Красногорские холмы-10

Красногорские холмы-10
Во время наиграться в детстве.

Это случилось недавно, это случилось давно, пацанами у кого , что как бегали по дури, играясь по нашей славной легендарной улице Ушакова. Ни о чём не думали таком верхнем летающем под облаками, просто смотрели в голубое небо, жили мальчишескими играми и земными чудесами. А, их множество окружало наши любопытные не стреноженные  души. К примеру жила бабка Степанида и на грех любили выращивать помидоры огурцы, лично мне казалось непонятно зачем та унавоживает их свиным куряком, не навозом , что от скота и лошади, а куряком. Долго ли дороженьке виться и рассказ не замедлит родится; да, не просто сажала, растила а теплице. Потому мой простой ещё незаполненный премудростями нашего пространства мозг мыслил прямо выражался просторечием, c опорой оглядки на отца. Он у нас заведовал посадкой, рассадкой конкретно нашего огорода , которое состояло из четырёх     частей с особенностью-что садили в одной части в другой не садилось. По этому поводу, помню шли предварительные дебаты и так каждую весну. Простой люд, а мы были простолюдины, не плавали в верхах и не городили чушь от народного добра не ищут и потому держали линию востро по ветру как выражался старый повидавший виды и какую никакую со всех сторон Россеюшку отец. Мы ж неграмотными пока плавали в лучах их любви и пользовались тем , что предоставила нам радужная неоглядная природа. Война прошла, раскаты сполохом несутся, мы с Будённым несемся в колеснице. Для нас всё едино одно солнышко на всех, оно греет не ленясь наши худющие примером с картины Нестерова: ”Фашист пролетел” ещё неширокие плечи. И посему игры наши простовато незатейливые. К примеру такая игра-Штандор. Поскольку у нас ещё не сформировалось ложное представление о стыде то и карты в руки;     дуракам закон не писан и мы расхристанной командой бегаем, носимся друг за дружкой- радости полные штаны. Не просто носимся, а с голой попой, надеюсь вы не дозрели до такой свободы Мауглями бегать голыми по природе ; а чё с нас возмёшь – углей палати, выражался несгибаемым плотником отец.
-Перемаются перебесятся, хорошее жарево получится. Насчёт такого не знаю не видел, все вышли мы из народа с одного болота и забот полон рот и ещё рота. Разные по строению полноте и конструкции фигур наигрались в народную простоту и не заморачиваемся по поводу и просто так, было и было-без штанов бегали и что же в том плохого, другие то до сей поры без них дурью блещут. Отец ВЗЯЛ В РУКИ руководство по внутреннему усмотрению хозяйства; огород, рассада, компост, подкормка, посадка деревьев и насаждений, кустов и другие моменты рассудочной простоватой житухи. Мать же больше гоношилась, да плела углы; у той вечно споры с собой и с тем как должно быть; но в прикладном плане печь марийские пироги с калиной, рябиной, творогом и капустой не подходи. У отца свой подход к выпечке, у матери свой; бывало схлеснутся меж собой на улице слышно и петухи дерутся, курица кудахчет. Во как бывало мы же мальцами-дым кормыслом, бегаем спозаранку голышами, зубов не чистили по причине бедности; одна ложка на двоих по пыльной улице славного легиона Ушаковского флотоводца, понятно без париков. Набесились в усталь сейчас с завистью смотримся времени в глаза. С малолетства не приучены врать, оно понятно время бедность и простота в наших лицах, прямыми отроками с картины Серова: “ Грачи прилетели ” непритязательно снуём по необъятным просторам неприхотливыми лапотниками глубинок. У нас не гнушаясь заимствуют страждущие люди всяк кому интересную тему; ну и славно лепится лабуда, не правда ли Олежка- сыроежка, с морей тех рей, заморских попугаев пешка, не шибко ли равняешь себя свой дух гнилой, пожуй-ка желудей со мной; святое лето песней пето, гуляют схимникам и мессы, гретой; тяжёлый сизый переплёт, полёт в сортире потечёт; Луизой-лузою, матрёшкой семикрылой, наш Серафим из луш-морей лукошком, болот подует  гиблою