Я вышел, и запер дверь на ключ.
Да, я позаботился о том, чтобы в квартире без меня ничего не сломалось, и хозяйка не пришла в бешенство. Оставил ключи у своей соседки и попросил её подержать их у себя. А если в понедельник я их не смогу забрать, то пусть свяжется  с хозяйкой. За небольшую сумму она согласилась.
Хозяйке я оставил немного денег на столе, как компенсацию, а остальные забрал с собой. Плюсом оставил ей так же свои вещи, включая ноутбук и телефон.
Теперь мне оставалось решить, куда держать путь в начале. Ответ пришёл на ум довольно быстро, и я направился к остановке. Мне предстояло проститься со всеми. И в начале я решил съездить к отцу. Давно не был у него.
Как оказалось, мама тоже – могилка  сильно заросла, из-за чего я не сразу смог её найти. Вооружившись небольшим ножичком, который мы там всегда оставляли, я начал срезать траву. Вроде у меня на руках даже осталось пару трудовых ссадин и порезов. Вы понемногу получаете ответы о моём внешнем виде.
Отец молча глядел на меня с фотографии, а я так же, в полной тишине, убирался. И, когда осталось совсем немного, всадив нож в землю по самую рукоять, я сказал:
- Меня здесь не будет.
Мы оба молчали.
- Вот тут, рядом с тобой, - я провёл пальцем по земле,- меня не будет никогда. Скоро мама совсем состарится, и она придёт к тебе. Она не нашла покоя со мной, так хоть ты… Ладно?
Я взял горсть тёплой земли и сжал её в кулак:
- Пап, мне очень больно. Я не могу, мне так тяжело. Потому что об этом я могу поговорить только с тобой,- я вытащил нож и продолжил убирать траву. Мои колени давно испачкались,- а тебя нет уже давно. И идти не кому. Помнишь, ты говорил, что если вспоминать людей, то и они тебя вспомнят? Думаешь, мама вспоминает обо мне? Потому что я о ней…
Я срезал последний клочок травы и убрал нож обратно. Вынес скопившийся мусор вместе с повязкой на руке, которая стала совсем грязной, и сходил за водой, чтобы протереть надгробие, да и самому помыть руки. Мне даже удалось вернуть брюкам былой вид.
Я сел на лавку и в последний раз взглянул на него.
- Спасибо за всё. Пригляди за мамой. И прости её, если она думает о тебе не очень часто. Ты должен понимать. Даже я порой… Пап,- я встал,- продолжай думать обо мне, чтобы ни случилось.
Я вышел за ограду и перекрестился. Привычка, оставшаяся от походов с мамой сюда. Я взглянул на его лицо, и у меня в голове тут же зародилась одна мысль. Бредовая, но мне хотелось попробовать. Я вновь вошёл внутрь и положил руку на землю.
- Пап,- сказал я и закрыл глаза. Озеро было неподвижным,- пап. Ты и вправду старомоден.
Я провёл рукой по земле и улыбнулся. И тут, лёгким порывом тёплого летнего ветра рябью над озером пронеслось «Саша».
Я улыбнулся. На этом участке земли было пролито так много слёз, включая и мои, что моя слезинка могла и утонуть, растворившись среди сонмы других. Но это была моя последняя слеза по отцу, и хоть для меня она станет особенной.
Я ушёл с кладбища, а на моём лице сияла бестолковая улыбка.
Теперь мне предстояло самое сложное прощание. Я сел в нужную маршрутку и поехал домой. В свой родной дом.
Когда я вышел на остановке, то понял, как давно тут не был. А что самое приятное – это место ничуть не изменилось: так же росли тополя, на которых приятно шелестели зелёные листья, и эти деревья всегда были видны из моего окна; магазины, расставленные вдоль дороги, казалось, никогда не закроются, и уж тем более, не сменят названия. Мне всегда чудилось, что в этом месте особенный воздух и неповторимая атмосфера. Да,  я знаю, что это детские приятные воспоминания, но мне нравится думать, что это особенное место. Порой кажется, что здесь и люди никогда не меняются.
