Спасибо, дружище

      Почти месяц, как начались летние каникулы. Сказать, что беззаботные, было бы неправдой, потому что деревенских ребятишек с детства приобщали к труду, самостоятельности и ответственности за порученное   дело.

      Утро в деревне начинается рано. Переделав  положенную по хозяйству работу, девятилетний Лёнька Никуленков успел искупаться с ребятишками в гостеприимной речушке Демине и теперь возвращался домой.  День был жарким, солнечным, и настроение у мальчишки было под стать погоде. Ничто не предвещало беды.

      И вдруг во дворе дома он чуть не налетел на взмыленную лошадь нарочного, присланного к председателю колхоза, его отцу, с сообщением, что началась война!  От щемящей душу новости всё померкло вокруг. Не видя вокруг себя ничего, Алексей стремглав помчался  с этой недоброй вестью в соседнюю деревню Гранкино, где находился в то время отец.

      Когда в родной Лёнькиной Екатериновке Спас-Деменского района  Гнездиловского сельсовета Смоленской области создавали колхоз, то первым председателем избрали Прокофия Ивановича Никуленкова. Тот сумел так наладить работу, что деревенька быстро пошла в гору, и вскоре за высокие достижения  ей одной их первых в районе вручили в награду грузовую автомашину. Алексей об этом знал и гордился своей семьёй, в которой помимо него, росли два брата и две сестры.

      В 1939 году по рекомендации районных властей отец возглавил отстающий колхоз имени Чапаева того же Гнездиловского сельсовета, и семья переехала на житьё в село Жданово.

      Получив известие о начале войны, отец эвакуировал колхозный скот и ушёл на фронт. Старший сын Сергей, комсомолец, тоже просился на фронт, но ему в военкомате приказали ждать вызова в партизанский отряд, о создании которого уже поступила директива из центра.

      Но Лёнька успел опередить брата. Первый «партизанский» подвиг   он совершил невзначай. Однажды из Ельни, где уже шли бои, наши солдаты вывозили немецкого разведчика. Переехав речку, машина остановилась у крайнего от дороги дома. Командир и двое бойцов вошли в дом, чтобы попить.

      Пленник попросил разрешения у охраняемого его бойца тоже зайти попить. И как это часто бывает – русская доброта не довела до добра: немец быстренько шмыгнул в сенцы и вырвался на волю через заднюю дверь. Когда конвой спохватился, его и след простыл.

      Лёнька стал невольным очевидцем этого происшествия, он находился в это время в саду. Увидев незнакомого мужчину, мальчик не растерялся, спрятался в старом гумне, расположенном на окраине села, и стал наблюдать за поведением чужака. Затем подбежал к военным и рассказал, где спрятался беглец.

      Фашистского разведчика схватили, связали руки, а командир ласково поблагодарил бдительного помощника: «Спасибо, дружище! Ты спас мне жизнь. И может быть, не мне одному…». Так для Лёньки началась война.
   
      5 октября 1941 года немцы без боя вошли в село. В первые дни оккупации настроение было ужасное. Гитлеровские колонны  непрерывной лавиной двигались на восток. Но чтобы жить и работать под их началом – такое и в голову никому не приходило.

       Молодёжь пыталась сопротивляться.  Брат Сергей в числе первых был отведён под  дулом винтовки к коменданту за то, что отказался накопать фашистскому солдату ведро картошки. Вроде бы мелочь, но по тем временам это могло обернуться гибелью паренька.

      Конечно, о борьбе с такой силищей, когда немцы гнали по большаку тысячи наших бывших воинов, а ныне пленных, говорить не приходилось. Но жители не унывали, они ждали своего часа. Комсомольцы часто беседовали с воинами, попавшими в окружение и пробиравшимися к фронту, помогали им запастись продуктами, одеждой.

      Лёньке, несомненно, повезло, что у него был такой смелый и находчивый брат, который со своими единомышленниками ещё до конца 1941 года, то есть официального действия в Ельницком районе партизанских отрядов, не давали немцам покоя. Ребята собрали и спрятали на чердаке целый арсенал: патроны, гранаты, винтовки и отдельные части оружия.