холстиной, папароотца жопой синею; летает рядиться приметой,    планетой гегемона из болота, матрёшкой ласковой перцовой, кинжальным ракурсом подводным; враньём, простиркою копытца, гнилой ботвою губок снится; рычащий пристальный Фордзон, зомбо- зомбированный озон; парашей с моря рыбарей, с Арбата жирная водица, zvei, с захлёба площади гей Джон, на самолётчика сажена; вранья из рыбореи реи дрань, Олежкой, рюркичей сознания скань; под шапкой Мономаха свода, приказа рубленного номера завода; подпукивай давай, два ноль плюс восемь выхода попросим, снимай штаны влупендрим в осень; не надоть бегать без штанов, не надоть меч точить в отцов; то в детстве хорошо, блистать на сто очков; ракетой быстрою прроррехи, чертилкой репы квадратуры гретых; штанишки, узкие портки, одень скорее солнцу дни; пестуя радужный полёт, душа гнилая побредёт; брат-бреет бороду у сев ерных борей; засунув пасть в твою мокрель, свистит в свирель; подул из тех ветров полей, к высоткам звёздных очагов; Гиперборея, дух морей, штаны скорей одень, бяги сюды, где неустанный флот, метёт и стонет клизму, дует в мозги; поручиком поручного отвода, Давыдовым, с далёкого отрога, несётся русский флаг походный, трехсцветчатого схода, далёкого завода; Марусей, Васькой, колбасою, темушником темушного завода; стоячкою пасутся зайцы от Мазая чин-чином Ванькиного схода; Карлушей, попугаем, лешим, убогим путником балбесов, пахучей лузою с картуза, леших, боляска вспученного пуза, Петрушею в очко высотных рот упал, кричит из туалета в пар; глисты его башку снуют, залезли в рот, в зад поползут, мальчишка рыбу ловит рака, трусишкой дикого полёта бяка; попался Грызли в переплёт, сам залетел ко мне в полет; паук паучьи дни стреножит, простенки ложкою кукожит; листая в дробь летит страница, предупреждал, вранья водица, не надо брать, где так ложится; попался в дикий переплёт, твой Гуртин подвигов не ждёт; ему не надоть ввоза шильца, он уважает заводь с мыльцем, скользящих с рыбой грабарей, полно вранья гербариев рей; полётами великих строек, он сыт по горло,от построек, страница гиблого вранья-враньём из горного зерна, скользит глистою в жабий рот, ему не надоть ваш прожект; Олежка-сыроежка, пешка, сними штаны пробежки, свинячий бичий бич дорог, глистами космоса сверкающего дрога, великий меч великого оглоба; в наём не призрачный кафтан, он пьян, то он большой, огромный с бочки пива кочкой, то он заблудшей кошкою поменьше ловкой вошки, то застучит пером Переро перо перьями эзотеръера, то голосом чудесного как всегда гнилого ломаного Мудрилло-поёт из тех же призрачных высот, от его искренне весёлых нот грядёт гнилое межутробье и вот уже испортился компот, который чудесами брони, грампулит, реркарнируя полёт; строчит чудило пулёмётчик, мудро задраил всходы строчек, c  гнильцою утренний кафтан, без бирки, точно не наш план; капустой жаренная хруста, Ву а ля, у нас такой работал маляром в пед.юсте; гербарий подметал и хлам, помойкою гнило, модно час педан, Прокрустов божий паритет, трубил из розы дикий коплимент; Пандоры ящика зеро, любил подраить грязное очко; которое валялось на помойке, которое каюсь кинул слойкой, на призрачный дырявый тот кафтан, раба Вы божьего поймите, микитки нет, так то в зените, блатной Марусе, солнце греет, чистюлей с реи гербореи, лазутчик бегает по крыше, звеня медальками почище, похлеще идола-Данько, двоим он прутиком легко, Петрушей, лаптя Чикотило, башку он снёс подранкам милым, Карлсона крыльями кранца, бомбасы танчиков слюнса, Азизы совести гонясы, бамбука реи патрубасы,империй геи Гербореи,усами дулькою пампасы;                лаптями щекотливой рясы; Карлсона летающими крышами, бабусею с метлою янтарными ворованными бусами, уставшемя от ваших уст сказаниями чуткими, устами гусеничных дорог, дугою Курскою прокрался, в тайге живёт, чтоб от засранцев, какая жалость приворот, ключ от музея не дождётся квот, Гипербореи вязанные сны, скорея, для друзей вернуть мечты; сказание