Гордость за отца он участвовал в восстановлении Ст

      Гордость за отца: он участвовал в восстановлении Сталинграда.

    Когда при мне произносят  название города Сталинграда, я невольно вспоминаю детские стихи, которые были опубликованы в книге «Новый год», подаренной мне родителями в канун 1949 года:

        - Рапортует  Родине солдат:
          Смелый пехотинец  Сталинград.
          Там, где билась гвардия вчера,
          Там сегодня строят трактора.

      К тому времени я уже знала, что мой папа был в числе тех, кто восстанавливал Сталинградский тракторный завод, и очень гордилась  этим. Может, поэтому детские стихи так укоренились в  памяти. Но к ним  добавилось страстное желание встретиться  с кем-нибудь из участников боёв за освобождение города.

      Так случилось, что с Владимиром Александровичем Мишиным я познакомилась  вскоре  после  поступления на крупное предприятие, состоящее из конструкторского бюро и оптического завода. Папа, Цветков Сергей Иванович, который после войны работал заместителем директора Московского завода по ремонту высокоточного оборудования, привёл меня сюда по окончании десятилетки и передал на «трудовое воспитание» Анатолию Филипповичу Родионову, главному механику предприятия.

      Их связывали прочные производственные и дружеские отношения. Анатолий Филиппович определил меня в бюро оборудования, которое обеспечивало заводчан новыми станками, приспособлениями и приборами, чтобы продукция, выходящая из рук  прославленных мастеров, была ещё более качественной и надёжной.

      Автомашины для вывозки оборудования  выделял начальник гаража Мишин. Несмотря на солидное количество автотранспорта, он свободно ориентировался в своём хозяйстве, и меня никак не отпускала мысль, что все эти навыки пришли к нему грозными фронтовыми дорогами. Я уже знала, что  боевое крещение он получил под Сталинградом, но поподробнее о военных буднях поговорить удалось несколько позже.

    Проработала я недолго, потому что попала в больницу, где перенесла тяжёлую операцию. Именно в это время  я, 18 девушка, отчётливо осознала, насколько же поколение фронтовиков щедро на любовь, ласку и заботу. На другой же день после операции меня пришли проведать больные из мужского отделения.

     Желание сделать для меня что-то доброе было настолько велико, что они не стали дожидаться своих посетителей, а из-за неимения цветов просто срезали комнатный цветочек, стоящий на подоконнике, умудрились найти под него вазочку и вручили мне. О еде я и думать не могла, но они так упрашивали, что я согласилась пожевать чего-нибудь солёненького. Не мешкая, мужчины растормошили холодильник на своём посту и принесли мне красной рыбы.

      А для заводских коллег, пожелавших навестить меня в больнице, Владимир Александрович Мишин выделял автобус. Это тоже меня очень радовало, потому что свидетельствовало о том, что коллектив меня принял и я для него не чужая.

      Наступающий 1960 год стал для меня незабываемым:  коллеги привезли мне в больницу мягкую игрушку и целый ворох поздравлений. Каждый сотрудник отдела от себя лично прислал по маленькому конвертику, в который вложил большие пожелания  скорейшего выздоровления, счастья и любви. Всё это я получила в жизни. А любовь к людям, подарившим мне доброту и заботу в трудные дни болезни, сохраню навсегда.

      Поправившись, я вернулась в родной отдел. Через несколько лет поступила в МГУ имени М.В.Ломоносова, на факультет журналистики, и перешла на работу в редакцию заводского радиовещания.

      В эти годы, 20 лет спустя после войны, День Победы был признан официальным праздником. Фронтовики находились в том возрасте, когда работа их захлестнула . Они были востребованы жизнью. Но пережитое настолько глубоко проникло в душу и сердце каждого, что далёкие смертельные бои  по-прежнему лишали сна и покоя. Необходимо было выпустить «джина» воспоминаний, поделиться прошлым, защитить будущее поколение, подготовить его к столь нелёгкой, как оказалось, жизни.
         
