548 Форпост Гдыни и лоцман 21 07 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».

Глава 548. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Форпост Гдыни и лоцман. 21.07.1974.

Фотоиллюстрация из третьего тома ДМБовского альбома автора: Момент перехода польского лоцмана с борта специального лоцманского катера на борт БПК «Свирепый». Волнолом и форпост-маяк военной гавани польского города-порта и военно-морской базы ВМС Польши – Гдыни.


В предыдущем:

Завтра очень трудный и насыщенный приключениями день. Надо выспаться, набраться сил. Главное, пробиться в первый сход экипажа БПК «Свирепый» на берег. Я в команде часовых у флага и гюйса. Специально сам согласился на вахту в третью смену службы корабельного наряда с 01:00 до 05:00, чтобы утром и весь день быть свободным.

Только бы выдержать всё и не попасться…

С такими мыслями я пытался заснуть, но сон не шёл. Гудели горячие кабели над головой, на верхней койке в кубрике было тесно, жарко, неуютно и некуда было девать мои длинные ноги. Казённая подушка быстро промокла потом, от неё исходил неприятный машинный запах. В кубрике матросы всё время издавали разные звуки, от которых хотелось не просто убежать, а подняться высоко в горы к чистому морозному высокогорному воздуху.

Наконец, я не выдержал, вытащил из щели между блока кабелей и переборкой, рядом с выключателем, мой запасной ключ от «ленкаюты», забрал свои постельные принадлежности, кивнул сонному дневальному по кубрику и побрёл к себе – в «ленкаюту».

В носу корабля под металлической палубой, уже отдавшей прохладному лету остатки дневного тепла, было хорошо и свободно. Самое главное, здесь дышалось своими «родными» запахами: дерева, оргстекла, фанеры, книг, фотореактивов, пенопласта, 88-клея, масляной, акварельной красками и гуашью.

Стол президиума, который поднимался, как крышка матросского рундука, приняла мой поролоновый матрац в чехле на молнии, простынь, синее матросское байковое одеяло и меня, уставшего, но счастливого той свободой, которую даёт только творческая жизнь.

- «Завтра, всё будет завтра» - думал я, погружаясь в лёгкий, как вечерний бриз, сон.

Однако уже было «сегодня», потому что через полтора часа прозвучал сигнал подъём, потом команда старшего помощника командира корабля: «Корабль к бою и походу приготовить. С якоря сниматься! Баковым на бак! Ютовым на ют! Боевым частям выстроиться в форме одежды (номер такой-то) по левому борту!». Началось!

Я вскочил с постели как по боевой тревоге. Быстро оделся, схватился за фотоаппараты, но потом рассудил, что сейчас самым ранним утром я всё равно ничего не сфотографирую, так как опять по КГС вахтенный офицер передал сводку погоды: «Мелкий дождь, температура за бортом около 14°С, днём ожидается вёдро и плюс 16°С, в полдень около 19° тепла по Цельсию».

В одном ошиблись наши флотские синоптики – на воле не было дождя, только «моросистый туман». Видимо в Калининград ещё не пришло тепло с Атлантики или из Западной Европы…

Не торопясь, но расторопно поспешая, умылся, привёл себя в порядок, оделся потеплее (бушлат поверх белой робы и берет – автор), обильно позавтракал почти в пустой столовой личного состава и осторожно, незаметно, как настоящий разведчик, деловито и просто пересекая пространство ГКП, где обитали только самые необходимые радиометристы-наблюдатели штурманские, мичманы и офицеры, я опять вышел на сигнальный мостик и присоединился к матросам-сигнальщикам БЧ-4: Маховику Валерию Петровичу, Исаенкову Виталию Николаевичу, Опарину Юрию Витальевичу, Свирскому Игорю Павловичу, Подкалнс Карлису Эрнестовичу, Яковлеву Сергею Евгеньевичу и командиру отделения сигнальщиков Слюсаренко Владимиру Фёдоровичу.

Сигнальщики все были заняты делом, готовили флаги расцвечивания, смотрели и наблюдали за всем, что делалось вокруг. Володя Слюсаренко и Юра Опарин одновременно заменили наш походный плоский металлический военно-морской флаг на гафеле на новенький шёлковый флаг, который немедленно взял ветер и заполоскал, затрепетал, как моё сердце у меня в груди.

