Анёвушкино морё часть 3

Часть 3  «Гроза»

       Дед Степан сидел на ветру и оглядывал  ширь морскую. На море с протяжным стоном накатывало веретьё.  Ирка взошла на глядень тихо, Степан не услышал, почувствовал. Не оборачиваясь, он с ноткой удивления проговорил:
- Я часом думал не придешь, вишь непогодь-то кака?  Убёгом пришла, али у родителев добро  получила? – спросил Степан, оглядывая девоньку. Курточка легкая, на босу ногу, сапоги да не по размеру.  Ирка замялась, с неохотой проговорила:
- Мама знает, а папка по гостям ходит, поздно приходит да… -  она не договорила, споткнувшись на словах.
 - Мы ведь в отпуск сюда, папка хотел, чтобы мы посмотрели, где он жил, да дедушка с бабушкой -  договорила потухшим голосом.
Степан много понял, расспрашивать боле не стал.
- Садись ближе, гляко взводень да ремь воют, я уж несилен голосом насычку-то пересилить.
Ирка села рядом, натянула полу куртки на замерзшие коленки. Степан помолчал, почувствовал, что девоньку отпустили тревожные мысли. А Ирка уже с восторгом,  смотрела на  пенистые волны, которые со стоном и рёвом наваливались на берег.
  Потом как будто спохватившись, посмотрела на Степана и попросила:
- Расскажи про Анёвушку дальше.
 Степан понял, что девонька ждёт чего-то.
- Ну, слушай далее. Время переходчивое, ковды бежит, ковды медлит, а когды отдох себе даёт. О трое годов время прошло и Анёвушка в возраст вошла, уже от девонек убегать зачала, а к жонкам эшо не поспела.  Жисть свою Анёвушка сама правила, держала крепко да вольно. Всё ладно делала, с увадою к старшим была,  да только  ни указок, ни советов, ни досужих сплетёнок не слушала. Только у моря сила была, ево она слушала, ево понять восхотела да опеть сдружитца.
   В шеснадцать запросилась уже на морской промысел в артель. Все отмахивались, куды девку-то в морё брать.  Суровы мужики были, считали, кабыть блажит девка.   
    Приехал тут с Архангельска коршик, артель собирал на лов трески. Анёвушка к нему как к последной надее, возьми мол. А он как её увидел, дак остолбел-то, стоит, пялитце, губы шевелятце, а слова голосом не озвучиват. Молод-то ещё был, хоть и в морё походил. Анёвушка пождала, посмотрела удивленно на него да вымолвила:
- Не возьмёшь, пути у тебя не будет. Я про морё-то всё знаю, да и с ветрами в сговоре. Бери,  не пожалешь!
     А наборшик  в морё ходил зуйком-то годов этак пять, да в артели рыбаком столь же. А топерь артель на лов под своим началом решил собрать да судно на долях взять.   Анёвушка пождала ответа,   с усмешкой проговорила:
- Немой, али слов не знашь? Да ты выдохни, нито до умертвия дойдет, на меня вина-то ляжет.
Коршик выдохнул, замялся, а глаз-то не спускат.
- Ты, ты приходи завтре, у артели спросить нать.
- А, ну ведаю ответ-то. Не возьмут оны меня! СторОжатца!
- Нет, нет, приходи, ждать буду.
   Коршика-то, Михайло звали, а наши в деревне быстро уставно ему состряпали – НемЕшко. Немешковатой-то был, быстёр, с лёту-то все дела делал. Он тогда Анёвушке обещалсе взять в морё, а сам погодя-то задумалсе, как зовут не спросил, и  пошто сказывала, что рыбаки боятся её.  В сомненьях так и промаялся до утра, да и в памяти глаза ее серо-зеленые, взгляд угрозно-насмешливый.
     Степан с тревогой посмотрел на стремительно приближающуюся громовУ тучу:
- Кажись, гроза идет, сильна должно быть!
       Степан глянул со вниманием на Ирку, заметил в глазах исполох. Она вся сьёжилась, со страхом смотрела на быстро наплывающую иссиня тёмную тучу, обернулась на тропку, как бы проверяя, успеет ли убежать.
- Порато страшишься-то погляжу? – с беспокойством и сочувствием спросил Степан.
     Ирка обмерла, только кивала, глаза наполнялись страхом.
- Ну, тогды нать бегти если успеешь избегнуть, либо тута оттерпеть, да страх выкинуть уж насовсем. Твоё слово.  Анёвушка тож до времени бывало гроза да молонья страшила, а потом отпехнулась.