      А мы, молодёжь, прожившая в годы войны своё «прекрасное» недетское детство, горели желанием узнать из первых уст подробности того страшного периода. Тем более что сама судьба подарила нам такую возможность: общение с героями-фронтовиками.

      Беседы с ними открывали яркие страницы военных лет, порою радостные, порою горькие, но все, насквозь пропитанные душевными муками. Я старалась облечь воспоминания в форму рассказа, очерка, интервью, чтобы донести их думы о минувшей войне и нынешней жизни до радиослушателей. Этот важный отрезок  жизни двух поколений – отцов и детей – ещё более сплотил нас, подтвердил уверенность, что страна идёт в правильном направлении, усилил  гордость за своё Отечество.

      Вот это и есть истинный патриотизм! Как несвойственны эти чувства нынешней молодёжи,  и как робки и неторопливы в этом направлении действия тех, на чьей совести лежит необходимость возродить в современном поколении  чувство любви к Родине и готовность встать на защиту её интересов.

      Ветераны охотно приходили в редакцию радиовещания. Некоторые даже признавались, что их обуревало нечто вроде обиды, когда они слышали в динамике воспоминания  других участников боёв, а их, как им казалось, обходили стороной.
 
      Но это было не так: по счастью, в 60 годы ещё многие фронтовики были не только живы, но и трудились в полную силу, как будто пытаясь наверстать то, чему помешала война. И редакция с удовольствием рассказывала о них в своих передачах. В это время мне и довелось побеседовать с Владимиром Александровичем Мишиным.

      Владимир Александрович  принимал участие в сражении под Сталинградом. В тот момент все понимали, что наступили поворотные дни, когда решалась судьба войны, судьба страны. Мужество и непреклонность проявили советские войска в дни осады твердыни на Волге.

     Август 1942 года. Город пылает, он не успевает отдыхать от бесконечных бомбёжек. Никто из воюющих не знал ещё тогда, что спустя полгода смолкнут над Волгой последние выстрелы, фашистская группировка фельдмаршала  Паулюса перестанет существовать, а сам он в числе двадцати четырёх генералов и девяноста одной тысячи офицеров и солдат будет взят в плен.

      Не знал об этом и восьмидесятый отдельный батальон, расположившийся в местечке Горный Балыклей. Бойцы мечтали только об одном: как бы поскорее сразиться с врагом, уж очень надоели постоянные переброски с места на место.

     Приказ штаба был как всегда лаконичен – частям Ставки Верховного главнокомандования вновь предстоит передислокация. Переправа через Волгу – ночью. Для прикрытия пристани  в случае налёта с воздуха оставить группу солдат во главе с командиром взвода лейтенантом Мишиным. Вооружение группы – пять пулемётов и винтовки.
 
      Вот оно первое боевое крещение. Погрузка частей на баржи и бомбёжка начались почти одновременно. Сошлись в ожесточённой схватке, одной из тех, о которой говорят, что борьба идёт не на жизнь, а на смерть. Воздух стонет от разрыва бомб. Окопы то и дело засыпает. Солдаты едва успевают чистить пулемёты от песка и снова продолжать обстрел, принимая на себя яростный огонь противника. На противоположном берегу падает один из подбитых стервятников. И так всю ночь…

      Утром, совершенно потерявший слух от разрывов бомб, комвзвода  докладывал командиру батальона: «Задание выполнено. Транспорт в составе трёх барж отшвартовался от берега. Среди личного состава четверо контужено. Убитых нет».
    
     Отдых был коротким. Несколько часов спустя лейтенант Мишин с пятьюдесятью солдатами мчались навстречу новой опасности. В городе Иловатки близ Камышина им предстояли работы по подъёму затопленной техники. А ведь Волга в этом месте достигает девятисот метров в ширину и двенадцати в глубину!

      Несколько ночей подряд велись поиски затопленной техники. Длинный трал непрестанно ощупывал дно реки, но пока без результата. В бой с противником старались не вступать, чтобы не обнаружить своего присутствия.