Я прошёл вдоль ряда бабушек, неизменно торгующих овощами и фруктами. И вышел во двор своего дома. На детской площадке, построенной недавно, играли дети. Совсем юные и беззаботные. Они могли лишь фантазировать о жизни. Тем более о моей.
Я облокотился на столб и смотрел на них, вероятно, в надежде, что заражусь этим чувством.
Интоксикации так и не произошло. Долго стоять и глядеть на детей мне запретил разум, ибо можно было сойти за какого-нибудь извращенца. К тому же, с момента моего появления у одной из мамаш стали появляться тревожные мысли. Вероятно, выглядел я и вправду отвратительно, раз брился последний раз перед походом в клуб, и ел только завтрака.
Взгляд мой сверлил нужную дверь подъезда, а я не решался сделать шаг. Руки в карманах мяли конверт, который нужно было передать ей.
На город стал опускаться приятный летний вечер. По-прежнему дул тёплый ветер, а солнечные лучи окрашивали дома в мягкий бордовый цвет.
С каждой минутой в прошлое уходит куда больше, чем кажется на первый взгляд. Моя жизнь таяла, растворяясь в лучах заката.
Я сделал шаг к двери, повторяя в голове слова, которые должен сказать своей матери. Но у жизни всегда есть планы поинтереснее моих. Входная дверь открылась, и из подъезда вышла пожилая женщина. Её волосы, едва тронутые серебром когда-то, теперь были полностью седыми. Но я сразу узнал свою маму. А она меня, вероятно, нет. Мама пошла своим привычным маршрутом в магазин, мимо других прохожих, среди которых растворился и я. Хоть и стоял я поодаль от неё, да и не виделись мы с ней давно, меня было сложно узнать. Но встреть она меня лицом к лицу, то признала бы, я уверен. Матери ведь всегда узнают.
А я стоял и смотрел ей вслед. На ещё один долгий день её долгой  жизни, и обычную вечернюю рутину. Она уходила, а я так и не смог сдвинуться с места. К сожалению да, я понимал, что вижу её в последний раз. И что символично, вижу именно то, как она удаляется от меня.
Я мог бы коснуться вод её реки и понять все её мысли и переживания. Даже сыграть на этом и сделать так, чтобы она меня простила. Но я не шевельнулся. Думал о том, что она не заслужила этого. Того, что я прибежал бы к ней извиняться в один из последних дней, потому что из-за своей чёртовой гордости не смог сделать этого раньше. Моя мама заслужила лучшего. И она заслуживает провести этот день как обычно.
Она скрылась за поворотом. Я прикусил губу, пытаясь не заплакать.
Но эта боль быстро прочистила мне голову. Я вспомнил, зачем пришёл сюда. Быстрым шагом дошёл до нужного подъезда и вошёл внутрь. Остановился около почтового ящика с номером 49, достал из кармана конверт и засунул туда. Напоследок провёл пальцами по этим двум цифрам, начерченным белой краской. Я ушёл.
В конверте лежали все мои деньги, за исключением одной тысячи, на которую я надеялся прожить до воскресения. Нет, я не оставил на конверте надпись. Сидел около часа с ручкой дома, но среди всех озёр и рек ответа так и не нашёл. И отказался подписать даже от кого.
На улице прибавилось бордовых красок, да и тени стали более насыщенными. Ночь приближалась всё быстрее, а солнце прощалось с нами своими последними лучами. Я поспешил уйти от своего прошлого дома, и надеялся по пути не встретить свою маму. На самом деле мне просто хотелось затеряться в лабиринте однотипных домов. Но судьба распорядилась иначе, подсунув мне встречу куда поинтереснее. Стоило мне забрести в очередной забытый мною двор, как меня окликнул знакомый женский голос:
- Саша?