       Сергей посылал    братишку в соседние деревни. Особенно    часто мальчик встречался с учительницей  Дмитриевой Е.Д. из деревни Гнездилово. Вскоре её кто - то предал,  и немцы расстреляли Ефросинью Дмитриевну, даже не доведя до своего штаба в  Павлинове.

      Учитывая Лёнькино малолетство, немцам и в голову не приходило, насколько опасен тот для них. Поэтому он спокойно выполнял задания, которые у немцев и полицаев не вызвали  подозрение, благо он мальчишка. Однажды Леонид привёз на саночках домой советские иллюстрированные  листовки,  исполненные  для немцев на их родном языке.

      Брат на свой страх и риск оклеил ими в  доме все стены, заменив газеты и обои. Он, конечно, знал  о последствиях: за это могли  расстрелять всю семью. Но ненависть к непрошенным  «гостям»  пересилила страх.

      Как ни странно, но первые немцы, остановившиеся на постой, отнеслись к «наглядной» агитации спокойно. Они знакомились с ней в каком-то траурном молчании и даже приглашали сослуживцев из соседних домов, чтобы те узнали, что пророчат им русские.
    
      Особенно взволновали их две листовки. На одной из них на танке был изображён немецкий танкист в окружении товарищей, улыбающийся, с цветами в руках. На другой фотографии  – он уже мёртвый у своего подбитого танка, а рядом – снимки его неотправленных писем. Этот фотомонтаж был настолько эффективен, что некоторые немцы при просмотре утирали слёзы.

     «Выставка» действовала около двух месяцев, пока с ней не познакомился какой-то  офицер.  Он тут же выгнал  Никуленковых из собственной избы, а листовки были сорваны и сожжены.

      Но большую радость жителям доставляли листовки другого рода. Они были  адресованы в основном людям, оказавшимся на оккупированной территории. Алексей Прокофьевич  вспоминает:
 
       - Случилось это в середине декабря 1941 года. Мама была взволнована и разбудила  нас радостным причитанием: «Нет, что не говорите, ребята, а  бог есть на свете. Вот посмотрите-ка, кругом всё замело, ни пройти, ни проехать, нет никаких следов, а возле нашей хаты лежит вот  эта розовая листовочка. Ведь бог знал, кому её послать! Почитайте! Радость-то какая!».

      Радость в самом деле была великая: листовка, сброшенная  с самолёта, сообщала о разгроме фашистов под Москвой и наступлении наших войск по всему фронту.  К слову сказать, мама, Матрёна Аверьяновна, всем, чем могла, помогала в борьбе с фашистами не только своим сыновьям. Когда в районе был сформирован партизанский отряд, она готовила еду для партизан, размещённых в её доме, стирала им бельё, готовила перевязочный материал.

      А для Лёньки листовка послужила началом настоящей работы переписчика и разносчика. Благонадёжные люди не только в их селе, но и в окрестных деревнях и сёлах были оповещены о важнейшем для страны событии.

      Направил брат Лёньку с этой листовкой  и  в Замошье, к Косте Баранову. Как мальчик узнал позднее, Константин возглавлял подпольную комсомольскую организацию, в которую с первых дней оккупации входил и  брат Лёни Сергей.

      К огорчению мальчика, листовка не произвела на молодого человека никакого впечатления: оказывается, у  него был радиоприёмник, и он знал о победе под Москвой за несколько дней до получения листовки.  С товарищами-комсомольцами Баранов занимался распространением сообщений Совинформбюро.

      Несколько новых сообщений он передал и Лёньке, при этом подробно расспросил об обстановке   в сёлах, через которые тот проходил, интересовался, много ли там немцев, какая у них техника. Узнав, что в сторону Гнездилова с большака  свернула большая танковая колонна, он сбегал за девушкой Анной, которая проявила к рассказу мальчика  живой интерес и даже кое-что записала на бумажке.

      Начались регулярные походы в Замошье. Лёньке давали всё новые и новые поручения и назначали день очередной встречи.