      И вдруг…

      В один из вечеров к берегу пришвартовался пассажирский теплоход «Александр Невский» с эвакуированными из Сталинграда женщинами и детьми. Место стоянки было выбрано явно неудачно. Капитану немедленно предложили сняться с якоря или, по крайней мере, высадить всех пассажиров на берег, где можно было спрятаться в случае вражеского налёта.

      Но капитан отклонил просьбу. И безрассудство сказалось очень скоро: ровно в полночь теплоход был обстрелян. Обезумевшие от страха дети и женщины, полураздетые, ещё не совсем проснувшиеся, сотнями падали за борт.

      Все бойцы бросились спасать утопающих. Старшина Запасной старался хоть как-то направить движение людей к берегу. Но это было почти бесполезно: вид горящей палубы не давал времени на раздумье, люди не понимали, куда надо прыгать. Инстинкт только подсказывал, что нужно поскорее уйти с охваченного пламенем теплохода.

      Лишь около трёхсот человек из полутора тысяч удалось спасти. Из членов команды теплохода на берегу находилась только почти лишившаяся разума уборщица. Братская могила, сооружённая прямо на берегу, стала пристанищем остальных. Дети и взрослые легли рядом. Прибывший из Саратова теплоход забрал оставшихся в живых людей, и отдав последний долг погибшим, отчалил от берега.

     С тех пор, какой бы корабль не проплывал мимо этого страшного места, он своими гудками напоминал о гибели ни в чём не повинных людей.

     Владимир Александрович умолк. Лишь выражение лица выдавало его мысли: он был далёк от собеседника.  А перед глазами – берег Волги, на зелёной траве которой покоились трупы  соотечественников. Будто не прошло с тех пор несколько десятилетий: они здесь, рядом с ним! После такого всплеска эмоций разговор невольно закончился.

     Впоследствии мы не раз говорили с Владимиром Александровичем о его фронтовых дорогах при освобождении земель России и Украины, о долгожданной победе, о послевоенной жизни. Много пришлось пережить бед, лишений, потери однополчан. Но трагедия в летнюю ночь 1942 года стоит особняком.
       
     200 дней вся страна следила за нарастающими боями на Сталинградском направлении. И наконец, пришла волнующая весть: силами трёх фронтов 330-тысячная группировка врага окружена. Противник повержен.

     Президент США Ф.Рузвельт назвал Сталинградскую битву эпической и прислал поздравительную грамоту. Король Великобритании вручил городу дарственный меч, на клинке которого на русском и английском языках выгравирована надпись: «Гражданам Сталинграда, крепким как сталь, от короля Георга V1 в знак глубокого восхищения британского народа».

      Не успела последняя колонна поверженного врага скрыться из виду, а жители Сталинграда уже взялись за восстановление родного города и прежде всего его главной жемчужины – Сталинградского тракторного завода.

     Руины, пепелище – трудно было поверить, что это  место когда-то украшал красивый, гордый и солнечный город.

     Мой папа оказался в Сталинграде вскоре после его освобождения. Великая Отечественная была для него третьей войной после «финской» и «польской», в которой ему пришлось принять участие, защищая родную землю и любимую семью. Он не был кадровым военным, он просто был замечательным человеком. Господь одарил его трудолюбием и золотыми руками. Такие люди востребованы во все времена.
 
     Высококвалифицированный специалист, он с первых дней войны воевал на Севере на подводной лодке старшим техником по оптике. Но сердечко стало давать сбои, его комиссовали, подлечили и направили на самую главную по тому времени стройку – восстановление Сталинградского Тракторного завода. В первые же дни освобождения города от фашистской нечисти.

     Работы по восстановлению завода-гиганта было с лихвой. Следовало срочно наладить теплоснабжение, подключить воду, электроэнергию, все коммуникации. Здесь нужны были и рабочие всех профессий, и талантливые руководители.

     После войны, как я уже писала, папа работал заместителем директора Московского завода по ремонту высокоточного оборудования. Трижды участвовал в Международных промышленных выставках, где были представлены лучшие образцы советского производства. Выставки функционировали  в Норвегии, Греции и Югославии. Это было в 50-60 годы.