Я не остановился. Мне не хотелось никого видеть..
- Саша, подожди!
А затем быстрые шаги за спиной и одергивание футболки. Я обернулся.
- Боже, Саша, даже не узнала тебя сразу! Привет!- и она обняла меня.
Почему-то я сразу вспомнил кто это, когда тонул в этих тёплых объятьях. Помните, когда я рассказывал о своих многочисленных отношениях, то упомянул, что самые долгие продлились полгода. И именно эту бывшую я встретил тогда. Её звании Нина. Я всё это помнил, не касаясь её вод.
Она отошла от меня и улыбнулась. Теперь мне удалось рассмотреть её получше: она похудела на несколько килограмм за эти годы (семь), тёмно-русые волосы спадали на плечи, своими кончиками касаясь её локтей; зелёные глаза словно улыбались вместе с ней; тёмные брови были приподняты, а розовые губы расплылись в улыбке. Словом, она была чертовски рада меня видеть.
- Нина,- сказал я,  указывая на её тонкую талию,- ты изменилась за это время. На улице бы не узнал тебя.
Она рассмеялась и опустила голову. Её прядки упали ей на лицо, и она убрала их.
- Куда идёшь?- спросила она.
Её чёрная футболка обтягивала тонкую талию и маленькую грудь. Худые руки она убрала в карманы узких серых джинсов.
Я пожал плечами. Цели не было.
- А ты?- спросил я.
- Домой. Коллеге по работе надо было флешку передать. Как ты вообще забрёл к нам?
- Гулял,- ответил я. А затем указал рукой направление, - тебе ведь туда? Давай я провожу?
Она согласилась. Мы шли до её дома, беседуя на разные темы. Нина рассказывала, что произошло нового в её жизни, а я врал об изменениях в своей. Так мы и шли навстречу своей ночи.
Наверное, стоит ответить, почему я не ушёл от неё по выдуманному предлогу. Всё просто – я любил её. Точнее, с тех пор у меня остались кое какие чувства, и при виде неё почти потухшие угли отношений зажглись опять. К своему стыду я узнал из её мыслей, что в ней проснулось то же чувство. И мне надо было бежать, не заставляя её влюбляться в фантом, что исчезнет на рассвете. Но я не ушёл, а на предложение подняться к ней ответил согласием.
Она заварила чай, продолжая болтать со мной. Мы доходили до невиданных тем, не желая покидать друг друга. А затем переместились в зал.
- Уже поздно,- сказала она, подойдя к окну.
- Да, ответил я. Она усадила меня на мягкий диван.
- Тебе есть куда?.. Ой!
Лампочки погасли. А по общему возмущению воды в реках мыслей жильцов этого дома я понял, что свет отключили и у них.
Я подошёл к Нине, и встал чуть позади.
- Тебе страшно?- я не знал, что лучше спросить.
- Немного. Свет везде отключили. В соседнем доме тоже погас,- она раздвинула шторы. В зале хоть и чуть-чуть, но стало светлее,- садись обратно.
Я вернулся на диван. Она подошла ко мне и присела рядом.
- Что тогда случилось? Спросила она.
- Я был дураком. Поэтому всё произошло именно так.
Она окинула взглядом зал:
- Так темно. Иногда мне хочется поверить, что если крепко-крепко закрыть глаза в тёмной комнате, то я смогу оказаться в любом моменте из прошлого. Глупо, понимаю.
- Нет, почему? Прошлое всегда нам кажется таким беззаботным и чистым. Наверное, нам нравится туда возвращаться потому, что там мы бессмертны. Вечно молодые и счастливые. Смерти нет, не и зла. Поэтому мы и сбегаем туда.
- Как думаешь, у нас бы получилось?- спросила она,- сбежать туда.
Я пожал плечами. Вряд ли она увидела это в темноте.
- Закрой глаза,- попросила она,- зажмурь их крепко-крепко. И представь что-то… из того, что прошлого .