      В Замошье паренёк явился под видом нищего, якобы собирающего  милостыню,  с холщовой сумкой через плечо, в которой лежало несколько кусочков хлеба  и варёных картофелин. Но Аня призналась, что нищего  он не похож. Стали искать другую «легенду». Узнав, что у Никуленковых есть слегка раненая лошадь, Костя посоветовал приводить её на лечение, поскольку отец был ветеринаром. Прикрытие вышло отличным.

      Лишь после войны Алексей Прокофьевич узнал, к кому же уходили его донесения. На одном из слётов партизан в Ельне, вновь встретившись со своими подпольными друзьями, теперь уже  учителями Мазовской   школы, супругами А.Т. Макеевой-Наумовой и Ф. И. Наумовым, Алексея Прокофьевича Никуленкова представили  Лазарю Наумовичу Нечаевскому, бывшему радисту по  кличке Петя Волк.

      Аня с матерью скрывали радиста в своём доме до прихода партизан. Как рассказал Л.Н. Нечаевский, по одному из Лёнькиных донесений, которое было передано на Большую землю, наша  авиация  разбомбила танков0ую колонну у деревни Дворище.

      В конце 1941 года в Ельнинском  районе появились партизанские отряды. Один из них разместился в деревне Тесной. Здесь Лёнька познакомился с Гаяном Суфияновичем Амировым, будущим комиссаром партизанского полка имени 24-ой годовщины РККА, ныне Почётным гражданином города Ельни.

      Мальчик примчался сюда на лыжах по заданию старшего брата, чтобы своевременно  предупредить партизан о продвижении в их сторону карательного отряда, который по пути останавливался  в соседних деревнях для грабежа населения.  Командир сердечно принял посланца, но на просьбу уходить  только рассмеялся. Партизаны были готовы к встрече: они устроили засаду и с нетерпением поджидали врагов. Жаль, но части гитлеровцев всё-таки удалось спастись.

      Забрав накопленное оружие, ушёл в партизанский отряд и Сергей. Он был зачислен в  3 батальон под командованием Степана Механожина, которого в полку звали не иначе как Кочубеем. Теперь и Лёнька поставлял разведданные непосредственно партизанам. Подростку это было сделать значительно легче, чем взрослому. Да и опыт у него был немалый. Завидная  смекалка  и находчивость делали его порою незаменимым.

      После неудачного похода трех разведчиц на станцию Павлиново, где стоял большой гарнизон немцев, Ленька попросил послать его на это задание. Уж очень важно было для партизан оценить обстановку в этом районе. Но командиры наотрез отказались даже обсуждать подобный вопрос, тем более что с криками и причитаниями на сына набросилась мать.

      Но мальчик все-таки настоял на своем: он тщательно обдумал свою вылазку и сумел убедить окружающих, как легко ему выполнить задание. Так и случилось. С тыла, через кустарник, он проник в дом своих родственников Сычевых и узнал, в каких домах находятся немцы и сколько их. Наступление партизан прошло успешно. А утром малолетний партизан-разведчик с немецким карабином на плече и немецким патефоном в руках возвращался домой, даже не чувствуя, что у него отморожена щека.

     И еще в одном эпизоде  Ленька проявил себя бывалым партизаном (напомню, что было ему в то время всего-то 10 лет). Рота, в которой служил Сергей, старший брат, в последних числах марта или в начале апреля 1942 года заняла деревню Лазки. Сергея поставили часовым в конце деревни, у амбарчика. Ленька уговорил взять его с собой.

      На рассвете, когда Сергей, уставший от переходов и закоченевший от холода, задремал, сидя на крылечке амбара, вдруг послышалась немецкая речь. Лёнька с ужасом увидел группу немцев в белых маскировочных халатах, направляющихся к крайней избе, как раз напротив поста.

      К счастью, от немцев их скрывал сугроб, наметённый вокруг амбара. Брат не растерялся: он отдал Лёньке винтовку, взял в руки две гранаты, которые лежали рядом с ним на боевом взводе, с  осколочными «рубашками», и приказал стрелять в тот же миг, как он бросит гранату. Всё произошло настолько быстро, что немцы не успели даже рассредоточиться. В результате – на снегу остались лежать девять гитлеровцев.

       Летом 1942 года фашисты бросили на партизан большие силы. 5 июня в одном из последних боёв в деревне Мазино Ельнинского района Сергей Прокофьевич Никуленков погиб.