не ждёт, испара расточает крот; штаны одеть, вернутся надо, астрал не ждёт, в руках отвага; аз-бука, букою голов, букварь читать,учиться Кзот, сантехнику марать и стать великим полководцем-ленинцем и с нами рать; забыть, его заветы, в них тот быт, забыть, заложенной завесой дней, закрыть; завещаны и дух морей, отрей, гуляют ветрами алмазной пылью drei; пробежкой сизокрылою овечкою волхвов, начхать тех гуслей не про нас и меч картонный гниловод, Гипорбереи реи геи рей; ein, zveint, dreine не дурей; программой Лёшки Кильмакова кинь друзей; полушкою на брата скинь,пожарником футбол гоняет марсианам в дрын; нет худа без добра; сказал же так нельзя, ты сам ко мне пришёл, попал в моей сети-торчком застрял; ить подтверждал не делать двух заходов и если взял чего-то из похода, мой навсегда теперь до гроба; ничто тебя спасти не сможет, святая музыка жужжит в твоих глазах, навроде голожопой той фантазии в словах; какая жалость, что не бегал голожопым своею улицей вчера; какая жалость, что зациклился, представив с Островским так нельзя; иначе чёрт те выколет глаза, парашей лузою дурманящего слова; война войною репа в дом, огнем горит не требует озон; Марс марсиане, марсианочки лучистой, сурепкой выверта лучами колбасится; Олежка славненький, пацанчик драненький, поёшь лаская случку плавненько; наш президент не трожь его, я весь в него; Мы вместе пидербред, святыми лучниками мены, кино Довженко схимы смены, вкушая Евдокимова проблемы, завяжем пендосам их рот, морковку всунем и компот, дадим покушать, проглотить, чтоб им было больно нечем крыть; святая музыка играет, пендосы знают, ёжик лает; беретик треуголкой тем, вранья коробка, не у схем; строчит как пулёмёт, приказ получен, из высока, из облака пескучего заока; воришко мерзкий дротобор, сожрал ежа, пошли домой
-короче говоря ты не нравишься мене, потому что пасёшься в моих произведениях, этого как всякий нормальный человек допустить не могу, да и в детстве не очень то считался с вами, уличные пацаны скажут не дадут соврать, что научил нас драться, курить и не боятся бешенных собачек. Сколько приходилось по жизни встречать подобных прохвостов и не сосчитаешь как только выросли всё туда же, в политику- основ же не знают. Прежде в старину да и сейчас осмотрительные люди в себе покопаются, соизмерно полученным знаниями, дальше будируют цветную рампу отражения мира. Те же что циники лезут без спроса в чужие кулуары, выдавая их за свои и довольно цветисто описывают предвосхищённые ране события, умело повернув ровно слоенным блинчиком изумрудную круговерть кропотливо дробящего соцветья. Славно иногда получается, что не замечая подвоха листаешь чернуху по ходу листая -Где то это видел и где то что то похоже читал и нате пожалуйста вновь рождённые пендосы отрыжками из темы голубой нитью расписывают тобой выстраданную канву из красной линии. Позвольте, господа хорошие, этого предупреждал делать нельзя; какие дни остались в этом мире света, увы напрямую зависят и от меня. Может чрезмерно самоуверенно и непонятно для вас, но это так. Почитайте для убедительности знаковые истины, что объединяют мои произведения, проведите параллель и если Вы /заметьте с большой буквы строчу/ c нормальной постановки психики регресса и правильной ориентацией гендерного отвеса, уникальной огнедышащей пастью абстрактного мышления и потому не лишены интереса освещения своих позиций в отображении векторного полёта вихря проходящего рассуждений рассудка, то с должным уважением молча лицезреете, уважая и другие потуги и может быть они неприемлемы вам; но оно не об чём не говорит и как же вы после такой цепочки мысленных понятий, смело берётесь рассуждать о том и об этом если же не освоили простые истины тавтологического бренда. А правило звучит - прежде как рассуждать, тщательно изучается материал, затем пишется или утверждается, потому верно у кого ёжиком не ясным днём появляются нехорошие скороговорки и растёт тень тем. Но, позвольте