Я зажмурился. Как и она велела, крепко-крепко. А затем ощутил прикосновение её ладони к своей. Её лёгкое дыхание на своих губах. И поцелуй. Прикосновение её розовых, нежных губ.
Мы провели с ней чудесную ночь. Уснули в объятьях наших рук. На следующий день я так никуда и не ушёл. Побрился. Она работала по специальности, а меня устроила к себе, им нужен был специалист. Мы поженились через несколько месяцев. Перед свадьбой мы вместе с ней пришли к моей матери. И Нина, поняв, как долго мы друг с другом молчали, дала нам побыть наедине. Мы плакали, обнявшись, около получаса. Мама пыталась вернуть деньги, но я её переубедил. На свадьбе она была самой красивой женщиной из всех. Через полтора года у нас с Ниной родился первый ребёнок. Мальчик. А ещё через год у него появилась сестрёнка. Мы с ней переехали в более просторную квартиру на скопленные деньги. И через пять лет наши финансы позволили нам задумать о третьем ребёнке. Нину сделали кесарево сечение, и на свет появилась ещё одна милая девочка. Я дал сыну наказ присматривать за ними. Они очень быстро росли, а мы старели, сами того не замечая. Средняя дочь первой вышла замуж, а через полгода сын уже знакомил нас со своей невестой. Почти через год от нас съехала и младшая, и мы вновь стали предоставлены сами себе. В этой пустой квартире мы и не замечали, сколько у нас всегда было свободного места. Нина всё же увидела своих внуков. Но через месяц она уснула крепко-крепко, и не проснулась больше никогда. Мы не повторили сказку, где влюблённые умирают в один день, но нам это было не нужно. Я верил, что Нина оказалась в прошлом. Такая молодая, счастливая и бессмертная. До сих пор помню день её похорон. И чертовски яркое солнце. А через год настал и мой черёд.
Нина закончила меня целовать. Мы сидели с ней в тёмной комнате, молодые и влюблённые.
Не знаю, что тогда было. Может, я прочёл её мысли. Или увидел одну из тех жизней, которые мне так и не суждено было прожить.
- Почему ты плачешь?- спросила она.
Я не знал, что ответить. А в моём разуме до сих пор таяли последние воспоминания об этом «никогда».
- Ты в порядке?- спросила Нина.
Я слез с дивана и сел на пол. В тёмной комнате, в месте без времени, во мне стала расти пустота. Одиночество дополнялось новым чувством, назвать которое я был не в состоянии. Но мне вдруг стало ясно другое – всё могло быть иначе. Я мог стать самым обычным. Любить. Завести  друзей. Общаться с близкими. Устроиться на обычную работу. Но вместо этого я сижу в тёмной комнате, чувствуя пульсирующую боль от осколков прошлого, впившегося в меня. Я потерялся  и потерялся так сильно, что был похож на дворнягу, которую приютила прохожая из-за ого, что во мне были черты её прошлой, ныне покойной собаки.
- Я что-то сделала не так?- спросила она.
- Нет, - ответил я,- всё правильно. Так и должно быть.
Я поднялся и вытер слёзы. Пора прекращать себя жалеть.
Часы показывали 00:12. суббота уже наступила.
Я направился к выходу:
- Ты хорошая девушка. И заслуживаешь лучшего человека, чем я. У тебя на работе есть минимум двое, которым ты нравишься. В одного из них ты влюблена. Да, в него, правильно. А сейчас, прошу, забудь меня. Представь, что это был сон,- я подошёл к ней поближе, обнял и посмотрел в глаза, - ложись спать. А с утра это воспоминание развеется, унося с собой все детали. И это станет для тебя просто сном.
Я поцеловал её в лоб. Она зевнула:
- Я очень хочу спать, - монотонным голосом сказала она.