Крейсер КРЛ «Железняков», БПК «Бдительный» и мы, БПК «Свирепый», друг за другом медленно в условиях не очень хорошей видимости и погоды прошли сквозь скопление различных судов, и подошли к тому месту, где нас ждали польские буксиры и лоцманский катер типа пр.KP-400 «Pilot-20» (но не он – автор). Нам предстояло войти в акваторию военной гавани ВМБ Гдыня (закрытая часть города-порта Гдыня – автор).

Пока я наблюдал вместе с Валеркой Маховиком за окружающей обстановкой на открытое крыло ходового мостика вышел командир и я услыхал за спиной его спокойный голос…

- Матрос Суворов! – я невольно в испуге обернулся. – Встретите на юте польского лоцмана и приведите его на ходовой мостик мимо ГКП!

- Есть встретить польского лоцмана и привести его на ходовой мостик мимо ГКП!

Сначала быстро, но достойно, я поспешил к центральному трапу на шкафут к торпедным аппаратам, а потом «пулей», как «молодой», понёсся на ют. С бокового трапа правого борта я успел, второпях, сфотографировать, как неловко пожилой лоцман перебрался с низкого полубака лоцманского катера «Pilot-20» на палубу БПК «Свирепый» (левый снимок фотоиллюстрации – автор). На юте его встречали и помогли перебраться наши моряки-свиреповцы.

Пожилой польский лоцман ( а может быть и не польский – автор) в расстёгнутой боцманской чёрной куртке, в ярком джемпере, при галстуке и в фирменной лоцманской фуражке обратился к нам на английском языке. Ребята растерялись, а один из мичманов показал лоцману на трап, по которому лавиной спускался я.

- Джень доообри! (Доброе утро, добрый день – автор) – приветствовал я лоцмана. - Прооошэ ще зэ мнон на ходовой мостик к капитану! (Прошу со мной на ходовой мостик к капитану – автор).

Эти слова я только что придумал или они возникли у меня в голове сами по себе, но я страшно возгордился, когда этот немного суетливый пожилой человек широко улыбнулся мне и живо пошёл за мной по наружному трапу, а не в коридор внутрь корабля, куда ему приглашающе махали наши матросы…

Пока лоцман поднимался по трапу, я гневно взглянул на ребят и мичмана, что был рядом с ними и грозно шепнул им: «Приказ командира по верху!». Ребята всё поняли и даже не пошли вслед за мной, а польский лоцманский катер следовал вдоль борта БПК «Свирепый» весь путь, пока мы с лоцманом шли мимо торпедных аппаратов к внешнему трапу на центральный пост сигнального мостика.

Также, не спуская косого взгляда со своего лоцманского катера, польский лоцман прошёл за мной по сигнальному мостику правового борта и подошёл к стальной водонепроницаемой двери на ходовой мостик. Здесь его встретил вахтенный офицер и проводил к командиру корабля (кресло - рабочее место командира БПК «Свирепый» - находилось по правой стороне ходового мостика, справа от рулевого – автор).

Я слышал, как лоцман и капитан 2 ранга Евгений Петрович Назаров о чём-то оживлённо говорят друг с другом, а потом услышал, как лоцман стал подавать отрывистым грубоватым голосом (лающим, как мне показалось – автор) команды «на руль и машину», причём, на английском языке…

На малом ходу мы начали движение в сторону военной гавани ВМБ Гдыня вслед за крейсером КРЛ «Железняков» и БПК «Бдительный». Вскоре мы проследовали мимо передового форпоста порта Гдыня на стенке волнолома. Его я сфотографировал, даже не меняя объектив фотоаппарата, так близко мы от него прошли (правый снимок фотоиллюстрации – автор).

Крейсер вскоре подхватили два буксира и стали потихоньку разворачивать его лагом к причальной стенке. То же самое проделали с БПК «Бдительный», а через полчаса пришла и наша очередь принимать буксиры.

На удивление хмурая и прохладная погода стала быстро, как по волшебству, меняться на хорошую, а потом и вовсе сменилась на чудесную яркую, солнечную и прохладно-тёплую приморско-курортную польскую погоду.

Сразу как-то жить стало веселее и радостнее. Ещё чуть-чуть и БПК «Свирепый» причалит к Польше…