      Ирка никак не могла решить, страх сменился растерянностью, борьба внутри шла нешуточная. Лицо отвердело и глаза вдруг блеснули серо-зеленым Анёвушкиным цветом. Сжатыми губами выдавила:
- Не, я тут посижу.
- Давай ужо под полог укройся, да ты не дробь, лучше вглядись в молонью, а гром это грохотня, в море шум боле этого быват.
    Ирка ульнула под край полога, но глаза не прятала. Степан почувствовав дрожь девоньки, продолжил спокойно говорить, пытаясь  отвлечь Ирку:
      - Грохот, это голос небы, он не тронет. Гляко, стрела бьет вон в тот островок.
    Ирка осторожно посмотрела в ту сторону. Тут молния яркой стрелой прочертила небо и ударила в скалу на островке.
- Слушать способна ли? Дале сказывать буду. Ирка закивала, перестала дрожать.
- Взял то коршик Анёвушку, как уж уговорил мужиков, не ведаю. Влетела ко мне радость через край, дак штоб не расплескать проговорила с выбросом: «Ухожу деинька, в море-то!».   
     Я-то сам в  те времена уже в морё не ходил. Погодьё здесь наблюдал да про путину уведывалсе.
   - Анёвушка вот счастливая, я бы тоже в море хотела. А как ты узнавал деда?       
     Ирка уже безбоязно посмотрела на бушующее морё, а на Степана метнула извинительный взгляд, за несдержанность и торопливость. Степан заметил эти взгляды, сердце защемило, про себя подумал: «Ой, девонька, долюшку-то ищешь трудную, неизведанную». Вслух сказал:
- Хотеть нать, да прежде думать.  А штоб воймовать да уведыватьце с морём да ветром разговоры вести надобно, оне то, если разговор толковый, все и повестят.  А в разговоре то и зришь, море-то меняется, небо, анёва, схожьё како было. Откуда ветер дует, да как, порывами, вздохами, али ровнако. Много девонька ведать-то нать, вот оно тогда в картинку и складывается, а  эту картинку словами надо пересказать, в сказ сложить. А это уже знание говорят, их собирали да передавали даровитым.
- Торок пал, уже подходит гроза-то! Степан стал сказывать, как по-приметам узнать, когда грохот накатистый у грома, когда будто небо растресталось, где стрелу ждать, и когда она бьет сильно да прямо, а когда рассыпается на мелкие стрелы. Ирка прислушивалась к грохоту и к голосу Степана. Первая молния ударила далече, Ирка зажмурилась. Страх стал утихать, как будто укутывался в мягкий пух.  Следующие разы она уже не жмурилась, только ресницы и губы вздрагивали, когда трескотня громовая находила на них с моря.
    Гроза разродилась аккурат над гляденем. Небо растресталось, стрела могутная да огненная вдарила рядом. Ирка вдруг окротела, завороженно застывшим взглядом сопроводила сполох. Степан забеспокоился, обмерла што-ле. И вдруг Ирка слабо улыбнулась и деревянными  губами прошептала:
- Во жахнула, я аж чуть не взлетела! Степан громко рассмеялся, Ирка подхватила смех. Они долго смеялись. Страх смехом-то выходил без остатку.
    Степан проводил взглядом уплывающую дальше громову тучу, послушал утихающую грозу, да и море начало кротеть.  Ирка молчала, из глаз вдруг слёзы брызнули. Степан пождал, теперь девонька уж и слезьми страх вынимала из души. Отпустило видать.
- А как же дальше, Анёвушка-то?  - спросила Ирка.
- Давай ко девонька домой, мать то беспокоитсе небось. А я тут кажный день, вечером али утресь, дак приходи.
Ирка выпросталась из под полога,  обозрев море, вскричала вдруг весело и с вызовом. Обернулась к Степану, поклонилась,   легко и освобождено побежала по тропинке.

Продолжение следует.
Словник:
Веретьё - вал морского прибоя, напоминающий непрерывно закручивающуюся спираль из волн
Ремь – завывание ветра при шторме
Куражиться – сердиться, капризничать
Насычка – сильное волнение, крутые волны, морской прибой
Коршик – кормщик на судне, управляющий судном
Надея – надежда
Уставно – кличка, прозвище
Исполох – испуг
Полохаться – испугаться, встрепенуться в испуге
Молонья – молния
Уведываться – узнавать, получать сведения
Воймуешь – понимаешь, разумеешь, слышишь
Торок – мощный шквал ветра перед грозой
Растрестаться – расколоться
Окротеть – затихнуть, замереть, притихнуть
Картинка из интернета.