       Его больную мать, Лёньку и маленького братишку выгнали на улицу, а в апреле 1943 года, как партизанскую семью, отправили в концлагерь, или в колонну, как называли его немцы. Находился он в 12 километрах от  родного села, в Новой Деревне.

      12 августа 1943 года в результате жестоких боёв под Ельней враг был повержен. Наконец-то пришла долгожданная свобода. При отступлении фашисты всё же успели  в последний раз навредить жителям малой Лёнькиной родине: они дотла сожгли деревню, и люди три года ютились в землянках. Но это была такая мелочь по сравнению с годами оккупации!

      В 1946 году семью ждала большая радость: вернулся с фронта отец, и они переехали в Москву. Новый учебный год  Алексей Никуленков начал в школе рабочей молодёжи, совмещая учёбу с работой на автобазе Хозяйственного управления МВД СССР, а затем   поступил в художественно-ремесленное училище.

      Здоровье было подорвано: сказалось не слишком «детское» военное детство. Пять лет в связи с туберкулёзом позвоночника и тазобедренного сустава он был буквально прикован к «гипсовой кровати». Но  насколько же силён духом русский  человек: лёжа в больнице, Алексей Прокофьевич заочно оканчивает школу и первый курс факультета журналистики МГУ имени Михаила Васильевича Ломоносова.

      Послужной список Никуленкова достаточно красноречив. По окончании университета работал редактором в редакции газеты «Красная звезда», в отделе радиовещания на ГДР, ФРГ и Австрию Всесоюзного радио, в Главной редакции радиоперехватов, старшим редактором в издательстве «Московский рабочий» и преподавателем в Московском педагогическом институте имени. В.И.Ленина.

      Член Союза журналистов города Москвы. Награждён орденом Отечественной войны 2-ой степени, медалями Жукова, «Ветеран труда», юбилейными медалями. За журналистскую работу удостоен серебряной медали ВДНХ СССР.

      Он и сегодня в строю – когда-то юный смоленский партизан, имеющий удостоверение №004131. Встреча со своими боевыми друзьями для Алексея Прокофьевича – великий праздник!

       Когда я пишу о последнем поколении Великой Отечественной, о детях, на долю которых выпало не детство, а страшное, лишённое радости время, невольно задаю вопрос: за что же им выпала доля талая? И почему они, принёсшие стране быстрое восстановление разрушенного  войной хозяйства, под конец жизни оказались самым ущемлённым поколением?

      Завершаю очерк об этом удивительном человеке его же стихами. Бывший в то время студент факультета журналистики МГУ имени Михаила Васильевича Ломоносова  Алексей Прокофьевич Никуленков посвятил их жене Александра Сергеевича Пушкина  -  Наташе.
    
                ОЖИДАНИЕ

                Идут дожди, метут метели
                Однообразной чередой.
                Вот снова птицы прилетели,
                А я всё жду тебя, друг мой.
                А я всё жду тебя, друг милый...

                Так обречённый звездочёт
                в обсерватории унылой
                Проводит ночи напролёт,
                Уставясь в небо до рассвета,
                В надежде: вдруг засветит вновь
                Давно пропавшая комета  -
                Его скиталица-любовь.

                И после тягостной разлуки,
                К  Земле, свой  устремив полёт,
                Помощница его науки
                Слезу горючую прольёт.

                Коснись меня такое счастье –
                Сойду с ума, утрачу стыд,
                И заключив тебя в объятья,
                Заплачу, как дитя, навзрыд.

                + + + + +
                «Что  Вам, Наташа, до  навета»

                Что Вам, Наташа, до навета
                Тех, кто погряз в своих грехах ?!
                Их ложь, как тлен проглотит Лета,
                А Вы предстанете в веках.
                Живой Мадонной, непорочной
                Женой великого поэта,
                В трудах ему опорой прочной
                И Музой, им самим воспетой .
                И я молюсь Вам со слезами,
                Когда у нынешних Наташ
                В альбомах и под образами
                Вдруг вижу светлый образ Ваш.

 

    Рисунок автора Алексея Прокофьевича Никуленкова