существует этика, взял нечаянно, понравилось неприкаянно; так не хами, на здоровье пиши. Так у нас с вывертом этаким своеобразной особенности пакостим, пакостим; а при случае невинными примечаем - я это написал или сказала? Хм, интересная картина получается, что не скажет, не напишет, не изречёт-всё в тему и нравственность не страдает воровать идеи и сюжеты лит. историй; а преамбула где- плетётся в хвосте найденной мною фабулой, дробя плохо организованный нечистоплотно образованный разум. Вот это и опасно, что за перо берутся кому не лень; огранщиками тоже не рождаются, у господина таланта немерянна корзина, без подготовки шпарит на холст картины мира. Хм, так не бывает судьба иногда обманывает, ретушируя пастораль Ваших картинок мира; Вашего мира вспышек быстрого отражения его состояния и вы потратив массу отвлечённого времени крадёте внимание, которое дано не для постижения цветного бреда из виногрета судорожных цветов. Нет, ОПРЕДЕЛЁННО не нравится такая пастораль искаженного хода фабулы и коробит своим примитивно озабоченым направлением. На месте Гуртина, не задумываясь издал бы, увы указ-грешникам, ослабленным и сердобольным уступать дорогу, по принципу - Мели Емеля, пришла твоя неделя: ЭТИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ НЕ ШУТЯТ и откуда знать невежественно настроенному разуму-кто? Что? Как? будет выражать свои действия на официальном уровне. Ну не лезьте вы своим убогим измышлением в святые сакральные и тем паче духовные мицерии. Ну, откуда знать вам о том, что завтра произойдёт, не откуда-мозгов клопешные отсевы. Шныряете, копаетесь как в говне, не гнушаясь отбросами помоев в словесной шелухе отжатого вымысла, не ведая это наживка для того чтобы заставить задуматься Всех и вывести на чистую воду побирушек от новорейшен.Советом постороннего звучит запоздалая месса признатель ных нравоучений. В библиях и учении Христа всё сказано зачем передёргивать - в этом сакрально тонком сегменте прямо, честно сказано о тщеславии как о грехе и верущему стыдно играться его доводами,иначе выглядит химерой Искариота заблудшего и тридцать три серебряника ложатся и в вашу долю нравственного требника вами выдуманного, увы нечистоплотного полёта. Религия, Иисус и Ватикан не простят такой вольности ни вам ни вашим семьям и если полагаете кто о вас не узнает, ошибаетесь-все исповедования у них на столе, все и это по секрету сообщаю и вам, как к последней мере к средству приструнить невежественный разум блудных изречений. Потому и со мной также обходитесь, не беря во внимание мои находки из измышлений и строите из них посмешище блудливых псов, которых вдоволь насмотрелся будучи брошенным на произвол судьбы. Да, со мной творились невероятные вещи; да, многим они непонятны и не сразу дошло до меня, что такое может случатся в мире света и обращений веществ. К примеру когда женился, извините что перескочил не предупредив Вас; в том то и заключена интрига описания сюжета самого вымысла, что пишется много сложно или просто, но интригующе не как у того символично накатанного образа- ОЛЕЖКи- СЫРОЕЖКи, который бегает у меня до сей поры г---й жопой синонимом отлученного блуда. Должен же на каком то примере привлечь заострить внимание чтобы упаси бог, если веруете в него не навлёк беду на Вас и Ваше семейство. Может быть лучше рекомендовать выращивать цветы, уж больно прекрасно получается описания женщин и их стратегическое мышление в тактических вопросах набора абвиотуры преобразований. Ловко получается в способности хороших садовников, писатель же напротив мучеником страдает вечно сомневаясь в своих выраженых отражениях вымысла и если что не так, может и застрелится. Не зная этих простых истин не прошенный гость хуже татарина ; прежде чем оставлять свой след внимательно ознакомься, изучи потенциал достоинств, может быть идёт своей дорогой  кропотливо пестуя выращивая видение своего мира, своего отражения, а не токмо привычного оппозиционного отторжения.