Я кивнул ей, и вышел из квартиры. Теперь и вправду стало некуда идти. Решив, что ноги направят меня сами, я выдвинулся в путь.
Вы ведь знаете, что рядом с моим старым домом есть лес, настолько протяжённый, что в ней не раз блуждали грибники, потеряв вход. И войдя со стороны города, можно, заблудившись, оказаться и в области. Ноги и вывели меня к этому лесу, где я и блуждал почти до рассвета. А, когда первые лучи солнца коснулись деревьев, все мои мысли превратились в один большой крик. И меня охватила истерия. Я бежал по лесу, спотыкаясь и срывая одежду. Да, в этом и есть разгадка моих травм. Я просто бежал, совершая таинственный обряд прощания. Сам не знаю, как нашёл выход из леса. Обнажённый, я выбежал на дорогу, а затем упёрся в витрину магазина, где, в отражении, увидел себя. Как же сильно я изменился, как похудел за эту неделю. Щетина стала всё сильнее походить на бороду. Грязные волосы застыли растрепанными прядями. Но то, что удивило меня больше всего – это глаза. Мои некогда зелёные глаза теперь стали небесно-синими и бесконечно пустыми.
Полиция забрала меня и повезла в областную больницу, к вам. Знал ли я, что вы здесь будете? А разве не поэтому ждал вас внизу так долго? Простите меня. Вряд ли бы вы по собственной воле спустились посмотреть на сумасшедшего странника. Простите за то, что так сильно затянул историю своей жизни. Понимаю, что её можно было бы рассказать гораздо короче, но мне хотелось поведать её. Надеюсь, я не утомил вас. Спасибо, что выслушали меня. Спасибо и за еду, которую мне приносили. Нет, меня не обижали паузы, которые вам приходилось делать, что бы затем дослушать мою историю с новыми силами.
Нет, она не приходила вчера. Сегодня, надеюсь, тоже. Но не могу быть уверен. Вы её вряд ли застанете. Не стоит переживать, что не увидите Ксению.
Знаете, говоря начистоту, мой выбор пал на вас не случайной. Знал, что вы мне поверите. Потому что сами видели ей. Простите, что залез в ваши воды. Три года назад она приходила к вам на приём, личная консультация. Предлагая даже себя, как оплату, но вы не согласились. А потом она стала приходить каждую ночь, целую неделю. Появлялась с жениной стороны кровати, и битый час беседовала с вами. Жену было невозможно разбудить. А через неделю Ксения пропала из вашей жизни, растаяв дымкой сладких снов. Вы до сих пор сомневаетесь в её реальности. Простите, что подтвердил всё это вам.
Посмотрите, уже ночь за окном. Нам с вами пора спать. Что ж, я и вправду не знаю, чем обернётся завтрашний день, и что со мной случится. Я попрошу вас лишь об одном – вспоминайте меня. Потому что если вы вспомните меня, то и я вспомню вас, где бы я ни был.
Нет, что вы, вам не обязательно тут дежурить, идите домой. Ну, раз вы настаиваете.
Спокойных вам снов.

* * *

Сергей Алексеевич посмотрел на часы.. воскресение уже наступило. Он поднялся со стула и размял затёкшее тело. После вышел в коридор и дал указание дежурной медсестре никого постороннего не впускать. А сам, усевшись на её мягком диване, стал нести вахту у палаты племянника.
Сергей Алексеевич не заметил, как задремал. Его разбудила медсестра, причитая, что один из больных пропал. Непонятно, как прошёл мимо поста медсестры, которая не смыкала глаз всю ночь. На камеры наблюдения больной тоже не попал.
Через полчаса Сергею Алексеевичу сообщили, что тело его племянника нашли неподалёку от больницы. Главврач сразу же бросился к нужному месту, и уже через три минуты был там.
Саша лежал на спине. Его кожа побледнела. Мизинец на правой руке был сломан. А глаза его были открыты, и смотрели вверх, в его бесконечное небо.