      Мне не довелось видеть папу в качестве руководителя, потому что я никогда не работала с ним в одной организации. Я даже не могу представить его интонации  как начальника. В семье он всегда был спокоен и выдержан. Он мог убедить и нас, детей, что мы не правы. Ни крика, ни нотаций мы не слышали. Полное уважение к людям, без скидок на возраст.

      Зато я налюбовалось на плоды папиного труда, живя с ним под одной крышей. И этого было достаточно, чтобы понять, почему ему доверяли порою столь непохожие друг на друга работы, а он, как бы играючи, справлялся с ними. Его умение было большим подспорьем для семьи из пяти человек.

      Наши небольшие комнатки украшали платяные шкафы и буфет, которые смастерил папа. Именно украшали, потому что за всё он брался с любовью, с желанием использовать необычный дизайн.  Чувствовалось, что ему доставляло удовольствие дарить такую красоту жене и детям, создавать уют.

      Он до миллиметра вымерил размеры своих будущих поделок, чтобы наряду с удобством, в комнате не чувствовалось нагромождения мебели. Всё это он творил с желанием, радостью. Папа умел всё: при его жизни мы никогда не видели в своей квартире сантехника или электрика.

      Когда он что-то мастерил, я бросала свои игры. Для меня это были вдвойне счастливые минуты. Мало того, что я была очевидицей папиного искусства, он одновременно приобщал меня к  литературе и поэзии.

      Любимым поэтом его был Пушкин. Почти все сказки он знал наизусть, и мне оставалось только наслаждаться их прослушиванием.  А если не помнил наизусть, то пересказывал  произведения Александра Сергеевича близко к тексту, нередко вставляя авторский текст.

      Стоило ему произнести слова: «Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье…», - и у меня сразу текли слюнки, настолько правдиво представляла я эту картину. «Капитанскую дочку» папа просто обожал.

      Он и меня приобщал к серьёзной литературе. По окончании начальной школы родители подарили мне книгу "Повесть о Зое и Шуре". "Войну и мир" Льва Толстого я начала читать в 14 лет, лёжа в больнице после операции по поводу аппендицита.

     Но особенно трогателен для меня был момент, когда весной папа вынимал из двойной рамы одну из них и выносил её в чулан. Казалось, комнату вдруг распирало от весенних запахов, она  ещё более оживала и наполнялась неведомыми звуками. И это действо непременно сопровождалось чтением стихов (как я впоследствии узнала) Аполлона Майкова:

         Весна! Выставляется первая рама
         И в комнату шум ворвался,
         И благовест ближнего храма,
         И говор народа, и стук колеса.

     Может, потому я и избрала для себя профессию журналиста:  исподволь, своей влюблённостью в русскую литературу, папа привил эти чувства и мне.

     А его последнее творение – дачный домик на приусадебном участке – вызывал у меня умиление: небольшой(в конце 60 годов габариты были строго ограничены), продуманный до мелочей, с мансардой,  о которых в те годы никто и не помышлял. И всё это было построено без чьей либо помощи, потому что его «семейный подряд» состоял из одних женщин – жены и трёх дочерей.

     Но эти земные радости были спустя десятилетия после окончания войны. Контрнаступление под Сталинградом и окружение вражеской группировки во главе с военачальниками усилили бесстрашие и непоколебимость советских воинов.

     Вещими оказались слова, опубликованные во фронтовом «Огоньке»: «Враг уже изведал на своей шкуре способность Красной Армии к сопротивлению. Он ещё узнает её силу». Так и произошло.

     Короткие строчки того же журнала  оповещают: «В ожесточённых боях в районе Курска и Орла сотни «тигров» были уничтожены, взорваны нашими бойцами».

     «Воины Ленинградского фронта, ломая и сокрушая оборону немцев, устремились вперёд».
 
     И наконец, самое радостное сообщение – «Алое знамя развевается над рейхстагом, в центре фашистской столицы – Берлина. Берлин пал!».