 К примеру когда женился, со мною и женою всегда приключались несуразные вещи;
-Случай первый. Пошли в местную баню, зашли в буфет которых в каждой общественной бане имеется. Жене гребешок и полотенце; мне пиво- понятно Жигулёвское, его одно и обожаю. Забегает слегка подпитой нетерпеливо настроенный парень с рассеченной губой и нагло так не спрашивая разрешения без очереди лезет, берёт пиво. Понятно ёж, пень в колоду, кому нравится такое хамство; а молчат почему то. Мне бы помолчать тоже, чёрт с меня прёт пересилив чародейство трусости осмелился будто чужим не с меня голосом-что мол прёт без очереди, лучше мол всех. И приумолк себе мышкой, поняв вмиг что лишку хватил, можно было и промолчать, хуже не будет. Слово не воробей, вылетело не поймаешь. Тот поворачивается и уверенно так как буд то всякий раз это проделывал подходит ко мне и смотрит в меня будто ищет чего-то. Понятно искал страх на моём вздёрнутом неказисто отрешённом ещё не сформировавши мся, можно сказать юношеском личике и снисходительно, цедя каждое слово пужает раба божьего обидного наклона словечками, мол чё самый умный чё ли. По началу гонористым, непотухшим недавним дембелем, выпятив ещё не очень широкую грудку, расправив не очень пока широкие и ещё не развернувшиеся плечи выступил будто в боях, не отступил. И что дальше, дальше по настоящему надо метелиться попросту драться, отвечать за слова. У пацанов с три км; а это были они не принято увиливать, уходить в сторону. Он вызвал меня на улицу на разборку. У меня разом упал воинственный дух несломленного дембиля, ведь то не армия, а улица и в ней, слыхал - все средства хороши. Во как- попался; а я уж было себя стал считать этаким изворотливым везунчиком, не тут то было, жизнь показала своё рыльце. Конечно я не особый боец; но на моей памяти несколько побед и главное расслабился и не в охотку как ране в молодости получалось. К тому же удивительно стало, что и жена моя в тот момент как то нехорошо отозвалась про меня, с такой сарказмой издёвки - мол квасу хочет! И это вывело меня из себя и Я обречённо поплёлся воевать, мне это надо было? Настроение паршивое, не вспомню-нехорошо как то обозвали меня и люди в очереди не очень-то горели за меня и отводили как всегда глазки. Их четверо я один - где же мне справится с такой гвардией и было уже подумывал сдаться, попросить пощады; каким бы выглядел трусом и тем кем меня обозвали- никогда. Лучше умереть, чем слыть тем кем обозвали. Что же делать нечего, без всякого подъёма энтузиазма  передаю кружку любимого жигулёвского ОПРОКИНУВШЕЙ без умысла моей глупой посчитал жене, которая стала на сторону нарисовавшихся врагов и от мысли, что и тут в бане не дадут расслабится доблестному воину СА, не ожидая прыти коротко резко бью того с рассеченной губой наглеца; он хватается за рассеченный глаз и склоняясь воет от боли. Сзади с разгону набегает самый здоровый и бъёт ногой в размах мою голову. Инстиктивно, уклоняясь отработанно падаю назад и сделав вертушку одной ногой сбиваю ещё другого, который намеревался схватить меня и опрокинуть подсечкой на асфальт, парень что намеревался ударить ногой с разгона промахивается и падает в толчею где уже четверо: с рассеченной губой и по ходу попавшийся ему на линии удара дружок мелкого телосложения. Он тоже падет и ранит руку от бутылки, которую уронил, неистово кричит, будто его зарезали, вдобавок ещё ударяется головой и подбородком об асфальт. Чуя, что изрядно