Колокол по иллюзиям. Ч. 8

   Продолжение. Предыдущая часть http://proza.ru/2017/02/05/2241
   Только выйдя на улицу, посмотрел на часы. Даже на последнюю пару  опаздывал.
 
   Мелькнула  мысль зайти в Центральную библиотеку,  которой пользовался с первого курса.  Там  меня знали, и можно было бы спросить, как составить письмо о допуске к прочтению всё ещё запрещённого в СССР романа Хемингуэя "По ком звонит колокол".

   Даже перешёл через площадь к библиотеке.

   Но тут вспомнил хитрую улыбку цензора, с которой он сказал мне об этой возможности: "Если вдруг Вам поручат провести в Училище лекцию о войне в Испании и дадут письмо в библиотеку, сможете познакомиться с этим романом и лучше понять, почему я не советую эту тему сейчас трогать".

   Вспомнил его улыбку, и тут до меня дошло, что просить такое письмо для подготовки к выступлению на училищном вечере будет с моей стороны большой глупостью:  ведь использовать содержание романа на открытой лекции нельзя.

   Вспомнил даже строки инструкции: "…работающим со служебными документами с грифом ограничения доступа "ДСП", запрещается сообщать устно, письменно или иным способом кому бы то ни было сведения, содержащиеся в этих документах, если это не вызывается служебной необходимостью".

   А какая уж тут "служебная необходимость"?!
 
   Сначала меня прямо-таки обдало волной негодования: полковник дал мне по-настоящему провокационный совет.
 
   Но чуть поразмыслив, понял, что он ведь не зря преподнёс мне "композицию" с дядей-анархистом, а именно для того, чтобы показать, как легко можно слепить дело на самом безобидном материале.

   И ещё подумал, что цензор предложил мне своеобразный тест. То есть решил проверить, хватит ли у меня мозгов не обращаться к моему командованию за письмом в библиотеку.
 
   О том, зачем полковнику понадобился этот тест, если я правильно понял, что это именно тест, подумал, перейдя площадь в обратном направлении и сев в подошедший троллейбус.

   Вспомнил, как он сказал об испанской войне: "Много лет об этом периоде говорить было нельзя, да и не с кем".
 
   А вдруг он решил рассказать правду о ней мне? Но для этого ему надо было как-то проверить, можно ли мне доверить эту правду.

   Если это так, подумал я, полковник ещё напомнит о себе.

   Если же это только мои домыслы, тоже ничего страшного, ведь  то, что знакомство с "Колоколом" пока откладывается, меня особо не огорчало: я и раньше подсознательно понимал, что гражданская война в Испании на самом деле во многом отличалась от описанной в восторженных репортажах  о ней, печатавшихся в наших газетах.

   Ведь  армия республиканцев  состояла из людей разных идеологий - коммунистов, троцкистов, социалистов и анархистов.
 
   Все они по-разному представляли  себе будущее Испании,  цели и задачи гражданской войны.
 
   Это не могло не сказаться на  взаимодействии  их воинских формирований,  на исполнении  приказов центра.

   Попробуй в этих условиях обеспечить секретность операций!

   Составленное из таких, по сути партизанских  бригад, ополчение принципиально не могло противостоять  профессиональной  армии, тем более, значительно лучше вооружённой.
 
   Понимал и то, что "на войне, как на войне" – большая концентрация вооружённых мужчин обязательно выплёскивает  насилие и преступления, и не только по отношению к противнику и его населению.

   Да что там "на войне"?! Совсем недавно в лагерях, где кроме курсантов нашего училища были солдаты ещё из нескольких частей округа, произошло групповое изнасилование  пятидесятилетней официантки. 

   Преступников быстро нашли и арестовали.

   Но вдруг пострадавшая начала просить дело закрыть – она стала получать письма с угрозами  расправиться с её семьёй, если насильников не отпустят.
    
   Продолжение следует http://proza.ru/2017/02/12/2462