засиделся и пока фортуна на моей стороне резко перекатившись в сторону, махом встаю на одно колено и бью снизу стоявшему в оторопи подельнику в низ живота отчего тот корчится и это был единственно хорошо поставленный удар, который получился отметил радуясь своему везению очень даже неплохо, я бы сказал эффектно и в кураже будто кто меня огрел изнутра спичкой и я отчётливо это прочувствовал с удивительно удвоенной энергией /надо же сколько в человеке скрытых возможностей выкрутасов/ этаким каратистом, знатоком восточных видов единоборств коротким ударом выбиваю блеснувший нож у пятого из занесенной руки. Сам поразился и не поверил виденному. Парнишка моих лет схватился за локоть; а нож дугой летел над опрокинутыми и оторопевшими ничего не понимающими недавними противниками. Приняв стойку, НАПРЯЖЕННО всмотрелся в ещё двоих из их компании, ожидая что и они нападут; но те почему то не сдвинулись с места- может по причине моложе меня на пару лет. Скорее те походили своим видом на крыс, которых будут давить. Здоровенный парень, что ударял меня с ходу ногой в неистовстве от боли от раны в челюсти сверкая в злобе плевался кровью и пытался вставить челюсть на место и прижимал болтающеюся свисающую кровавую руку, которую сам и поранил об свою бутылочку любимого пива Козел велькопоминский в    неистовстве рычал науськивая тех на подвиги. Но те как в хорошем романе, стоя твёрдо на ногах, трусливо пряча глаза нерешительно пререкались друг с другом; кому начать. Отчётливо слышу слова, которые помимо их воли срываются с онемевших трясущихся, жалко оттопыренных кривящихся губ: “Такого не сможем сладить, он накрученный спец”. Все лежат, повержены, ранены, выбыли из строя, не пригодны для дальнейших действий боевого значения и можно слава богу удалится, допить своё несравненно восхитительное пиво с Жигулёвских высот. Не торопясь, зная вторая спичка опаснее первой вспышки японским самураем, пятясь неслышно мягко пружинисто скрылся от поверженной в соплях крови не такой как раньше казалось компании и даже где-то в глубине забрезжила надежда о всеобщей жалости нашего расхристанного простого народа. Эх, помню с сожалением отринутого сидел в парикмахерской подст ригаясь у подружки своей суженной Катерины - жалко оставил леща к пиву хорошо было бы; ну, никогда не дадут спокойно справить свои человеческие нужды. Теперь третьей спичкой позднего зажигания искать будут меня, чтобы поправить своё пошатнувшееся алиби - не так ли Олежки - сыроежки, и другой нечистоплотно несдержанный народец, дак у вас бог на месте крестиком на шее, у меня же в сердце он и в душе горит.
Встречались потом в бане случайно с той компанией в самом городе не посёлке Рудник Джезказганской области Казахстана, где случилась та заварушка; а в городе Никольский, сейчас Сатпаев кличут-парились вместе. Встали разом, приятно и лестно было смотреть на вдохновенно радостные лица недавних врагов теперь уже склонивших осанну в честь моей гордости и неуступчивости, искренне превознося и долю моему мужеству, упорству несгибаемой воли в противостоянии зла и несправедливости. Приметил достойный след оставил в их некогда чёрствых, озлоблённых душах; они с гордостью жали мне двумя руками как принято горячо, восхваляя мои тогдашние подвиги и приметил, что говорили от чистого сердца и всё равно не верили что с ними такое могло произойти - один победил семерых. Вот что значит во время наиграться в детстве.   

08.02.2017г.